Cold eyes

Они вышли из ледового где-то в 8. Антон незаметно положил руку ему на талию, заставляя улыбнуться. Сегодня он был без мотоцикла. Ничего, они могли и пройтись. Правда Арсу сейчас было тяжело передвигаться и его парень, понимая это, шёл медленно, периодически поддерживая его за руку. Фигурист был ему за это благодарен. Таким образом они добрались до его квартиры. Шаст сегодня остался у него на ночь. Почему бы и нет собственно? Они легли в его спальне. Вырубились почти одновременно. Непростой был день. На следующий день Арсений конечно проснулся первым. Его парень лежал возле него и мило сопел в подушку. Его волосы падали ему на лицо и походили на гнездо какой-то птицы. От этого сравнения хозяин квартиры тихо хмыкнул и, невесомо коснувшись лба спящего, он пошел готовить завтрак. Голубоглазый быстро нарезал лёгкие бутерброды и поставил кипятиться чайник. Когда все уже было на столе, он пошёл будить Антона. На часах было 10 утра. Не так уж и рано. Согласившись с этой мыслью, парень подошёл к постели и склонился над спящим. Не хотелось будить такое чудо, но сделать это когда-то надо было. — Ангел, просыпайся, — потерся носом о его нос Попов, легко тряхнув его за плечи. — Ммммм, — неразборчиво пробурчали в ответ. — Завтрак на столе, вставай, — попытался ещё раз брюнет. Никакой реакции не последовало, поэтому он решил перейти к иным мерам. Без особого усилия парень стянул с лежащего одеяло, заставляя того недовольно запыхтеть. Антон через силу разлепил веки и хмуро взглянула на него. Фигурист безразлично пожал плечами, спокойно откладывая одеяло в сторону. — По-другому было никак, Тош, — тихо сказал ему он, поцеловав в щеку, — давай поднимайся, завтрак тебя ждёт. Голубоглазый хотел было уйти на кухню и дождаться его там, как его схватили за руку и потянули на себя. Так он оказался в надёжных объятиях полуобнажённого Шастуна, который выцеловывал его шею. Это был явный намёк на утренний секс. Арсений хоть и млел от его штучек, но не позволил его желанию воплотиться в жизнь. Он твердо посмотрел на него и покачал головой. Надо было отойти от первого раза. Не так все быстро пройдёт. Тот понимающе охнул и просто нежно обнял его, даря тепло и заботу. Потом Арс нашел в себе силы выпутаться из его объятий и всё-таки уйти на кухню. А то так бы никто из них не встал. Когда он разливал чай по кружкам, на кухне показалось заспанное нечто, потирающее глаза как ребёнок. Хозяин квартиры умилился и коротко чмокнул его в лоб. Антон широко ему улыбнулся и сел на стул. Позавтракав, пара вышла из квартиры. У хоккеиста была тренировка в 12. Они пошли сразу к ледовому потому что Шаст попросил Поза захватить его спортивную сумку. Голубоглазый проводил своего парня до входа и, пожелав ему удачи, начал спускаться по лестнице. — Арсений, — вдруг раздался за его спиной противный женский голос. — Ирина? — повернувшись, холодно поинтересовался он, сразу напрягаясь. От этой девушки можно было ожидать всего. — Надо поговорить, — надменно посмотрела на него она. — Ну говори, — пожал плечами фигурист, — только быстро, не хочу на тебя время тратить. — В твоих же интересах сейчас не провоцировать меня, — зашипела на него Кузнецова. — О чём ты? — нахмурился Попов. — Я о том, что надо закрывать за собой дверь в раздевалку, если не хочешь, чтобы вас застукали, — противно проговорила девушка, с удовольствием отмечая как меняется лицо собеседника при её словах. — Ты хочешь сказать, что... — начал было шепотом парень, от волнения растеряв всё слова. — Да, я вас видела, — просто сказала она, — уверена, парочка фоток, где ты сидишь у Антона на коленях полуголый и целуешь его, взбудоражат интернет. — Ты этого не сделаешь, — недоверчиво зыркнул на неё брюнет. — Да? Классные же фоточки получились, зацени, — с этими словами она достала из кармана джинс свой телефон и зашла в галерею. От шока и ужаса у него волосы на голове встали дыбом. Не в прямом смысле конечно, но все же. Это был кошмар. Страшный сон. Но к сожалению это была жестокая реальность. На одном фото он сидел на коленях Шаста без рубашки и целовал его, на следующей Антон ставил ему засос и пытался снять с него штаны. Другие фотки такого же содержания он предпочёл не смотреть. Благо у Кузнецовой не было фоток где они голые. А то это был бы кошмар вдвойне. И она грозилась выложить это в интернет. Арс знал чем это грозит. На их хорошей репутации можно будет поставить жирный крест. Ими перестанут восхищаться, начнут показывать пальцем, обзывать геями или петухами. Их будут сильно гнобить. Очень сильно. От них даже отвернуться. Возможно команда Шаста перестанет с ним общаться или Паша будет избегать его. Это будет конец их карьерам. Нет, этого нельзя было допустить. Попов серьезно посмотрел на стоявшую возле него девушку. Та подняла одну бровь. — Что тебе нужно от меня? — прямо спросил он. — Ох, Арсений, неужели ты ещё не догадался? — притворно хорошеньким голосом пропела та. — Тебе нужно бросить Антона и никогда больше с ним не встречаться. Эти слова пробили в самое сердце. Как в песне Сергея Лазарева. Ему не хватало воздуха, чтобы что-то ответить. Чтобы нормально дышать. Его начало мутить. Каким-то чудом он удержался на ногах. Глаза на секунду потеряли чёткость. Словно их размыло. Эти слова были огнём для его спокойствия. Они сжигали его изнутри. Это самый настоящий шантаж. Оба это понимали. Безвыходное положение. Арс должен будет на это согласиться, ради их блага. Ради Антона и его карьеры. Должен. — Откуда мне знать, что ты сдержишь слово? — задал логичный вопрос он. — Если ты расстанешься с Антоном, мне не нужно будет мстить тебе, — начала объяснять ему словно маленькому чирлидерша, — а ломать ему карьеру я не собираюсь. — Хорошо, — с трудом выдавил из себя согласие Попов, — я сделаю это. — Когда? — оживилась девушка. — Сегодня, вечером, — сообщил ей он и, развернувшись, пошел куда глаза глядят. Ему надо было побыть одному. Как он скажет об этом Тоше? Его любимому светлому ангелу. Его жизни. Он ведь без него не сможет. Не выживет. Сломается. Загнётся. На льду разобьётся. Но спасёт его. Любой ценой. Даже если сделает их обоих несчастными на всю жизнь, зато они будут вне людских перешептываний и злых языков. Счастье против спокойствия. Арсений упал на колени посреди тротуара и заорал куда-то в небо. Потом сгорбившись, он присел на колени и тихо заплакал. Скоро ему придется потерять свою любовь. Сделать Шасту больно. Намеренно. Это просто ужасно. Отвратительно. Но это надо сделать. Иначе вся их жизнь пойдет прахом. Фигурист просидел в таком положении минут 20. Неизвестно сколько он брёл до дома. Когда парень уже подходил к своему подъезду, то увидел знакомый мотоцикл и ощутимо так вздрогнул. Ему не хотелось поднимать голову и видеть лучезарного Шастуна. Он ведь должен всё испортить. Стереть с его губ солнечную улыбку. Он не сможет. Но должен. Ради него прежде всего. Чтобы он жил спокойно. — Арс, наконец-то! — услышал он такой родной голос. — Я уж заждался тут тебя. — Да? — бесцветным тоном переспросил голубоглазый, медленно подходя к нему. — Ага, — отозвался хоккеист, — что с тобой? Случилось чего? — Антош, я.... — хрипло начал Арсений, несмело поднимая голову и смотря на него. — Солнце, ты пугаешь меня, что такое? — заволновался тот. — Нам надо расстаться, — на одном дыхании выпалил фигурист, сжимая руки в кулаки. — Что? — потерянно прошептал Антон. — Но почему? — Я не тот, кто тебе нужен, мы не подходим друг другу, — начал перечислять Попов, — от меня одни неприятности и я не хочу в них втягивать тебя. — Что ты такое говоришь? — не хотел воспринимать реальность русоволосый. — Я люблю тебя и мне никто другой нафиг не нужен. — А я тебя нет, — шепотом соврал ему парень, пряча взгляд, который бы выдал его с потрохами. Если бы он говорил обычным голосом, тот бы точно дрогнул. — А теперь скажи мне это в глаза, — вдруг потребовал Антон, мягко подняв его голову за подбородок. Арс даже не смог разомкнуть губы. Он просто беспомощно смотрел на любимого, которому делал больно и которого собирался бросить. Это было невыносимо. Надо было заканчивать с этим да побыстрее. Только больнее будет. — Это больше не имеет никакого смысла, — отошёл от него на два шага назад он, — оставь меня в покое. Я не хочу больше тебя видеть, Шаст. — Арс, — как-то отчаянно позвал его Антон, протягивая к нему руку в надежде схватить его. — Я всё сказал, — как мог холодно ответил фигурист, убирая дрожащие руки за спину, — надеюсь, мы больше не увидимся, прощай. Он отвернулся и с тяжёлым сердцем оставил в одиночестве самого дорогого человека в своей жизни. Это ради его же блага. Как только за ним закрылась дверь подъезда, голубоглазый повалился на пол и дико завыл. Как же больно.