Паника накрывает меня мягко. Как девятый вал моторную лодочку, примерно. Как же… Как же так?! Как такое вообще могло случиться? Я же просто параноила по поводу Потрошителя! Где мы просчитались, где допустили ошибку?! И как теперь нам всё исправить?
Можно ли ещё что-то исправить?
На пару секунд я зависаю, молча пялясь на послание Аккермана, и пытаюсь понять, снится ли мне очередной кошмар или эта поебень происходит наяву. Всё вокруг замирает: нет ни звуков, ни движения — только шероховатая поверхность бумаги на подушечках моих пальцев.
— Что такое? Мам? — Леви осторожно забирает у меня бумажную ленту.
Ему требуется чуть больше времени на расшифровку, но итог один: сын тоже настороженно застывает.
— Это… от Кенни?
Я сглатываю, всё ещё пялясь на свои теперь бесполезно повисшие в воздухе пустые пальцы.
— Ага, — хрипло отвечаю я, с ужасом осознавая,
что означает такое послание.
Какова вероятность, что Кенни действительно назначил мне встречу в баре, скорее всего имея в виду то место, где я его чуть не подорвала? Ноль целых, хрен десятых. Хотя бы потому, что сообщение пришло из штаба Разведкорпуса в Тросте, а не по почте. И предположительно про то, что Томас на него работает, знать я тоже не должна была. Вывод — меня запугивают. А что было во время пресловутой арки про Кристу-Хисторию? Правильно. Кенни играл в «кошки-мышки» с Разведкорпусом и с Леви в частности, заманивая в ловушку. Он понимает психологию и логику своих «жертв».
Так что можно смело предположить, что… Нам дают фору, уже заранее зная про все наши возможности и отходные пути. Нет, не так. Расслабленные пальцы, на которые я всё ещё пялюсь, невольно сжимаются в кулак. Нас, как и в каноне,
выманивают из замка, поджидая где-то по пути к одному из укрытий.
Я мельком переглядываюсь с родными штормовыми предупреждениями и даю себе нехилого мысленного пендаля, наконец собираясь с мыслями. У нас примерно двадцать минут до того, как они что-то заподозрят и начнут штурм. Значит, игра, да? Хах! Ты правда думаешь, что собираешься потягаться с простым смертным, Кенни Мать-Твою-Аккерман? Думаешь, что сможешь заглянуть во все самые тёмные уголки моего чердачка? Глупец! Поверь, скотина, ты не захочешь всерьёз познакомиться с моей паранойей, помноженной на самое разнообразное кино девяностых. Да я ж утоплю тебя к чертям в водовороте своих кошмаров!
— Все в дом! Живо! — Поворачиваю голову к оставшимся во дворе людям, одновременно отодвигая панель рядом со входом и дёргая вниз рычаг с красной маркировкой.
Во всех подконтрольных помещениях на территории мгновенно врубается сирена, на пару секунд дезориентируя разведчиков. Да, выбор мелодии не самый удачный — чёрт меня дёрнул записать интро «охотников на приведения», — но надо было сделать отдельную сирену на такой вот случай. Молча слежу за тем, как титано-парк сверху накрывает добротная решётка, всё ещё пропускающая свет, но не незваных смельчаков и любые их взрывные «презенты». Одновременно с этим окна самого замка мигом закрываются стачала ставнями из прочного сплава, а потом и стальной решёткой с шипами. Вот такой должна быть система безопасности, Смит. Смотри и мотай на ус.
— «Внимание, уровень угрозы — «Аккерман». Всем немедленно бросить свои дела и покинуть здание. Внимание…» — Бодрая запись голоса Изабель над нами ещё пару раз произносит предупреждение, пока я, пропустив всех вперёд, баррикадирую вход в замок и быстро поднимаюсь по лестнице на кухню, пока спецы разбегаются по дому.
В конце концов, все в моём отделе знали, что рано или поздно такое столкновение может произойти. И каждый из нас теперь знает, что, как и в какой последовательности делать. Так что, как говорится, Потрошитель: «You wanna play? Let's play».
— Алиса, что?.. — пытается спросить Смит, но вот вообще не до него сейчас!
Молча отодвигаю блондина в сторону, покрепче прижимая к себе самую важную внутри стен папку другой рукой.
— Нас выманивают из дома, — поясняет ему вместо меня Леви, попутно не забывая подойти к камину с нужной стороны.
Мы одновременно нажимаем на симметричные завитушки по бокам камина и двигаем в сторону саму конструкцию, открывая вход в шахту большого лифта.
— Все последние записи из лаборатории принесли! — вваливаются Байер с Майком, оба нагруженные так, что за макулатурой лиц не видно.
Одновременно с ним Дин достаёт из подсобки коробки с последними проектами, которые я делала буквально, блин, сегодня ночью.
— Мам, экспериментальные медикаменты собрали, — влетают в свою очередь Иззи и Петер в другой дверной проём.
— Отлично, инженерная группа — спускайтесь. — Отсылаю народ — лифт-то не резиновый. — И Хоуп захватите заодно.
Спецам надо подготовить вагонетки и дрезину к отправке, так что весь отдел быстренько освобождает помещение. Я же, пока у нас есть время, оборачиваюсь к начальству, аккуратно положив папку пока неподалёку на стол, к своей фуражке.
— Дот, что у вас с приготовлениями к слушанию по поводу экспедиции?
— Запрос на задержание секретарей Миллера и поиск дополнительных свидетелей в детском доме я отправил ещё утром, после вашей неоднозначной телеграммы. Будут дополнительными источниками, — лукаво усмехается в усы самый потрясающий командор в мире. — Нужных людей по поводу перевозки двоих подозреваемых с твоей территории я планирую оповестить уже со склада. Действуем по плану В?
— Скорее «Ж», — чуток истерично шучу я в ответ. — Кхм, извини. Да, ты прав: вы сейчас валите на четвёртый склад и там ждёте сигнала. И не забудь любые входящие сообщения проверять на шифр два-четыре, ладно? Если тут всё пройдёт нормально — встретимся в Митре у парламента, а если нет…
Я замолкаю, растерянно глядя на друга.
— Если нет, то мы справляемся своими силами, — мягко заканчивает Пиксис, положив руку мне на плечо и давая столь необходимую сейчас поддержку. — Но до этого не дойдёт, верно?
— Надеюсь, что нет, — угрюмо отвечаю я, кинув косой взгляд в сторону стола.
Папка с секретными документами и фуражка отца. Хорошее сочетание, ничего не скажешь. Впору уже к дедушке Фрейду на сеанс записываться. Или принять-таки запрещённое сейчас успокоительное. Но вместо этого я оборачиваюсь к детям, обнимая всех троих.
Не знаю почему, но мне снова вспоминается шестая лестница, голубиное гнездо над выходом, любопытные малыши с красными щеками и выпечкой в руках… Весёлый детский смех и радость в глазах. И то, как, забавно поджимая ноги, Изабель раскачивалась на руках между двумя мальчишками. Память, бессердечная сволочь, словно нарочно тут же подсовывает всё новые и новые детали: подъём наверх, походы, дни рождения, тренировки совсем мелкого ещё Леви с УПМ, спортивные соревнования Изабель, первая любовь Фарлана…
И их «поступление» в Разведкорпус и возвращение домой. Мы справились тогда, Алиса, значит должны справиться и сейчас. Обязаны.
— Будьте умницами, ладно? — тихо шепчу я в медные пряди, покрепче обнимая самых важных во всём мире людей. — Я люблю вас.
— Завязывай уже со своей ебучей трагикомедией. Ты как будто помирать собралась. Без меня всё равно никуда не пойдёшь, — категорично отрезает Леви, скидывая мою руку и отходя на пару шагов. — Я остаюсь с тобой, или ты идёшь с нами. Третьего не дано.
Ёжик мой колючий. Прости, мой капитан, но в этот раз так, как ты хочешь, никак не получится. Я ещё разок обнимаю покрепче других двоих своих малышей и с сожалением отпускаю их.
— Нет, Леви.
Хочется сбежать, ох, как же хочется остаться с ним и отсидеться за надёжными спинами товарищей! Но нельзя. Поэтому я пересиливаю себя, давлю гадкие мыслишки на корню и прямо встречаю тяжёлый взгляд сына.
— Мы по-прежнему будем прикрывать друг друга, но следуя плану: я остаюсь. Одна. А вы уезжаете на склад. Ты… нужен там. А я нужна здесь.
Взгляд сына меняется, из напряжённого превращаясь в откровенно растерянный. Господи боже мой, неужели я и вправду довела всё до такого?
— Что за чушь ты несёшь? — Леви хватает меня за ворот рубашки и хорошенько встряхивает, притягивая ближе к себе. — Ты и сама знаешь же, что не справишься с Кенни ни при каких обстоятельствах. Так что на этом долбанном складе может быть важнее тебя?
— Да, мам! Пойдём все вместе, ну пожалуйста! — вцепляется в мою рубашку с другой стороны Иззи, и я рассеянно, почти машинально глажу её по волосам, успокаивая.
Один только Фарлан молчит, понятливо встречая мой взгляд поверх головы сестры. И кивает, осторожно забирая у меня Изабель.
Я легонько стучу по руке Леви, без слов прося освободить меня, и отступаю на шаг, устало прислоняясь к столу и бедром чуть сдвигая фуражку. Как же так объяснить-то, а?
— Мы… никогда особо не говорили о будущем, — тихо начинаю я, тщательно подбирая слова. — О том будущем, про которое знаю я.
— При чём тут это сейчас? — резко обрывает меня сын.
— При том, что в
той версии этой реальности победа осталась за вами, — терпеливо продолжаю я.
— И?
— И вопрос в том, что я знаю, какой ценой она вам должна была достаться и то, что мы сейчас легче лёгкого можем похерить даже те ваши достижения. Знаешь, сколько человек из находящихся сейчас здесь должны дожить до восемьсот пятьдесят пятого года? — спокойно спрашиваю я, уточняя: — Это всего через двенадцать лет, Леви. Ровно столько же, сколько я тут уже живу.
— Какая разница, этого ведь ещё не случилось. И будущее меняется, ты сама мне говорила, — непримиримо спорит мой капитан. — Нас троих не должно было быть в Разведке до сорок четвёртого же, нет?
— Не должно было. И ты прав, будущее
уже меняется, — соглашаюсь я с ним. — С нашими изобретениями жизнь внутри стен развивается совсем иначе, чем должна была.
— Оружие и транспорт, предметы быта, запись и воспроизведение звука… Скоро ещё должны научиться передавать не только простые сообщения по телеграфу, но и звук. Сделаем даже беспроводную передачу сигнала, если мама это дело одобрит. Эффект и в самом деле огромен, — соглашается со мной Фарлан. — М-да, если так подумать, то мне вообще непонятно, как вы умудряетесь ещё выдавать настолько точные предсказания по поводу будущих событий. Мир же ведь совсем другой должен быть…
— Всё дело в том, что основная угроза для человечества — внешняя. Таким образом, будущее, которое мы ожидаем, никак не связано с тем, что происходит внутри стен. Собственно, поэтому Алиса так часто у меня гостит — в свободное время мы разрабатываем тактику ведения войны против будущих гостей из-за стен и думаем над политической картиной, которую наша сторона представит всему внешнему миру, — скромно оповещает весь честной народ начальство.
Так, а на хрена вот это вот сейчас было сказано? Ты для кого стараешься, дружище? Вроде это я тут обычно в неадеквате. Я искоса смотрю на в очередной раз прикладывающееся к фляжке начальство, которое, в свою очередь, поймав мой очень ярко выраженный немой вопрос, взглядом указывает на… Ну разумеется. Всё дело, как обычно, в Эрвине Смите. Рисуешь ему сладкую картину, а потом спихнёшь на меня, как на «слабое звено», чтобы не мешал лично тебе? Да блин.
— В общем, важно то, что мы делаем до хрена и больше, чтобы в этот раз победа вам досталась малой кровью и чтобы вы могли войти в политический мир больших игроков с козырей, а не с одним геноцидофильным джокером, — чуть раздражённо подытоживаю я, прерывая бесплатную агитацию блондинов в наши ряды. — Но подумай вот о чём, Леви. Если я сейчас не пойду к Аккерману и не попытаюсь исправить ситуацию, то всё, что мы уже сделали, как и всё, что сделали бы вы, будет совершенно напрасно. Чёрт, да даже если у меня всё и выгорит, вполне может случиться и такое, что вы просто пойдёте по старому пути и уберут лишь мой излишне бойкий отдел. Но даже этот вариант лучше того финала, который сейчас запросто может произойти: вашей победы может попросту
не случиться, даже если все потери повторятся от и до. Пойми наконец, будущее не предопределено раз и навсегда. Нет судьбы, кроме той, что мы творим сами!
Сын замирает, больше не возражая, лишь внимательно слушая. А я медленно начинаю выкладывать на стол всё своё оружие.
— И возвращаясь к моему вопросу… В живых в том будущем, которое я знаю, остался только один человек в этой комнате.
Не могу на него смотреть, не могу! Пальцы сжимаются на очередной кобуре до побелевших костяшек, но я пересиливаю себя, бесконечно тихо выдыхая:
— Ты, Леви. Из всех, кого ты знаешь сейчас в Разведкорпусе, не выжил никто. Это о цене победы: убери хоть одного человека, и всё будет максимально хреново. Поэтому я должна исправить происходящую сейчас лажу любой ценой.
— Что? Нет. А Ханджи? Мик? Эрвин? — с сомнением, даже недоверием встречает моё откровение Леви.
Не могу, не могу, чёрт побери! Почему так больно рассказывать ему об этом?! Почему мне кажется, что я вообще ничего не меняю, лишь вечно порчу вообще всё, к чему бы только ни прикоснулась? Я проглатываю ком в горле, собираясь с силами. Смелей, Алиса. Не помню, чтобы ты была такой тряпкой раньше!
— Чтобы что-то получить, нужно отдать нечто равноценное взамен. Та победа досталась вам ценой многих сотен, если не тысяч жизней. С обеих сторон. Наш отдел может лишь немного вам помочь, и то нас могут сейчас запросто убрать так, что никто и не заметит, — жёстко спускаю я нас обоих с небес на землю. — И ты всё ещё хочешь, чтобы я, зная, через что вам придётся пройти, послала всё на хрен и побежала спасаться? Разве моя жизнь важнее жизней Нанабы, Гергера, Моблита, Дота, Мика, Ханджи или Смита? Серьёзно?
Сейчас, пока я заставляю себя произносить весь этот ужас вслух, невольно вспоминаю и то, что мне совсем не стоило бы вспоминать. И чего произносить при Эрвине точно нельзя. Но Леви нужно это услышать, нужно понять ход моих мыслей. А мне нужно сказать это… больше для себя, чем для него. Потому что мне очень, до дрожи в ногах страшно. Нет, не так.
Я в ужасе.
— И что ты скажешь насчёт павших разведчиков и тех детишек, которых в будущем поведёт за собой в настоящий ад ваш тринадцатый командор? Неужели они все зря посвящали свои сердца человечеству по вашему ебучему обычаю? Скажешь, что все их жертвы, мечты и надежды будут в конце концов напрасными и мир просто перемелет их в бесполезную труху? — Я сглатываю, но всё же заканчиваю: — Даже если ты готов пойти на такую жертву, я — точно нет. И никогда не буду.
На пару мгновений повисает тишина.
— Мне вот интересно, ты хоть сама сейчас понимаешь, что несёшь ту же муть, что и Смит? — вдруг спрашивает молчавший до этого сын.
А я как на бетонную стену с размаху налетаю.
— Что… правда? — недоверчиво переспрашиваю я.
— Кривда, — взбешённо ёрничает Леви. — Попробуй хоть раз поставить себя на моё место. Что бы ты чувствовала, скажи я тебе то же самое, что ты тут сейчас загоняла? Ты бы меня отпустила? По мне, так лучше пусть всё это сгорит синим пламенем, чем если ты сегодня… умрёшь.
Ох, фасолина. Что бы я сейчас ни сказала, всё будет плохо. Потому что я совсем не уверена, что в этот раз всё выгорит. Вообще не уверена. Слишком уж часто мне везло в последнее время. А там отбитый на всю голову головорез. И он может прирезать меня гораздо раньше, чем я даже слово сказать успею. И всё же… Всё же я хочу для вас лучшей жизни, хочу чёртов поезд прямиком до океана! И если для этого надо постараться как следует, то я поверю хоть в чёрта, хоть в Пиксиса и в наш с ним план. Поэтому аккуратно снимаю последнее оружие — нож, подаренный мне Леви.
— А кто сказал, что я собираюсь умирать? — Улыбка перерастает в усмешку. — Разумеется, я совсем не застрахована от смерти. Никто не застрахован.
И сегодня, так уж получилось, шансы выжить у меня меньше обычного.
— Но ты же выходишь за стены к гигантам? Изабель учится на врача, контактируя с заразными больными, а Фарлан часто экспериментирует с опасными предметами и веществами. Мы все подвергаемся риску, просто по-разному. Одно могу сказать наверняка: ты, Изабель и Фарлан — самое дорогое, что есть у меня. И если есть что-то, чем я могу гордиться в своей дурацкой жизни, так это разве что тем, что я — ваша мама. И потому… Потому больше всего на свете я хочу защитить ваше мирное будущее, только и всего.
В конце концов, мне дали прожить целых двенадцать лет. Самых счастливых лет в моей жизни. И я отказываюсь думать, что всё это может быть похерено каким-то придурком в плаще. А раз ты «не готова» и «отказываешься», Селезнёва, то уж изволь перестать дрожать и разъясни нормально детям, какого дьявола собираешься творить.
— Итак, наша задача — не дать происходящим событиям сойти с рельс истории слишком сильно, — как можно бодрее продолжаю я, старательно пытаясь улыбнуться. Хотя сегодня что-то на редкость отвратительно это получается, похоже, мои актёрские запасы уже совсем на нуле. — И для решения этой задачи у нас два пути — насильственный и ненасильственный. Насильственный, как мы все тут понимаем, — отпадает. Значит, мы обойдёмся без кровопролития — я останусь и попытаюсь договориться.
— С Кенни? Договориться? — зло фыркает Леви.
— Представь себе, пару раз у меня такое уже получалось, и практика показывает, что лучше всего мы друг друга понимаем без компании вокруг. — Пожимаю в ответ плечами, тут же лихорадочно добавляя себе под нос: — Правда, безоружной я с ним буду встречаться впервые…
Пара нервных смешков сама собой срывается с губ, а клятый язык таки не удерживается от шутки:
— Но нужно же нам с ним хоть таким образом уравновесить… силы. А то нечестно как-то получается.
— Ты бредишь, что ли?
Леви переводит взгляд на возящегося у лифта Шита. Дерьмо-док, уловив, что вопрос задали скорее ему, чем мне, сначала молча качает головой, подтверждая, что с головой у меня всё окей, но потом, чуть подумав, пожимает плечами, хитро ухмыляясь. Мол, «ничего не знаю, с физиологической стороны всё ок, а что у неё там в мозгах творится — это уже не ко мне». Тц, вот ведь… блондин.
— Скажи мне, Леви… — привлекаю я обратно его внимание. — Ты прожил с ним достаточно долго, чтобы знать наверняка: кого Кенни опасается
меньше всего?
— Слабаков, — тут же без сомнений выдаёт сын.
— Безоружных слабаков, — поправляю я его. — И именно такой я для него и буду. Безоружной слабой женщиной под метр шестьдесят. Такая фигура уж точно избавит его от всяческих опасений на мой счёт в момент.
Где-то сбоку громко хмыкают два высоких разведчика. Но, слава богу, никак не комментируют.
— Алиса, со всем уважением… Даже будучи безоружной вы умудряетесь вполне неплохо внушать ужас. — А нет, поторопилась я с отвешиванием комплиментов. — Хотя, должен признать, в том кафе вы вполне неплохо играли.
— Ваше посттравматическое стрессовое расстройство прямиком из юности от моего не слишком умелого флирта тут никого не волнует, Эрвин, — беззлобно отвечаю я стёбом на стёб, припоминая не только нашу первую встречу с Аккерманом, но и другой случай. Прямиком из тридцать второго. В лесу. — Обратитесь к психологу, если вас это до сих пор напрягает. Я даже готова заплатить из своего кармана за ваше лечение.
— Боюсь, что с нынешним уровнем ваших способностей к стратегии до встречи с нужным мне специалистом я попросту не доживу, — отбивает мою подачу Смит. — Хотя ваша забота обо мне и моём здоровье, бесспорно, приятна.
Паяц. О! Кстати о флирте… наверное, стоит и подраздеться малость. Светить мне уже особо нечем, конечно, но так будет сразу понятно, что и прятать оружие мне негде.
— Не переживайте, Эрвин, ваш цвет волос и моя неудачливость не дадут вам сыграть в ящик раньше срока, — усмехаюсь я, попутно снимая и юбку с верхней рубашкой и защитой. — Уверена, что вы переживёте даже ядерную зиму. Просто чтобы мне поднасрать.
Хотя знаю я ещё одного НЕблондина, с которым мне так же тотально по жизни не везёт. Высокого такого. В ковбойской шляпе.
Меня передёргивает. Но сапоги я всё равно тоже немного нервно стягиваю, меняя их на удобные, но бесполезные в бою тапочки. Разве что как метательные снаряды их использовать в самом крайнем случае? М-да, вот хохма будет…
— Возвращаясь к нашим баранам, в смысле к Кенни. Мой план прост: когда он расслабит булки, вот тут-то я и вдарю со всей силы добрым словом, — поясняю я свою «гениальную» стратегию и стучу пальцем по виску. — В конце концов, сильнейшее оружие всегда остаётся при мне. А Потрошителю, будь он хоть сотню раз сильнейшим из сильнейших, против этого противопоставить, откровенно говоря, особо нечего. Иначе я бы тут не стояла уже года три как. Мы приготовили план и на такую задницу, не переживай.
Правда, Смит и здесь прав — план у нас уж сильно лажовый и примерный… Но по крайней мере он есть же, да?
— Эй, старший братик. — Изабель нерешительно тянет Леви за рукав, отвлекая от меня, и просительно заглядывает в глаза. — Мама же говорит, что всё будет в порядке. И дядя Дот тоже уверен, что всё будет нормально. Давай просто пойдём, а?
Леви хмурится, и я могу примерно предположить, что он хочет ей ответить: в отличие от внимательных сыновей, Изабель, похоже, так и не заметила, что предыдущие встречи с Потрошителем ни разу не проходили для меня без последствий, и не понимает до конца ситуацию. Но Леви молчит, разумеется, обо всём и руку не забирает, только поворачивается всем корпусом к сестре и треплет по волосам, как в детстве. И так же молча поворачивает голову в мою сторону. Несколько секунд мы с младшим Аккерманом меряемся взглядами.
— Скажи мне… ты останешься, даже если я скажу, что не хочу этого? — сухо, болезненно отстранённо интересуется наконец сын.
И на меня как ушат ледяной воды разом выливается.
— Леви… — тихо выдыхаю я, невольно растирая кожу напротив сердца. — Я…
Третье ноября тридцать первого года, наш с Леви дом, первый общий дом, доставшийся тяжёлым трудом, и маленький потерянный мальчик, никак не желающий отпускать меня наверх, на встречу с неизвестным ещё тогда Дотом Пиксисом.
— У нас ведь с тобой уже был этот разговор, солнце моё, — осторожно напоминаю я. Правда, тогда мне надо было идти наверх, а не спускаться в ад, но… — С тех пор ничего не изменилось, Леви.
Внимательный взгляд штормовых предупреждений проясняется — Леви тоже вспоминает тот день и как я вернулась обратно. И что тогда ему сказала. Но я буду рада снова повторить, малыш.
— Твоим решениям я всё ещё доверяю больше, чем чьим бы то ни было ещё. И если ты не веришь в меня, не веришь, что я смогу справиться и что не подведу всех вас, то я, конечно, тоже уеду с вами. Вот только…
— Тогда по дороге в столицу нас будет ждать всё та же засада и нам придётся драться, — сам понимает Леви. — Спецы — не вояки, так что каким бы ни был исход той стычки, твой отдел наверняка расформируют или заставят взять подставных людей, Пиксиса отправят на пенсию, а Разведкорпус будет на грани расформирования из-за отсутствия улик.
— И без нормального финансирования, — скромно добавляю я, немного краснея. — Потому что отношения с гильдией торговцев были успешно мною похерены: не стоило им показывать, что мы не на ножах с местным отрядом самоубийц.
— Тц, ну ты как обычно, конечно, — хмыкает сын. — А если я останусь тут и вместе мы попытаемся ушатать моего дядюшку, то тоже выйдет шляпа, да?
— У него команда первоклассных бойцов. С ним одним ты бы справился, но с такой оравой — что-то сомневаюсь, — подтверждаю я его догадки. — Тебя убьют, меня убьют, людям сотрут или поменяют память и всё пойдёт ровно как в предыдущем варианте, только с шансами, ещё меньшими на успех, потому что у человечества не только не будет нашего оружия и Пиксиса, но и тебя тоже. Собственно, именно поэтому-то ты и должен по нашему с Дотом плану убраться отсюда в безопасность с остальными.
— Значит, больше всего шансов именно в
твоём безумном плане? — кривится мой капитан.
— В
нашем безумном плане. — Поднимаю палец, словно этот мазок жёлтой краской хоть сколько-нибудь спасёт написанную говном по говну общую картину. — Дот тоже принимал в его составлении активное участие.
— Вот оно что. Ладно, как ты там говорила… «Нет риска — нет выгоды»? — припоминает мне сын крылатый английский афоризм после долгого молчания и наконец соглашается, чуть кивая: — Я доверяю тебе. Но только попробуй не вернуться ко мне.
— Я постараюсь убегать как можно быстрее, солнышко. Обещаю. — Тепло улыбаюсь в ответ. — В конце концов, мне удалось убежать от костлявой аж целых два раза.
Про то, что бог, как говорится, любит троицу, я благоразумно при этом молчу. Мне и так есть о чём пошутить:
— А вот от тесной встречи с Аккерманом не получилось ни разу. Похоже, я обречена госпожой Фортуной на сотрудничество с этим серийным маньячеллой. Так что используем это моё невезение на полную катушку, окей?
— Не переборщи со своими шуточками, — предупреждает меня Леви и оборачивается к Доту. — Что от меня требуется?
— А, это… — Пиксис как-то разом подбирается, превращаясь из улыбчивого друга в чуждого мне до сих пор командора. — Алиса, отдай ему папку. И письмо.
— Ч-что? — Я тоже напрягаюсь, невольно накрывая документы ладонью, словно это поможет уберечь моего сына от соприкосновения с ними.
— Алиса, мы оба знаем, что Леви — единственный, кто даже после воздействия на всё население стен будет помнить истинную версию событий, а не удобную правительству ложь, — напоминает мне Пиксис.
Эй-эй, какого хрена ты тут об этом так легко распространяешься?! Я бросаю нервный взгляд на наверняка сделавшего стойку Смита. Но он… выглядит спокойным? Притворяется? Играет, чтобы втереться в доверие к Доту? А Дот делает вид, что ведётся? Или и в самом деле ведётся? А-а, грёбаные стратеги, что один, что другой!
— Ты верно сказала, что без ключевых людей и тем более без технологий мы проиграем. Я всего лишь свожу этот шанс к минимуму, — поясняет начальство свой приказ.
Я хмурюсь, наконец понимая,
что он приказал.
— В пекло иди с такими предложениями, — резко отклоняю я столь охуительную задумку. — Только через мой труп ты провернёшь такую хуйню!
— Почему только я? — в свою очередь спрашивает Леви, вот ни капельки не помогая, и оборачивается ко мне: — Это из-за того что я — Аккерман?
Я закусываю губу и бледнею. Твою-то мать всей ротой в пашню, Дот! Я же ведь не раз требовала, чтобы ты и думать забыл про использование способностей моего сына в таких делах!
— Алиса, сейчас это не обсуждается. Он солдат под моим командованием. Просто отдай ему бумаги, — жёстко, даже жестоко обрывает пререкания… поистине военный командир, но всё же смягчается: — Я помню о твоей просьбе. Ничего
большего, кроме конкретно этого задания, я ему не поручу. Обещаю.
Я молчу пару мгновений, взглядом уперевшись в носки своих сапог. Невольно хочется заплакать: я так упорно работала, так много сделала и искренне верила, что хоть теперь мой сын избежит проклятой судьбы Аккерманов, что он будет счастлив… А мой самый близкий друг собирается использовать мальчика, который рос на его глазах, с которым по воскресениям он играл в шахматы. И как использовать! В качестве чёртового сейфа для ценных бумаг! Пиксис просто использует его силу, наплевав на бесконечно многое другое, включая желание самого Леви. Мне хочется плакать, но делать этого никак нельзя. Я комкаю майку в кулаке и собираюсь с духом. Нам нужно во что бы то ни стало выиграть эту войну. И Леви пока что всего лишь служит гарантом того, что наши с отделом разработки не исчезнут. Никто не собирается использовать его в Аккерсвязи. По крайней мере, я хочу в это верить, очень хочу. Ладно, работаем.
— Я запомню, Дот. И припомню в двойном размере потом. И да, Леви, ты угадал. — Я отталкиваюсь от стола и кладу на папку надёжно упакованный в кожу нож, прежде чем обернуться к сыну. — Из-за этой семейной «особенности» на клан Аккерманов, в своё время, начались гонения: они вступили в оппозицию королю, потому что не забыли настоящую историю создания стен, в отличие от остальных. Но после того, как Кенни… в общем, не так давно гонения прекратились, вроде как.
Я запускаю пальцы в волосы, как будто мне это хоть сколько-нибудь поможет собраться. Ну спасибо, дружище, я уж точно не так хотела обо всём рассказать сыну! Ещё и Смит тут… Дьявол!
— Мам? — одёргивает меня сын, внимательно вглядываясь в лицо. — Про Аккерманов я понял, потом обсудим остальное. Успокойся. Что с папкой?
— А? — Как-то подозрительно быстро он отошёл. Ох, Леви, что же у тебя должно сейчас в голове твориться? — Это… Здесь подробно записано всё, что произойдёт до пятьдесят пятого года и немножко дальше. Как ты понимаешь, эта информация стратегически важная, поэтому не должна попасть не в те руки.
Я через силу поднимаю папку и нож и делаю пару шагов, протягивая вещи сыну. Руку словно жжёт, и я вконец уже перестала понимать, правильно ли поступаю или нет. Господи, только бы этот путь был верным!
— Поэтому допуск есть только у нынешних сотрудников отдела разработок, Дота Пиксиса и… — Я сглатываю, но всё же заканчиваю: — И, начиная с сорок шестого года, у Эрвина Смита, тебя и Ханджи Зое. В папке также находится конверт с инструкциями к… хранилищу всей накопленной за эти годы информации.
Не могу же я при всём честном народе ляпнуть про телефон.
— Я понял, — кивает сын и, чуть помедлив, приподнимает нож. — Это тоже не берёшь?
— Не хочу, чтобы его забрали. — Я ёжусь, понимая, что чуть ли не впервые оказываюсь в этом мире без оружия. — Сбережёшь его для меня, ладно?
Блин, стрёмное чувство, как будто голая тут перед всеми стою. Насколько же я привыкла к оружию?
— Мэм, всё готово к отправке, ждём только группу «блондинистого балласта», — бодро прерывает нас Дин, высовываясь по пояс из шахты ещё до того, как лифт останавливается. Вот ничему его жизнь не учит! — А ещё с территории около дома поступил сигнал о вторжении.
— Значит, Аккерман уже там, — хмуро констатирую я. — Маловато времени он нам на сборы дал.
— Нож верну тебе у здания парламента. — Сын пристёгивает моё самое первое оружие себе на пояс и вдруг крепко, до боли в рёбрах, обнимает меня, тихо выдыхая: — Постарайся там.
Пару мгновений я пялюсь на своё предплечье, лежащее на надёжном плече сына, и отстранённо, какой-то крохотной частью мозга всё пытаюсь понять… когда же моя фасолина успела так вырасти? Ноги сами привстают на цыпочки, и я тихо выдыхаю:
— Ты тоже береги себя, Леви. — В последний раз покрепче прижимаю к себе сына и наконец отпускаю, начиная давать финальный инструктаж уже Гёсслеру: — Шахту после отправления завали и убедись, что быстро через завал не пройти. И не давай «балласту» шляться по складу, бога ради. А то эти любознательные же найдут себе приключения на одно место и в нашем уютном подземелье, чисто по приколу выучив парселтанг и открыв парочку Тайных Комнат.
— Понял, буду держать их в пределах «песочницы»! — берёт под козырёк Дин, и я не могу не ответить ему нежной улыбкой.
Точно сделаю своим заместителем. А, кстати. Дот, конечно, хочет на это место химика воткнуть, как старшего и типа опытного, но я всё больше начинаю думать, что Дин справится куда лучше. Что ж, вот и сочтёмся, командор.
Чуть помедлив, я всё же беру со стола свою фуражку и решительно подхожу к самому младшему спецу. Дин, мельком глянув на предмет у меня в руках, понятливо наклоняется, чтобы мне было удобнее, привстав на цыпочки, водружать свой «знак отличия» ему на голову.
— Пока меня не будет, побудешь на моём посту. Ладно, мой герой?
— Так точно, — радостно улыбается наше веснушчатое чудо, поправляя временную пока, надеюсь, обновку.
Дот качает головой, но не возражает. Понял, значит, что это моя мзда и что решение окончательное. Хорошо.
Все оставшиеся в комнате люди загружаются в лифт, а я остаюсь, чтобы закрыть за ними проход. Обвожу взглядом нестройные ряды разведчиков, спецов, Гарнизона и своей семьи. Чёрт, кажется, я начинаю понимать мать Эрена Йегера. Сейчас мне тоже хочется хоть немного на всё наплевать и просто спрыгнуть в этот чёртов лифт. Но… Хах! Нам остаётся только «делать хорошую мину при плохой игре», да, командор Смит? Кажется, скоро я это наконец освою.
— Ну что, парни… если вдруг не свидимся, вы уж задайте там жару в будущем, окей? — успеваю я насмешливо салютнуть этим обалдуям, прежде чем камин окончательно встанет на место.
А я остаюсь одна. В огромном замке. С продолжающей семафорить над головой сиреной. И серийным убийцей на королевской службе под боком.
М-да, и зашиблась золотая рыбка…
12.6.843 (21 час 12 минут)
На свой участок я вхожу, как на минное поле. В основном, потому, что в данный момент, учитывая все активированные ловушки, это оно и есть. Ну, за исключением тоненькой тропинки по основной дороге от ворот до самого дома. Этот путь предполагается защищать из двух пулемётов в доме.
Я иду медленно и аккуратно, оглядывая все кусты, деревья и мелкие пристройки. Хотя, наверное, это бесполезно. Не станет же Потрошитель прятаться в парнике или в сарае с садовыми инструментами? Нет, он бы скорее занял высоту… но на крыше же тоже ловушки. Или, что гораздо вероятнее, он просто обошёл все ловушки и уже ждёт меня внутри. Я подхожу к двери и замираю, немного нервно оглядывая ручку. А если он поставил свою ловушку и меня подорвёт? А если он вообще не внутри, а ждёт, пока я открою, чтобы прицельным выстрелом снести мне голову? Чёрт-чёрт-чёрт! Как же много вариантов сдохнуть!
Что ж, момент истины, как говорится: чуть подумав, я отступаю за косяк (если будет стрелять, то хоть не с первого выстрела помру), и моя рука, чуть подрагивая, медленно ложится на ручку входной двери. Соберись, Селезнёва. Ты сильная и смелая, ты уже много раз это делала…
Открыть дверь я так и не успеваю.
— Неплохой сегодня денёк, а? От кого шхеришься тут, Кучеряха? — раздаётся у меня прямо над ухом грубый голос бывалого алкаша.
Я прикрываю глаза, к своей мимолётной гордости даже не вздрогнув, но покрепче вцепляюсь пальцами в металл. А ведь я сама на это нарвалась. Можно сказать, напросилась.
— Так это… Пулю в голову с порога получить как-то не очень хочется, — честно отвечаю я. — В отличие от Аккерманов-Хрен-Попадёшь, мы, простые смертные, от огнестрела уворачиваться не умеем.
— Хах! — хмыкает самый страшный, пожалуй, внутри стен человек. В которого реально хрен попадёшь. — Хочешь сказать, у тебя в доме сейчас засел какой-то мудак с оружием?
Я молча приподнимаю бровь. В данный конкретный момент этот мудак, очевидно, стоит за моей спиной.
— Слышал я, что у вас там какие-то тёрки происходят, но чёт не ожидал, что вы опуститесь да такого дна. — Кенни обходит меня, оглядывая дверной проём оценочным взглядом профессионала.
Я же задумчиво прохожусь по одежде серийного убийцы, с некоторым удивлением отмечая пару дырок и подпалин на, кажется, совершенно новом тренчкоте. Интересно, откуда они?
— Охрана здесь, конечно, на уровне, но, как погляжу, не сильно-то она тебя спасает, м-м? — Кенни достаёт пистолет и я напрягаюсь, внимательно следя за его правой рукой.
Меня отчитывает серийный и, скорее всего, мой личный убийца? Мило. И в самом деле, «со дна постучали», тут Аккерман прав как никогда раньше.
— Мда, блять, — вторит моим мыслям Кенни, тут же давая новый повод для охреневания: — Ладно, двигай тазом, Кучеряха. У меня к тебе разговор не для чужих ушей, так что подсоблю малость в устранении крысят на кухне. На первый раз даже забесплатно — мне дико интересно, кто ещё смог обойти всю ебанину на вашем участке.
— А? — Я напрягаюсь, не особо понимая, что задумал этот… Аккерман. — Какой разговор?
Это что же… моя смерть пока откладывается или как? Или это такой отвлекающий маневр? Или надо мной прикалываются?
— Да мне работёнку одну подкинули, хочу у тебя по этой теме срочный заказ оформить, — поясняет Кенни, и в самом деле отталкивая меня подальше от двери и занимая моё место. — Уже даже пару вещиц присмотрел, пока у тебя тут лазал.
А у меня коротит к чертям контакты. Какой заказ, твою налево? На наши головы или на пики точёные для них?
— Короче, вызовешь сейчас кого-нибудь толкового из своих и мы перетрём, — бодро припечатывает Потрошитель.
А, так вот оно что. Ему нужна не только я, но и самые талантливые. Полагаю, так они хотят проследить за тем, на какую именно территорию собрались валить мои подчинённые, плюс гарантированно убрать самых важных сотрудников. Хрен тебе, мужик.
— Слушай, не знаю, что у тебя там за дело, но обсуждать придётся со мной тет-а-тет. — спокойно оповещаю я его. — В замке уже никого нет.
—
Уже нет? — переспрашивает Кенни, даже оборачиваясь ко мне через плечо. — Полчаса назад там было не продохнуть, мне даже свои контакты палить пришлось, чтобы тебя оттуда вытащить. А сейчас ты говоришь мне, что незаметно эвакуировала огромную толпу мимо моих ребят? С кем вы вообще сцепились-то? Хах, вот теперь мне по-настоящему интересно!
Кенни, немного напоминая сейчас повадками скорее хищное животное, чем человека, отворачивается от меня и поднимает орудие наизготовку. А я просто наблюдаю со стороны, как он профессионально распахивает дверь, прикрываясь косяком. Мы оба замираем.
Стены-то у нас звуконепроницаемые… Зато теперь слышимость превосходная:
— «… уровень угрозы — «Аккерман». Всем…» — бодро оповещает нас голос Изабель сквозь дверной проём.
Немая пауза длится секунд десять, наверное. Кенни убирает пистолет обратно в кобуру и медленно оборачивается, весьма и весьма иронично оглядывая меня с высоты своего роста. Мне же остаётся только меланхолично пожать плечами в ответ:
— Все-таки надо признать — не все люди такие мерзавцы, как о них можно подумать. Я поставлю чай, проходи. — Я захожу в дом, у входа рычагом отключая сирену (но не защиту территории. Для этого пока рановато). — Ты и правда ожидал чего-то другого после того, как мне с аппарата в Разведкорпусе пришло сообщение от твоей скромной персоны?
— Если честно, да, — чешет затылок Аккерман, входя за мною следом в дом и оглядывая обстановку. — Хочешь сказать, что вся херня снаружи — против меня?
— Ага. И я бы на твоём месте на ту половицу не наступала, — честно предупреждаю я, оборачиваясь через плечо.
Аккерман замирает с занесённой уже для шага стопой и отодвигает носок ботинка в сторону, придирчиво разглядывая открывшийся его взгляду участок пола.
— И что там будет? — любопытствует наконец Потрошитель.
— Хуи дрочёные, — беззлобно шуткую я в ответ, тщательно обходя все казусы по дороге к панели управления.
Раздавшийся сзади хохот становится для меня, откровенно говоря, неожиданностью. Я вздрагиваю, но по итогу решаю не придавать значения такой реакции. Ну его к чёрту.
Привычно приседаю, уворачиваясь от топора в лицо в дверном проёме, и захожу наконец на кухню.
— К столу пока подходить не советую, — предупреждаю я «гостя», тоже по стеночке вошедшего в комнату, и сама обхожу столешницу по широкой дуге, добираясь наконец до плиты.
— А там что? Огнемёты, как на крыше? — Похоже, Аккерман тоже не против поехидничать.
— Э-э, не совсем. Могу лишь сказать, что от тебя мало что останется. Ловушки в доме уже не все рассчитаны на сколь-нибудь вероятное выживание нарвавшихся. — Я даже торможу, ещё раз задумчиво оглядывая потрёпанный тренч. — Откуда про крышу знаешь? Мне надо снимать кого-то оттуда?
Не хотелось бы палить, как обходится ловушка со скользким маслом, огнемётами и клеем, но человека, если он там, конечно, ещё жив, всё-таки немного жалко. И, как я и думала, мои ловушки против Аккермана довольно бесполезны — только разве что время потянуть помогают.
— После приветствия в виде острых лесок с гранатами и мин по всему периметру? — Кенни приподнимает брови, иронично поглядывая на меня с высоты своего роста. И внимательно следя за тем, что я делаю у плиты. — Ясен хрен, что я никого не пустил сюда.
— Разумно. — Я пожимаю плечами и отворачиваюсь, загораживая корпусом свои руки.
Так-с, отодвигаем боковую панель шкафа, код, ещё одна дверка, за который ряд рубильников. Э-э, блин, мне с первого по шестой гасить? Или по пятый, оставив кое-что за пределами территории?
— Так… нахуя тебе огнемёты на крыше? — продолжает настаивать Кенни, сбивая меня с мысли.
Далась ему эта простейшая ловушка? Туда же никто не попал всё равно, а доводит меня словно лично себе задницу подпалил. Я хмыкаю, представив Кенни в духе мультфильмов Looney Tunes (и с соответствующими звуками) сигающим ласточкой с крыши от огня, и не удерживаю-таки рот на замке:
— Для хрустящей корочки.
— Ха! — Кенни, вместо того чтобы поставить меня на место рукоприкладством, как это обычно бывало при наших прошлых встречах, сейчас почему-то начинает ржать над очередным моим нервным перформансом.
Так, а вот эта тенденция уже начинает настораживать. Но пока что я гоню от себя эти мысли, деактивируя защиту только в пределах домашнего участка. На всякий случай, так сказать.
Аккерман за моей спиной, похоже, продолжает веселиться и даже, кажется, хвалит мою крайне вывернутую фантазию:
— Бля, а хорошо придумано. — Дальнейшие слова я не уверена, что слышу правильно, потому что больше всего это похоже на бубнёж: — Чуть шляпу мне эта хуета не подпалила…
— Зато теперь можешь дать прикурить в любой момент, Человек-Факел.
Язык мой — враг мой, вот честное слово! Но то ли я тоже тихо говорю, то ли Кенни предпочитает не реагировать на подколку. Он просто интересуется у меня по поводу ловушек и после моего молчаливого кивка спокойно присаживается за безопасный теперь стол, прихватив из серванта мой, между прочим, дорогущий бурбон. Ну да бог с ним. Не велика цена, если в итоге нам позволят жить. А это ещё далеко не факт.
Пока я пытаюсь понять, что на уме у Митровского Потрошителя и почему мои мозги ещё не украшают одну из стен, Аккерман задумчиво обводит обстановку взглядом, выхватывая из общей мешанины привычные, дорогие сердцу вещи. И первые кухонные инструменты Леви (аккуратно организованные, начищенные, подписанные и висящие отдельно под многозначительным знаком «Тронешь — сдохнешь»), и пианино с гитарой в гостиной, и детскую табуреточку сначала Иззи, а потом и Хоуп у раковины, и рисунок Изабель в рамочке (мой самый первый подарок в этом мире), и чертежи Фарлана, отдельно отмеченные патентным бюро…
Я вижу, как всю нашу жизнь взвешивают, оценивают, рассматривают под лупой, наверняка решая, раздавить или оставить как есть. И это не может меня максимально не напрячь.
Кенни отхлёбывает ещё бурбона прямо из горла и тормозит взглядом на косяке у двери, выбивающемся по качеству и цвету из интерьера всего остального дома. Светлое дерево пестрит датами и именами, заботливо подновляемыми по мере выцветания.
— Так значит здесь этот крысёныш жил все эти годы? — немного безразлично, на первый взгляд, спрашивает Кенни.
И мне хочется ответить грубостью, хочется высказать ему всё, что думаю, но… Он — последний живой родственник Леви. Поэтому я просто ставлю чайник на плиту и облокачиваюсь бедром о рабочую поверхность рядом, тщательно сдерживаясь. Глубоко вдыхаю и уже спокойно поправляю собеседника:
— Его зовут Леви. — Холодная ярость закипает сама собой, но тон я поддерживаю как можно более дружелюбный. — Он уже вырос из личинки во взрослого человека, поэтому называй его, пожалуйста, нормально. Этот человек нисколько не заслуживает такого твоего обращения.
— Мы с этим мальцом уж как-нибудь сами разберёмся, — грубовато, но справедливо шлёт меня Кенни. — С чего ты вообще об этом печёшься?
— Потому что люблю и уважаю своего сына, — просто отвечаю я, совсем уже проходясь по грани.
Видно, что мои слова ему не слишком-то по душе. Но Аккерман… почему-то терпит. Не поняла. Так, а он точно вообще участвует во всей творящейся у нас лаже?
Кенни вдруг усмехается в сторону и выдаёт что-то невозможное:
— Кушель когда-то нечто похожее мне выдала, а после и вовсе выгнала из-за моей… работы.
— Могу её понять, — хмыкаю я в ответ и отворачиваюсь, чтобы достать заварник. — Мне бы тоже не хотелось, чтобы ребёнок рос рядом с серийником.
— Как будто бордель лучше, — прыскает этот остряк в ответ.
— Ну, там по крайней мере не убивают, — беспечно заявляю я в ответ.
То, что я смачно пёрнула в лужу, мгновенно показывает задорный хохот за спиной. Ну да, ну да. «Не убивают». Как же.
— М-да, как-то не подумала, — замечаю я раньше, чем меня в красках начнут просвещать. Воображение и так уже на всю катушку работает, подкидывая картины разных извращенств. — В любом случае, семью не выбирают. И ты тоже хорош: оставил одного мелкого пацана в разъёбанной каморке посреди Подземного Города.
— У него была еда и крыша над головой, а главное — умение добывать всё это себе самостоятельно, — спокойно парирует Потрошитель.
— Почему нельзя было хотя бы вытащить его наверх?!
— Если бы он захотел, вышел бы сам, — всё тем же пофигистичным тоном выдаёт Кенни стандартную отмазку из оригинала.
— Мы оба знаем, что это не так. Что тебе стоило с
твоим-то положением вытащить его и дать более-менее нормальную жизнь?
— Ты действительно не понимаешь, а, кучеряха? — Аккерман вдруг с громким стуком отставляет бутылку и подаётся вперёд, исподлобья глядя на меня. — Или только прикидываешься?
Я хмурюсь, и в самом деле не понимая. Память подкидывает разве что последние слова Кенни из канона о том, что отец из него вышел бы хреновый. Что я и озвучиваю серийному убийце напротив.
— Да-а, не думал я, что всё так хреново с соображалкой у отдела разработок. Чёт я уже не уверен, что хочу оформить у вас заказ, — качает головой Аккерман, опуская меня ниже плинтуса уже второй раз за этот день. Но тут же снова серьёзнеет: — Ты ведь в курсе про способности Аккерманов, так?
— Так, — признаюсь я, согласно кивая. — А это тут при…
Я не заканчиваю, и так уже догадавшись, «при чём». На Аккерманов нельзя воздействовать, плюс огромная сила, пробуждаемая в момент опасности… Сложить два и два дальше не сложно. И вот тут я уже по-новому смотрю на мужчину в подпаленном пальто напротив.
— Дошло наконец, что я прикрывал его жопу от Рейссов? — хмыкает Кенни, по моему лицу мгновенно разгадав направление мыслей. — Ты-то, надеюсь, никому не разболтала про то, что мы ничего не забываем?
Чёрт! Внутренняя сирена включается вновь: соврать я не смогу. А ответить честно — всё равно что подписать себе смертный приговор.
— Сказала, значит, — задумчиво резюмирует чертовски догадливый мужик. Чёрт-чёрт-чёрт! — Своему лысому начальнику, должно быть?
Я даю себе по мозгам, закончив охреневать от проницательности киллера напротив и включая анализ ситуации на полную катушку:
— Да. — Оправдание, Алиса, тебе нужно хорошее, качественное оправдание подобной тупости. Срочно! — Ты же не думаешь, что я одна смогу составить план по защите стен от троих разумных гигантов?
— Да у меня всегда были сомнения насчёт твоих мозгов, — хмыкает Кенни.
Я даже не дёргаюсь. Просто мысленно ставлю цифру «три» напротив графы «Сколько раз сегодня постучались к Селезнёвой со дна?» Меня считают недальновидной? Отлично. Мне же лучше.
— Сина с ним, с твоим лысым папиком, — отмахивается Кенни. — Хотя забавно конечно, что по итогу я для защиты этого
крысёныша сделал больше, чем «любящая мамаша».
У меня даже закладывает уши, настолько точно насмешка Кенни перекликается с моими мыслями сегодня, во время эвакуации. Но я не даю увлечь меня в трясину самобичевания. Пока для этого ещё рано. Вместо того чтобы рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом, я расслабляюсь. Рейссы не знают про Леви? Замечательно.
— Спасибо. — Да, Кенни, я умею быть благодарной и признавать свои ошибки. — Я думала, что после твоего знакомства с Ури всем Аккерманам просто выдали амнистию. Забыла, что Рейссы не только из королей состоят.
Мне всё меньше верится, что Кенни тут вообще по наши души, так что я наконец перехожу к прямым вопросам:
— Так что ты хотел-то?
— В общем, мне нужно немного вашего барахла, — мгновенно переключается на рабочий лад Аккерман. — Не ебу почему, но наши стволы начали временами барахлить, хотя до этого ни разу не подводили. А у нас скоро работёнка намечается, так что нужно бы обновить арсенал.
— Да-да, иногда такое случается. М-м… не часто, один разок из пяти, — иронично усмехаюсь я в ответ, припоминая Тони Старка.
— Тц. Короче, нам нужны новые, — «не замечает» Кенни моего стёба.
И по тому, что он упорно игнорирует подколы и вообще ведёт себя нетипично серьёзно, я наконец понимаю, что Аккерман… не в теме. Ну, относительно наших тёрок с Санесом не в теме. Хо-хо!
— Так ты… пришёл договориться? — Я ставлю заварившийся чай на стол, продолжая сыпать цитатами из геройских фильмов, и присаживаюсь напротив, устраивая подбородок на переплетённых пальцах. — А чего напрямую, а не как обычно через серый рынок?
— Заказ потому что срочный, — дёргает щекой Кенни, наверняка нехотя сдавая позиции. — Откуда про рынок знаешь?
— Положено мне по должности. — Жму в ответ плечами. — Короче, я всё поняла. Но шутка в том, что мы тут сами на осадном положении, так что все спецы ещё день точно не покажутся…
Так, что у них там вообще на вооружении? Взрывчатка, пара гранат, приводы для Военной Полиции и… пистолеты АН-2, старой, но довольно надёжной модели. Вот только последнюю их партию идиоты из снабженки перевели на другой завод, так что вся партия имела один небольшой дефект… Хе-хе-хе, ну это-то я починить смогу. Даже, можно сказать,
доработать.
В душе я противненько усмехаюсь, аки Гринч, когда с покерфейсом произношу следующие слова:
— Могу предложить сделку.
Come on in, the water’s fine…
— Сделку? — хмурится Кенни.
— Да. Бартер. Ты — мне, я — тебе. Смекаешь? — Мило улыбаюсь, поясняя: — Может, спецов сейчас и нет на месте, но через меня, вообще, проходят все проекты, так что кое-что в наших устройствах я смыслю. С нуля не соберу, это да, но починить смогу. У вас осечки в АН-2, правильно я понимаю?
По разом напрягшимся плечам Кенни я понимаю, что права на все сто.
— Могу починить парочку пистолетов в качестве аванса, — соблазняю я собеседника. И с удовольствием вижу его колебания. — В ответ мне нужен чистый пустяк — поможешь мне найти и притащить на разбор полётов Разведки в Митре одного гадёныша. А после слушания мы возьмём твой заказ уже по-нормальному. В разумных пределах, разумеется. Так что, неплохая сделка, а?
Кенни придвигает свою чашку с чаем, подливает туда бурбона и залпом вливает в себя получившийся коктейль. Я, про себя скрестив пальцы, жду его вердикта.
— Кого тебе нужно найти? — сухо спрашивает Кенни, внимательно отслеживая мою реакцию.
Широкая и открытая улыбка сама расплывается по щекам. Попался.
— Вообще, тебе его найти нужно, пожалуй, больше, чем мне даже. Эти идиоты начали приплетать настоящего короля. — Вкратце, опуская разные интересные подробности, я описываю творившееся у нас «расследование», подытоживая: — Я тут, как бы, на наш договор с Ури в сороковом батрачу. Сам понимаешь, нужно объяснить человеку, о чём не стоит пиздеть, прежде чем до него доберутся люди верховного Главнокомандующего. Он тот ещё… кудесник в плане пыток. В отличие от меня.
— Да я наслышан про старика, — кивает Аккерман, задумчиво отхлёбывая ещё выпивки. — Джер Санес, значит, да? Фанатик ещё тот, но себе на уме. Может, просто убрать его?
— Нет, — качаю я головой. — Если убрать его сейчас, то будет задница. Расследование точно продолжится. А нам этого не надо. Просто объясним ему, о чём не стоит петь на суде, и всё будет схвачено. Его упекут подальше или и вовсе повесят, след к семейству Рейссов затеряется, и все будут счастливы.
— Гладко стелешь, — щурится Кенни. — Припиздываешь?
— Как и любой уважающий себя бизнесмен, — киваю я в ответ. От этого бесполезно скрывать такое. Причины все только называть не обязательно. — Ты ж понимаешь, что мне и Доту нализывать надо, и при этом на Ури работать. Вот и кручусь, как умею. Хорошо хоть с Разведкой работать напрямую не заставляют.
Ну да, ну да, сама на эту шляпу подписываюсь.
— Если возьмёшься за Санеса, за следующий твой заказ на новые пушки попрошу бабла, но приму напрямую, не заставляя мудохаться с некондицией. И отряжу работать над заказом своего доверенного инженера.
Правда после того, что вам могут приготовить Пиксис, Смит и Леви по поводу вашей нынешней «работёнки», вряд ли ты захочешь напрямую что-то покупать. Я не дура и поляну общую секу. Учёных никаких в последнее время новых не высовывалось, а из важного, разве что, собственно, завтрашнее собрание. Так что Кенни в любом случае там бы появился. Ну да это детали.
— По рукам, — решает наконец Кенни.
— Тогда я возьму инструменты и маякну своим, что защиту можно снимать. — Киваю, поднимаясь из-за стола.
— Только без глупостей, — предостерегает меня Кенни, зеркаля фразу Леви.
— Так точно, капитан. — Салютую в ответ и достаю домашнюю станцию под прицелом чужого взгляда.
Пока раскладываю аппаратуру и стыкую шнуры в нужную цепь, связанную с бункером, лихорадочно продумываю ситуацию и что сказать. Ясно, что перед собранием Аккерман на Разведкорпус не нападёт, значит удар будет уже после. Если вообще будет. Хорошо, с этим можно работать. Так, шифр-шифр… Вторая буква в каждом слове (если перед этим союз из одной буквы, то первая), четыре слова — шифра, четыре — вата между. Ладно, вроде придумала, просто передам «ловушка после», а они уж дальше сами разберутся:
«План по эвак пушка но не нуж. Всё х-шо. Вкл канал с приб связ с ц-тр. Потом Томасу к-сь влет пезд!»
Читающий моё сообщение через плечо Аккерман довольно хмыкает и спокойно отдаёт приказ:
— Раздевайся до нижнего белья и давай мне инструменты, которые тебе понадобятся. Поедешь налегке.
— А ты, оказывается, тот ещё затейник! — зубоскалю я в ответ. — Может, мне ещё и стриптиз тебе станцевать? Ты только намекни, я мигом какую-нибудь музычку поэнергичнее организую.
— Не паясничай. И тапки свои тоже снимай. От тебя всякого пиздеца ожидать можно, — аргументирует Кенни. — Я и на километр тебя не подпущу к своей команде, пока не пойму, что у тебя не осталось фокусов в рукаве.
— А, и поэтому ты просто удаляешь оставшиеся рукава, да? — усмехаюсь я, послушно стаскивая одежду и оставаясь в местных сорочко-бюстике и шорто-трусах. — Разумно.
Чёрт с ним, лето на дворе, так что всё равно не замёрзну.
— Кстати, а какого хрена на тебе не было оружия? — вдруг прищуривается Аккерман.
Справедливо. Но:
— А оно бы помогло против тебя? — Приподнимаю бровь, доставая из ящика комода инструменты и отдавая их своему временному «партнёру». — Я ж знаю первое правило Аккермана: будь готов, что твоё оружие могут использовать против тебя!
— И используй чужое, — сухо добавляет Кенни. — Но с этим бы у тебя тем более ни хрена не вышло. Шагай на выход, Кучеряха.
