20 апреля 1703
Кастиэль помогает Чарли одеться, как только заканчивает оказывать ей первую помощь. Господи, он всё ещё не может поверить, что не заметил этого раньше. Теперь, когда он знает, всё так очевидно, от её узких плеч до тонких пальцев. Кастиэль старательно не смотрит куда-либо, кроме раны, а Чарли отворачивает лицо в сторону, чтобы скрыть румянец. Между ними висит небольшая неловкость, но они справляются. Кастиэль на мгновение подумывает сказать ей, что его не привлекают женщины, но он сомневается, что эта информация её успокоит, поэтому держит рот на замке. Ему приходится трижды пообещать Чарли, что он не раскроет её секрет другим, прежде чем она немного успокаивается, и подождать несколько минут, прежде чем она засыпает в гамаке, но, по крайней мере, к тому времени, когда Гордон и остальные раненые спускаются в лазарет, Чарли снова выглядит как молодой парень. Просто на всякий случай Кастиэль вешает простынь, чтобы отгородить девушку от остальных. — У него жар, — говорит он, когда его спрашивают. — Не хочу, чтобы кто-то ещё заболел. Когда Кастиэль поднимается наверх, — несмотря на все обещания, есть по крайней мере один человек, которому нужно знать о Чарли, — он почти лицом к лицу сталкивается с Кроули. — Старый добрый док, — ухмыляется мерзкий капитан. Он выглядит довольным и удовлетворённо похлопывает себя по карману. По тому, как Дин буквально кипит от гнева в нескольких шагах позади него, легко догадаться, что Кроули всё-таки получил то, что хотел. — С тобой приятно иметь дело, Винчестер, — бросает Кроули через плечо, прежде чем увести своих людей обратно на их корабль. — Подлый мерзавец, — выругивается Дин, бросаясь обратно в свою каюту. Бобби и Кастиэль спешат за ним, в то время как остальные мужчины в замешательстве остаются стоять на главной палубе. — Чёртова свинья! — Дин ударяет кулаком по стене, а затем отшвыривает в сторону ближайший к нему стул. Из-за его вспышки гнева рана снова открывается, и кровь начинает течь по его руке и груди. Он падает на кровать, обхватив голову руками, и, хотя он всё ещё в ярости, не похоже, что он нападёт на любого, кто к нему приблизится. — Ты закончила, принцесса? — спрашивает Сингер. Если бы взглядом можно было убить, то Сингер бы упал замертво в тот момент, когда Дин поднимает голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо всё ещё искажено злобой, глаза ясные и сосредоточенные, но устрашающие. — Ты можешь ныть по этому поводу сколько угодно, но отдать Кроули карту было единственным вариантом. Этот человек никому не даёт пощады. В глубине души Кастиэль согласен с Сингером. Лучше отдать карту сокровищ, чем увидеть, как уничтожат целый корабль. Кроули потопил два военных судна и убил всех, до кого смог добраться, и единственное, что спасло «Чёрную Импалу» и её команду от той же участи, — это эта карта, существование которой очень удивляет Кастиэля. С каких пор у Дина есть карта сокровищ? — Всё пропало, — говорит Дин, сжимая руки в кулаки. — Ничего не пропало, — возражает Сингер, поднимая бровь. — Мы будем делать то, что всегда делаем. Спасать людей… — Охотиться на тварей? Бобби, мы выследили Аластара, чтобы получить эту карту. Отец умер ради неё. И мы только что подарили её человеку, который даже не знает, как её читать. Кастиэль резко выдыхает. Известие о поражении Аластара потрясло весь мир, когда поступили первые сообщения. Печально известный пират, который терроризировал Карибское море больше двух десятилетий и выигрывал сражения против лучших офицеров военно-морского флота, был убит в бою с небольшой пиратской командой. Команда, которая сильна достаточно, чтобы преследовать одного из самых разыскиваемых людей в истории, что она будет делать дальше? И подумать только, что эти люди оказались пиратами Винчестера. Лицо Сингера искажается от гнева. — Твой отец умер, чтобы защитить тебя. Прояви хоть немного уважения, чёрт побери! Дверь захлопывается за Сингером. Атмосфера в комнате заряжена яростью и сильным давлением, как бывает в последние секунды, предшествующие грозе. Малейшая вещь способна заставить Дина сорваться, но Кастиэль его не боится. — Ты всё ещё здесь? — усмехается Дин, видимо, решив, что Кастиэль — тоже хорошая мишень, чтобы выпустить пар. — Ты истекаешь кровью, — замечает Кастиэль, устало вздыхая. — Снова. Он чувствует, как в нём укрепляется недавно обретённое уважение к Дину, ещё, конечно, есть любопытство, но сейчас не время для расспросов. Дин опускает взгляд на своё плечо, прижимая ладонь к ране. Это должно быть чертовски больно, но он не убирает руку. — Рано или поздно остановится. — Позволь мне хотя бы снова перевязать её. Сядь на стул, — приказывает Кастиэль. Дин неохотно подчиняется. Он позволяет Кастиэлю промокать его раны тряпкой, пока кровотечение почти не останавливается, а потом замирает, когда тот перевязывает их. Мышцы под руками Кастиэля твёрдые и подкаченные. У него веснушки на лопатках. — Жизнь твоей команды важнее карты сокровищ, — говорит Кастиэль через некоторое время. Дин сидит к нему спиной, поэтому Кастиэль не может видеть его реакцию, но он заметно напрягается. Опустив голову, Дин говорит: — Это не карта сокровищ. Боже, да кого волнуют сокровища? Кастиэль наклоняет голову набок, пытаясь поймать взгляд Дина. Карта сокровищ, украденная у Аластара, которая не ведёт к сокровищам. Во что же вляпался Дин? — И ты не сказал об этом Кроули? — Сказал. Ему было плевать, — в конце предложения у Дина вырывается что-то похожее на истерический смех. — Чёрт. Нам была нужна эта карта. — Для чего? — Для охоты. На Азазеля, на… чёрт, — Дин проводит рукой по лицу. — Чёрт, чёрт, чёрт. — Я тебя не понимаю, — сухо замечает Кастиэль. Его пальцы не дрожат, когда он ещё раз обматывает повязку вокруг плеча Дина, хотя его сердце готово выпрыгнуть из груди. Если Аластар выделяется среди пиратов, то Азазель — легенда. Самый опасный и самый богатый из капитанов, ходящих по Карибскому морю. Если именно на этого человека охотится Дин, то Кастиэль сомневается, что пираты Винчестера переживут эту охоту и начнут новую жизнь, о которой так грезят. Дин наконец срывается. — Мы потеряли половину наших людей из-за этой карты! — кричит он, ударяя кулаком по столу перед собой с такой силой, что бутылка с чернилами падает на пол. Чёрное пятно растекается по ковру. — Боже, даже не знаю, хочу ли я знать, скольких мы потеряли сегодня. — Только двоих, — спокойно отвечает Кастиэль, пряча бурю внутри себя. Дину нужно, чтобы хотя бы один из них мыслил сейчас здраво. — Остальные выкарабкаются. Внезапно его охватывает осознание. Он беспокоится об этих пиратах. Он беспокоится о Дине. В эти дни он постоянно думает о Дине, но больше не чувствует ни капли обиды за всё то, что произошло. Когда мысли Кастиэля возвращаются к его капитану, он ощущает только тепло в глубине души. Сам факт, что он думает о Дине как о своём капитане, достаточно говорит о том, насколько глубоко Кастиэль погряз во всём этом. Дин поворачивается к нему лицом. Из-за того, что Кастиэль наклонился к его ранам, их носы оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга. Он может чувствовать дыхание Дина на своей коже, и его взгляд опускается на губы Дина, пухлые и мягкие, слегка приоткрытые в дополнение к удивлению в его глазах. Язык Дина скользит по нижней губе, и Кастиэль чувствует, как пересыхает у него в горле. Ему нужно лишь немного опустить подбородок, чтобы преодолеть последнее расстояние между ними. Паника нарастает у него в желудке, но она не так сильна, как возбуждённое биение его сердца. Единственная причина, по которой он не делает ничего глупого, заключается в том, что следующие слова Дина выводят его из транса. — Кас, ты остался. Ты помог нам, — Дин смотрит на него так, словно видит впервые. Кастиэль отшатывается. Прочь от Дина и от соблазна. Прочь от того, на что он намекает. Он не хочет думать об этом, и он определённо не хочет этого слышать, но Дин не оставляет ему выбора. — Ты мог не вмешиваться, — настаивает он. — Ты мог позволить им схватить нас. Флот бы принял тебя обратно в мгновение ока. Но ты этого не сделал, ты помог нам. Ты спас моих людей. — Я не… — отрицание — это непроизвольная реакция, но Кастиэль не уверен, кого он пытается убедить — себя или Дина. В пылу битвы у него не было ни минуты подумать, кому он помогает. Своим похитителям. Людям, которые напали на «Королеву Анну», которые убили Иона, которые держат его в плену. Гордон умер бы, если бы Кастиэль ему не помог. Его жизнь была бы достаточной платой за жизнь Иона? Конечно, Кастиэль понимает, что мир устроен не так. Он спас Гордона, потому что это то, что он делает. Он никогда не хотел принимать участия в битвах, но спасать людей после них было хорошим компромиссом между тем, чего хотел он, и тем, чего хотел его отец. — Я не один из вас, — говорит он, и паника, нарастающая в груди, должно быть, отражается на его лице, потому что Дин осторожно протягивает руку и касается его локтя. Всего двумя пальцами, но они удерживают Кастиэля, как якорь. Сам того не осознавая, он начал думать о пиратах Винчестера как о своей команде. Друзьях. Даже… семье. Он сделал именно то, чего обещал себе не делать. Он забыл. Но сложно считать это чем-то неправильным, когда Дин смотрит на него так мягко, когда его рука такая тёплая там, где касается Кастиэля. — Я знаю, — коротко и просто. В глазах Дина есть что-то похожее на сожаление. — Но всё равно спасибо. — Ты убил членов моего экипажа, — обвинение срывается с губ Кастиэля, как вздох. Даже он думает, что это звучит слабо. Ненависть к Дину — это битва, которую, как Кастиэль сейчас осознаёт, он проиграл давным-давно. Пальцы Дина впиваются в тонкую ткань рукава Кастиэля. Он не притягивает его ближе. Просто держит. — Прости меня. Кастиэль сдувается, как парус без ветра. Что-то внутри него освобождается. Этого не должно быть достаточно, но это всё, что Дин может предложить. Вопрос в том, может ли Кастиэль это принять. Он опускает голову, не в силах больше смотреть на Дина. — Тебе нужно отдохнуть. Что-то похожее на улыбку появляется в уголках губ Дина. Он хлопает себя по раненому плечу. — Что, из-за этого? Бывало и хуже, я в порядке. Почему бы тебе не проверить остальных? Уверен, тебе есть чем заняться. — На самом деле, — говорит Кастиэль, вспоминая причину, по которой он вообще сюда пришёл, — есть кое-что, что я должен тебе рассказать. Дин удивлён, узнав о Чарли, но не так шокирован, как ожидал Кастиэль. Ему требуется пара секунд, чтобы осмыслить эту информацию, а потом он начинает думать, как поступить. Момент напряжения между ними упущен из-за насущной проблемы. — Ладно, слушай. Ей придётся остаться в лазарете по крайней мере на пару дней, да? Кастиэль кивает. Разобраться с этим гораздо проще, чем с противоречивыми чувствами внутри него. — Я повесил простынь, чтобы отгородить её от остальных. — Хорошая мысль. — Ты выгонишь её? Дин поднимает на него удивлённый взгляд. — Что, ты думаешь, я накажу её за то, что она притворялась парнем? — Я слышал, что пираты делают вещи и похуже за меньшее, — признаётся Кастиэль, хотя он знает, что Дин совсем не такой, как рассказывают в историях. Кроули — да, но не Дин. Дин закатывает глаза. — Ага, конечно, я должен подобрать ей наказание соразмерное преступлению, заключающемуся в том, что у неё есть грудь, — говорит он с сарказмом в голосе. — Но серьёзно, думаю, будет безопаснее, если я просто переведу её в каюту Бобби. Думаю, там найдётся место для ещё одного гамака. — Почему каюта Бобби безопаснее, чем проживание с другими мужчинами? Дин машет рукой. — Ну, для начала тебе стоит знать, что Джо тоже не парень, — говорит он, как ни в чём не бывало. — Всё в порядке. Бобби и Джо — хорошие люди. Они позаботятся о ней, — добавляет он, когда видит открытый от удивления рот Кастиэля. — Джо не сын Сингера? Дин задумчиво поджимает губы. — Она его приёмная дочь. — Почему? — выдавливает из себя Кастиэль. — Почему он удочерил её? — спрашивает Дин. — Понятия не имею. Девушка упрямей кого либо, но полагаю, что Бобби просто не смог сказать «нет» Эллен. — Нет, я имею в виду, почему у тебя на корабле есть девушка, выдающая себя за мужчину? — уточняет Кастиэль, его брови всё ещё нахмурены. — Женщинам не особо рады на корабле, Кас, — замечает Дин, прищурив глаза, как будто Кастиэль уже должен был это знать. И он знает, конечно, знает. Пираты «Чёрной Импалы», несмотря на все их добрые намерения, героические поступки и мягкие манеры — по сравнению с другими пиратами, — такие же суеверные люди, как и все моряки. Однажды Бенни закатил истерику, потому что ему показалось, что он увидел в воде плавник акулы, и большинство мужчин первые несколько дней опасались Чарли только потому, что она была рыжей. Он может представить, какой шум поднимется, если все узнают, что она женщина. По крайней мере теперь он знает, почему Джо держится особняком. Комментарии, которые мужчины делают о женщинах, в большинстве случаев ужасно мерзкие. На месте Сингера Кастиэль не уверен, что хотел бы видеть свою дочь на корабле. Но Дина, похоже, не особо волнуют подобные вещи. Нет, Дин другой. Не идеальный — боже, он далеко не идеален, — но он другой.23 апреля 1703
По приказу капитана они направляются в Хомстед. Губы Сингера сжались в тонкую линию, когда Дин озвучил это решение, но спорить он не стал. Хомстед находится в десяти днях пути от того места, где они сейчас находятся, и хотя люди устали, и многие из них ранены, они работают так же усердно, как и в любой другой день, управляя кораблём и поддерживая его плавный ход. Дыры залатаны как можно лучше, и работа перераспределена с учётом того, что некоторые всё ещё остаются в лазарете. Никто не говорит об охоте. Кастиэль стучит в дверь Дина — теперь он приносит свои ежедневные отчёты ему, так как Сингер взял на себя обязанности капитана, чтобы дать тому возможность восстановиться, поэтому Дину приходится заниматься бумажной работой. Что, по словам Дина, является трагедией, один раз он даже сказал Кастиэлю, что лучше драить весь корабль в разгар шторма, чем весь день пялиться в бумаги. Кастиэль, конечно же, закатил глаза в ответ на эти слова. Единственная бумажная работа, с которой Сингеру и Дину когда-либо приходилось разбираться, — это его отчёты. От некоторых привычек просто очень сложно избавиться, хотя прошло почти два месяца с тех пор, как он попал на этот корабль. Дверь приоткрывается. За ней появляется Сэм. — Привет. — Здравствуй, Сэм, — говорит Кастиэль. — Дина нет? Я думал, он должен был отдыхать. — Он спит, — Сэм открывает дверь шире, отступая в сторону. — Заходи. Все свечи и лампы в каюте погашены, а окна за кроватью Дина завешаны, чтобы не пропускать солнечный свет. Единственный лучик пробирается внутрь там, где угол простыни недостаточно плотно прикрывает окно. Он окрашивает очертания фигуры спящего Дина мутным золотом. Кастиэль не часто видел Сэма после нападения флота, но даже в тусклом свете видно, как осунулось его лицо. Он выглядит усталым и похудевшим, его волосы грязные и спутанные. Но, по крайней мере, он не под кайфом. — Как ты, Сэм? — тихо говорит Кастиэль, чтобы не потревожить сон Дина. Сэм отвечает не сразу, потирая затылок. — Я… Честно? Не очень хорошо. Кастиэль мысленно проклинает себя. Ему следовало уделять Сэму больше внимания, но после того, как он убедился, что тот цел и невредим, он решил, что стоит дать Сэму немного пространства. Очевидно, это было глупое решение. — Сэм… — Кас, я чуть не потерял его, — говорит Сэм, конец его предложения теряется в беззвучном рыдании. — Мой брат чуть не умер, потому что я… я не смог… Кастиэль сжимает его плечо, пытаясь успокоить. Выходит немного неловко, они оба не такие тактильные люди, как Дин, но это то, что нужно Сэму прямо сейчас. — Не думай об этом, — шепчет Кастиэль. — Он сильный. И с ним всё будет в порядке. — Единственная причина, по которой с ним всё будет в порядке, это то, что тот солдат оказался дерьмовым стрелком. И он бы даже не попал в такую ситуацию, если бы я не был таким никчёмным. Боже, мне нужно покурить. Он ещё так молод, напоминает себе Кастиэль. Ему едва исполнилось двадцать, а он уже пережил больше, чем любой другой человек когда-либо должен пережить за всю свою жизнь. — Давай, помоги мне записать травмы твоего брата в журнал, — на самом деле ему ничего не нужно записывать, он видел Дина только вчера вечером, когда менял повязку, но он хочет как-то отвлечь Сэма, а работа — это всегда хорошая идея. Сэм качает головой, но следует за Кастиэлем к столу. Дин слегка морщится, когда они зажигают свечу, а потом поворачивается на спину, закрыв лицо здоровой рукой, и вскоре его дыхание снова становится ровным и глубоким. Все попытки расшифровать почерк прошлого врача оказались тщетны, и единственное, что Кастиэль смог разобрать, — это имена. Но он всё равно смотрит на страницы и пытается. — Чёрт, слишком много стенографии, — замечает Сэм, заглядывая Кастиэлю через плечо. — И не говори. — Ты что-нибудь понимаешь? — По большей части, нет, — признаётся Кастиэль. Он находит страницу, на которой записал всё о состоянии Дина в прошлый раз. Ему действительно нечего добавить, но он делает небольшую заметку о «дополнительном отдыхе». — Тебе стоит завести новый журнал, — говорит Сэм. — Оставь старый только чтобы уточнять что-то. Кастиэль мог бы это сделать. Он думал об этом, но тогда новый журнал означал бы, что всё это надолго, и Кастиэль не хотел этого признавать. Предполагалось, что он пробудет на корабле всего год. Больше он в этом не так уверен. — А ещё тебе стоит снова начать работать над своей энциклопедией, — продолжает Сэм. Позади них Дин что-то бормочет во сне, ворчливо и требовательно. Хм, новая энциклопедия? Кастиэль усердно работал над своей старой рукописью, собирая образцы и скрупулёзно перерисовывая их, подписывая названия и рекомендации по применению, пока путешествовал по Атлантическому океану, а позже по Карибскому морю во время службы на флоте. Он должен был отправиться в Индию в следующем году. — Я не покидал этот корабль уже два месяца. Где мне взять образцы? Губы Сэма растягиваются в хитрой улыбке. Кастиэль видел это выражение на лице Дина сотню раз, но у младшего Винчестера оно выходит не таким издевательским. Но и не таким очаровательным. — Мы могли бы попросить Дина нарвать тебе цветов, — говорит Сэм. — Он же покупал мне книги. Кастиэль оборачивается, чтобы посмотреть на Дина, такого мягкого и спокойного, когда он спит. Он выглядит слишком молодым, чтобы рисковать своей жизнью ради других людей. На губах Кастиэля зарождается улыбка, но он подавляет её. — Я бы посмотрел на это.26 апреля 1703
— Я попросил Виктора перестать покупать мне опиум, — говорит Сэм с другого конца ящика, который они используют как импровизированный стол. Кастиэль поднимает взгляд от страницы, на которой делает новую запись о травмах Чарли. Она молода и сильна, и она оправляется от пулевого ранения быстрее, чем он ожидал. Возможно, пришло время обсудить её переселение к Бобби и Джо. — Будет сложно. На лице Сэма отражается непоколебимая решимость. — Я знаю. Ты поможешь мне? — Конечно. Всем, чем смогу.29 апреля 1703
Люди быстро выздоравливают, и Кастиэль уверен, что к тому времени, когда они прибудут в порт, только Гордону всё ещё нужно будет оставаться в лазарете. За последние несколько дней на «Чёрную Импалу» снизошло странное чувство спокойствия. Неизменная рутина поглотила всех, заставив отвлечься от мыслей о серьёзном поражении и потерянной карте. Они шутят и играют в азартные игры, проигрывая свой последний табак, громкий смех снова разносится по палубам вместе с весёлыми песнями, сопровождающими работу. Да, жизнь снова вернулась в прежнее русло. Кастиэль проводит много времени с Сэмом, прикладывая влажные компрессы к его лбу, пока опиум выводится из его организма, и укрывая его одеялами, когда он дрожит от холода. На четвёртый день появляется Дин и берёт на себя заботу о брате. Его лицо всё ещё бледное и осунувшееся, но возможность помогать Сэму, пока тот борется с ломкой, даёт Дину какую-то осязаемую цель, что-то важное, за что он может держаться, вытаскивая Сэма из кровати, чтобы накормить супом. Кастиэль приходит и уходит, чтобы проверить Сэма, но что более важно, чтобы убедиться, что Дин тоже заботится о себе. Раз за разом Кастиэль, заходя в каюту Сэма перед сном, обнаруживает, что Дин весь день ничего не ел. И раз за разом он остаётся посидеть с ним, пока Дин не съест всё, что ему принесли на тарелке. — Он сильный, — говорит Кастиэль, пододвигая тарелку к Дину. — Он выкарабкается. Пустые зелёные глаза поднимаются на него. Уголки губ Дина растягиваются в горькой улыбке. — Я знаю, что он сильный. Но всё равно тяжело видеть его таким. — Ты делаешь всё, что в твоих силах, чтобы помочь ему. Сэму повезло с тобой. Дин качает головой. Он сидит на полу у кровати брата, положив руки на колени. — Иногда я думаю, что если бы я был лучшим братом, то Сэму бы вообще не пришлось проходить через это. Кастиэль прикусывает губу, чтобы не сказать ничего лишнего. В его голове всплывает образ молодой девушки в серебряном медальоне, но он не уверен, что ему позволено говорить об этом. — Это не твоя вина, — говорит он в конце концов. — Но меня не было рядом, — отвечает Дин. — Не тогда, когда это было важно. Я был в море, охотился на человека, которого никогда в жизни даже не встречал, в то время как жизнь Сэма катилась под откос, — он опускает голову с обречённым вздохом. — Он поступил правильно, когда разругался с отцом и сбежал в Джексонвилл. Нормальная жизнь была для него лучшим вариантом, чем… это. «Сэм говорит, что хочет быть здесь, но определённо не ведёт себя так», — сказала однажды Джо. Из кусочков споров и отрывочных фраз, которые он слышал тут и там, Кастиэль понял, что именно Дин втянул Сэма в эту жизнь. — То, что он на этом корабле, — единственная причина, по которой он пытается бросить наркотики, — говорит Кастиэль, стремясь утешить Дина. — Ты принял правильное решение, забрав его оттуда. Дав ему цель. — Ты говоришь это так, словно я безумно самоотверженный человек. Из твоих уст это звучит почти как комплимент. — Просто воздаю тебе должное. Взгляд Дина падает на тарелку, которую подал ему Кастиэль, и он тянется, чтобы взять её и поставить на свои скрещенные ноги. Он берёт кусочек и смотрит на него, прежде чем положить в рот. — Не хочу тебя разочаровывать, но то, что я привёл Сэма на корабль, имело прямое отношение к моим проблемам, а не к его, — говорит он, жуя. Он сглатывает, и взгляд Кастиэля невольно опускается на его подёргивающийся кадык. Прогнав лишние мысли, Кастиэль снова сосредотачивается на разговоре. — Не то чтобы моё мнение о тебе может стать ещё хуже. Кастиэлю уже ясно дали понять, что его чувство юмора ужасно, но Дин, кажется, понимает. Что-то светлеет в его глазах, и выражение его лица смягчается. — Ты прав. В конце концов, я последний негодяй на просторах морей. — Именно, — соглашается Кастиэль с серьёзным видом, и на этот раз Дин усмехается. — По крайней мере, приятно знать, что я оправдываю хоть чьи-то ожидания, — он возвращается к еде, снова погружаясь в молчание. В этом нет ничего нового. В эти дни Дин говорит только тогда, когда ему задают вопросы, и никогда просто так. Поэтому Кастиэль продолжает говорить, чтобы подтолкнуть его продолжить разговор. — Так почему ты вернулся за Сэмом? — Я… — Дин замолкает на мгновение, размазывая остатки еды по тарелке. — Думаю, мне просто было нужно, чтобы кто-то был рядом. После смерти отца я должен был продолжить его дело, закончить нашу охоту, но я не мог сделать это в одиночку. И я знаю, что у меня были Бобби и Джо, и все остальные, но это не то же самое. Поэтому я… Я вернулся за Сэмми. Подумал, что смог бы закончить то, что начал отец, если бы брат был рядом со мной, — он качает головой, снова усмехаясь, но на этот раз в его смехе слишком много горечи. — Оказалось, что всё-таки я ни на что не способен. — Не говори так. Дин пожимает плечами. Он смотрит на Кастиэля так, словно ждёт, что тот продолжит, попытается переубедить его. Но Кастиэль не знает, что сказать. Он же не может пообещать Дину, что будет рядом, что поможет ему закончить всё это. Кастиэль — пленник, а не пират. Неважно, насколько сильно теперь размылась грань между этими понятиями.30 апреля 1703
Кастиэль выходит из каюты Сэма с пустой тарелкой в руке и обнаруживает, что Бобби ждёт его. — Отвлеку тебя на секунду, приятель? Мне нужно с тобой поговорить. Кастиэль замирает, а потом поворачивается к нему, хмурясь. — Всё в порядке? С Джо и Чарли всё хорошо? — Всё просто прекрасно, — ворчит старик. Он проводит рукой по бороде, на мгновение задумавшись. — Мы тут с Дином поговорили, — начинает он. — Как только доберёмся до Хомстеда, ты будешь свободен. Кастиэль чётко слышит эти слова, но их значение доходит до него не сразу. — Что? — озадаченно спрашивает он. — С сегодняшнего дня считай себя свободным человеком, — говорит Бобби, разворачиваясь, и через секунду он исчезает в своей каюте.