2.4.840 (06 часов 47 минут)
Примерно с пятнадцатилетия Фарлана дети начинают праздновать их дни рождения по-своему, и я приветствую такое — всё же почти семейные вечеринки немного не подходят для подростков. Им хочется движа, а позже и общения со сверстниками без присмотра с моей стороны. Вот и этой весной вся троица куда-то уматывает с самого утра праздновать четырнадцатилетие нашей красавицы, прихватив старые УПМ. Наверное, решили устроить посиделки в лесу, подальше от взрослых. С улыбкой провожаю стартовавших сорванцов, пообещав сделать шарлотку к их возвращению. Никогда в жизни с тех пор, как мы вышли на поверхность и более-менее залегли на дно, мне не приходилось переживать, что с детьми может что-то случиться, ни разу. Ведь с ними Леви, который найдёт выход из любой, даже самой трудной ситуации. Да и Фарлан тоже всегда мастерски заговаривает зубы. В общем, у проблем нет и шанса против этой троицы. Хорошенько размявшись на кухне, накормив Жуть и подготовив всё к сегодняшней вечеринке, я сажусь за отчёты. Всё же работу никто не отменял, и мы готовимся закрыть гештальт. Всё, что только можно придумать, начиная от описанных в оригинале «громовых копий» и вплоть до пневматических пушек и гранат с креплениями, разработано и готово к испытаниям и дальнейшему массовому производству. Теперь нам остаётся лишь вовремя представить всё это великолепие Пиксису официально. Вот только когда должно настать это самое «вовремя», я не знаю. Если пойду с козырей раньше времени, старший Аккерман или любой другой высокопоставленный… Герр из Военной Полиции всё ещё может нанести нам «визит вежливости». Но если дать изобретениям ход слишком поздно — можем и не успеть разработать план с их использованием к сорок пятому году… Эх, вот бы кто-нибудь поумнее подал мне знак, что пора начинать действовать. В дверь стучат. Не поняла? Кого там ещё принесло? По старой привычке прихватив нож, открываю дверь, впуская неожиданного визитёра. Запыхавшийся гарнизоновец всё никак не может отдышаться от быстрой езды. — Вы от Пиксиса? — любопытствую я чисто для интереса. Вроде бы никаких срочных заказов наш отдел не получал… — Да, то есть нет, то есть… Простите, — вконец запутывается офицер. Я приподнимаю бровь и приваливаюсь к дверному косяку плечом, ожидая продолжения. — По приказу главы Южного округа я обязан сообщать о всех правонарушениях ваших детей незамедлительно! Пару мгновений стоит оглушительная тишина. — Что, простите? — Мне ведь послышалось, да? — По обвинению от Разведотряда за незаконное применение маневровых устройств в черте города были задержаны Леви Аккерман, Фарлан Чёрч и Изабель Магнолия, мэм. Приказано было сразу вам докладывать, если вдруг что… — Какое отделение?! — рявкаю я, резко прерывая его. — З-западное отделение Троста, — только и успевает сказать солдат, как я уже, метнувшись в прихожую, достаю свои документы и чековую книжку, выкидываю нож на тумбочку и, засовывая всё необходимое в небольшой рюкзак, вылетаю из дома. — Спасибо за вашу службу! — кричу я напоследок, пинком открывая дверь небольшого гаража с велосипедами. Здесь же обнаруживается один из инженеров, проверявший сейчас наш транспорт. — Майк, я в город. Надо разобраться с одной хренью. Если сюда приедут разведчики, шлите их на хер, если надо — при помощи предупредительного выстрела в воздух солью. Наша территория временно закрыта для всех, кроме Гарнизона. И скажи нашим убрать всё… заметное и быть наготове. У меня плохое предчувствие. Всё ясно? — Да, Алис, конечно, а что случилось-то? — Он выбегает за мной. — Дети в тюрьме у меня, блять, случились, а так всё заебись просто! — рыкаю я в ответ, давая нехилого газу.2.4.840 (13 часов 47 минут)
У самого отделения чуть не наезжаю на небольшую группку раскорячившихся на всю улицу солдат, едва успевая вывернуть руль вбок. Разумеется, велосипед запинается о бордюр, и я красивой ласточкой лечу прямиком на ступени здания. Но вбитые многими падениями при использовании манёвров рефлексы заставляют меня чуть скорректировать свой полёт руками и приземлиться уже на небольшой платформе перед дверью, гася подошвами остаточную инерцию. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я распрямляюсь, отряхивая дорожную пыль со штанин. Те солдаты наверняка ждут моих извинений, но похрен. Уверенно захожу внутрь, не оборачиваясь. Сейчас не до вежливых расшаркиваний, главное — успеть забрать детей, пока не прибыла Военная Полиция для разбирательства. — Здравствуйте. — Киваю мужику в регистратуре и протягиваю свои документы, в том числе и корочку из Гарнизона. — Алиса Селезнёва, пришла из-за своих детей. — А, тех троих с приводами, что ли? — усмехается солдат, проходясь по мне довольно похабным взглядом. Молча терплю, с мягкой улыбкой и чуть приподняв брови, и мужик наконец сдаётся: — У вас будет пять минут наедине. Свои вещи оставьте вот в этой коробке. — Благодарю. Могу ли я, пожалуйста, взять для детей воду? — Мне снисходительно кивают, и я следую за солдатом вниз по лестнице, прихватив пару бутылок из рюкзака. Затхлый запах подземелий тут же ударяет в нос, а полутьма вызывает из глубин памяти не самые лучшие воспоминания. Ряд камер с решётками, напоминает решётки на окнах торгового квартала Подземного Города, а чадящие факелы на стенах раскрашивают пространство вокруг в серо-бурые тона. Всё по канону, мать его. Мои дети сидят в предпоследней камере, слава богу, отдельно от остального местного контингента. Коротко осматриваю их — вроде целы, но вот Леви почему-то весь в грязи. Что-то вся эта ситуация мне напоминает… Мой сын поднимает голову, и холодная сталь из-под мокрых прядей заставляет меня мигом вспомнить, откуда я знаю эту ситуацию. Нет… Та лажа же должна была произойти в сорок четвёртом, не сейчас! Почему всё произошло так скоро? Это из-за меня?! Нет, стой, успокойся, Алиса. Потом поистеришь. Я, всё ещё надеясь на чудо, отпускаю охранника и пинком придвигаю табурет вплотную к прутьям, тут же переходя к делу. — Вот вода. Леви, умойся, — говорю я отрывисто, протягивая бутылки через решётку, и поворачиваюсь к Фарлану: — Быстро и чётко. Что произошло? — Мы спокойно летали в пределах нашей территории, а потом решили забраться немного дальше, где мы ещё не были, но были всё ещё в пределах нашего леса, — частит блондин. — Потом за нами увязались военные. А у нас с Изабель же нет разрешений. Ну Леви и сказал, что мы оторвёмся от них. В лесу особо не спрячешься и мы полетели в город… — Я прикрываю глаза рукой, понимая, что было дальше. — Но нас в конце концов довольно быстро поймали. Оказалось, что это не Гарнизон и даже не Полиция, а Разведчики, и… — Дай-ка угадаю. — Отнимаю ладонь от лица и ещё раз внимательно осматриваю детей. У Изабель отрезан левый хвостик, а на щеке виднеется пара царапин, и она всеми силами старается это от меня скрыть. Вот сволочи. — Вас поймал тот самый мужик, с которым мы довольно часто уже виделись. — Смит, — произносим мы одновременно с Фарланом, и я киваю, подтверждая свои догадки. — Что он потребовал в обмен на ваше освобождение? — спрашиваю я чисто из интереса, примерно понимая, что мог попросить этот чёртов манипулятор. — Сначала спросил, кто обучал нас пользоваться УПМ, а потом сказал, что если мы не хотим следующие пять лет провести в тюрьме, то он может принять нас в Разведкорпус. Обещал вернуться через три часа… — Понятно. Приведите себя в порядок. — Я поднимаюсь со стула. Наверняка Пиксис уже обо всём знает. Мне нужно просто вывести отсюда детей, а там уже он разберётся с остальным. — И Леви… Ты молодец. Спасибо, что заступился за Фарлана и Иззи. — Я ведь обещал, — мрачно отвечает моя фасолина, насупившись и мигом напомнив совсем мелкого ещё себя. — Забыла? — Нет, не забыла. Всё равно молодец. — Нежно улыбаюсь в ответ, из-за атмосферы вокруг невольно сравнивая этого взрослого Аккермана, который вымахал уже выше меня, и того милого, мягкого Леви, который, уютно свернувшись клубочком, обещал мне позаботиться о своих новых родственниках. Протягиваю тёплую кофту. — Вот, не сидите на холодном. Скоро пойдём домой. Из подземелья я выхожу уже готовая к бою, вооружившись своим лучшим оружием — мозгами. — Ну как, поговорили? — Скучавший до этого солдат поднимается мне навстречу. — Да, спасибо вам огромное! — Мягко улыбаюсь, принимая из его рук свои вещи, с горечью замечая: — Дети такие непоседливые теперь пошли… — Это да, мэм, — ведётся солдат, заглядывая в моё открытое из-за отсутствия кофты декольте и снисходительно успокаивает: — Ваши ещё ничего: не сопротивлялись, не грубили, вполне спокойно прошли в камеру. Давненько у меня таких образцовых «подопечных» не было. — Ох, правда? — Старательно краснею, опуская взгляд, нервно тереблю ворот рубашки и тут же стреляю глазками. Да, в сорок два такое уже не слишком прокатывает, но на конкретно этом австралопитеке, похоже, вполне работает. — Спасибо вам за такие тёплые слова. Знаете, я растила их совсем одна, и временами мне кажется, что я была не слишком-то хорошей матерью. — Ну что вы. — Мужчина ловит мою ладонь и мягко поглаживает большим пальцем запястье. Фу, гадость какая. — Уверен, вы прекрасно справлялись. Просто ваши детишки немного заигрались… — Ох, и что же мне теперь делать? — Качаю головой, оступаюсь на ровном месте, рассчитывая на поддержку. Мужики любят слабых дам в беде же, нет? — Неужели совсем ничего нельзя сделать? — Ну-ну, не волнуйтесь так сильно. Пожалуйста, присядьте… — Солдат подхватывает меня за талию, помогая дойти до стула, и подаёт стакан воды. — Есть один способ, который повысит ваши шансы на благоприятный исход в суде. — Да? И какой же? — С надеждой смотрю на него, трогательно схватившись за рукав форменной куртки. — Вы, эм, могли бы внести залог. В этом случае, думаю, дело даже до суда не дойдёт. Скорее всего вам выпишут крупный штраф и заставят детей немного отпахать на общественно-полезных работах, но этим всё и ограничится… Вот только, боюсь, вам может это оказаться не по карману. — Я заплачу! Любые деньги, только назовите сумму! — С готовностью достаю чековую книжку, и собеседник оживляется даже больше, чем после моих полунамёков. Всё с ним ясно. Мужик называет просто астрономическую плату за всех троих — половину моего годового заработка в отделе, но, к счастью, с патентов на счёт приходит гораздо больше денег, поэтому я, скорее всего, смогу довольно легко пережить такой удар по бюджету. Послушно вырисовываю все положенные нули, ставлю подпись, и после подтверждения в соседнем отделе моей платёжеспособности солдат наконец зовёт одного из сослуживцев, требуя привести детишек «этой милой дамы». Вот так. Утрись, Смит. Я тебя в говно закатаю в правовом поле, если потребуется. Ведь всегда можно доказать, что разведчики зашли на закрытую территорию в конце концов, и тогда Военная Полиция будет вас ебать до скончания веков за нарушение границ и порчу частной собственности. Детей выводят, и Леви тут же замечает мой чек на столе. Ну ещё бы, он ведь лежит на самом видном месте. Заслоняю открывшийся сыну вид, а то знаем мы, как он умеет корить себя за всякую чушь. — Вам повезло, сопляки, — надменно усмехается тем временем, судя по всему, комендант, расстёгивая наручники. — Ваша мать — хорошая женщина, уж постарайтесь больше её не расстраивать. — Да, конечно, господин, — тут же отвечает догадливый Фарлан, наступая Леви на ногу и не давая тому ответить что-то резкое. Ну умничка же! Я вижу, как Изабель смущается и всё пытается прикрыть рукой косо отчекрыженные локоны. И с опаской поглядывает в сторону выхода. И это в её-то день рождения… Блять, ещё мне не хватало подростковых комплексов на пустом месте. Так, ладно. — Леви, дай нож, пожалуйста. Требовательно протягиваю руку к только что полученному обратно от офицера предмету. — Простите, господин, я уберу его через минуту. Просто небольшой воспитательный момент. — Офицер кивает, давая разрешение, и с интересом следит, как я подхожу к девочке. — Иззи, ну-ка посмотри на меня. Зелёные обиженные на весь мир глаза, из которых вот-вот польются злые слёзы, встречаются с моими спокойными. — Я, конечно, не такая красавица, как ты, но скажи-ка мне, если я отрежу себе волосы… — Подношу нож к основанию косы. Эх, а ведь так долго растила её, и вот опять. Ну и хрен с ним. Ещё отращу. Под удивлённый вскрик отчекрыживаю свои лохмы и выбрасываю почти пятилетнюю длину в мусорку около стола, возвращая нож «на родину». Лохмачу волосы, которые без косы мгновенно подпрыгивают, сворачиваясь в откровенный шухер. — Ну, разве я стала от этого сильно страшнее? — Нет… Совсем нет. — Слёзы всё-таки сбегают по щёчкам, и девочка бросается мне на шею. — Ты всегда самая красивая-а. — Неправда. — Нежно провожу по её волосам. — Самая красивая тут ты, моя маленькая Белль. Я ведь тебе уже говорила, что на одном из старых языков твоё имя и вовсе значит «красавица»? Так что выше нос! Дома я обязательно поправлю твою новую причёску, будешь самой модной и замечательной девчонкой на своём празднике. Незачем обижаться на такие пустяки, тем более в такой-то день. Малышка кивает, вытирая слёзы и улыбаясь, и пока Фарлан её подбадривает, мы наконец покидаем это мрачное заведение. В дверях я торможу, с улыбкой обращаясь провожавшему нас солдату: — Простите, я у вас тут у порога, кажется, немного свой велосипед сломала… Не могли бы вы, пожалуйста, его утилизировать? — Без вопросов, мэм, — кивает мужик и замирает, глядя на покорёженное колесо, а потом на мою совершенно целую одежду. Я прям вижу, как у него в голове всё никак не складывается цельная картинка. Да, влетела я не слабо. Дети никак не комментируют увиденное, но переглядываются вполне многозначительно. Мы ловим кэб и поскорее отправляемся домой. Чую, мне ещё придётся сегодня попотеть. Дома нас встречают встревоженные сотрудники, все как один вооружённые и готовые дать отпор, если придётся. Даже Арлерты тут, нервно сжимающие по ружью. Вот, вот как выглядит фраза «за шпану и двор стреляю в упор»! — Что случилось?! — первым спрашивает Шит, стоит кэбу отъехать на приличное расстояние. — Нами заинтересовалась Разведка, — хмуро отвечаю я нашему доктору и командую: — Все в дом, будем думать, как от них отделаться. А вы трое останьтесь пока снаружи. Мы сейчас подойдём, только проясним одну вещь, ладно? Спецы понятливо кивают, прикрывая входную дверь, а я разворачиваюсь к детям. Ну и что мне делать? Ругать? Да вроде они не слишком-то виноваты, просто пытались выйти сухими из воды. Хвалить? Так они по всем фронтам проебались. — Значит так. — Я сажусь на ступени, задумчиво глядя на детей снизу вверх. — Во-первых, я горжусь тем, как вы вели себя с Гарнизоном. Молодцы, что не создавали лишних проблем на свои задницы. И то, что не приняли предложение того блондинчика сразу же — тоже хорошо. Теперь к проёбам… Вдох-выдох, Алиса, ты не кричишь на детей, ты спокойна и уравновешена. Только что-то в этот раз самоубеждение ни хрена не работает. — Какого хрена вы попёрлись в город, а не домой, а? Доберись вы до нас, и последствия бы поимела только я. Так какого, мать вашу ротой в дышло, вас понесло туда, куда нельзя было соваться ни при каких обстоятельствах?! — Но ведь… Ты наша мать, нет? — нервно смеётся Фарлан, пытаясь разрядить атмосферу, и я резко торможу. Из меня словно высасывает весь запал, и я потерянно опускаю взгляд. Он впервые признал меня не просто опекуном, а своей семьей. Вот засранец, не мог момента получше найти, что ли? — Вот именно, что мать. А вы, все трое, — мои дети. И очень сильно меня сегодня напугали, — тихо говорю я. Может, хоть это поставит им мозги на место? — Чёрт, да я постарела, наверное, лет на пять, когда мне доложили, что вы попали в тюрьму. Ещё и то место… Как будто мы обратно вернулись туда, вниз. Не представляю вообще, каково было вам так долго там находиться… Леви опускается рядом и обнимает меня. Вслед за ним пристраиваются и Изабель с Фарланом. — Извини, мам. Мы не хотели, чтобы так получилось. — Дети неловко отводят взгляды в сторону, боясь сейчас, видимо, увидеть моё разочарование. Не дождутся. Теплые объятия отогревают меня, снова возвращая в боевое состояние. — Так. Всё, разбор полётов закончен, а уроки усвоены. Леви, если вздумаешь себя корить за то, что увидел в отделении на столе… Я расстроюсь. Эта такая фигня, что даже думать об этом не надо. Закрыли тему. Как будто у меня по жизни не было проёбов пострашнее. Пойдёмте думать, как исправить вашу ситуацию и не вляпаться ещё больше.2.4.840 (17 часов 34 минуты)
— Разведка на подходе, — хмуро сообщает Гёсслер спустя два часа. Изабель вовсю щеголяет своей новой причёской и, кажется, уже совсем не переживает. Ну правильно, ведь мелкая егоза уверена, что мы тут сейчас всё разрулим… А на деле… Чёрт, я без понятия, какие карты на руках у Смита, остаётся только гадать. — Леви, поставь чайник, что ли, — устало прошу я сына, откинувшись на стуле. — Гостей надо встречать по-нормальному в любом случае, даже если гости на редкость хреновые. Я же вздыхаю и иду открывать дверь. Смит, как всегда, безупречно смазлив и до противного улыбчив. А рядом с ним Мик, судя по всему. Козлина. Я-то знаю, кто макнул моего сына в лужу. Расплываюсь в ответной улыбке, уверенно пожимая протянутую ладонь. — Давненько вы тут не появлялись, дорогие соседи. Что, решили вернуться в наши края? — начинаю я разговор первой. — Да вы входите, чего на пороге-то разговаривать? Устали, наверное, из нового штаба-то к нам ехать? — Не стоит беспокойства, мы привычны к большим расстояниям, — качает головой Смит, послушно разувшись, и проходит на кухню, сев за накрытый стол. Мик встаёт за его спиной, слава богу, не делая попыток меня обнюхать. — Думаю, вы понимаете, зачем я здесь. — Чайку попить и попытаться выторговать у нас что-нибудь помощнее для своего начальства? — предполагаю я, лукаво щурясь в ответ. — В точку. — Смит по-доброму улыбается и благодарит за чай. Ну что, Алиса, да начнётся пикировка двух боссов враждующих мафий? — Сегодня утром мы с отрядом обнаружили в лесу ваших детей. Они весьма неплохо управляются с УПМ. — И? — Я приподняла бровь, отпивая немного своего чая, и потянулась за куском пирога. — Вы тоже возьмите. Слышала, еда в Разведкорпусе на редкость отвратительна. — С вашими нововведениями стало получше, — делает ремарку блондин, перекладывая на свою тарелку аппетитно пахнущий кусок выпечки. Но с мысли не сбивается. — Фарлан Чёрч сказал, что они самоучки. Это правда? — А если и так? — нейтрально интересуюсь я, замечая, как взгляд Смита проходится по моим рукам, позе и лицу. Пытаешься меня читать, что ли, мальчик? Ну ты это напрасно, после Кенни Аккермана-то. — В таком случае я считаю, что их умениями не стоит пренебрегать. — Ух, как бровки-то насупились. — Они, вероятно, стоят на одном уровне с ветеранами Разведкорпуса. — Спасибо. — Снисходительно киваю в ответ, в упор не замечая намёка. — Но если честно, с точки зрения логики ваши слова скорее говорят больше об уровне подготовки ваших солдат, чем о моих детях. Чёрт, надеюсь, вы хоть тренируете новобранцев на реальных титанах неподалёку от стен, где им всегда может быть оказана посильная поддержка и помощь? Вы же не выпускаете совсем зелёных детишек в чисто поле и не требуете мгновенно обучиться искусству выживания среди гигантских монстров? По лицу его сослуживца я вижу, что попала в яблочко. Ну ещё бы, я же смотрела это чёртово аниме. — О, как всё печально-то, — задумчиво тяну я и откусываю ещё немного сладости. Ну же, давай, ведись на мои уколы, чёртов засранец. Или ждёшь от меня первого хода? Ладно, тогда сегодня я за белых. — В общем, всё с вами ясно, забейте. В конце концов, вы не виноваты в том, что ваше начальство немного… закостенелое. Я тоже считаю, что мои ребята — большие молодцы. Благодаря их навыкам мы существенно продвинулись в работе, которая в конечном итоге сильно поможет человечеству в борьбе с титанами. Накося выкуси. В Разведке они, может, и были бы полезны, но и здесь их польза тоже значительна. Если дело дойдёт до Закклая, думаю, я смогу переубедить его, сдав парочку старых проектов по модернизации УПМ без привлечения внимания Военной Полиции. Смит тоже понимает, куда я веду: — Вы ведь понимаете, что если я дам делу ход, то тот человек, которого вы так боитесь, мгновенно узнает о Леви, а следовательно, и о вашем обмане? — спокойненько, с расстановкой говорит эта сволочь, тут же добавляя: — «Госпожа Штирлиц». Ах ты мразь… Я восхищена, честно, и наверняка была бы напугана сильнее, но Леви предположил, что ты можешь на это надавить. Нельзя давать ему понять, как меня задели его слова. Чёрт, а ведь он и в самом деле может легко и просто уничтожить меня. Но вот станет ли? Вряд ли, слишком уж большой риск для него. Нет, так просто я не сломаюсь. Не дождёшься. — А я всё думала, когда ж вы дойдёте до угроз, — облегчённо усмехаюсь я, расслабляясь. Наконец-то он сделал свой ход. Ну что, малыш, играем по-крупному? — После вступления в Разведку и участия в настоящих сражениях с титанами вы ведь уже успели понять, насколько шаткую позицию занимает человечество? Даже если у нас есть законы, благородные идеалы, деньги, в конце концов… Всё это будет похерено, стоит только титанам прорваться за стены. — Я рад, что вы это понимаете. — Смит подаётся ближе, воодушевившись. Попался, голубчик. — Поэтому… — Я не закончила, — непреклонно прерываю я его, всё так же мило улыбаясь. — С точки зрения некоторых богатеев внутри Сины, Разведке стоит объединиться с Гарнизоном, чтобы не расшатывать и дальше нашу хрупкую систему и не тратить народные ресурсы попусту. Какой вам смысл выходить наружу, если можно куда эффективнее обстреливать врага со стен, защищая человечество? Вся эта чепуха с «победа любой ценой и методами» и «посвятите свои сердца»… Фи. Грубо, ненадёжно и крайне тупо. Мы скрещиваем взгляды. — По крайней мере, такого толка мысли доходили до меня от знакомых. Но я-то понимаю важность Крыльев Свободы. — О да, ещё бы. Проведя внутри стен эти девять лет, я как никогда сильно желала отсюда вырваться. Туда, во внешний мир. Показать своим детям, как прекрасна та версия Земли, на которой им довелось родиться. — Вы напоминаете, что там, за стеной, есть ещё целый огромный мир, который только и ждёт, когда мы наконец его покорим. Моря и океаны, горы и вулканы, потрясающе бескрайние просторы пустынь и степей… Ради этого стоит продолжать рисковать. И я пока что делаю довольно многое, чтобы ваши мечты продолжали осуществляться. Согласитесь, изменения в Гарнизоне в последнее время хоть немного, но облегчили вам работу, не так ли? Мужчина кивает, а вот стоящий за ним Мик уже готов порвать меня на тысячу маленьких Алис. Расслабься, пупсик, если твой босс не полезет дальше, то мои издевательства останутся лишь словами. Я прекрасно понимаю, что самые мои смелые угрозы действенны лишь на словах. — Как и мои весьма обширные пожертвования для Разведки, я полагаю. Другое дело, что, если меня… вынудят обстоятельства, я могу и пересмотреть свою позицию на ваш счёт. Остановить финансирование со своей стороны и предложить Закклаю альтернативу Разведкорпусу… Поверьте, у меня найдётся неплохая вам замена, куда менее затратная, но и менее эффективная в агитационном плане. — Найтись-то найдётся, а вот послушает ли он меня? Вопрос вопросов, мать его. Скорее нет, чем да. Но Смиту об этом знать не обязательно. — Поэтому будет весьма неловко, если Разведотряд расформируют из-за простого недоразумения, не так ли? Какое-то незаконное проникновение на частную собственность, угрозы сотрудникам — м-м, вряд ли нашему Верховному главнокомандующему понравится то, что вы напали и напугали моих детей и, по сути, альфа-тестировщиков оборудования… Да нет, ему будет немножко насрать на наши распри. Но благодаря тому, что Закклай продвинул один мой очень смелый проект по Подземному Городу, я могу временно пустить Смиту пыль в глаза. Господи, надеюсь, Пиксис разберётся с этим бровастым. Так, что у меня там ещё осталось из козырей? А, да. Добавим ещё немного сюра в общую картину безумия, раз уж начали: — Кстати, я тут ещё подумала… Кто-нибудь знающий «всю кухню» изнутри может немного, ну, поддержать Лобова, например. Представляете, по чистой случайности мы были довольно близки по бизнесу в Подземном Городе. Угу, и картина выглядит как «мой босс с ним соперничал, потом босса убили и другой босс подружился, поделив территорию». Очень близкое знакомство, конечно, прям, блин, наиближайшее. Молодца, Алиса. Давай, выпали ещё какую-нибудь чушь. Да само это заявление про поддержку смехотворно — я, пусть и косвенно, но всё же являюсь частью Гарнизона и в политику не должна бы лезть от слова совсем. И если бы Смит лучше меня знал, он бы уже ржал мне в лицо, а этот: — Вы угрожаете всему роду войск? Из-за детей? — Вот теперь он хмурится. Да, парень, я в курсе о вашем крайне шатком сейчас положении. Один небольшой толчок, и вся ваша шарашкина контора пойдёт ко дну. А нехрен меня злить, подонок бровастый. Я, может, кусаюсь хреново, но могу и за твоё горло приняться, если припечёт. Старания и труд, как говорится… Могу и за пилой сходить, мне не в падлу. Внутри всё кипит от едва сдерживаемых эмоций. — Угрожаю? Боже, нет! Поднимаюсь из-за стола и подхожу к разведчику, бедром облокачиваясь на стол совсем близко от его руки. Ну же, Алиса, не смей лажать, только не сейчас! И я ныряю в омут с головой, совсем не готовая к последствиям. — Я говорю вам прямым текстом: пожалуйста, бросьте мне вызов. Отправьте это дело дальше. Ну же, доставьте мне немного радости, дайте мне повод размазать вас и вашу организацию тонким слоем по залу суда! — А кстати, мне же даже необязательно бить по его слабостям. У нас же тут до сих пор имеется действующий Командор. Ухмыляюсь не хуже самого Аккерманна, старательно копируя мимику своего палача. — Как думаете, ваш начальник сильно смыслит в политике? Что-то подсказывает мне, что всеми грязными делишками занимаетесь именно вы. Но выступать-то против меня будет он. — Вы слишком умны и осторожны и не пойдёте на такое. — Мужчина тоже поднимается, теперь нависая надо мной. Конечно нет, мужик. Я же не самоубийца. Но я продолжаю свой блеф. И хорошо, что могу сейчас позволить себе опору — ноги почти не держат. — А вы проверьте. Не отодвигаюсь ни на дюйм, с вызовом глядя в голубые озёра напротив. Ты тоже не выполнишь свою угрозу, тебе совсем не выгодно кусать кормящую вас руку. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Говорю громче и увереннее, придвигаясь ещё ближе: — Я, знаете ли, тоже азартна до ужаса и вполне готова пойти ва-банк, поставив на кон свои доходы, репутацию и честное имя. Троньте моих детей, и я сожру вас с потрохами, предварительно приготовив вкуснейшее рагу по всем правилам. Может, вы решили, что я слаба, раз попросила у вас защиты в том кафе. Но это… Самую вот малость теперь не так. Мы сверлим друг друга взглядами, оценивая, примеряясь, куда бы ещё можно было ударить. Но тут… Смит расслабляется и садится обратно, нисколько не обращая внимания на моё близкое присутствие. Ох, это хреново. Это охуеть как хреново! Я ныряю в панику, как в водопад с двадцати метров. Значит, он нашёл-таки что-то. Господи, где же я ошиблась, где?! Хорошо, что сейчас он совсем на меня не смотрит. Зато смотрит его подчинённый, не понимая, откуда у меня на лице такой ужас. Именно это удивление и заставляет меня дать себе мысленную затрещину. Так, не отвлекаемся, у нас тут война по расписанию. — У вас вкусный пирог, — нейтрально говорит Смит, и я уже знаю, что за этим комплиментом последует не менее сильная оплеуха, чем раньше. — Благодарю, — отвечаю я ему в тон, мысленно пытаясь понять, куда, чёрт его дери, этот сукин сын ещё может ударить. — Я соберу вам с собой в дорогу немного. Побалуете друзей. — Да, спасибо, это будет весьма мило с вашей стороны, — смиренно говорит он. И от этого доброжелательного тона у меня по спине пробегает холодок. Твою мать, ты настолько уверен, что победишь? Куда, чёрт возьми, ты метишь?! Куда? Нет, мужик, меня лживой покорностью не обманешь. Нихрена ты не испугался моих угроз, вот вообще нет. Я-то знаю, какая ты расчётливая мразь. И оказываюсь права. Смит выходит из кухни в гостиную, где собрались все, включая детей, и с широкой улыбкой протягивает мне руку: — Вы поразительно стойкая женщина. Рад буду и впредь иметь с вами дело. Благодарю вас за разговор и за чудесный пирог. Он был выше всяких похвал. — Я жму руку и отвечаю встречной благодарностью за тёплые слова, внимательно глядя в озёра напротив. У тебя почти не осталось возможностей. Что же ты предпримешь? Смит разворачивается, и его подчинённый первым покидает наш дом, моментально поняв своего «хозяина» с полуслова. Да ему только ушек и хвоста не хватает, ей-богу. — А, и по поводу сегодняшнего случая… — Разведчик не смотрит на меня, его взгляд устремлён на Леви. Нет… Нет! Твою мать, нет! Я наконец понимаю, куда он ударит, но сделать уже ничего не успеваю. — Думаю, что ваши дети уже достаточно взрослые, чтобы хотя бы попытаться самостоятельно решить свои проблемы. Ваше самопожертвование достойно всяческих похвал, но с такой защитой и опекой ваши «малыши» никогда не выберутся из-под юбки, продолжая всю жизнь зависеть от вас. И он переводит свой взгляд прямиком на меня, улыбаясь краешком губ. Пол уходит из-под ног, а перед глазами начинает рябить, когда я вижу, как леденеет взгляд моей фасолины и как задумчив становится Фарлан. Со звенящей уверенностью я понимаю — проиграла. Не учла, что у меня тут в доме подростки с юношеским максимализмом, с желанием самоутвердиться, с задетым самолюбием, в конце концов. О боги. Он точно знал, куда бить. Вспоминаю выражение отчаяния на лице у Леви из аниме. Мёртвые глаза Изабель, страх Фарлана… Я их не спасла. Я уже их не спасла. Все эти годы. Все мечты о будущем. Всё это было напрасно. Я опять облажалась, снова излишне понадеялась на себя. Эрвин явно замечает все оттенки отчаяния у меня на лице, потому что улыбается уже вполне открыто, добавляя ещё пару ложечек ужаса к моему и так уже перегруженному мозгу, который в шаге от нервного срыва: — Я буду в Тросте ещё два дня, если ваше мнение вдруг изменится. — Смешок в тишине звучит как выстрел. — Всего хорошего… госпожа Селезнёва.