Последние дни Плутония. Проксима Центавра. Планета Росс.

96 — Мэрион, пожалуйста... — проговорил Фатос. — Я никогда таким не занимался, — ответил плутонец. — Я не хочу больше никого пугать своим внешним видом. Даже твой Барни меня боится. Неизвестные на улице избили меня. Кроме того, я очень кое-кого люблю... А с такой внешностью я могу поставить на себе крест. Что мне терять, хуже уже не будет. Мэрион задумался. Он с пониманием посмотрел на киборга и положил руку ему на плечо. — Ладно, Фатос, я попробую сделать, что смогу. Но ничего не могу тебе обещать. — Спасибо, Мэрион, — ответил киборг. — Я знал, что ты меня поймешь. Я покажу тебе своё фото, каким я был до того, как меня сделали киборгом. И... не говори пока никому, что я хочу сделать эту операцию. — Хорошо. Дверь камеры открылась, заглянул охранник. — Эй, робот, ты там живой? — Да. Что тебе надо? — с пренебрежением спросил Илир. — Молись на своего хозяина, тебя переводят в другую камеру из этой вонючей дыры. В камеру, в которой не побрезговала бы проводить время сама элита. Не пойму, что Агон нашёл в тебе? Будь у меня такой робот, я бы его давно утилизировал от греха подальше, но он носится с тобой, словно ты пуп на планете Росс. — Эй, ты, заткнись! А то кости пересчитаю, будешь такое говорить! — Не в твоих интересах, робот, — усмехнулся охранник. Илир с удовольствием бы сейчас надавал ему тумаков, но вспомнил про обещание, данное Агону и примолк. — Знай своё место, — снова сказал пришелец. Илир сжал зубы. Быть может, охранника подкупил Лан и он специально провоцирует его? Илир решил не вестись. Камера была просто великолепной, шикарной, с хорошей мебелью. — Вы, роботы, едите вообще? Или такие, как ты, не едят? — Не твоё дело! — Лан, послушай, давай уладим этот конфликт, забери заявление, пожалуйста, — сказал Агон. — Твой робот второй раз накинулся на меня. Он при всех меня избил и унизил. Думаешь, я это просто так оставлю? — спросил пришелец, на лице которого все ещё красовались следы от кулаков Илира. — Почему он это сделал, Лан? Не ты ли при всех осмеивал меня? — спросил Агон. — Не слишком мило с твоей стороны. — Агон, ты сам выставил себя на посмешище, снова напоказ пришёл на такое богемное мероприятие с этим роботом. Ты в наших кругах уже стал предметом насмешек и анекдотов. — С кем я пришёл — это не ваше дело, — разозлился Агон. — Следите лучше за своей жизнью, а не обсуждайте жизнь других! — Я не заберу своё заявление, Агон, всего хорошего! Мэрион заперся в лаборатории, сказав, что у него очень важный эксперимент и попросил ни в коем случае его не тревожить. Барни заскучал. Мэрион снова весь день проводит в своей лаборатории! Вспомнились меченые и 235-й. Барни захотелось снова увидеть его и помочь. "Надоело отпрашиваться у Мэриона, чтобы выйти самому за ворота. Я — личность, а не маленький беспомощный мальчик. Кроме того, Шейн мертв, кого теперь можно бояться". С этими мыслями Барни вышел из дома, вывез из гаража вездеход и помчался по городу. Водил он уже значительно лучше. Барни включил навигатор и помчался к тому месту, где они прыгали в люк с 235-м. Абсурд ждать его возле этого люка. Почему он должен именно сейчас появиться здесь? Кто знает, где он сейчас? Барни заглянул в люк, посмотрев в чёрную бездну. Да, это бессмысленно, ждать его здесь. Барни сел на вездеход, пытаясь уехать. И тут, откуда не возьмись, появился 235-й, он несся сломя голову, спасаясь от преследования полиции. — Эй! — крикнул Барни. — Прыгай! Узнав его, 235-й запрыгнул в вездеход и они помчались прочь отсюда. — Предупреждаю, из меня не самый лучший водитель, — сказал Барни. — Мне сейчас не выбирать, — ответил меченый. Барни гнал быстро, как мог, едва не снося перед собой заборы, едва не вписываясь в здание. — Все, не гони так, они отстали, — сказал меченый. — И все же я молодец, — усмехнулся Барни. — Даже не угробил Мэриону вездеход, ни одной царапины! Хотя шанс был... Все как в кино, нас преследовали, только по-настоящему! — Куда мы едем? — устало спросил 245-й. — Домой, куда ещё, — и, видя, как он насторожился, прибавил: — ты же хочешь нормально поесть, поспать, принять душ? А, кстати, как тебя звали до того, как ты стал 235-м? — Арис звали меня. Он, очевидно, и сам забыл как его когда-то звали. Меченый так устал, что ему было уже все равно, куда его везут. Барни поставил вездеход в гараж, с удовольствием про себя отметив, что даже если он и вел криво, как пьяный, все равно умудрился никуда не врезаться и даже ускользнуть от преследователей, что немало ему польстило. Мэрион до сих пор не выходил из лаборатории. — Вот это хоромы! — воскликнул 235-й, осматривая жилище. — Мне бы и во сне такие не приснились. Видимо, тебе очень повезло. — Да, мне действительно очень повезло, — не мог не согласиться Барни, — и даже дело не в том, что я живу в хоромах, а в том, что у меня есть самый замечательный во всей Вселенной плутонец, который очень меня любит и которого люблю я. Он показал меченому, где находится ванная. — И вот что: забудь эти числа. У тебя есть имя — тебя зовут Арис. Меченый с благодарностью посмотрел на него. В последнее время, будучи изгоем, он ни встретил ни одного пришельца, кто бы так душевно к нему относился. Арди спрашивал у всех киборгов, куда подевался Фатос, но никто ничего о нем не знал. Парень начал переживать, не попал ли Фатос в какую-нибудь передрягу. Мэрион устало присел на стул. — Мэрион, — проговорил киборг. — Ты... закончил? — Кажется да, — проговорил плутонец, мечтая о долгожданном отдыхе. — Я сделал, что смог. Фатос взволнованно посмотрел на него: — И... как? Плутонец протянул ему ручное зеркало. С замиранием сердца киборг взял его, руки тряслись. Взглянув в зеркало он просто обомлел: на него смотрело красивейшее создание, с прежними чертами лица, только ещё красивее. Мэрион нарастил ему длинные каштановые волосы, какие были у Фатоса до того, как он стал киборгом, только длиннее и гуще. Фатос увидел, что держит зеркало не стальной, а обычной, как у всех, рукой. На глазах киборга выступили слёзы. — Мэрион... спасибо... спасибо... Ты — бог, — проговорил киборг и разрыдался. — Все хорошо, Фатос, но помни — металл остался под этой кожей, он никуда не делся. Но кожа твоя имеет способность чувствовать, как у нового поколения роботов. Киборг продолжал рыдать.