Я в моменте

      Денис находит в чужих файлах много интересного: например, те самые обращения Чумного Доктора к последователям. Как раз те, что были распространены по его социальной сети.       Именно это он и сообщает Игорю, когда тот интересуется, что ему удалось раскопать. — Выходит, дело закрыто, и весь этот кипиш устроил пацан? Вызовешь подкрепление, и пусть пакуют его, пока ещё чего не натворил, — говорит Титов.       Ему немного грустно осознавать, что всё закончилось, хотя, казалось бы, радоваться нужно, ведь маньяк скоро будет за решёткой. Тем не менее, осознание того, что придётся вернуться обратно в свою рутину и доживать последние месяцы в одиночестве, угнетает Дениса. — Не спеши, — обрубая на корню весь его боевой настрой, отвечает Гром. — Мы так и не смогли разобраться в сути происходящего. Что, если парень не хотел этого? Что, если это существо им управляет? Я больше не хочу принимать поспешных решений.       Легче всего наказать невиновного, но ужиться со своей совестью после этого ой как непросто. Игорь повторения собственных ошибок больше не хочет. Одного раза ему хватило с головой. — И что ты предлагаешь? — спрашивает Денис. — Мы с Серёжей думаем, что ему следует поговорить с этим существом.       Титов скептически фыркает и вскидывает брови. Конечно же, «мы с Серёжей». — Мне не кажется это хорошей идеей.       Да, Игорю она тоже хорошей не кажется, но другой у него нет. Гром верит в Серёжу. Он обязательно справится. — Всё будет хорошо. По крайней мере, я смогу понять, то ли Птица имеет над ним полный контроль, то ли всё это они совершают в симбиозе, — в подтверждение слов Игоря говорит Разумовский. — Это возможно? — озадаченно спрашивает Гром.       Серёжа кивает и снова утыкается взглядом в пол. — Да. Они могли поладить, если парень разделяет философию Птицы и готов принимать его методы решения проблем. Он всегда говорил мне о настоящем симбиозе. Будь я… — Серёжа запинается, нервно заламывая пальцы. — Он говорил, что я тряпка и ни на что не способен. Наверное, он хотел найти единомышленника.       Остаётся только надеяться, что в лице этого паренька он его не нашёл. — Мы с этим разберёмся, — обещает Игорь, сжимая пальцами острое плечо Разумовского.       Гром укладывается на старом матрасе — прямо на полу. Дом старый, с продувающимися стенами, а ночи в этой деревне аномально холодные. Но Игорю не привыкать. Он комфорта не ищет, да и не думает о нём в данный момент, ибо чувствует себя словно меж двух огней.       Денис раскинулся на кровати, вытянув ноги и руки вдоль тела, — спит он всегда беспокойно. Хмурится во сне и иногда просыпается резко, как от кошмара. Игорь готов эти кошмары забрать себе, но, увы, теперь он знает, что именно так пугает Дениса, что не даёт ему спокойно провалиться в сон и ни о чём не думать. И Игорь тут, к сожалению, совершенно не в силах успокоить его страхи.       Как это — жить, зная, что умираешь?       Гром раньше об этом не думал. Смерти он не боится, наверное, потому, что она всегда дышит ему в затылок. Игорь никогда всерьёз не размышлял о том, что в один момент его может просто не стать. Смотрел на трупы — работа вынуждала — но себя на их месте никогда не представлял. Хотя, казалось бы, что там — одна шальная пуля, и не будет больше ничего, только земля над головой и крышка гроба… Но это ведь совсем не то же самое — умереть внезапно, когда на вечер планы строил, а утром вдруг раз — и оборвалось всё за секунду, и умирать медленно, каждый день просыпаться с осознанием того, что пусть не сегодня, но очень скоро, и никаких планов не строить, потому что знаешь, что смысла в этом нет.       Денис не хрупкий мальчик и глотку перегрызёт, как псина бешеная, любому, кто попытается навредить. Но, несмотря на это, Игорь знает: ему страшно. Титов никогда не признается, но плачет порой по ночам, и это, конечно же, нормально –ненормально умирать таким молодым.       И почему Денис его отталкивает, Игорь тоже может понять. Он и сам старается к людям не привязываться, потому что знает: с его работой никогда нельзя быть уверенным, что этот день не станет последним. А терять дорогих сердцу людей — больно, и подвергать кого-то этой боли неприемлемо. Денис — совсем не альтруист, но Игорю хочется верить, что он его бережёт.       Описать свои чувства к Денису одним словом Гром не может. С ним каждый раз как на пороховой бочке, сгораешь от каждого долгого взгляда этих невозможных медовых глаз. С ним Игорь каждый раз в этот огонь бросается, и ему нравится гореть, даже если это больно.       Денис внешне меланхолично-задумчивый, но внутри у него пламя, и оттого вдвойне несправедливо, что вселенная решила этот пожар навеки потушить.       Серёжа, напротив, — холодный осенний ветер, и даже волосы у него цвета осенней листвы. Его хочется согреть, спрятать от этого мира, который, кажется, к таким, как он, ещё не готов.       Игорь так в Серёже утонул, так им проникся, что только и думал о том, как отогреть его беспокойно дрожащие руки в своих ладонях. Гром ведь почти поверил, что заслужил свой шанс на «долго и счастливо» и встретил того самого человека. И оттого так больно было падать, разбиваясь о жестокую реальность.       Теперь Игорь и сам не понимает, как закрутил себя в этот треугольник. И концы этого треугольника такие острые, что режут до крови.       Конечно, по факту ни Денис, ни Серёжа в любви ему не признавались, но выбор сделать придётся: разделить себя надвое он, увы, не сможет. Каждому по половине сердца не раздашь. Да и не смог бы Игорь так. Не в его это правилах. Если уж любить, то один раз и навсегда. И только одного.       Гром понимает, что вернуться в Питер Разумовский не сможет, — по крайней мере, пока не решится вопрос с его обвинениями. Потому Игорю придётся последовать за ним и сделать всё возможное, чтобы уберечь Серёжу от любых бед.       С другой стороны, всё ещё есть Денис, оставить которого в одиночестве тоже выше его физических сил. Пусть Титов отталкивает, не подпускает ближе к сердцу — всё это совершенно неважно, ведь настоящее никогда не лежит на поверхности, оно где-то глубже, куда не каждый способен добраться. — Игорь… — внезапно разрушая тишину, шепчет Серёжа.       Только сейчас Гром замечает, что тот не спит. Лежит, ладошку под голову подложив, и смотрит из-под длинных светлых ресниц. — Что-то случилось? Чего не спишь?       Серёжа тяжело вздыхает и едва заметно хмурится, убирая пальцами волосы с лица. — Не знаю, — честно признаётся он. — Там холодно на полу. Может быть, поменяемся?       Игорь устало улыбается и придвигается по матрасу ближе к Разумовскому, сжимая его холодную ладонь. — Обо мне не переживай, спи спокойно. Завтра сложный день.       Гром не успевает отнять руку — Серёжа переплетает свои пальцы с его и прикрывает глаза. На искусанных до ранок губах появляется едва заметная улыбка. — Спокойной ночи, Игорь, — шепчет Серёжа.       Грому наконец-то становится тепло. — Спокойной ночи.       Как он проваливается в сон, Игорь и сам не замечает, но спит на удивление спокойно.       Утро начинается суматошно: Грому с трудом удаётся отбиться от всех желающих сопровождать их с Серёжей. В итоге они почти что сбегают, когда не в меру активная Пчёлкина скрывается за дверью своей комнаты.       В куртке Игоря Серёжа выглядит совсем уж хрупким. Впрочем, вариантов у них всё равно немного: утро в этой деревне всегда холодное и пасмурное, а Серёжа постоянно мёрзнет.       Уже на подходе к нужному дому Игорь замечает, как на самом деле взволнован Разумовский. У него всегда были проблемы с тревожностью, и заметить это и раньше было очень легко. Поэтому его дрожащие руки и не в меру активное заламывание пальцев сразу бросаются Игорю в глаза.       Он тормозит Серёжу, мягко перехватывая его за запястье, и разворачивает к себе, буквально вынуждая посмотреть в глаза. — Серёж, тебе страшно? — спрашивает Игорь, на что Разумовский снова опускает глаза и кусает губы. — В этом не стыдно признаться. Мне тоже не по себе. — Я никогда не умел с ним справляться, — признаётся Разумовский. — Ты справлялся с ним долгие годы. Не нужно преуменьшать свои заслуги.       Серёжа улыбается печально, вымученно так. — Не я. Олег.       Разумовский готов любые свои заслуги приписать кому угодно. — Это был ты. Всегда был ты. И я хочу, чтобы ты поверил в собственные силы. Но если тебе страшно, то у тебя есть я, и больше никто не причинит тебе вреда.       Когда-то Олег тоже обещал быть рядом и уберечь от любых бед. Когда-то Серёжа был уверен, что никогда не останется один. Он обещал себе никогда больше не делать людей для себя целым миром, но, когда появился Игорь, всё произошло само собой. — Спасибо.       Гром улыбается и на несколько секунд крепко прижимает Разумовского к себе. Это даёт ему такие необходимые сейчас силы. Серёжа сделает всё, чтобы больше никогда не разочаровать Игоря.       Они стучат в дверь, но никто, естественно, не открывает. Тем не менее, снова лезть в окно Игорь не планирует. — Мы просто хотим поговорить! — громко бросает Игорь, продолжая колотить в дверь.       Серёже хочется уйти, сбежать подальше. Ведь если он на самом деле смог избавиться от Птицы, говорить с ним снова — это последнее, чего Разумовский хочет от этой жизни. Тем не менее он берёт себя в руки, он должен — не ради себя и даже не ради общего блага, как делал всегда. В этот раз — только ради Игоря.       Он шагает ближе к двери, оттесняя Грома в сторону.       Игорь настороженно смотрит, но всё же отступает в сторону, не отрывая взгляда от Разумовского. Его рыжие волосы, потускневшие после больницы, сейчас снова ярко горят на солнце, которое на несколько секунд выглядывает из-за туч. — Выходи. Сидишь там, как крыса, забился в углу… Где же твоя хвалёная бравада? Или всё же без меня ты ни на что не способен? — ядовито шипит Сергей, до боли впиваясь ногтями в собственные ладони.       И в этот момент Серёжа такой, Боже… Игорь словами передать не может, но вдруг понимает: Серёжа не слабый, Серёжа, если нужно, постоять за себя сумеет. Как странно — до этого момента Игорь даже не вспоминал, что Разумовский вырос в детдоме, и жизнь его там сладкой никогда не была. Он ведь собственным трудом с самого дна выше облаков поднялся, и сила воли у него железная.       Несколько секунд тишина кажется оглушающей, а уже в следующий момент дверь открывается, и первое, что замечает Игорь, — это жёлтые глаза и неестественно ядовитая усмешка на юном лице. — Ты смотри, какие люди. Я был почти уверен, что ты сдохнешь в той пещере, а нет же, выжил в очередной раз. Я могу тобой гордиться.       Серёжа бледнеет на глазах, но держится стойко и своих позиций сдавать не собирается, что восхищает Игоря. — Пустая болтовня в твоём стиле, но я отчего-то думал, что ты выберешь себе тело поинтересней. И как тебе с ребёнком в симбиозе? — усмехается Серёжа. — Даже носа из дому показать боишься. Забавно вышло.       У Птицы загораются глаза, и он резко переступает порог двери, в несколько широких шагов приближаясь к Разумовскому.       Игорь едва не срывается с места, но Серёжа даёт знак не подходить. С этим он должен разобраться сам. — Да уж всё получше такой тряпки, как ты, будет. Пацан меня принял. Он меня понимает и разделяет мои взгляды на справедливость. — Выходит, это он тебя выбрал? Я-то думал, что рулишь тут ты. А на деле всё наоборот! — язвительно бросает Серёжа в ответ на этот резкий выпад. — Ты ничего не знаешь. Пещера не всегда работает так, как нужно, но, по крайней мере, я избавился от тебя.       Вся эта напускная загадочность вокруг этой пещеры Игоря уже порядком утомила, и, если уж она, и правда, способна на чудеса, Грому жуть как хотелось понять, как это работает. — Выходит, ты просто попросил, и пещера вас разделила? — внезапно вмешивается в разговор Гром.       Птица переводит взгляд на него, и в жёлтых глазах загорается надменность. — Я и забыл, что ты тут. С чего бы я должен что-то рассказывать? Это из-за тебя мы попали в больницу, из-за тебя он начал со мной бороться! Всё ведь было почти хорошо, пока ты не появился. Если бы этот нытик на тебя не запал, всё могло бы сложиться иначе! — Заткнись! — шикает Серёжа, хватая Птицу за ворот растянутой толстовки. — А что такое? Смелости самому признаться не хватило? Так я за тебя могу всё рассказать: и как ты дрочил на него, и как слёзы лил в подушку от собственной никчёмности. Жалкий влюблённый педик!       Серёжа готов ударить Птицу — он даже забывает, что это совершенно не его лицо. Ему стыдно и больно, он ведь даже самому себе никогда в этих чувствах не признавался… Но внезапно всё рушит непонятно откуда взявшийся участковый, который буквально откидывает Серёжу от своего сына, сразу же нарываясь на тяжёлую руку Грома.       Тот держит сильно, не позволяя даже на шаг приблизиться к Серёже. — Какого чёрта вы опять сюда пришли?! Я предупреждал, чтобы вы сюда не совались! — кричит мужчина, пытаясь вырваться из крепкой хватки Игоря.       А Серёжа только сейчас, кажется, приходит в себя — смотрит на всё вокруг и вдруг так остро ощущает свою вину. Если бы не он, ничего этого никогда бы не произошло. Он должен был отказать Птице. Удержать контроль. — Успокойтесь и послушайте, — нависая грозовой тучей, говорит Игорь. — Мы хотим помочь Вашему сыну. Неужели Вы не видите, что с ним происходит?       Мужчина в один момент словно стухает. Смотрит на своего парнишку тяжёлым взглядом, будто что-то для себя решая. — Пап, пусть они уйдут. Эти люди… Они меня пугают, — прерывая эти немые раздумья, вмешивается он. — Уходите! — цедит сквозь зубы мужчина, когда не пойми откуда появляется Юля.       Она идёт уверенно, смотря на разворачивающуюся перед ней картину. — Ты как здесь? — спрашивает Игорь, но Пчёлкина на него даже внимания не обращает — сразу направляется к участковому, буквально в лицо тыча ему свой телефон. — Посмотрите, — в своей резкой манере бросает она. — Разве это Ваш сын? Разве это он совершает все те ужасные вещи?       Участковый смотрит видео, и взгляд его совершенно пустой. — Уходите, — на этот раз тише просит он. — Вы должны помочь своему сыну! — настаивает Юля.       Мужчина срывается словно с цепи. Рычит, как пёс бешеный, и едва не бросается на Пчёлкину — к счастью, та успевает отскочить. — Я сказал, проваливайте! — орёт он, и Игорь понимает, что в данной ситуации это действительно единственное, что они могут сейчас сделать.       Гром перехватывает Серёжу под руку и подталкивает Юлю к выходу. Участковому нужно время подумать. Они его обязательно дожмут, но не сегодня. — Ты как тут оказалась? — спрашивает Игорь, как только они отходят на безопасное расстояние.       Пчёлкина закатывает глаза и фыркает. — Ну, не могла же я отправить вас туда одних. К тому же, нам понадобятся доказательства, и теперь они у нас есть.       Юля самодовольно демонстрирует свой телефон. — Только толку с этого… Вопросов всё ещё больше, чем ответов, — тяжело вздыхает Игорь. — Он придёт. Он любит своего ребёнка, что бы там ни было, — заверяет его девушка.       Игорю хотелось бы в это верить.       Они идут по грязной, пыльной дороге, вытоптанной немногочисленными местными жителями. Юля увлечённо что-то делает в телефоне, даже не глядя себе под ноги. Серёжа, напротив, смотрит только вниз, не отрывая взгляда. — Ты как? — тихо спрашивает Игорь, подстраиваясь под его шаг. — Прости меня, — выдыхает Разумовский, всё так же не поднимая глаза вверх. — Мне очень жаль, что тебе пришлось всё это слушать. — Тебе не за что извиняться, — осторожно, задевая самыми кончиками пальцев ладони Серёжи, выглядывающие из-под рукавов куртки, говорит Игорь.       Тот вскидывает на него потерянный взгляд голубых глаз. У Серёжи на щеках румянец не горит, а пылает. — Но… Он… Он говорил все эти вещи. — Серёж, всё хорошо, — произносит Игорь, стараясь придать голосу как можно больше уверенности.       Он сам потерян и пока не знает, что делать с этой информацией, но обещает себе во всём разобраться. Он должен, пока всё не запуталось ещё больше.