Cold eyes

Наконец настал день сборов. Им надо было ехать в Москву. Новый этап должен был проходить именно там. Это был важный момент в его жизни. Арсений вздохнул, наконец полностью проснувшись. 9 утра. Выезжать надо уже через 3 часа. Ещё есть время. Собраться с мыслями и морально подготовиться. Шастун не подавал признаков жизни уже два дня. Можно было надеяться, что он наконец-таки от него отстал. На самом деле, это больше огорчало чем радовало. Неужели он его действительно начинает забывать? Парень грустно посмотрел на просыпающийся город за окном. Так, не время думать об этом. Впереди его произвольная программа. Это шанс показать, что он снова в строю. На отборочном этапе он мог никого и не убедить. Нужно показать всё на что он способен. Больше не сломлен. До 11 часов фигурист успел позавтракать, собраться в дорогу, сделать пару упражнений, написать Серёге и согласовать всё с Пашей. Ровно через полчаса он вместе с тренером сидели в зале ожидания и ждали сапсан. Они ни о чем не говорили, каждый был занят своими мыслями. Арсений не сказал про то, что дома без коньков выполнил двойной аксель. Не стал упоминать об этом. — Москва, — задумчиво проговорил вдруг Добровольский, — город полный возможностей. Мы же не упустим свою, не так ли? — Сделаем всё возможное, — уверенно улыбнулся ему подопечный. — Я в тебе не сомневаюсь, — хлопнул его по плечу мужчина. Благодаря сапсану они были в Москве к наступлению вечера. Заселившись в гостиницу, они начали обсуждать план их вечерней заключительной тренировки. Тур должен был быть с утра, в 12 часов. Нужно было хорошенько подготовиться и выспаться. Тренировка была назначена на 9 часов. У них был всего час, чтобы прогнать программу и отработать недочёты. Фигуристов было много и им тоже нужно было время для проката. С Ваней ему пересечься так и не удалось. Где он пропадал неизвестно. Голубоглазый завалился спать раньше полуночи. Всё-таки здоровый сон ему не помешает. Утром почти везде было шумно. Казалось он на каком-то представлении. От этого даже заболела голова. За час до начала она правда прошла, что не могло не радовать. Но факт оставался фактом. Паше тоже было непросто, он с детства недолюбливал чересчур громких людей, а тут они были повсюду и это безмерно его раздражало, хотя виду он не подавал. Арс всё видел, потому что хорошо его знал. В одном из коридоров ему удалось таки поймать за локоть Абрамова. — Аааарс, — усменулся ему парень, радуясь встрече. — Привет, Абра, — хмыкнул в ответ брюнет, — наконец-то мне удалось найти тебя. — А ты меня искал? — поднял брови в притворном изумлении тот. — Не претворяйся, что не знаешь, — закатил глаза Попов. — Прости, занят был, — пожал плечами друг. — Да я и не обижался, — махнул рукой куда-то в сторону голубоглазый, — удачи тебе сегодня, постараюсь посмотреть твой прокат полностью. — А не как в прошлый раз, — завершил за него фразу Абрамов. — Да уж, — неловко почесал затылок Арсений. — Расслабься, Арс, — положил руку ему на плечо фигурист, — мы оба сегодня блестяще выступим, ясно? — Ясно, — повторил за ним тот. Вскоре им пришлось разойтись. Начинался тур. На этот раз Арсений должен был выступать четвертым. Ваню поставили седьмым, а Лазарева десятым. Перед самым выходом ему написал Серёга. [Серый]: Арс, ты ещё не выступил? [Вы]: Сейчас собираюсь, а что? [Серый]: Позвони мне как выступишь, это важно. Прочитав последнее сообщение друга, фигурист ощутимо напрягся и нахмурился. Что могло случиться? Связано ли это как-то с хоккеистами? Во всяком случае, сейчас он ничего не узнает. Вообще нужно думать не об этом, а о выступлении. Его уже объявляют. Парень сверкает своей красивой улыбкой, махая ладонью, но в его движениях чувствуется напряжение. Тренер это замечает и хмурится. Что-то идёт не так. Арсений доехал до середины площадки и замер, опустив голову. Так, спокойно, глубокий вдох. Правая рука взмывает вверх, левая ближе прижимается к телу, которое слегка наклоняется. Он слышит первые аккорды своей песни. Нужно быть мыслями на льду, нельзя расслабляться. Попов медленно поднял голову и начал программу дерзко, решительно, быстро. Он выполнил все прыжки с точностью, а вращения получились эффектнее, чем они того ожидали. В конце фигурист прыгнул двойной аксель и спокойно приземлился на две конечности, сделав выезд. Не сказать, чтобы это было идеально. До идеала ещё было далеко. Но он это сделал. Парень неторопливо подъехал к бортику, попутно собирая игрушки, которые ему кинули зрители. Его даже не волновали оценки. Голубоглазый нетерпеливо ожидал появление оценок вместе со своим тренером. Что поделать, это их обязанность. Он получил довольно высокие баллы. Его оценили по достоинству. Но сейчас это было неважно. Звонок. Немедленно. Он схватил телефон и отошёл куда-то в сторону. Номер Серёжи нашёлся быстро. — Алло, Серый, что такое? — поговорил в трубку он. — У меня плохие новости, Арсюх, — раздалось на том конце провода, — Антон в больнице. — Что? — приглушённо переспросил брюнет. — Антон ы больнице, — повторил ему друг. — Но...почему? — не мог понять Арсений. — Игровой момент, у них сегодня матч был, кто-то припечатал его колено к бортику, — сообщил ему Матвиенко. — Это очень серьезно? — взволнованно спросил фигурист. — Пока не знаю, ему сейчас делают операцию, уже два часа прошло, — тяжело вздохнул Сергей, — я свяжусь с тобой, как только мне что-то станет известно. — Хорошо, — машинально отозвался голубоглазый, отключившись. Шаст в больнице? Игровой момент? Колено? Операция? Неизвестность? Неужели таким будет его новое испытание? Что ещё уготовано ему судьбой? Арс вздохнул, привалившись боком к стене. Телефон уже был в кармане. Ему никак не удавалось свыкнуться с мыслью, что Антон мог попасть в больницу. Травма колена. Но что конкретно там никому неизвестно. И что в такой ситуации следует делать? Он вообще в Москве. Надо как-то решить этот вопрос, иначе через три дня он не сможет показать короткую программу. — Арс? Ты чего здесь? — послышался за спиной голос Пашки. — Паш, — серьезно обернулся к нему тот, — мне нужно срочно уехать. — Как уехать? Куда? Почему? — не понял его Добровольский. — Антон попал в больницу, я должен быть рядом, — непреклонно заявил брюнет, — надеюсь, ты меня понимаешь. — Разумеется, — спокойно кивнул ему тот, — но завтра ты должен быть здесь к трём часам, понял меня? — Понял, — мотнул головой Попов.