17.10.831
Прошла пора тёплых дней. В нашем затхлом подземелье было, конечно, значительно теплее, чем снаружи, в основном за счёт застоявшегося воздуха и огромного количества дерьма на улицах, но всё равно моё термобельё пришлось тут как никогда кстати — денег нам хватило только на тёплую одежду для малыша, всё остальное пришлось вложить в обустройство нового дома и откладывание на пропуск для мальчика. Мы переехали ближе к работе, и я с удивлением узнала в новом жилище то самое место из спин-оффа, в котором тусила банда двадцатилетнего Леви. Бывают же в этом мире совпадения! Тут было достаточно уютно: в помещении уже были и стол с добротными стульями, и диванчик, и даже две кровати на нижнем этаже. Леви, глядя на все эти новшества, тут же шепнул мне, что стоит ждать какого-то подвоха. Слишком уж тут всё хорошо. Но ни через день уборки, ни через месяц проживания на новом месте никаких казусов так и не было обнаружено, и мальчик наконец расслабился. Минусом было лишь то, что теперь наше место жительства было известно начальству. Но Леви, кажется, вполне смирился с таким положением дел и даже начал шутить, что, мол, стоило бы почаще так влипать, глядишь, мы бы и побыстрее на поверхность вырвались. Я в ответ только качала головой на такие его шуточки, но радовалась и тому, что он вообще начал шутить. Сам малыш за эти два месяца заметно оттаял и уже более чем спокойно общался со знакомыми ему людьми, не используя один лишь уличный лексикон. Да и наш распорядок стал более-менее рутинным и спокойным. Утром мы дружно выходили на небольшую пробежку и завтракали, готовя теперь по очереди — Леви твёрдо вознамерился научиться хорошо кашеварить. Пока, правда, получалась полная размазня вместо яичницы, но парень упорно продолжал совершенствоваться. Днём мы были по уши заняты работой, в перерывах продолжая заниматься. К нам, кстати, вскоре подключились дочери Майса, и процесс пошёл ещё веселее — теперь Леви было с кем соревноваться на скорость в математике, а уж когда мы дошли до комбинаторики, так там и вовсе разгорелись нешуточные бои. На удивление, мальчик запоминал весь материал слёту и ещё ни разу не слился ни на одном из повторений пройденного: я порой закидывала его лёгкими задачками в течение дня, а он решал их в уме, чтобы поддерживать мозги в тонусе. Вечером же я теперь гоняла мальчика уже в физическом плане по небольшому пустырю, обнаруженному нами недавно на окраине, — так он спускал накопленную за день энергию и развивал мелкую и крупную моторику. Ну а мне приходилось упражняться с ним наравне, что, на удивление, было весьма сложно — всё-таки за проведённое здесь время я слегка подрастеряла былую форму и теперь в срочном порядке возвращала всё на круги своя. Да и к тому же мой Капитан решил всерьёз заняться моими навыками боя. Была ли это месть за ежедневную порцию молока, потому что валял меня мальчик в пыли и пинал, нисколько не жалея сил, или же вполне милое беспокойство за мою жизнь, и по сей день остаётся для меня загадкой. Ставлю на то, что оба этих предположения по-своему верны. А ночью, когда Леви ложился спать, я садилась за чертежи. Велосипед, после множественных неудач, решила нарисовать самый базовый, тот самый «Скиталец» старика Старли, разве что добавив к нему дисковый и ободной тормоза, мысленно благодаря отца за многочисленные ликбезы по починке моего велика в детстве. Как делать шины из каучука я и близко не представляла, но надеялась, что раз у них тут есть приводы, то и всё остальное тоже со временем и без меня изобретут. Ещё я всерьёз увлеклась идеей нормальной перьевой ручки, хотя бы такой, какие были ещё у моих родителей, со сменными перьями, и чернильницы-непроливайки, но пока что понять, как сделать тонкий наконечник, само «перо», у меня не получалось. Так и проходили дни, сменяя один другой. Разумеется, о нормальном сне пришлось забыть ещё в первую неделю, и с каждым днём я уставала всё больше, но упорно продолжала пахать, не жалея сил. На поверхности отдохну, в конце концов. Тёмные круги прочно основались у меня под глазами, что тут же послужило ещё одним поводом для шуток про наше с Леви сходство на работе. А ещё я думала над тем, стоит ли обращаться к Пиксису или нужно искать иные пути, завязанные, в основном, на Майса. Связаться с Пиксисом означало обратить на себя внимание армии, что было бы большой ошибкой. Но и продолжи я дальше зависеть от Майса — мною уже заинтересуется полиция, то есть политики. Шило на мыло, блин. Пока выходило так, судя по осторожным намёкам от босса, что полиция мною уже заинтересовалась, пусть пока и не слишком сильно. И искать поддержки у армии в этом случае было бы более чем логично — пусть уж лучше две организации грызутся между собой, чем лишь одна из них возьмётся за меня всерьёз: в застенки местного аналога КГБ как-то не хотелось. Наконец, набравшись смелости, я написала небольшое, ни к чему не обязывающее и крайне расплывчатое письмо «Доту Пиксису в Южном районе Стены Роза», приложив в качестве обратного адреса местное почтовое отделение с пометкой «до востребования». Тут я, признаться честно, сильно рисковала. Мои писульки вполне мог прочитать кто угодно, от военной полиции до какого-нибудь недоумка в южном штабе Гарнизона. Или его бы просто не стали доставлять из-за неточного адреса. Но точного я и не знала, а потому понадеялась «на авось». Подумать так же пришлось и о возможной цензуре поступающей из-под земли корреспонденции. Потому в письме мне оставалось лишь обозначить свой немалый интерес к развитию недавно поступивших в эксплуатацию фильтров для очистки воды и готовность к конструктивному диалогу на тему дальнейших новшеств. Писала я это письмо очень поздно ночью и потому нисколько не удивилась на утро, обнаружив, что подписалась неким «Штирлицем», здраво рассудив, что мой больной мозг ещё и не такое мог бы вытворить, и решив оставить всё как есть. Потянулись дни ожидания, во время которых я даже довела до ума чертежи велосипеда и разрозненные записи о динамо-машине, какой я её помнила из университетского курса физики. Да и чертёж и первая, бумажная модель непроливайки наконец вышли вполне удовлетворительными, хоть сейчас патентуй. В конце октября мне даже подумалось, что письмо так и не нашло своего адресата, и вместо каждодневного посещения почты, захаживать я стала хорошо если раз в неделю. И каково же было моё удивление, когда в первых числах ноября ответное письмо всё же пришло!3.11.831
В тот день у нас был очередной выходной, который Леви решил полностью посвятить «тренировкам на практике», как он это называл. То есть нам нужно было ходить по городу и вполне целенаправленно нарываться на неприятности для получения «ценнейшего» опыта. Разумеется, я была строго против таких приключений, но в этом случае от меня мало что зависело. Если уж эта темноволосая бестия чего-то хотела, шансов избежать последующего пиздеца просто не было. Закончив же очередной этап «практической тренировки», мы наконец оказались около здания почты, и я уже скорее по привычке, чем из реальных надежд, решила туда ненадолго заглянуть. В этот раз письмо на имя «Штирлиц» было мгновенно мне предоставлено. Да так мгновенно, что даже не сразу осознала, что сжимаю в руке лист дорогой, качественной бумаги. Из здания почты я вылетела как пробка из бутылки шампанского — быстро и снося опешившего от моей прыти Леви в ближайший переулок. Он без слов всё понял, увидев зажатый у меня в пальцах конверт, и повёл домой кратчайшим путём. Читали письмо мы с ним тоже вместе, торопливо скользя по строчкам. — А интересный мужик, с юмором. И слишком умный, — отметил мой юный экзекутор, отходя от стола на несколько шагов и внимательно глядя в окно напротив. Он всегда так делал, когда о чём-то глубоко задумывался. — Он точно военный? — Да, точно, — кивнула я, хорошенько обдумывая полученную информацию. Пиксис догадался, что, учитывая моё нахождение в Подземном Городе, выход на поверхность может быть несколько… затруднён, но добавил, что будет в Митре с пятого по седьмое ноября, то есть послезавтра будет первая возможность с ним пересечься, и найти его можно будет в шесть вечера в одном из небольших ресторанов неподалёку от одиннадцатой лестницы. — Что будешь делать? Пойдёшь с ним на встречу? Туда, наверх? — безэмоционально предположил малыш, продолжая гипнотизировать оконную раму, пока я собирала мысли в кучку. — А что делать-то? Придётся идти. Это наш шанс наконец-то выбраться отсюда, как-никак. Почесала в затылке, с неудовольствием думая, что взять с собой Леви у меня, скорее всего, не получится — на пропуск на поверхность для него нам пока существенно не хватало денег, и достать их за такой короткий срок было бы попросту невозможно. А потом до меня дошло, что парень как-то слишком не рад открывающимся перспективам. Подозрительно прищурилась. — Эй. Леви. Мальчик не спешил ко мне поворачиваться и даже никак не отреагировал на обращение, застыв печальной статуей самому себе. М-м. Ясненько. Опять наступаем на те же детские грабельки, да? Со вздохом поднялась из-за стола и заступила Леви вид в окошко, наклоняясь поближе для большего эффекта. Теперь игнорировать меня было явно не так просто. — Ты же не надумал себе опять какую-нибудь хрень? А, солнце моё? — Мальчик отвёл глаза, поморщившись, а затем резко перевёл ледяной взгляд назад, на этот раз глядя мне прямо в глаза. — Что, скажешь, и сейчас я не прав? Ты уйдёшь наверх встречаться с этим мужиком, и что дальше? Вернёшься сюда, вниз? — Конечно, куда ж я де… — Да куда угодно. Мир там, наверху, по твоим же словам огромен. Было бы глупо на твоём месте не воспользоваться таким шансом. — Тогда почему я не воспользовалась им сразу же? Почему оставалась здесь, с тобой, и не сбежала после того нападения? Леви промолчал в ответ, хмурясь. Видимо, моё поведение до сих пор не укладывалось в системе его координат. — Даже так, даже если ты и в самом деле решишься вернуться… Неужели ты думаешь, что там, наверху, опасностей будет меньше, чем здесь? Что, если с тобой там, вдали, что-то случится? Если тебя силой будут где-то удерживать? Что тогда, дурында? Я опешила. До этого момента я даже и не задумывалась о том, что со мной может что-то случиться на поверхности в этом мире. Все опасности наивно присуждались исключительно Подземному Городу. Напрасно, наверняка напрасно. Но какой у нас выбор? Остаться и загнить тут? Стать подстилкой Майса и сливать ему все идеи? И чтобы Леви вот в этом вот рос?! Ну уж нет. В пекло такие перспективы! — Этого не будет, Леви. — Неловко обняла малыша, рассеянно гладя по голове. — Обещаю, я вернусь. К тому же, как я могу не вернуться после наших-то тренировок, а? Если не побью негодяев, так уж сбежать точно теперь смогу. На несколько минут воцарилось молчание. Мальчик совсем не двигался, вплотную привалившись ко мне, словно все силы на борьбу разом оставили его. — Ты пойдёшь наверх, даже если я скажу, что не хочу, чтобы ты уходила? — тихо, потерянно спросил Леви куда-то мне в грудь. Ах ты ж мелкий манипулятор! У меня тут и так сердце в пятки уходит, а ещё ты сверху такие финты накидываешь! Отстранилась, тем не менее не разжимая объятий, чтобы заглянуть ему в глаза. — Нет. Я доверяю твоим решениям. И если ты не веришь в меня, не веришь, что мы сможем попасть наверх, то я, конечно, никуда не пойду, — уверенно ответила я. Серые глаза напротив удивлённо округлились. Да-да, малой, я тоже умею бросаться такими «психологическими какахами». — Но тогда та жизнь, что есть у нас сейчас, будет потолком. Никуда дальше мы не двинемся, понимаешь? Тебя устроит жизнь в говне, пусть и относительно комфортная? — Нет, ты ведь знаешь, что нет, — раздражённо выдохнул парень, окончательно отстраняясь. — Да, знаю. А если ты хоть немного веришь, что у нас есть шанс… Давай рискнём. «Нет риска — нет выгоды», как говорится, — немного перефразировала я крылатый английский афоризм. — Ладно, — после долгого молчания наконец согласился Леви, чуть кивая. — Я доверяю тебе. Не задерживайся там надолго. — Спасибо. Я постараюсь вернуться как можно скорее, — так же серьёзно кивнула я в ответ. Для него это не пустые слова, и подвести этого малыша у меня теперь просто нет права. Что ж, значит, остаётся только победить и вернуться к нему. Любой ценой.5.11.831
Я заранее взяла на сегодня один из разрешённых отгулов (как же много потом будет у босса вопросов), и с утра сбегала на другой конец рынка, чтобы на отложенные с таким трудом деньги купить местную одежду хорошего качества. Мне не слишком-то хотелось, чтобы на поверхности меня вышвыривали из всех более-менее приличных мест, так что пришлось соответствовать. Местные длинные юбки были довольно неудобны и путались в ногах, но и скрывали более чем достаточно. Поэтому я уверенно надела подштанники из своего мира, местные добротные мужские ботинки и широкий пояс — если придётся бежать, просто заткну за него юбку. Под верхом платья скрылся мягкий кожаный тубус с моими самыми удачными разработками, а на бедре, как раз в прорези с карманом, пристроился нож. Последнее — требование Леви, заставившего меня дома раз десять достать и убрать обратно оружие, чтобы убедиться, что я точно смогу им воспользоваться в случае опасности. — Вот честное слово, ты как будто на войну меня провожаешь, — хмыкнула я после финального осмотра, состоявшегося в нескольких метрах от лестницы. — Только попробуй не вернуться ко мне, — резко оборвал все мои потуги разрядить обстановку хмурый Аккерман. — Я постараюсь убегать как можно быстрее, солнышко. — Тепло улыбнулась на такую заботу и обняла малыша. — Увидимся здесь же вечером. Подумай пока, чего бы ты хотел на Рождество и Новый год. — Это ещё что за поебень? — напрягся малыш, немного отвлекаясь от предстоящей разлуки. — Праздники такие. На них дети получают подарки. Так что думай! Потом вместе напишем письмо Деду Морозу. — Тц, опять ты какую-то хрень придумываешь, — хмуро покачал головой мой капитан. — Вали уже, а то опоздаешь. Я рассмеялась и, махнув на прощание рукой, прошла к страже со своим пропуском. И меня, о чудо, пропустили! Сердце мгновенно ушло в пятки, а потом забилось в горле, пока я поднималась по лестнице. Хотелось оглянуться, увидеть ещё раз Леви, наверняка неотрывно следящего сейчас за мной из тени переулка, но я заставила себя смотреть только вперёд. У меня нет права на сомнения, а обернись я сейчас, только добавлю малышу лишних тревог. Нет уж. Вперёд и только вперёд! Поверхность встретила меня ослепительным закатным небом, и я замерла на пару секунд, старательно щурясь и моргая, пытаясь заново привыкнуть к солнечному свету. А дальше было делом техники выспросить у ближайшего прохожего расположение ресторана «Три сестры». На входе, с трудом подавляя нервные смешки, представилась как госпожа Штирлиц, и меня немедленно проводили к отдельным кабинетам, то есть небольшим отдельным комнатам с не фиговой звукоизоляцией. Вот тут-то я и напряглась, неспешно кладя правую руку на бедро. Если сейчас меня не убьют и не закроют где-нибудь в застенках, это будет просто чудовищное везение. Сглотнув, я всё же сделала шаг навстречу неизвестности, переступая порог. — О. — Мне на встречу, вопреки всем опасениям о немедленной расправе, поднялся приятного вида солдат в форме гарнизона. В комнате он был один, что вселяло некоторую надежду. Конечно, оставались ещё портьеры… Но в пользу того, что всё куда лучше моих ожиданий и передо мной стоит тот, кто мне нужен, говорили небольшая залысина, пышные усы и золотые глаза у мужчины напротив. Собственно, последние-то и дали мне понять, что передо мной и в самом деле «экстравагантный» будущий (или уже нынешний?) глава Южного округа. — Не ожидал, что нам с вами доведётся встретиться в первый же из обозначенных дней. А вы весьма расторопны, как для подземного жителя. К тому же, по вашему псевдониму и сухости письма я смел надеяться на встречу с мужчиной… — Увы. — Развела руками. — Придётся вам пока что довольствоваться моей скромной компанией, сэр. — Не прибедняйтесь, госпожа… Мужчина крайне внимательно на меня посмотрел, что совсем не соответствовало той располагающей улыбке у него на лице и давая понять, что довольствоваться псевдонимом в общении со мной он не планирует. — Алиса. Алиса Селезнёва, господин Пиксис. — Чуть поклонилась, соблюдая этикет, и протянула руку для рукопожатия. — В письмах нельзя было говорить своё настоящее имя. Мы не знаем, кто может их читать помимо нас. Рада наконец с вами познакомиться. — Взаимно, госпожа Селезнёва. Позвольте предложить вам прохладительные напитки? Офицер галантно проводил меня к одному из диванчиков около большого стола. — Конечно, благодарю. Чистый виски, если можно, — в тон ему ответила я, опускаясь на приятно мягкую ткань. Этот солдат доверяет тем, кто разбирается в алкоголе, вроде как? Или эта инфа из той английской пародии?.. — А дама знает толк в выпивке, — с удивлением и одобрением отметил мужик, жестом фокусника доставая два бокала и дорогую даже на вид тёмную бутыль из секретера. — Благодарю. — Я немного отпила из поданного стакана, показывая благодарность принимающей стороне. Золотистая, как глаза моего визави, жидкость славно согрела после уличного холода. — Однако, прежде чем мы перейдём непосредственно к приятной части беседы, позвольте поинтересоваться, почему вы назначили мне эту встречу после одного лишь письма? — Ах, это? — Пиксис поморщился. — Признаться честно, мне было любопытно познакомиться со столь неординарной личностью. Из проверенных источников я узнал, что идею с угольными фильтрами и общественными банями, существенно облегчившую жизнь всего Юга, предложил кто-то из Подземного Города. И тут ваше письмо, довольно подробно расписывающее как основные идеи, так и заинтересованность в результате, лишь подстегнувшее мой интерес. Надеюсь, вы сумеете доказать свою причастность к разработке этих технологий? Золотые глаза будто насквозь просветили меня. Но, мужик, к твоему сожалению, у меня уже имелся дома персональный кошмарик с куда более «прочищающими» взглядами, так что я ответила кивком и лёгкой улыбкой. — Да, разумеется. — С готовностью выложила заранее отобранные чертежи и наметки, касающиеся именно фильтрации воды и использования напора реки для подачи жидкости в нагревные установки. — Вот все интересующие вас материалы. Пока офицер изучал бумаги, я с удовольствием ещё немного отпила из стакана, наслаждаясь «запретным» напитком. Дома таких вольностей позволить себе было нельзя — всё-таки у меня под боком жил ребёнок, — и пить в его присутствии казалось мне чем-то резко аморальным. С ним я не могла позволить себе быть слабой. Иначе он бы просто отказался от моей помощи. Но и напиваться здесь и сейчас я тоже не планировала. Мне ещё нужно будет пиздецки долго спускаться обратно. В длинной юбке. К Леви. М-да, много пить точно не стоит. — Поразительно. У вас, если это и вправду ваши записи, довольно острый ум, — высказал наконец своё мнение Пиксис. — Тогда, может, вам будут интересны и другие мои проекты? — Намеренно пропустила его сомнения в моей кандидатуре автора мимо ушей. — У меня есть пара интересных идей, которые мне бы хотелось запатентовать. Вы позволите?.. Я многозначительно показала на очертания тубуса под одеждой, заткнутого за пояс. — Да-да, разумеется. — Мужчина с понимающей улыбкой повернулся ко мне боком. Не спиной. Ну и хрен с тобой, я бы тоже не доверяла какой-то левой девице с улицы. — Кхм, — кашлянула я, привлекая его внимание. — Благодарю за ожидание. Вот несколько проектов, которые, по моему мнению, способны изменить жизнь внутри стен к лучшему. Во-первых… Чем вы обычно пишете в высоких кабинетах? — Как и все остальные, карандашами и перьями. — Пиксис поставил на стол свой переносной писчий набор. — Отлично. Вы уже привычны писать пером и просто так его не ломаете. Но как быть, скажем, в дороге? Опрокинутые чернильницы, сломанные от тряски и небрежного хранения перья, смазанные в спешке отчёты… Офицер поморщился. — Всего этого можно избежать. Я предлагаю чернильницу-непроливайку, промокашку и железное перо. — Развернула соответствующие эскизы. — Эти предметы значительно сократят количество испорченных документов. Кроме того, я уже довольно много думала о книгопечатании. Текст книг и газет можно было бы «набирать» при помощи заранее вырезанных букв и печатать страницы большими тиражами вместо тупого переписывания. — Макнула кончик пальца в чернила и поставила свой отпечаток на лист. — Вот таким вот способом. Это бы существенно подняло общую грамотность населения из-за понизившихся цен на книги и канцтовары. Ещё некоторое время я объясняла основные принципы работы советской ручки, собрала и наглядно показала простенькую версию непроливайки, используя заранее заготовленную модельку из вощёной бумаги. Пиксис кивал, одобрительно слушая, но интерес его явно постепенно улетучивался. Нужно было что-то делать. Да, я могу развлекать его разными мелкими штучками, увеличивающими удобство обихода, но… Ему нужно было что-то более глобальное. Придётся зайти сразу с козырей. — Это не единственные мои проекты. Но эти — самые лёгкие в исполнении, в отличие от остальных, — легонько подвела я к дальнейшему диалогу. — Есть ещё два крупных проекта. И один из них увеличит мобильность всего населения стен. — О как? Новый тип повозки? — понимающе предположил офицер. — Да… Что-то вроде того. Что, если я вам скажу, что человеку больше не нужна будет лошадь для перемещения и перевозки грузов на большие расстояния? Разумеется, я не претендую на создание чего-то более быстрого привычных нам лошадей, но скорость в пятнадцать-двадцать километров в час при обычных условиях и в двадцать-двадцать пять при идеальных — гарантирую! — Но как?.. — Пиксис подался немного вперёд. — Признаться, я впечатлился идеей наборного текста, но это! — Сейчас, только найду документы… Я не была готова показывать велосипед — свой главный проект — так скоро и поэтому теперь разгребала массивную стопку в поисках нужного файла. — Погодите-ка… Что это? Я оторвалась от перебирания бумажек и подняла на собеседника глаза. Офицер держал в руках какой-то лист, и, судя по небольшим пятнам с обратной стороны листа, это таки Левины художества, которые я, оказывается, случайно сгребла в кучу к остальным документам. — А, это? Простите, мы с сыном рисовали. — Неловко улыбаясь, попыталась забрать лист, но офицер отвёл свою руку чуть в сторону, не отдавая наши художества. — С сыном, да? А это, полагаю, и есть тот самый транспорт? — Пиксис ткнул пальцем поочерёдно сначала в пенни-фартинг, а потом и в более «современную» версию велосипеда. — Да, это двухколёсный транспорт, велосипед. Он приводится в действие за счёт педалей, которые крутит человек, находящийся между двумя колёсами. — Ещё некоторое время я поясняла принцип действия велосипеда, решив, что свои чертежи достану как-нибудь потом. Пиксису, кажется, последняя моя идея пришлась по душе. Он благосклонно подвинулся ближе, предварительно обновив наши стаканы, и с удовольствием предлагал свои идеи по использованию велосипеда в повседневной жизни: курьерские доставки, перевоз не слишком тяжёлых грузов… Довольно плавно мы перешли на личное. Офицер рассказал, что дома его ждут трое прекрасных детей и любящая жена, а потом начал расспрашивать уже меня: — Вы говорили, что у вас есть сын. А кроме него, если ли у вас кто-то ещё? — Нет, только сын. Собственно, именно из-за него я сейчас здесь, — ответила я, неловко теребя чуть отросшие волосы. — Ищете для него лучшей жизни? — понимающе предположил собеседник. — Да, конечно же ищу. Ведь он — одна из причин, почему у меня всё ещё есть силы идти вперёд. Но вот в чём дело… Будь я даже самым гениальным учёным с массой идей, полезных человечеству, они вряд ли будут замечены лишь из-за места моего рождения. — Я располагающе наклонилась чуть вперёд, положив руки на край стола. — Объясните, господин Пиксис, почему, если начать задумываться об устройстве жизни внутри стен, всё так нелогично? Мужчина ничего не ответил, ожидая продолжения, и оно не заставило себя ждать: — Вам никогда не было интересно, почему, имея устройства пространственного маневрирования, мы, тем не менее, продолжаем ездить на лошадях и телегах с деревянными колёсами? Почему мы не стремимся строить летательные аппараты — такие, как воздушные шары? — Вы высказываете сейчас очень опасные мысли, Селезнёва, — предостерёг собеседник, переходя на немного панибратский тон. — Но меня посещали те же мысли, что и вас. Система внутри стен давно уже неисправна. У нас есть Разведкорпус, выходящий за стены, но при этом любая информация о том, что может находиться за пределами стен, строго засекречена. У нас целый штат учёных, но некоторые отрасли науки находятся строго под запретом. Боюсь, как бы однажды человечество из-за этих несостыковок не направило меч само же на себя. — К сожалению, это уже происходит, только пока что весьма дозировано. Полагаю, всё дело в ограниченности ресурсов. — Чуть нахмурившись, я достала чистый лист, схематично изобразив три стены. — Это — всё доступное сейчас человечеству пространство, так? Но что будет, когда человечество слишком расплодится? Начнётся борьба за ресурсы. Поэтому и существуют и Разведотряд, и Подземный Город. Так власти сдерживают рост населения. Постучала карандашом в задумчивости по листу, и тут до меня дошло: — А аналога дорогим лошадям нет для того, чтобы люди не покидали свои деревни и города слишком часто. Чем меньше циркуляция населения — тем меньше и уровень рождаемости. А в Подземном Городе можно производить много нелегального и распространять потом наверху, чтобы люди меньше думали и не задавали вопросов, а заодно и под шумок гробить некоторую часть населения. С точки зрения сухих фактов всё логично, но всё же… Всё же это слишком бесчеловечно. Ведь там, внизу, есть не только взрослые, побитые уже жизнью люди. Там есть и дети, заранее обречённые на голодную, полную болезней и боли жизнь. Вы спускались туда хоть раз? — Офицер покачал головой. — Там у всех поголовно есть заболевания опорно-двигательного аппарата. У людей от тяжести банально ломаются кости, а дети там недоразвиваются и из-за этого среднестатистически подземные уроженцы не доживают и до двадцати лет. Всё-таки человек не может жить совсем без солнца, поэтому… — Я подняла решительный взгляд на собеседника, со всех сил сжав карандаш. — Почему бы не снести Подземный Город подчистую? — То есть? — Есть масса растений, которым не нужно много солнечного света. Наоборот, в отсутствие большого количества света они растут куда быстрее и дают больший приплод. Корнеплоды, лук, белокочанная капуста… Если бы можно было проделать совсем небольшие отверстия в потолке, чтобы света попадало процентов на десять больше, чем сейчас, и этот свет размножить системой зеркал… Тогда мы могли бы превратить Подземный Город в огромный огород. Там уже есть река, поэтому систему полива организовать будет проще простого. И даже часть местных жителей могли бы там остаться, чтобы возделывать почву. Другие же вполне могут перебраться на территории Марии, где живёт не так уж и много народу. Если бы эту идею воплотили в жизнь, тогда у всего человечества появился бы хороший запас продуктов на чёрный день. — Вы предполагаете, что скоро жизнь внутри стен может измениться? — с доброй улыбкой психиатра спросил мужик. И я мгновенно заткнулась. Ещё мне подозрений в причастности к событиям будущего не хватало. Так, теперь главное не ляпнуть что-нибудь не то. — Я предполагаю худший исход событий. Стены защищали нас уже около ста лет, но что такое «сто лет»? Это четыре, в лучшем случае пять поколений. То есть и я, и вы в детстве вполне могли застать людей, которые не понаслышке знали бы о строительстве стен. Разве достаточно столь малого промежутка времени, чтобы расслабиться? По-моему, нет. Что будет, если в один день стена Мария падёт? Давайте просто представим себе. Та стена — это треть наших земель. И на ней проживает пятая часть населения. Допустим, просто допустим, что эвакуировать удастся не всех. Допустим, у нас в сухом остатке будет три пятых от населения стены Мария, считая ещё и четыре внешних города. То есть примерно двенадцать-тринадцать процентов всего человечества. Куда они пойдут? Что будут есть? Где работать? А тут, прямо под столицей, у нас уже есть всё необходимое для того, чтобы по крайней мере их накормить. — Это… на редкость смелый план. — Пиксис откинулся на спинку дивана напротив, отпивая из своего бокала. Я последовала его примеру. — Однако ему пока что не хватает доказательной базы. Поэтому пока что всё, что вы мне сказали до этого момента, но не смогли подтвердить, я отложу на полочку вот здесь. — Он постучал себя по виску, ухмыляясь в усы. — И всё же, ваши идеи несомненно ценны для человечества. Будет глупо не давать вам развиваться дальше. Я дам вам возможность воплотить эти и другие проекты в жизнь и выступлю вашим личным поручителем на суде. У меня сердце чуть не остановилось. То есть как это? Я… не облажалась? Всё и в самом деле получилось?! — Вот контактные данные мои и моего знакомого, работающего в патентном бюро. Смело присылайте ему свои идеи. А эти. — Он указал на отложенные отдельно, уже продемонстрированные проекты. — Если позволите, я занесу ему лично. — А, да, конечно. Я сжимала в потных ладонях местный аналог визитной карточки, всё ещё не веря в свою удачу, и стремительно запоминала написанное — даже если эта бумажка потеряется или её отнимут, я всё равно смогу связаться с нужными людьми. — Тогда, боюсь, я не располагаю более достаточным количеством времени, чтобы продолжить нашу с вами весьма занимательную беседу. Но смею надеяться, что, когда вы будете на поверхности, найдёте минутку заглянуть к нам на ужин? — Почту за честь. — Стремительно поднялась, пожимая протянутую мне руку. — Благодарю за приятную компанию и не менее вдохновляющую выпивку. — Вы были обворожительны сегодня. — Пиксис отпустил мою ладонь и перешёл на серьёзный тон. — Всю ту мелочёвку, о которой мы говорили вначале, предоставьте мне. Вы же постарайтесь максимально довести велосипеды до ума, возможно, даже создайте рабочий прототип. Так на суде будет больше шансов, что вам дадут сменить место жительства. Пишите, если будут нужны люди или материалы. Всё обеспечим в лучшем виде, но в разумных пределах, конечно. — Ещё раз огромное вам спасибо за помощь, — Поклонилась, прощаясь с этим невероятным мужиком, и наконец покинула уютное здание ресторана. Улица встретила меня промозглым холодом и удивительно ясным небом с тонким месяцем и мириадами звёзд вокруг. Я замерла в восторге: уже успела, оказывается, позабыть, как выглядит небо. В довесок, мне ещё никогда не доводилось видеть так много звёзд разом, разве что высоко в горах — обычно огни мегаполисов и тучи закрывают весь вид. И, если не смотреть на здания вокруг и не думать о юбке, обнимающей ноги, вполне можно было представить себя в каком-нибудь базовом лагере на поляне Москвина, где высота ещё не слишком сильно давит на лёгкие, но небо уже чистое и морозно звонкое. Тряхнула головой, прогоняя наваждение. Здесь нет высоких гор, по крайней мере на этом их острове. И к чему сейчас вспоминать прошлое, если впереди у нас счастливое будущее? Так, думаю, у меня есть ещё где-то полчаса до закрытия магазинов. Я пошарила по подолу, найдя зашитый в нём мешочек с карманными деньгами, которые с большим трудом утаила от своего мелкого сожителя, подрабатывая писчим на полставки по ночам, и направилась в торговые ряды — совсем скоро будут зимние праздники, и оставить своего малыша без подарков я ну никак не могла!5.11.831 (22 часа 02 минуты)
— Тц, ты почему так долго? — вместо приветствия выдал мне Леви. — Что вообще можно было обсуждать столько времени? — И тебе добрый вечер, ёжик. Я скучала. — Взлохматила чёрные пряди и с облегчением рассмеялась, вспоминая наш первый день здесь, когда он точно так же меня ждал, а я несла ему хорошие новости. Там, наверху, без сомнений дышалось лучше и было очень красиво, но тут, видя наконец Леви рядом, я с удивлением почувствовала себя… дома. На душе было тепло и радостно. — Хорош ржать. Пошли уже домой, дурында, — рыкнул малыш, отбирая у меня один из пакетов с покупками и чеканя шаг дальше вглубь одного из переулков. Я с улыбкой последовала за моим капитаном, напевая под нос «Вдруг как в сказке» и неимоверно раздражая этим маленького проводника, вынужденного отвлекаться от окружающих нас улиц, чтобы услышать слова.