[* первоначальное название персика на латыни, от которого произошли современные названия и в русском, и в европейских языках]
– Что сахиб хочет от нас? – спросил Брайан, глядя принцу в глаза. Судя по всему, тот вполне сносно понимал английскую речь. – Ничего плохого, – тут же ответил по-английски принц. – Мы хотели бы знать, зачем ты купил нас, сахиб? – пояснил Брайан, стараясь произносить слова как можно четче, чтобы сарацину было легче понимать. – Каких приказов нам ждать? Принц немного задумался, откусил кусочек от плода, тщательно облизал губы, и заговорил, медленно подбирая непривычные слова: – Я хотеть, чтобы интересно. Здесь скучно. Я хотеть новые лица. Я не сделать вам плохо, если вы не сделать мне. Или моим людям, – он обвел рукой вокруг. – Я знать, что вы воины, и вы считать, что все сарацины враги. Но я не враг. Я не любить войну. Я не понимать, зачем сражаться там, в Палестине… – Потому что это священная земля для нашей веры! – перебил его Брайан, пожалуй, более резко, чем следовало. Но принц лишь успокаивающе поднял ладонь, прося внимания. – Я не хотеть говорить о вере, – мягко сказал он. – Хабиби, – оглянулся на Питера, – моли́ться Христу. Салим, – кивнул на грозного негра, – моли́ться Аллаху. Бунго и Ченду, – указал на двух рабов с опахалами за своей спиной, – моли́ться своим богам. И мы все вместе жить здесь, и нам хорошо. Жить для любви и для удовольствия. Это то, во что я верить. И что я делать. И я хотеть, чтобы так делать все люди во всем мире. И тогда все будет хорошо. Брайан услышал, как рядом фыркнул Роджер. Он и сам с трудом представлял, чтобы такое было возможно. – Он чокнутый? – спросил он Питера, надеясь, что принц не знает такого слова. Судя по удивленному взгляду, устремленному на распорядителя, действительно не знал. Бедный Хабиби секунду соображал, кому первому и как отвечать. Потом быстро сказал «нет» Брайану и произнес длинную фразу по-арабски для своего господина. Брайан снова почувствовал страх. Пожалуй, лучше все-таки говорить с образованным принцем без этого непонятного переводчика. Так хотя бы можно самому отвечать за свои слова. Однако Питер, похоже, не сказал ничего дурного. Принц, выслушав его, заулыбался, снова продемонстрировав свои крупные зубы, и взглянул на Брайана. – Я понимать, – произнес он, – что вы не понимать мой… – он помахал рукой и сказал слово по-арабски, взглянув на Питера. – Образ мыслей, – подсказал тот. – Да! Вы воины. Вы привыкать драться. Здесь все не так. У меня. Я хочу вас, чтобы посмотреть и привыкнуть к этому. К миру. – Зачем? – спросил Брайан. – А зачем ты убивать людей? – спросил принц. – Я убиваю врагов. – Потому что они молиться не так, как ты? – принц приподнял бровь, ожидая ответа. Но Брайан почему-то смутился. Спорить с этим странным, но явно неглупым человеком, зачем он убивает его соплеменников, ему сейчас не хотелось. – В моем доме, – продолжил принц, – ты молиться, как хотеть. Вам нужен крест. Вы можете сделать – в своей комнате. Я не мешать. Никто не мешать, если вы не мешать нам. – И что от нас потребуется за это? Принц Фаррух опустил ресницы и тонко улыбнулся. – Хорошо проводить время вместе со мной, – сказал он. – Весело. – Как? Кувыркаться перед тобой, как шуты?! Принц вопросительно посмотрел на Хабиби, тот перевел ему фразу, очевидно, добавив от себя какие-то пояснения. – Нет! Нет-нет! – воскликнул принц, распахнув широко глаза, кажется, сам потрясенный предположением. – Я не хотеть унижать вас. Я хотеть лучше знать ваш народ. Ваш язык. Здесь скучно. Одни и те же люди вокруг. Одни и те же книги. Одни и те же песни. Новое – редко. А мне интересно, что есть там, – он взмахнул рукой, подразумевая, видимо, далекий запад. – У тебя же есть… – Брайан кивком указал на Питера. – Он уже все забыть! – отмахнулся принц. – К сожалению, это правда, – сказал Питер. – Я покинул родину несмышленым мальчишкой, и с тех пор половину жизни провел здесь. Я мало что помню из той жизни, а принц хочет знать больше. В том числе и последние новости. Да и я бы хотел узнать, что происходит сейчас там… Брайан не удостоил его ответом. Его внимание было приковано к красивому принцу, с интересом ожидающему его решения. Решения? Брайан заглянул в темно-карие глаза: да, он действительно ждал ответа, как будто от равного. Но они же не равны. Принц одет в шелка, а на Брайане и его товарищах рабские ошейники. Какую игру он затеял? Что если Брайан откажется его развлекать, пусть даже и разговорами? Брайан на секунду представил, как это красивое лицо искажается от гнева, услышав отказ… А потом подумал, что не хочет проверять. Он действительно привык всю жизнь добиваться своего силой, как подобает воину. Но сила физическая сейчас не на его стороне. Этот утонченный мужчина предлагает ему помериться другими силами. И если Брайан выдержит этот поединок – это и будет настоящая победа. Во славу Господа. – Хорошо, – сказал он. – Мы поразвлекаем тебя разговорами. Но ведь через какое-то время – месяц, год, два – ты выучишь наши истории наизусть. И мы тоже станем тебе скучны. Что будет с нами тогда? Отправишь нас работать… не знаю, какие у тебя тут есть работы? Продашь? Прикажешь убить, как убивают выдохшихся рабов? Принц откинулся назад, задумчиво окинул его взглядом и потер пальцем нижнюю губу. Он молчал так долго, что Брайан посмотрел на Питера: может быть, нужно перевести? – Я понимать тебя, – сказал принц. – В тот день, когда я решать, что мне неинтересно с вами, я предложить вам уходить. Свободно. Куда хотеть. Я дать вам верблюдов, и воду, и проводника. Клянусь Аллахом. У Брайана перехватило дыхание. У обоих его товарищей, которых он едва видел боковым зрением, кажется, тоже. – Просто так отпустишь? – переспросил он. – Но сначала я решить, что мне скучно, – принц поднял палец и широко улыбнулся. – Ты умный человек, – указал он на Брайана. – С тобой не должно быть скучно. Вот так попал, как кур в ощип… – Отпустишь нас всех вместе? – уточнил Брайан. – Троих? – Вы вместе ко мне приходить. Вместе уходить. Если захотеть. – Захотим, – твердо сказал Брайан. Принц не стал спорить, только улыбнулся в ответ. А затем одним легким движением поднялся на ноги. Брайан спешно вскочил тоже, куда более неуклюже, да еще и распрямиться сразу не смог после непривычной неудобной позы. – Я понимаю, – произнес принц, – вы устать. У вас еще мало сил. Вам нужен отдых. Еда, питье… – он показал на накрытый стол. – Не хотеть спешить. Увидеть вас через несколько дней, когда вы чувствовать лучше. – Спасибо, сахиб, – ответил Брайан снова за всех, учтиво поклонившись. Принц кивнул и повернулся, чтобы уйти, но тут же развернулся обратно. – Я не знать ваши имена, – сказал он. – Брайан Гарольд Мэй. – Роджер Меддоуз. – Джон Ричард Дикон. – Добро пожаловать в Вакафу, – кивнул принц в ответ и вышел из комнаты. Его свита – вслед за ним, только Питер остался. Он оглядел несколько ошарашенных англичан и ободряюще улыбнулся. – Теперь вы убедились, что вам ничего не угрожает? – Посмотрим… – ответил Брайан. Ему не хотелось тратить силы на разговор с толстяком. Слишком многое нужно было обдумать. – Он действительно такой, – продолжил Питер. – Добрый. Я понимаю, вам сложно поверить, что все именно так. Вы увидите. Но пока у вас еще остались сомнения, мы не будем снимать с вас ошейники. Это избавит вас от лишних искушений, а нас от неприятностей. Но надеюсь, не надолго… – Мы поняли, – сказал Брайан. И по его тону Питер сообразил, что пора тоже откланяться. – Если вам что-то будет нужно… – он оставил у двери ручной колокольчик и вышел. – Значит, готовимся развлекать этого принца… как его… Фэрри! – воскликнул Роджер. Он так и не проронил ни слова во время встречи, что для него было подвигом. Обычно в общих компаниях именно он блистал красноречием, а Брайан спокойно отмалчивался в стороне. Но сейчас, осознавая невоздержанность своего языка, Роджер чудом удержал его за зубами. И отпустил, только оставшись наедине с друзьями. – Он хочет поговорить об Англии, мы расскажем ему об Англии, – ответил Брайан. – И о нашем Боге. Он не запрещает Ему молиться. Может быть, он готов выслушать. Может быть, он захочет принять нашего Господа. Может быть, это та миссия, с которой мы попали сюда: привести еще одну заблудшую овцу к истинному свету. – Об Англии! О Боге! Ха! – фыркнул Роджер. – Держу пари, он хочет выпытать наши военные тайны! Ты слышал, как он постоянно повторял, что не хочет войны, не понимает, зачем люди дерутся, и как прекрасен мир! Это неверный сарацин, один из тех, кто убивает наших братьев. Наверняка это все какой-то их хитрый план. Завлечь нас сюда, одурманить, выпытать… – Роджер, ты не знаешь никаких секретов, чтобы ради тебя устраивать такую серьезную кампанию, – сказал ему Брайан. Он наконец почувствовал голод от всех этих разговоров. Опустился снова на пол перед неубранным столом и стал есть. – Вкусно! – Зато ты знаешь! – ответил ему Роджер, оставив без внимания еду. – Ты входил в военный совет, участвовал в разработке планов… – Больше месяца назад, – прервал его Брайан. – Все, что я знал, давно устарело. Если бы кому-то нужны были эти сведения, меня бы не мурыжили по тюрьмам столько времени, забрали бы сразу. И без вас. – Ты веришь ему?! – поразился Роджер. Брайан пожал плечами. Он в самом деле не знал ответа. Он был воином всю жизнь. С раннего детства его готовили к этому, и, когда его мышцы достаточно окрепли, чтобы держать боевое оружие, он отправился воевать. И за свою долгую жизнь он встречал много врагов, видел много опасностей. Научился чуять угрозу практически кожей. И он чувствовал, что этот сарацин не представлял опасности в том виде, в котором привык ее встречать рыцарь-госпитальер. Однако Брайан испытывал страх перед ним. Было что-то в красивых карих глазах, что заставляло сердце Брайана чаще биться, как от предвкушения боя. Только что?.. – Я думаю, что он Дьявол, – тихо сказал Джон, словно в ответ на его мысли. Брайан и Роджер повернулись к нему. – Разве не так его описывают? – спросил юноша. – Слишком красивый. Слишком умный. Сладкими речами, подарками завлекает к себе слабые души, чтобы мы купились на внешнее и забыли о том, кто мы есть. – Мы не забудем, – пообещал ему Брайан. – Давай попробуем сбежать? – едва слышно прошептал Джон. – Пару дней здесь отоспимся, отъедимся, наберемся сил. Эти ошейники можно попробовать сломать голыми руками. Или разомкнуть цепь, надо только найти в ней слабое место. Собрать с собой еды и убежать под покровом ночи. Почему мы поверили евнуху, что это невозможно? Ему невозможно, потому что он предал и забыл свою родину и свою веру. А мы сможем. – Я бы попробовал, – кивнул Роджер. Брайан не ответил, сделав вид, что занят едой. Его товарищи правы, с одной стороны. Но с другой… ему уже не хотелось так быстро уходить от необычного принца. Ему казалось, им действительно есть, что сказать друг другу. И, возможно, у него получится обратить принца в истинную веру. Во всяком случае, у него хватит сил устоять, если тот захочет совратить его в свою – что бы ни говорил его бархатный голос, и как бы ни улыбались его сочные губы… Брайану попалось на глаза надкушенное и забытое принцем персидское яблоко. Он потянулся и взял его, покрутил… вспомнив, как принц так же рассматривал перед тем, как откусить… И как всасывал сладкий сок спелого фрукта, как несколько капель стекли по гладко выбритому подбородку, и как он быстро слизал их. На секунду Брайану представилось, что сам вытирает эти капли с его губ пальцами… или собирает губами. И его тут же бросило в жар. Так вот оно какое – райское яблоко, которым Змей соблазнил Еву. А Брайан всегда гадал, что может быть соблазнительного в обычных яблоках, которыми усеяны деревья в садах на его родине. Гладкие, жесткие, надо приложить усилие, чтобы откусить, даже если они очень спелые, и всегда отдают кислинкой. А персидское яблоко – мягкое, с бархатистой кожицей и нежной, сочной мякотью, тающей во рту. Сладкое-сладкое. Возьмешь одно в рот – не оторваться, хочется еще и еще. Как удержаться от искушения? Брайан откусил от плода – сочный, сладкий, мягкий… И тут же отбросил его и выплюнул изо рта кусок: вокруг косточки извивался толстый червяк. «Вот и змей-искуситель», – иронично подумал Брайан. Понятно, почему принц Фаррух не стал доедать. Может, Джон прав? И надо попытаться сбежать отсюда, пока не поздно. И лучше умереть в пустыне, чем есть эти персидские яблоки?..Глава 4. Завтрак
12 сентября 2021 г. в 12:00
Ночь прошла спокойно, даже слишком. Пленные рыцари расположились на мягких коврах и подушках. Впервые за долгое время улеглись, как удобно, даже легкие ошейники не мешали. Из-за окна доносился тихий шелест листвы, журчание воды в фонтане и стрекот цикад. Прохладный ветерок раздувал тонкие занавески, и все это усыпляло. Даже если кому-то из пленников пришла в голову мысль, что неплохо бы пободрствовать всю ночь, она быстро исчезла, вытесненная крепким сном.
Перед рассветом их разбудил громкий протяжный крик, и все трое тревожно вскинулись, но быстро сообразили, что это всего лишь муэдзин собирает правоверных на первый намаз. Христиане перекрестились, прошептав короткую молитву, и снова провалились в сон.
Солнце уже поднялось высоко, когда их разбудили слуги, принесшие умывальные принадлежности и легкие закуски. А еще через полчаса вернулись, забрали все и стали накрывать уже основательный завтрак. Так что англичане даже немного испугались. Слишком уж это было шикарно для рабов, коими они являлись…
Однако вскоре стало ясно, что не только для них.
Слуги закончили расставлять яства, в дверь вошел давешний толстяк евнух, приветливо улыбнулся англичанам на правах старого знакомого и звучно объявил:
– Эмир Вака́фы, принц Абу Ма́лик Фаррух ибн Миннияр ибн Явар ибн Дилияр аль-Ута́рид!
Отступил в сторону с поклоном, пропуская в комнату хозяина – того самого красивого юношу, который купил их на рынке. И Брайан, вдруг вспомнив его обжигающий взгляд, опустил глаза.
Поскольку пленным рыцарям никто не велел опускаться на колени, Брайан решил, что и не стоит. Однако не поприветствовать человека, который их накормил и предоставил хорошую постель, тоже было некрасиво. Поэтому Брайан просто поклонился, как кланялся чужим сюзеренам в Европе. Роджер и Джон последовали его примеру.
Принц Фаррух с любопытством их оглядел, ответил на поклон учтивым кивком. По его знаку чернокожие рабы принесли и разложили у его ног подушки, на которые он опустился легким грациозным движением, сложив ноги крест-накрест. Рабы встали за его спиной с опахалами в руках.
– Садитесь, – широким жестом указал принц перед собой.
– Принц Фаррух приглашает вас позавтракать с ним, – пояснил Питер.
Брайан, Роджер и Джон переглянулись и осторожно сели на пол с другой стороны низкого стола.
Чернокожие слуги подали принцу пиалу, наполнили из кувшина каким-то напитком, положили перед ним на тарелку фрукты и кусочки сладостей. За англичанами никто не ухаживать не собирался, и Питер кивнул им:
– Угощайтесь.
Сам он не садился и еды со стола не брал. Остался стоять сбоку от своего хозяина. С другой стороны встал тот самый грозный негр, который забирал их с рынка и привел сюда. Судя по его богатому кафтану, пышной белой чалме и длинному кинжалу в вычурно украшенных изогнутых ножнах за поясом, он занимал не последнюю должность при дворе вакафского эмира.
Джон и Роджер не решались ничего брать со стола и поглядывали на Брайана. Раз уж он самый старший, и самый опытный, и самый знатный, пусть и подает пример. Брайану тоже было не по себе, он предпочел бы не есть, но явно пренебрегать щедростью хозяина тоже не стоило.
Брайан налил себе напиток из того же кувшина, что и принц, отломил кусок лепешки. Поднял пиалу, мол, твое здоровье, хозяин. И встретился с его внимательным взглядом.
Принц Фаррух отсалютовал ему в ответ и отпил из пиалы. А Брайан наконец его рассмотрел.
Кажется, он поспешил определить сарацина в юноши. У принца были приятные, немного женственные черты лица, но лет ему, пожалуй, было не меньше, чем самому Брайану – ближе к тридцати. В нем не было уже хрупкой юношеской худобы и неуверенной мягкости черт. И лицо, и тело выдавали сформировавшегося мужчину, но еще не преодолевшего пик своей зрелости. Худой, тонкокостный, с высокими точеными скулами, подчеркивающими большие, чуть раскосые темные глаза под прямыми стрелками черных бровей. Тонкий породистый нос, полные губы… Единственное, что его немного портило – слишком тяжелая нижняя челюсть, которую он несколько странно, будто напряженно держал. Он снова был гладко выбрит, в отличие от большинства своих соотечественников, но если б захотел отпустить бороду, она явно была бы густая и угольно-черная. Волос его было не видно – по здешней традиции их скрывала снежно-белая чалма, на фоне которой смуглая кожа приобретала темно-медовый оттенок, очень красивый… Принц вообще был красивый. Наверное, самый красивый человек, которого когда-либо видел Брайан.
Смутившись собственных мыслей, Брайан спешно опустил глаза и отпил из пиалы. Там оказался фруктовый напиток, сладковатый и освежающий. Вкусный.
Принц Фаррух, тоже внимательно изучивший свое приобретение, что-то сказал по-арабски.
– Господин желает знать, как вы провели эту ночь, – перевел Питер. – Удобно ли вам тут, хорошо ли вы выспались?
– Передай господину, – ответил Брайан, – нашу благодарность. По сравнению с местами, где нам приходилось спать в последние недели, мы оказались почти в раю.
Принц засмеялся, не дождавшись перевода, и при этом, наконец, обнажил зубы – белые, крепкие и очень сильно выступающие вперед. «Вот почему он так странно закрывает рот», – сообразил Брайан.
– Ваш рай, – с сильным акцентом произнес принц по-английски, – это хорошо есть, пить и спать. Наш рай – что-то еще. Я показать вам потом.
И опять хитро улыбнулся.
Брайану стало как-то не по себе от такого обещания, но тем не менее он счел нужным поблагодарить:
– Спасибо, ваше высочество…
– Здесь принято обращаться к принцу «сахиб», – поправил Питер. – То есть «мой повелитель».
– Прошу прощения, сахиб, – сказал Брайан, а принц легко махнул рукой, мол, ничего страшного, и потянулся за фруктами. Сначала взялся за ярко-желтый банан, но почему-то передумал и выбрал персидское яблоко.