12 марта 1703
Паруса «Королевы Анны» расцветают под ярким солнцем Карибского моря. Флаг королевского военно-морского флота танцует на ветру. Небо ясное, и нет ни одного облака на горизонте, чтобы помешать солнечному свету отбрасывать длинные тени на палубу этим ранним утром. Кастиэль стоит под грот-мачтой, пытаясь не обращать внимания на то, как чешется и потеет его кожа под синим шерстяным кителем. Тепло весны уже начало вытеснять зиму — если можно назвать зимой умеренные температуры, которые напоминают Кастиэлю о долгих летних каникулах, которые он проводил в Лондоне за учёбой, — и сейчас уже нет причин носить настолько тёплую форму, за исключением настойчивого требования капитана Михаила придерживаться дресс-кода. Настойчивость, которая, по-видимому, распространяется только на офицеров кают-компании, потому что никто из мужчин, ждущих утреннего осмотра, не одет в столько слоёв одежды, как Кастиэль и его помощники. Он вздыхает, борясь с желанием оттянуть воротник в поисках хотя бы мимолётной передышки от жары, и вызывает первого мужчину вперёд. Большинство моряков приходят сюда, чтобы пожаловаться на незначительные травмы — ушибы и порезы, а также на периодические расстройства желудка. Кастиэль благодарит небеса за то, что имеет дело с проблемами, которые так легко разрешимы. Он лучше будет разбираться с последствиями попоек и ожогами от канатов, чем с лихорадкой, которая распространяется быстрее молнии и может убить их всех за несколько недель. Он слушает каждого, записывая всё в деталях в свой журнал. Он перевязывает раны и даёт им мази, которые нужно нанести на высыпания, и вызывает вперёд одного за другим. Его помощники, Альфи и Индра, терпеливо стоят рядом с ним, мгновенно бросаясь к сундуку Кастиэля, чтобы подать ему всё необходимое, без лишних слов. Одного жеста или кивка головы Кастиэля достаточно, чтобы мальчики поняли, что им нужно принести. К тому времени, как они заканчивают, солнце поднялось ещё выше в небе, и на лбу Кастиэля выступили капельки пота. Он скучает по прохладе нижних палуб. Там, внизу, в трюме, морская вода, окружающая корпус судна, поддерживает комфортную прохладную температуру. Конечно, он прекрасно обошёлся бы без темноты и затхлого воздуха, но он способен с этим смириться. Жизнь на корабле, где неделями не видно земли, не оставляет ему особого выбора. Он пишет записку с именами людей, которых нужно отстранить от работы на пару дней, и передаёт её капитану. Со стоном он выпрямляется. Его спина приятно хрустит, когда он потягивается, прежде чем отправиться в лазарет. Солнечный свет никогда не проникает так глубоко в трюм, и Кастиэлю приходится полагаться на несколько масляных ламп, разбросанных тут и там, чтобы видеть, куда он ступает. Мужчины обращают на него свои взгляды, когда он поднимает простыню, отделяющую лазарет от остальной части кубрика. Он уже проверял их ещё до рассвета, чтобы убедиться, что его помощники принесли завтрак и воду для больных и раненых, но теперь, когда он и сам наполнил свой желудок едой, он хочет провести более тщательный осмотр. — Какие новости извне, док? — спрашивает Ион. — Все скучают по вам, — говорит Кастиэль, придвигая бочонок ближе к кровати, чтобы использовать его в качестве табурета. — Лжецы, — заявляет Ион, и Вирджил разражается хохотом рядом с ним. — Что-то я не заметил, чтобы кто-то из них хоть раз притащил сюда свою задницу. — Они заняты, — хмыкает Кастиэль. Он прижимает тыльную сторону ладони ко лбу Иона, удовлетворённо кивая, обнаружив, что его температура в норме. Вероятно, он будет в порядке уже к вечеру. Он подходит к Вирджилу, осторожно проверяя его сломанную руку. Затем к Дэниелю и Айзеку. Жестом он приказывает Эзре лечь и велит Альфи приготовить чай, чтобы облегчить боль в его желудке, прежде чем повернуться к Элиасу, который едва может наступать на левую ногу. Люди болтают вокруг него — «Боже, не могу дождаться, когда выберусь отсюда» и «Когда же мы, наконец, достигнем суши?» — и Кастиэль терпеливо выслушивает всё это. — Забудьте о суше, — говорит Ион, который провёл почти неделю в лазарете и буквально жаждет движения и глотка свежего воздуха. — Я был бы не прочь каких-нибудь действий. Сколько мы уже болтаемся на воде без цели? Неделю? — И то верно, — со вздохом соглашается Вирджил. — Мы патрулируем, — замечает Кастиэль, не отрывая взгляда от распухшей лодыжки Элиаса. Он прижимает ладонь к стопе и толкает вверх. Элиас резко вздыхает, но нога двигается нормально. Значит, не сломана. — В жопу это патрулирование, — говорит Вирджил, и Дэниель вмешивается в разговор, чтобы добавить, — у нас уже больше месяца не было хорошей драки. Айзек бросает на него злобный взгляд. — Эй, если ты сглазишь, и на нас нападут грёбаные пираты, я выкину тебя за борт. — О, не будь ссыклом, Айзек, — говорит Дэниель, ухмыляясь. Кастиэль качает головой, немного позабавленный этими разговорами. По крайней мере, они в хорошем расположении духа. Он знает, что не был бы так весел, если бы так долго, как они, просидел взаперти; воздух здесь кислый и затхлый — слишком много мужчин в настолько маленьком пространстве заполняют атмосферу запахом пота и другими сопутствующими неприятными ароматами. В отличие от Дэниеля и Вирджила, Кастиэль не жаждет каких-либо столкновений, будь то пираты или каперы. Он предпочёл бы, чтобы члены его экипажа были здоровы и снова в строю, нежели чем тащить сюда новых пациентов. Это была неожиданно напряжённая для Кастиэля неделя. Люди стали беспечными, либо из-за того, что устали от пребывания на корабле, либо из-за того, что были слишком пьяны, чтобы должным образом выполнять свои обязанности, теперь, когда пресная вода была на исходе. Офицерские привилегии всё ещё обеспечивали Кастиэля его долей, но для большинства членов экипажа это означало, что всё, что им оставалось пить — это застоявшееся пиво и ром. Он думает, что должен сделать что-то, чтобы очистить это пространство. Сжечь немного серы после того, как большинство мужчин вернутся к своим обычным обязанностям, должно сработать. А ещё он может попросить юнг вымыть полы и проветрить гамаки. Закончив с осмотром, он переключает всё внимание на свой журнал. Ему нужно просмотреть записи, которые он сделал этим утром, уточнить некоторые моменты под именем каждого человека, а затем перенести всё это в отчёт для капитана, и ещё он хотел бы найти время, чтобы закончить несколько рисунков корней, которые начал для энциклопедии растений, над которой работает. И всё это при условии, что ни с кем не случится ничего, требующего его немедленного внимания. По крайней мере, через пару часов будет обед, которого он с нетерпением ждёт.***
Крик доносится до них, приглушённый ветром, но все ясно, как день, слышат его: — Корабль прямо по курсу! Чёрные паруса! Чёрные паруса! У Кастиэля кровь мгновенно стынет в жилах. Корабль всё ещё слишком далеко, чтобы разглядеть какие-либо детали с главной палубы, но Кастиэль всё равно прижимается к перилам, щуря глаза от отражения солнца на воде, чтобы рассмотреть череп и скрещенные кости. Похоже, корабль небольшой, может быть, фрегат, и есть шанс, что у пиратов не так много людей, как у них. Возможно, это будет лёгкая битва, или, возможно, пираты изменят курс, как только поймут, что нарвались на корабль королевского флота. Все члены команды бросают свою работу и мгновенно бегут на позиции, готовясь к предстоящему бою; тёмный фрегат приближается к ним быстро и уверенно. Оторвав взгляд от фрегата, Кастиэль делает то же самое. Сначала он бежит в лазарет, чтобы отправить на помощь всех, кто может стоять на ногах и держать в руках оружие. Затем он хватает свой сундук и направляется в кокпит — на одну палубу выше и прямо над лазаретом, — где они могут расположиться для подготовки к битве. Альфи и Индра уже там, толкают стол в середину комнаты, чтобы принять всех раненых, которые доберутся до них. Через дверь они могут видеть, как люди выкрикивают приказы, бегают взад и вперёд по батарейной палубе, готовя пушки и вытаскивая порох из трюма. Кастиэль опускает голову и сосредотачивается на своей работе. Юнги и слуги врываются в комнату, чтобы уберечься от худшей части битвы и помочь ему, если возникнет необходимость. Они отодвигают сундуки и коробки в сторону, они громоздятся у стен и затаивают дыхание. Над ними раздаются голоса. Звук тяжёлых ботинок эхом отдаётся внизу, когда люди мечутся по главной палубе. Пыль дождём падает с каждым шагом, и Кастиэль ждёт. Это ощущается так же быстро, как сердцебиение, но он уверен, что прошло, по крайней мере, несколько минут, и первый предупредительный выстрел их главной пушки вибрирует сквозь каркас корабля. Это почти сбивает их с ног, но у них уже был подобный опыт, поэтому все сохраняют равновесие. Жуткая тишина охватывает «Королеву Анну», когда каждый словно перестаёт дышать, ожидая ответа пиратов. Он звучит пронзительным боевым кличем, от которого у Кастиэля по спине пробегает холодок, и пушечным выстрелом, который, к счастью, в них не попадает. В конце концов, Дэниель получил то, что хотел. Разражается хаос. Приказы доносятся с главной палубы. Артиллеристы готовят пушки, их движения лихорадочны по мере того, как приносят всё больше пушечных ядер, люди выстраиваются по правому борту. Младшие мальчики в комнате с Кастиэлем прижимаются друг к другу, трясясь и вздрагивая. Кастиэль не может вспомнить, как давно они служат на «Королеве Анне», или служили ли они до этого на каких-то других кораблях. Вполне вероятно, что это их первое сражение. Однако у него нет времени на сочувствующие взгляды или подбадривающие речи, потому что голос Михаила доносится до них, сильный и твёрдый, и ответ исходит от их людей — «Ложись!» Пушки стреляют. Мир на один ужасающий миг поворачивается вокруг своей оси, отдача от трёх последовательных выстрелов сотрясает «Королеву Анну». Мальчики, которые ещё не успели привыкнуть даже к морской качке, запинаются и падают. Кастиэль не хочет думать, что произойдёт, если все тяжёлые пушки выстрелят одновременно. Раздаётся второй залп пушечных выстрелов, а затем крик, призывающий людей приготовиться, перекрывает эту какофонию. Пушечное ядро попадает в правый борт «Королевы Анны», пробивая корпус с оглушительным треском, на них сыплются осколки, и ближайшая к месту удара пушка опрокидывается на одного из мужчин, отвечающих за неё. Индра выбегает из комнаты и бросается к нему, несколько артиллеристов поднимают пушку, чтобы вытащить из-под неё раненого моряка, вопящего от боли. Кастиэль скорее чувствует тот самый момент, когда первые пираты приземляются на палубу, чем слышит; глухие удары, пульсирующие сквозь деревянный настил и стены вокруг них под непрерывный звук выстрелов и хрипло выкрикиваемых приказов. Артиллеристы оставляют свои позиции, хватая мечи и пистолеты и бросаясь на главную палубу. На батарейной палубе остаются только Индра, тащащий раненого моряка в кокпит, чтобы получше осмотреть его ногу, и корабелы, отчаянно пытающиеся залатать дыру в корпусе судна. Если пиратов не запугать пушками, то, по крайней мере, они смогут схватить их живыми и доставить на материк, где их будут судить и повесят. Воздух наполняется криками и выстрелами, и вскоре первый раненый, спотыкаясь, входит внутрь, наполовину поддерживаемый матросом, который задерживается только для того, чтобы передать свою ношу в ожидающие руки Кастиэля и Альфи, прежде чем броситься обратно в бой. Они тащат его к столу, кровь быстро пропитывает его льняную рубаху. Альфи хватает ножницы из одного из сундуков, стоящих ближе к ним, и срывает с мужчины одежду. Яростный удар рассёк его живот посередине, из зияющей раны сочится кровь. Кастиэль сразу же хватает тряпки. Он стирает как можно больше крови, пытаясь оценить масштаб раны. Меч вошёл глубоко, ранив органы прямо под мягкой кожей нижней части живота. Мужчина, бледный, дрожащий и явно впадающий в шок, хватает Альфи и пытается приподняться, и от этого движения у него вываливаются внутренности. Одного из мальчиков тошнит. Кастиэль сжимает губы. Двое старших мальчиков немедленно оказываются рядом с ним, передавая всё, что они с Альфи просят, пока занимаются с мужчиной, пытаясь остановить кровотечение. За спиной Кастиэля Индра успокаивающим тоном разговаривает с человеком со сломанной ногой, вправляя кость. Приносят ещё двух мужчин, Иона и Билли, и очевидно, что Кастиэлю и его помощникам предстоит здесь слишком много работы. На столе больше нет места, поэтому их опускают на пол, расстилая под ними какие-то грязные простыни, чтобы те впитывали кровь. Тщетная попытка. Кастиэль уже видит, как кровь растекается по дереву, окрашивает доски и просачивается сквозь трещины. Они теряют Иона почти сразу, его грудь раздроблена деревянными осколками и кусками сломанных перил; бессвязное проклятие срывается с его губ с последним вздохом. У Кастиэля нет времени оплакивать его. Тело отталкивают в сторону, чтобы оно не мешалось под ногами, и они двигаются дальше, чтобы позаботиться о других. Он выкрикивает приказы, вытирает пот со лба и впивается во влажную плоть руки Билли, чтобы найти застрявшую там пулю и вытащить её. — Вот вы где, — произносит тяжёлый голос. Кастиэль поднимает взгляд на двух мужчин, стоящих в дверях. Замешательство заставляет его замереть, нависнув над Билли, потому что у одного из них борода намного длиннее, чем дозволено в их рядах, а на другом китель вдвое больше его. Затем Кастиэль отмечает, что из двухсот с чем-то мужчин, служащих сейчас на «Короле Анне», этих двоих он никогда не встречал. Что невозможно, учитывая, что сейчас он единственный врач на корабле, и что он тщательно ведёт записи о каждом офицере, матросе, коке или слуге и об их состоянии здоровья. Младший из этих двоих ухмыляется. — Это было не так уж и сложно. Борода делает шаг вперёд, и Кастиэль наблюдает, как та же цепочка эмоций проносится по лицу Альфи, прежде чем его осеняет осознание. Их десять в комнате, но едва половина из них достаточно взрослая, чтобы сражаться, и если они хоть немного похожи на Кастиэля, то скорее всего никогда даже не прикасались к мечу. А двое пиратов в военно-морской форме — совершенно другая история. Теперь, когда они подошли ближе, легко разглядеть серебряные серьги, свисающие с их ушей, ремни, совершенно не подходящие к форме, за которые заправлено гораздо больше оружия, чем должно. Глаза Билли закатываются, но у Кастиэля нет времени что-либо с этим делать, потому что Борода и Мешковатый Китель двигаются вглубь комнаты, вытаскивая свои мечи. — Сдавайтесь, и никто не пострадает, — предупреждает Борода, его глаза скользят по каждому лицу в этой комнате — от испуганных мальчиков, вжимающихся в стену так сильно, словно они надеются провалиться сквозь неё, к человеку на столе, рану которого пытается зашить Индра, к Билли, умирающему на полу, к Альфи. В конце концов, его взгляд замирает на Кастиэле. Его рот кривится в злобной насмешке. — А это, я полагаю, и есть настоящий врач. Не дожидаясь ответа, воспользовавшись временным ошеломлённым затишьем, повисшем в комнате, пираты бросаются вперёд. Борода отталкивает Альфи, пока Мешковатый Китель хватает Кастиэля и болезненно заламывает ему руку за спину. Индра реагирует первым, но у него нет ни одного шанса справиться с Бородой, который легко поворачивается к нему и бьёт его по голове рукоятью меча. Несколько мальчиков с мрачными лицами пытаются застать врасплох гораздо более крупного мужчину и использовать против него свою численность, но их быстро отбрасывают назад, избитых и раненых. Кастиэль яростно сражается со своим захватчиком, не сводя глаз с Альфи, которого, при попытке подняться, Борода пинает в живот. С отчаянным поворотом, который наверняка вывихнет ему плечо, Кастиэль вырывается из хватки Мешковатого Кителя. Но его победа недолговечна. Мешковатый Китель стискивает зубы и бросается на него, швыряя на пол и прижимая к доскам его голову. Пальцы мужчины зарываются в его волосы, оттягивая голову назад. Последнее, что видит Кастиэль, — Борода, отгоняющий всех своим мечом, а затем Мешковатый Китель ударяет его головой об пол, и Кастиэль отключается.***
Ледяная вода бьёт ему по лицу. Глаза Кастиэля резко распахиваются, сердце бешено колотится. Каждый инстинкт в его теле говорит ему отпрянуть, но его руки и ноги кажутся тяжёлыми, его тело в каком-то оцепенении, и острая боль в левом плече почти заставляет его снова потерять сознание. Тяжело дыша, Кастиэль моргает, стряхивая воду с ресниц, и поднимает лицо. Первое, что он видит, — это двух пиратов в комнате. Один из них, с измученным, угрюмым лицом, стоит над ним с ведром в руке. Рукава его сюртука тонкие и обтрёпанные по краям, но серебряная нить, которая змеится вокруг пуговиц и спускается к подолу, говорит о нём, как о человеке, забирающем львиную долю добычи. На его кожаном поясе по меньшей мере три пистолета и полдюжины серебряных кинжалов. Должно быть, он капитан, и, судя по большой кровати у кормового окна и по большому шкафу, до отказа набитому всевозможными пистолетами, ножами — там даже есть топор, — рядом с большими двойными дверями, к которым в настоящий момент прижимается второй мужчина, это каюта капитана. Кастиэль всегда ожидал, что личные покои капитана пиратского корабля будут больше, хотя он предполагает, что фрегат, который атаковал их, не был большим кораблём, как военные линкоры, к которым он привык. Он привязан к стулу, спиной к огромному письменному столу, занимающему большую часть комнаты, отделяя пространство, где находится он с пиратами, от кровати. Капитан хмуро смотрит на него сверху вниз, наклоняясь, чтобы поставить ведро на мягкий ковёр. — Добро пожаловать обратно в мир живых, — ворчит он, — пришло время нам поболтать. Он хватает стул Кастиэля и легко разворачивает его так, чтобы Кастиэль оказался лицом к столу, прежде чем занять своё место за ним. Он сплетает пальцы вместе, прищурившись, смотрит на Кастиэля, глубоко задумавшись. Слова медленно доходят до Кастиэля. Он понятия не имеет, где находится, кроме того, что он на борту незнакомого корабля. По ярким звездам, которые проливают свой приглушённый свет внутрь каюты через кормовые окна, Кастиэль догадывается, что он провёл в отключке, по крайней мере, несколько часов. К настоящему времени нет никаких шансов на то, что кто-то придёт ему на помощь. По крайней мере, его разум не настолько затуманен, чтобы не понимать, зачем он нужен пиратам. Пираты нередко нападают на корабли только для того, чтобы похитить людей, хотя в большинстве случаев они нацеливаются на торговые суда, которые перевозят различные грузы, а не пушки, и чьи экипажи неопытны в бою. Корабль королевского флота — гораздо более сложная задача, и чаще всего не стоит риска. Но, по-видимому, Кастиэлю сегодня не повезло, потому что эта пиратская команда совершила немыслимое и атаковала боевой корабль вдвое больше их собственного фрегата. Либо они слишком уверены в себе, либо они просто сумасшедшие. — Кто ты такой? — резко выдыхает он, не зная, что ещё сказать. Вода медленно стекает по его спине, и волосы неприятно липнут ко лбу. Капитан проводит рукой по своей седеющей бороде. Краем глаза Кастиэль видит, как молодой человек подходит ближе, чтобы не спускать глаз с Кастиэля и своего капитана. Его волосы коротко подстрижены и взъерошены, плечи широкие под лёгкой рубашкой. На шее у него висит кулон на кожаном шнурке. — Меня звать Сингер, — наконец говорит капитан, снова привлекая внимание Кастиэля к себе. Он тянется к краю стола, открывает один из ящиков и достаёт бумагу. Он толкает её к Кастиэлю мозолистыми пальцами. Кастиэль знает, что это, даже не глядя, но он ждёт, пока капитан Сингер произнесёт это вслух, прежде чем плюнуть ему в лицо — метафорически, потому что стол слишком широк, чтобы он действительно мог это сделать. — Нам нужен врач, — бормочет Сингер. — Подпиши это и станешь официальным членом нашей команды. — Иными словами, ты хочешь сделать из меня пирата, — поправляет Кастиэль, хотя мысленно он аплодирует мужчине за то, что тот перешёл сразу к делу. Он предпочёл бы быстрее покончить с этим, чем тратить время, сидя здесь, испытывая холод и боль. Капитан Сингер пожимает плечами. — Называй это как хочешь. Мне просто нужна твоя подпись. — Нет, — ответ незамедлителен и не подлежит обсуждению. Возможно, Кастиэль и пленник, но он не преступник, и они не смогут заставить его стать таковым. Капитан Сингер забирает бумагу и бросает её обратно во всё ещё открытый ящик стола. Он не выглядит разочарованным. Он, вероятно, знал, что Кастиэль откажется подписывать бумаги. — Как насчёт этого, — говорит капитан Сингер, откидываясь на спинку стула. — Ты присоединяешься к нам, но ничего не подписываешь. Мы не будем хранить никаких документов, указывающих на то, что ты работаешь с нами. Ты будешь получать… — он качает головой, подсчитывая в уме, — примерно четвёртую долю с каждого захваченного нами корабля. Я думаю, что это намного больше, чем тебе платил королевский флот. И если нас когда-нибудь схватят, ты уйдёшь свободным человеком, так как у них не будет никаких улик против тебя. — Дело не в деньгах, — перебивает Кастиэль. — А в принципах. Я не стану пиратом, официально или нет. — Бобби, — вмешивается молодой человек, и капитан Сингер бросает на него предупреждающий взгляд. Мужчина игнорирует это и подходит, становясь рядом со столом, высокий и внушительный. Каждая линия мышц под его рубашкой напряжена с очевидной угрозой. Что-то похожее на дрожь пробегает от кончиков пальцев к позвоночнику Кастиэля, но он с вызовом выпячивает подбородок. Мужчина прищуривается, смотря на Кастиэля, затем медленно двигается за его спину. Кастиэль чувствует, как волосы у него на затылке встают дыбом, но вскоре верёвки, удерживающие его, ослабляются и падают на землю. Облегчение длится всего секунду. Мужчина хватает Кастиэля — слава Богу, за здоровую руку — и яростно стаскивает его со стула, волоча к двери. — Дин, подожди! — приказывает капитан Сингер, но его слова остаются без внимания. Мужчина по имени Дин распахивает дверь и тащит Кастиэля через главную палубу, наплевав на протесты и приказы. Внезапно он останавливается и толкает Кастиэля к левому борту. Его плечо протестующе посылает волну боли вниз по бесполезной руке. Кастиэля тянут за лацкан его кителя, глаза Дина опасно сверкают зелёным в глубоком серебре луны, и боль в плече — сейчас наименьшая из его проблем. Перила неприятно впиваются в его задницу, его здоровая рука бесполезно машет в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться, и Кастиэль оказывается наполовину висящим за пределами корабля. Единственное, что удерживает его от падения в тёмную воду, — это руки, вцепившиеся в его китель. — Позволь мне прояснить, — рычит Дин. Его голос становится тише, и Кастиэль не сомневается, что он выполнит любую последующую угрозу. — Ты можешь быть хорошим мальчиком и стать нашим врачом, или ты прогуляешься по доске с первыми лучами солнца. Кастиэль тяжело сглатывает, но он заставляет своё тело расслабиться, прижимая руки к бокам. Он пристально смотрит на Дина, вкладывая в свой взгляд всё презрение и упрямство, на которое только способен. — Лучше в рундуке Дэви Джонса, чем на пиратском корабле, — выплёвывает он. Руки, которые держат его, напрягаются, и по ним пробегает лёгкая дрожь. Если Дин собирается убить его, то Кастиэль надеется, что он просто сделает это прямо сейчас и покончит с этим. Нет необходимости затягивать неизбежное, потому что уже ясно, что ни один из них не собирается отступать. Пиратам нужен врач, а Кастиэль не намерен им помогать. — Разрази меня гром! Дин, недоумок, ты, палубный, — капитан Сингер, наконец, догоняет их, подол его сюртука танцует от порывов ветра. Появляется ещё несколько людей, их головы выглядывают из-за трапов и мачт, на которые они опираются с ромом в руках. Они с любопытством наблюдают, как их капитан хватает Дина за плечо и оттаскивает его назад; когда крепкая хватка исчезает, Кастиэль падает на главную палубу. — Ты, упрямая свинья, — бормочет капитан, отталкивая Дина прочь. — Даже не можешь дать мне закончить. Кастиэль прижимает левую руку к телу, чтобы немного облегчить боль. Он сворачивается калачиком, становясь как можно более мелкой мишенью, в то время как два пирата слишком заняты спором, чтобы обращать на него внимание. — Ты не убедил его, — протестует Дин, раздражённо указывая на Кастиэля. — О, а ты справился с этим гораздо лучше, да? — рявкает в ответ капитан. — Клянусь Богом, твоему папочке следовало оставить тебя с Эллен. Я бы посмотрел, как бы ты себя вёл тогда… — он ворчит, его слова переходят во внутренний монолог. Он направляется к Кастиэлю, протискиваясь мимо Дина, хмуро скрестившего руки на груди. — Последнее предложение, — говорит он, нависая над Кастиэлем с достаточным количеством пистолетов и ножей, чтобы разделать его на корм рыбам. — Ты пробудешь с нами… — он поднимает палец, не давая Кастиэлю возразить. — …год. Только один год. А потом ты выберешь безопасный порт, и мы высадим тебя там. Можешь вернуться на флот, можешь стать капером, можешь уйти в отставку, сделаешь всё, что ты, чёрт возьми, захочешь. Но ты проведёшь один год на этом корабле в качестве нашего врача. Кастиэль стискивает зубы, наклоняя голову набок, чтобы взглянуть на Дина, который всё ещё пристально смотрит на него. Он почти уверен, что угроза быть выброшенным за борт всё ещё остаётся в силе, но в его голове формируется идея. Год службы на пиратском корабле будет адом, да, но если капитан сдержит своё слово, Кастиэль сможет уйти после окончания их соглашения, и даже если он этого не сделает, Кастиэль предполагает, что у него будет достаточно шансов сбежать каждый раз, когда они будут заходить в порт, чтобы пираты могли сбыть свою добычу и закупиться провизией. Его совесть протестует против каждой части этого плана, и Кастиэль успокаивает её мыслью, что лечить пиратов — это не совсем то же самое, что быть одним из них. — Только один год? — спрашивает он, с трудом заставляя себя подняться на ноги. — Один год, — кивает капитан. Позволяя левой руке бесполезно повиснуть, Кастиэль вытягивает правую вперёд. Капитан Сингер ухмыляется. — Добро пожаловать на борт, док, — говорит он, сжимая его руку и скрепляя их сделку. Он выжидающе приподнимает бровь, и Кастиэль понимает, что он всё ещё чего-то ждёт от него. — Кастиэль, — предлагает он, и рот капитана изгибается в подобии довольной улыбки. Дин резко выдыхает что-то похожее на усмешку, но не совсем, и его подбородок опускается на грудь. — Ладно, хватит этого дерьма. Все возвращайтесь к своей работе, — рявкает он, направляясь в носовую часть корабля, осматривая людей. Пираты вокруг них возвращаются к тому, чем они занимались до этого, на данный момент их любопытство удовлетворено, но скорее всего они просто не хотят нарываться на недовольство Дина. Капитан Сингер усаживает Кастиэля на бочку и одним быстрым движением вправляет его плечо, не давая Кастиэлю времени протестовать или даже хотя бы вздрогнуть от боли. — Вот так, — он похлопывает его по плечу. — Так должно быть лучше. Найдём, чем зафиксировать её на пару недель, и будешь как новенький. Кастиэль потирает пульсирующее плечо, морщась. — Это приказ врача? — сухо спрашивает он. Он не собирается позволять связывать себе руку, если этого можно избежать. Он предпочтёт пользоваться обеими руками, даже если придётся делать это через боль. Капитан Сингер приподнимает бровь. — О, так ты у нас шутник. Должен отлично вписаться в сборище этих балбесов, — он оборачивается и вглядывается в ночь, глубоко задумавшись. — Давай найдём тебе место, где ты сможешь поспать. С утра сразу же приступишь к своим обязанностям.