«Привет, Суён.
Я занят, попроси кого-нибудь другого.»
Если бы рядом был Чанёль, он бы смог завуалировать отказ шуткой. Ему всегда легко давалась словесная эквилибристика, за исключением, разве что, стандартизированных сочинений, которые нужно писать по шаблону. Именно по этой причине вступительное сочинение на стипендиальную программу Академии за него писал Чонин. Альфа сам сомневался, что у него получится, но по итогу Чанёля приняли на спортивную стипендию. С тех пор Чонин учился за двоих, ведь Пак Чанёль вечно поглощён более насущными делами: то матч университетской лиги на носу, то новая мелодия так и просит себя записать. Стоило только напомнить ему об учёбе, как он начинал изображать из себя страдальца и замогильным голосом просил убить его, чтобы положить конец этим мучениям. Пока Чонин размышлял об этом, аудитория начала постепенно заполняться людьми. Гул голосов и топот не дали ему снова провалить в себя, поэтому альфа развернулся лицом к выходу, высматривая среди пребывающих студентов рослую фигуру Чанёля. Внезапно один из вошедших посмотрел прямо ему в глаза. Этим человеком оказался Кёнсу: он коротко кивнул и сразу же отвернулся, не дожидаясь ответа. Альфа невольно поморщился. Вместе с Кёнсу они состояли в студенческом совете и оба отвечали за организацию мероприятий и ведение бюджета. Омега был третьекурсником — всего на год старше Чонина, — но по-прежнему выглядел как старшеклассник, только-только сдавший выпускные экзамены. Худощавый, низкого роста, с тёмными густыми волосами и большими карими глазами. Стригся он коротко, оставляя лишь небольшую чёлку, которую всё время зачесывал наверх. Что касается одежды, Кёнсу безукоризненно следовал правилам: форма всегда была чистая и выглаженная, рубашка не выбивалась из брюк, галстук завязан и д е а л ь н о. Чонин не был склонен ненавидеть людей без причины, да и к Кёнсу не испытывал настоящей ненависти, но что-то в этом омеге всё же мешало относиться к нему равнодушно. Порой то, как он разговаривал с ним — снизу-вверх, чуть задрав голову, потому что был ниже ростом, — раздражало, ведь даже в таком положении Кёнсу будто бы возвышался над ним, демонстрируя своё превосходство. Он учился лучше, распоряжался деньгами лучше и даже его кузена Чунмёна, которого снова выбрали Президентом студенческого совета, он понимал лучше, чем кто-либо ещё. При этом всё, чем бы он ни занимался, он делал с невероятной уверенностью в собственных силах. Чонин ещё ни разу не видел, чтобы у Кёнсу что-то не получилось. Он подозревал (или хотел так думать), что показательная череда побед это лишь иллюзия, за которой обязательно скрываются неудачи. Ведь не может человек быть идеален! Не может! И Кёнсу не был. Конечно, Чонин знал об этом, просто ему нужны были доказательства, что Кёнсу тоже иногда ошибается. То, что они оба выбрали курс профессора Чхве, вышло случайно. Чонин был уверен, что омега проходил этот курс годом ранее, поэтому очень удивился, когда в первый день семестра встретил его в аудитории. Его вечного спутника — Бён Бэкхёна, президента клуба журналистики, с ним не было. Альфа тогда решил, что слишком гуманитарная душа омеги не выдержала тяги Кёнсу к точным наукам. Позже Чунмён объяснил ему, что в прошлом году Кёнсу не успел записаться на этот курс и остался без нужной зачётной единицы. Бэкхён же в тот год закрыл её курсом по информатике, поэтому Кёнсу пришлось записываться снова и проходить всё в одиночку. Теперь вместе с ещё несколькими третьекурсниками и одним студентом четвёртого они разбавляли шумную компанию второгодок. С первых же занятий профессор выделил его как любимчика, что ополчило против омеги почти всех записавшихся, включая самого Чонина, которому математические методы в экономике давались отнюдь не легко. Если быть совсем уж честным, Кёнсу тоже приходилось несладко. Альфа замечал, как с каждый разом ему всё труднее и труднее даются новые темы, однако всякий раз, когда путём мучительных потуг омега всё-таки решал задачу и получал хорошую отметку, сочувствие к нему испарялось, словно его и не было, и Чонин снова возвращался в состояние бессловесной конфронтации. От мыслей о Кёнсу его отвлекло появление Чанёля. Альфа вбежал в аудиторию, заметил Чонина и стал пробираться к его столу, неуклюже протискиваясь между другими студентами. Счастливая и обаятельная улыбка озаряла его лицо. Он был высоким, почти метр девяносто, и мускулистым; всё благодаря игре в баскетбол и регулярным занятиям в тренажёрном зале. Вместо предписанного уставом бордового пиджака, кардигана или свитера с нашивкой, на нём был фирменный бомбер баскетбольной команды Академии «Красные рыцари». Рубашка торчала навыпуск и была полностью расстёгнута, выставляя напоказ футболку с напечатанным на ней чёрно-белым фото обнажённой мужской груди. Мало кто в Академии мог позволить себе так наплевательски относиться к правилами. Чанёль как будто только и делал, что нарушал их. В начале семестра он перекрасил волосы в блонд, что само по себе не противоречит дресс-коду, но определённо привлекает к себе внимание. Когда он опустился на стул, тот издал жалобный скрип и едва не просел вниз. Чанёль испуганно вытаращил глаза и замер, очевидно боясь, что стул и вовсе развалится, но ничего не произошло — стул остался невредим. — Ты даже не опоздал, — сказал Чонин. Голос буквально сочился сарказмом, но Чанёль отмахнулся от него, снял с плеча спортивную сумку и бросил её на пол между их стульями. В этот момент в аудиторию вошёл профессор Чхве. Это был моложавый дедуля, несмотря на седину в волосах и почтенный возраст всегда остававшийся бодрым и полным иронии. Он поприветствовал их и махнул рукой, разрешая не вставать. — Мои любимые студенты. — Он окинул взглядом не многочисленную публику. — Только начало семестра, а вас уже так мало. Передайте прогульщикам, что на экзамене их ждёт публичная порка. — Ха, на экзамене! — прошептал Чанёль и одной рукой попытался нащупать в сумке тетрадь и ручку. — А сейчас прелюдия что ли? Чонин достал из пенала запасную ручку и положил перед ним на стол, прекрасно зная, что ручек в его сумке отродясь не водилось. И не зря: Чанёль достал тетрадь, уже изрядно помятую, и растерянно округлил глаза, как будто сам удивлён отсутствию среди своих вещей письменных принадлежностей. Чонин покачал головой и ткнул пальцем в ручку. Альфа заулыбался, вмиг повеселев, и Чонину захотелось дать ему хорошую затрещину. — Записываем тему лекции. Как прилежный студент, он послушно выполнил это указание. Чанёль же для вида открыл тетрадь, нацарапал пару закорючек и преспокойно улёгся на стол. Преподаватель стрельнул глазами в их сторону, но ничего не сказал. Чонин был уверен: профессор Чхве уже всё знает про них и наверняка понял, что они оба из себя представляют. Как бы Чанёль ни бездельничал, благодаря лучшему другу у него всегда будут конспекты лекций, и даже к тестам он худо-бедно будет готов. Чонин иногда шутил, что судьба свела их вместе только для того, чтобы дать Чанёлю шанс получить высшее образование и в дальнейшем не умереть с голоду, не сумев отыскать себе хорошую работу. Неожиданно телефон Чонина, лежащий возле его локтя, завибрировал. Альфа мельком глянул на экран, прочитал начало жалостливого сообщений от Суён и заблокировал его. Он вернулся к конспекту, но Чанёль, мающийся от скуки, ожидаемо заинтересовался. — Кто пишет? — спросил он. — Твоя поклонница? Подколы друга по поводу Суён были неизбежны. Вчера Чонину удалось избежать их и допроса, который Чанёль обязательно бы устроил, если бы Чонин не уснул раньше, чем тот вернулся с вечерней тренировки. Этим утром он намеренно притворялся спящим, дожидаясь, пока сосед уйдёт, и только потом вылез из постели. — Да, — ответил он спокойно, стараясь сохранять невозмутимость. — Предлагает встретить. «Позаниматься». — Он не удержался и выделил это слово интонацией. — О как! — насмешливо протянул Чанёль. Чонин видел, как его распирает от любопытства. — А ты что? Готов к «занятиям»? — Нет. Я сказал, что занят. Чанёль хмыкнул себе под нос. — Что? — спросил Чонин и мысленно отругал себя за то, что снова ведётся на его манипуляции. Чанёлю скучно, и он всеми силами пытается вынудить друга его развлекать. — Я знал, что так и будет. — Не правда! Ничего ты не знал! — Знал, знал. — И почему же? — Чонина так возмутило его нахальство, что он перестал писать. — Потому что я знаю тебя. — Чанёль резко поднялся и сел ровно, продолжая шептать: — Ты слишком щепетильный в таких вопросах. Я вообще удивлён, что ты так запросто… — Пак Чанёль! — Снисходительность и терпение профессора Чхве имели границы. — Сдается мне, у вас там назревает интересная дискуссия. Не хотите поделитесь с нами? — Простите, сэр, — ответил альфа; он тут же встал и поклонился. — Этого больше не повторится. — Рад слышать. А теперь идите к доске. Профессор Чхве указал на белую пластмассовую доску, стоявшую справа от экрана проектора, где синим маркером были написаны условия задачи. Чанёль нехотя вышел из-за стола и поплёлся туда, ни капли не скрывая своей к этому неприязни. Чонин едва сдержался, чтобы не залиться громким злорадным хохотом. Фраза: «Я же тебя предупреждал!» так и вертелась на языке, и теперь-то он дождётся подходящего момента, чтобы её озвучить. Конечно же, Чанёль провалился, ведь к этому занятию он не готовился, а последнюю домашнюю работу нагло списал. Он не смог решить задачу и даже не ответил ни на один из вопросов предыдущей лекции, ответы на которые были записаны в его многострадальной тетради. Не то чтобы Чонину действительно хотелось проучить Чанёля, но, безусловно, было обидно, что все его старания довести лучшего друга до диплома с хорошими отметками и сохранить ему стипендию из-за его собственной несерьёзности могли угодить псу под хвост. Хотелось, чтобы Чанёль хоть иногда вспоминал, что образование нужно в первую очередь ему самому и что выезжать и дальше за счёт лучшего друга он не сможет. Профессор Чхве, похоже, пытался донести до нерадивого студента ту же истину. В конце концов Чанёль выпросил реферат в качестве отработки и вернулся на место. Почти все в аудитории понимающе отводили взгляды, и только Кёнсу смотрел альфе вслед. Встретившись глазами с Чонином, он отвернулся. Чонин не успел дать его взгляду толкование, потому что Чанёль ткнул его локтем в бок. — Ты же поможешь мне с рефератом? И снова это заискивающее выражение лица. Знает же, что он не может отказать лучшему другу, и нагло этим пользуется. — Ты вообще не учишься на своих ошибках? — Ага. — Помогу. — Чонин устало вздохнул и снова склонился над тетрадью. — Куда ж я от тебя денусь. Через час прозвенел звонок. Он ознаменовал конец пары, и Чанёль радостно заулыбался. Профессор Чхве ещё говорил, напоминая о заданиях для семинара, но альфа уже закинул ручку в пенал к Чонину и торопливо затолкал тетрадь в сумку. — Пойдём пожрём, — предложил он, — а то у меня желудок скоро отвалится. — Окей, — ответил Чонин и тоже поспешил убрать вещи в рюкзак. У выхода они столкнулись с Кёнсу. Омега задел Чанёля плечом, торопливо извинился и заспешил прочь. Альфа будто не обратил на это внимания, продолжая рассуждать о еде, но Чонин уже потерял нить беседы. Под ногами он заметил что-то блестящее и наклонился, чтобы его поднять. В руке у него оказалась маленькая серебристая флешка с красным кожаным шнурком. Автоматически альфа взвесил её на ладони — лёгкий пластик почти ничего не весил — и сразу предположил, что флешку обронил Кёнсу. — Чьё это? — спросил друг, наконец заметив, что Чонин его не слушает. — Кёнсу обронил. — Кёнсу? — Чанёль потёр подбородок, пытаясь вспомнить, о ком идёт речь. — Это тот коротышка, который в меня врезался? — Угу. — Чонин кивнул. Флешку он убрал в рюкзак, решив вернуть омеге при встрече. — Идём? — Погнали. По случайному стечению обстоятельств в тот день Кёнсу он так и не встретил. Общих предметов у них больше не было, а в кабинете студсовета они разминулись. Чонин несколько раз порывался написать ему в kakao talk, но постоянно переключался на более важные дела и забывал. О флешке он вспомнил только вечером, когда полез в рюкзак за наушниками и во внутреннем кармашке обнаружил неопознанный предмет. — Что за… — пробубнил он себе под нос, доставая флешку. — А! На соседней кровати жалобно дзынькнула струна. Чанёль, который всё это время настраивал гитару, отреагировал на его возглас и вопросительно махнул головой. — Да нет, ничего. Чанёль кивнул и переключился на гитару, а Чонин надел наушники. Флешку он отложил в сторону. Наушники автоматически подключились к ноутбуку, и альфа запустил плейлист для учёбы. Не то чтобы ему действительно нравилось учиться под музыку, но лучше уж так, чем слушать хаотичное бренчание Чанёля, которое ещё не факт, что превратиться в связную мелодию. Уговорить его уйти музицировать куда-нибудь в другое место было невозможно. Стоило только заикнуться об этом, как альфа, со всей присущей ему запальчивостью принимался объяснять, что для такого творческого человека, как он, важны спокойствие и комфорт. Ведь только здесь, в комнате №210 общежития №1, он достигает по-настоящему мощного контакта со Вселенной. Она посылает ему сигналы и он принимает их, как совершенный радиоприёмник… и бла-бла-бла. Как правило, где-то на речах про Вселенную Чонин переставал его слушать и просто надевал наушники, тем самым в очередной раз подтверждая теорию Чанёля о своей безотказности. К тому моменту, как он закончил выполнять домашнее задание, прошло два часа. Чанёль по-прежнему возился с гитарой, но теперь больше записывал что-то в тетради и лишь изредка касался струн. Чонин решил, что сможет это выдержать и снял наушники. Совершенно случайно под руку попалась флешка Кёнсу. Почти что детское любопытство охватило альфу, пока он вертел её в руках. Что же такого важного может храниться внутри этой маленькой серебристой штучки? Конспекты? Учебные материалы? Личные фотографии? Чонин подумал, что вряд ли Кёнсу хранит там что-то, способное его скомпрометировать, но всё же не удержался и решил проверить сам. Вставив флешку в разъём ноутбука, альфа разрешил доступ новому устройству. Система сразу открыла папку с файлами, и какого же было его удивление, когда внутри обнаружился всего один. — И всё? — прошептал Чонин себе под нос. — Чего ты там бубнишь? — спросил Чанёль, не отрывая взгляда от тетради с текстами песен. — Да так. Файл оказался видео, и в первую секунду альфа засомневался, стоит ли его открывать. Чутьё подсказывало, что ничем хорошим это закончится не может, однако Чонин слишком часто игнорировал сигналы, которые посылало ему подсознание. Решив, что ничего страшного не случится, он включил видео и даже звук сделал погромче, на случай, если оно окажется слишком тихим. На экране появилось изображение комнаты: угол стены, кровать, шторы. Свет был приглушён, поэтому цвета стен и штор трудно было определить, но вот кровать на видео дизайном и расцветкой напоминала стандартную кровать в общежитиях «Академии Роз». Первое время ничего не происходило. Альфа сверился с таймером: прошло 40 секунд. За кадром слышались какие-то шорохи, звучали приглушённые голоса. По обстановке можно было предположить, что перед ним — порно, возможно, домашнее, но слишком уж долгое начало. Чонин не успел подумать, почему Кёнсу таскает с собой флешку с подобным содержимым: голоса и шорохи стали громче и на экране появились двое парней. Изображение немного билось на пиксели, из-за чего Чонин решил, что снимали на телефон. Парни сели на кровать, боком к камере, и начали целоваться, в целом, весьма невинно, учитывая жанр ролика. Из колонок раздались едва слышные причмокивания, и Чонин сделал погромче. Чанёль перестал играть и уставился на него с недоумением. — Это что? — спросил он. — Порно? — Угу. — Чонин кивнул. Он поставил видео на паузу, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Нашёл у Кёнсу на флешке. — Серьёзно? — От удивления Чанёль отложил гитару. — Серьёзно. Хочешь посмотреть? Можно было и не спрашивать. Чанёль соскочил с кровати, притащил второй стул и уселся рядом. Альфа подвинулся, чтобы ему было видно, и нажал на пробел. Пара на видео продолжила целоваться, постепенно переходя к более смелым действиям. Один из парней, брюнет, принялся расстёгивать рубашку второго, который был блондином. Они были так увлечены друг другом, что даже не смотрели в камеру. Чонин снова подумал о Кёнсу и неожиданно проникся к нему уважением. Ему-то всегда казалось, что секс для него — нечто инфантильное, чем занимаются только безмозглые пубертатные подростки. Внезапное открытие, что Кёнсу может интересоваться сексом и даже, возможно, занимается им, настолько поразило альфу, что он перестал замечать происходящее на экране. — Вот это да, — произнёс вдруг Чанёль. Чонин встрепенулся и непонимающе уставился в монитор. — Что? Что такое? Парни из видео тем временем застыли неподвижно, точно греческие статуи; похоже, Чанёль нажал на паузу. — Короче, — начал он. — Сначала я думал, что мне показалось. — Так. — Теперь я уверен, что мне НЕ показалось. — Да господи боже! — взмолился Чонин. — Хватит тянуть резину! — Ладно. — Голос Чанёля зазвучал до крайности серьёзно. — Вот это, — он ткнул пальцем в нечёткое лицо брюнета, — Бён Бэкхён. Да-да, тот самый. А это, — он указал на блондина: — Лу Хань. — Лу Хань, — протянул Чонин, пытаясь вспомнить, откуда знает это имя, и снова взглянул на экран. — Китаец из футбольной команды? — Ага. — Так он же омега. — Вот именно. Чонин растерянно покачал головой. Она и так раскалывалась после целого дня зубрёжки, так ещё и Кёнсу подкинул ему такую непростую задачку. Разумеется, он сам виноват, что вообще полез, но теперь уже поздно об этом сожалеть. — Как ты думаешь, — обратился он к другу, — каким образом к Кёнсу попала флешка с видео, на котором его лучший друг занимается сексом? — Чёрт его знает! — Чанёль пожал плечами. — Может… Ну знаешь? Взял погонять на время. — А Бэкхён? Специально что ли подсунул? — Да ну! — Чанёль нахмурился, словно эта мысль ему не понравилась. — Наверное, просто забыл, что на ней. Типичная ситуация. — Типичная ситуация?! — Чонин не удержался от едкого смешка. Подобная глупость со стороны других людей порой приводила его в бешенство. Само собой, они живут не в идеальном мире и людям, в том числе и ему самому, свойственно ошибаться. Но чтобы настолько? Как можно забыть такую важную вещь? Чанёль проигнорировал его выпад. Он поднялся с места, отыскал под кроватью тапочки и пошёл в сторону кухни, нарочито громко шаркая по полу. Это действие означало протест против слов Чонина и его неискоренимой привычки подгребать всех под одну гребёнку. Пусть альфа и сам часто замечал её за собой, даже пытался избавиться, в чём, впрочем, пока не достиг успеха, но сейчас его удивило как раз то, что Чанёль встал на сторону Бэкхёна. — Куда ты? — крикнул Чонин ему вслед. — Ужинать! Комнаты в общежитиях Академии были спланированы по типу квартир-студий и рассчитаны строго на двух жильцов. Кухню от жилой части отделяла стойка, которая служила и обеденным столом. Кроме неё в комнате были ещё две кровати, два рабочих стола со стульями, а в коридоре — большой встроенный шкаф-купе. Разрешалось по своему усмотрению переставлять мебель, и именно это они с Чанёлем и сделали сразу после того, как заселились. Чтобы добавить уюта, они купили диван, телевизор и две книжные полки. Чанёль притащил из дома приставку, синтезатор и даже свой игровой компьютер, который занял собой весь письменный стол. Полки поделили поровну: на своих Чонин хранил преимущественно книги и журналы, а Чанёль заставил всё фигурками от Funko, музыкальными альбомами и мерчем с персонажами любимых аниме. За прошедший год обстановка в комнате успела им приесться и наскучить. Чтобы как-то оживить её, они совсем недавно перекрасили стены в голубой и прикупили к дивану ужасно маркий белый ковёр. Чунмён тогда ещё пошутил, что они словно обустраивают любовное гнёздышко, за что получил подушкой по лицу. На самом деле омега прекрасно знал, насколько им обоим важно иметь пространство для самовыражения. Чанёль сам по себе был натурой творческой: он любил время от времени менять вещи местами, чтобы обстановка соответствовала его эстетическом вкусу, и покупал всевозможные бесполезные безделушки, которые, по его мнению, идеально бы вписались в интерьер. Что касается Чонина, то он вырос в семье деспотичных родителей, где мама командовала парадом, а отец всегда велел беспрекословно ей подчиняться. У него никогда не было детской, какую бы он хотел — со звёздочками на потолке, с яркими обоями и кроватью в форме ракеты. Всё детство и отрочество его спальня выглядела как номер фешенебельного отеля, поэтому теперь вылизанные до мелочи интерьеры вызывали у него тошноту. Возможность украшать комнату, переставлять мебель и клеить на стены постеры без страха, что его за это накажут, стала для Чонина чем-то вроде исполнения детской мечты. На кухне раздался щелчок электрического чайника, а затем Чанёль спросил: — Лапшу будешь? — Да! Чонин закрыл файл с видео, вытащил из ноутбука флешку и спрятал её в рюкзак. За окном уже стемнело. Проходя мимо, альфа разглядел в нём лишь своё отражение. На кухне Чанёль гремел шкафчиками, разыскивая лапшу быстрого приготовления. — Тебе помочь? — спросил Чонин и уселся на барный стул возле стойки. — Неа. — Чанёль поставил на стол два стакана с лапшой и протянул один ему. Чонин надорвал фольгированную крышку, налил кипяток из чайника, который стоял здесь же на стойке, и снова закрыл, чтобы дать лапше завариться. Тем временем Чанёль достал палочки и вытащил из холодильника миску с кимчи, приготовленным его папой. — Итак, — начал он, взгромоздившись на второй стул. — Что будешь делать с флешкой? — Отдам Кёнсу, разумеется. Разве у меня есть другие варианты? — Of course, not. — На его потуги в английский Чонин закатил глаза и цокнул языком. — Можно пойти с тобой? — Зачем? Чанёль ухмыльнулся, хотя глаза его, как отметил альфа, смотрели отнюдь не весело. — Просто хочу увидеть его реакцию. Мне кажется, это будет забавно. Чонин покачал головой и заглянул под крышку. В нос ему ударил пряный аромат специй. Он поморщился, но снял крышку полностью и тотчас же приступил к еде. — А знаешь, что было бы ещё забавнее? — спросил он. — И что же? — Отдать флешку Бэкхёну. Чонин ляпнул это без задней мысли, в шутку, но что-то во взгляде Чанёля в этот момент показалось ему странным. Словно лёгкая тень осуждения пробежала по его лицу, но альфа тут же решил, что ему почудилось. — Не думаю, что это хорошая идея, — сказал Чанёль. — Зачем ставить Бэкхёна в неудобное положение? — Я просто пошутил. — Не смешные у тебя шутки! — Чанёль снова заулыбался, очевидно потому, что заставил Чонина устыдиться. Не то чтобы ему действительно стало стыдно, но некоторую неправильность своих слов он понял. — Можно подумать, у тебя все шутки смешные, — сказал он только затем, чтобы сменить тему разговора. — А то!