Вечность в твоих глазах

Ненависть. Самое ужасное, самое жгучее чувство, которое сжигает все напрочь и хуже всего, что и тебя самого. В огне гнева, ненависти, злобы мы теряемся в бесконечном лабиринте.   Крик Чернокрыла. Я постепенно выхожу из транса — подмога рядом, подмога близко.   Людвиг смотрел на меня свысока. Прекрасные голубые глаза из сказки. Он начал говорить медленно, пробуя слова на вкус.   — Я люблю играть в своём театре. Люблю иметь красивых кукол, люблю быть властен, за шаг до того, как власть заберёт кто-то другой. Струна нервов натянута до предела.   — Безумец, — выкрикиваю я, не в силах слушать весь этот бред.   — Много шороху ты навела в этом скучном городке, так что вини себя в моём приезде сюда. В эти времена вампиров сложно выследить, — перешел на другую тему «принц» и начал увлеченно ковыряться в ногтях.   — Играть с безсмертными куклами намного интереснее, — подвела итоги я. Людвиг улыбнулся.   — Ты очень умная. Но ведёт меня не только моё дикое пристрастие, а и благая цель.   На этот раз я конкретно опешила. Какая еще благая цель?!   Сэм заворчал и начал просыпаться, а меня захлестнули противоречивые чувства. Набить его как провинившегося ребёнка или прильнуть к нему в объятия. Но все же я осталась сидеть на месте, сверля глазами древнего. Он не был похож на древнего ни капли, разве что какими-то повадками, присущими людям прошлых столетий. Например, говорить учтиво, уважать собеседника каким бы он не был. Я же кипела от ярости.   — Люди и вампиры не могут жить вместе, — продолжил разговор безумец, наблюдая за Сэмом, — мы слишком разные и ты должна это принять. Пример перед тобою. Посмотри в стеклянные глаза этой бедняжки, — он кивнул в сторону трупа, — Стоит ли жизнь этого слабого существа хоть капли в глазах голодного сверхчеловека, — теперь он кивнул в сторону О’Брайана, и я напряглась.   — Ты же когда-то тоже был человеком, — истерично сказала я до отвращения охрипшим голосом.   — Это было так давно, что твоих предков даже не было в помине.   Я посмотрела на него с недоверием. Наверняка перегнул палку, ибо я просто не могла представить в каком таком древнем веке он жил.   — И все же, пусть ты обращена совсем недавно, я вижу в тебе потенциал. Присоединяйся ко мне и мы вместе перевернем мир с ног на голову.   Я брезгливо поморщилась. Какой же он безумец. Даже если собрать всех вампиров мира, которых точно немного, люди все равно выиграют, как минимум из-за того что их в милионы раз больше.   — Сначала ты хотел, чтобы я уехала, а теперь зовешь присоединиться. К чему внезапные перемены? — надменно вскинула голову, сверля его глазами.   — Я не хотел чтобы ты путалась у меня под ногами, мешая мне осуществлять благую цель, но сейчас я вижу, что мы с тобой похожи, и кто знает вдруг ты станешь той, кто продолжит моё дело? — Людвиг ответил и криво улыбнулся.   Короткое молчание. Листья деревьев срываются и падают на нас из-за ветра.   — Вероника, ты не можешь отказаться, — продолжил он, все еще нагло улыбаясь и смотря на меня холодными, словно лезвия, глазами, — Иначе Сэм навеки уйдет в небытие, и поверь я знаю как это обеспечить.   Снова молчание и ненависть в воздухе.   — Не хочешь спросить меня? Например какой у меня талант? — беззаботно произносит вампир, словно мы друзья, а меня воротит от его слов. Не сдерживаюсь и посылаю его матерными словами туда, откуда мать родила. Он хохочет.   Ветер дует мне в лицо, заставляя закрыть глаза от летающей пыли. Секунда за секундой.   Людвиг поклонился мне и накинул капюшон. Отошел немного, но все же обернулся и бросил, не оборачиваясь:   — Все уже предначертано, мисс Гибсон.   Первым моим порывом было разодрать ему глотку, нападая со спины, пока он не видит, но я понимала, что я определенно не смогу это сделать с древним вампиром. Секундой позже я хотела снова разрыдаться, но взяла себя в руки, так как слёзы делу не помогут. Потом прилетел Чернокрыл и сел мне на плечо, говоря такие нужные слова поддержки.   Сэм окончательно пришел в себя и сидел на земле, прикрыв лицо руками. Я знала, что он испытывает вину, что его терзает совесть. Видела как на его висках вздулась большая синяя вена. Я хотела помочь ему, сказать что-то, но сил не было. Я чувствовала себя хуже, чем тогда, когда меня вынесло на берег, разбитую с израненным телом. Вороны откуда-то принесли лопату, и я искренне удивилась как у них это вышло. Сэм заставил себя подняться и без слов понял, что нужно делать. Лес погрузился в сумерки, когда мы закончили копать яму.   — Да пусть Бог упокоит её душу. Аминь, — прошептала в конце молитвы.   Закончили это грязное дело глухой ночью. Усталые, сели на холодную землю передохнуть.   — Рони… Я не управлял собой, я смутно помню даже все происходящее, — начал Сэм сломанным голосом, словно его поламали изнутри.   — Я верю тебе, — быстро прервала я, не желая продолжать разговор. Все было так сложно, и я так устала. Чернокрыл сидел у меня на руках и если бы не его поддержка, я бы наверное сошла с ума, хотя не уверенна, что я еще в здравом рассудке.   — Пошли, нам нужно домой, — поднялась с последних сил и поплелась навстречу огням пригорода.   Алекс шумно листала старую книгу. На диване спал полуголый Бернард. Его присутствие давало тонкое чувство безопасности, которым так дорожила блондинка.   Белый атласный халат мягко обволакивал тело. Все эти легенды и рассказы казались уж слишком неправдоподобными и совсем неправильными. Алекс вздохнула и закрыла старую книгу. Нет, это бред, полный бред. Все, что здесь написано не имеет никакого смысла. Алекс шумно вздохнула и покосилась на спящего мужчину. А что если она ищет не в том месте. Что если ответ у неё прямо под носом?   Убедившись, что тёмнокожий спит крепко, Алекс на цыпочках подошла к комоду. Тихонько перебирая вещи, наконец нашла маленькую шкатулку с резблёнными буквами, которые складывались в слова: «Ukochanej kobiecie, która ukradła moje serce na zawsze i nieodwołalnie.»*    Шкатулка открылась, когда девушка приложила пальцы к отверствию. Подарок отца на день рождения. Мама просила открыть только тогда, когда дочь станет достаточно взрослой. Разумеется Алекс было интересно, что там оставил отец и еще где-то в лет десять, та открыла шкатулку. Там были какие-то свитки на старопольском. Девочка растроилась, ожидая большего от подарка, но выбрасывать грубо говоря последнее, что осталось от отца не посмела. И вот теперь настал тот час, когда Алекс действительно повзрослела и была готова узнать правду.   Шкатулка открылась, старые свитки, старательно обмотанные красной лентой благополучно покоились в ней. Алекс подошла к столу. Бережно положила шкатулку и свитки. В свете настольной лампы аккуратно расположился самый старый и ветхий клочок бумаги.  Очень аккуратными движениями Алекс сняла ленту. Погладив старые рукописи, она замерла. Взгляд приковало одно большое красное слово, наверняка написанное не красными чернилами.                        «Proroctwo»**   В детстве Алекс не припоминала этого, возможно в силу возраста не придала большого значения каким-то словам, но сейчас… Господи, неужели эти записи были причиной пропажи отца, и почему папа так рьяно защищал их от внешнего мира? Неужели здесь и правда были спрятаны те данные, которые должны быть тайной даже для властей, которые правят миром.   Алекс закрыла глаза. Подумала. Нужно взять себя в руки, унять сердце и внимательно изучить текст. Безсонная ночь была обеспечена, да и Алекс сомневалась, что уснёт после того, что узнала. Подушечки пальцев гладили старые свитки, глаза напряженно бегали по тексту. Закончив с делом, Алекс уставилась в одну точку. Никогда бы не подумала, что узнает такое, от чего застынет кровь. Быстро сложив все свитки назад в шкатулку, блондинка спрятала её назад в комод, следя напряженным взглядом за Бернардом. Старый деревянный шкаф не внушал доверия, поэтому на утро была поставлена новая цель. Перепрятать шкатулку.   *Для моей любимой женщины, что украла моё сердце навсегда и безвозвратно. **Пророчество.