Пленники рая

      На другой день после полуденной молитвы за ними пришел Салим.       – Принц Фаррух ждать вас, – объявил он на своем жутком английском и отстегнул цепи.       «Значит, пришла пора поразвлекать хозяина», – подумал Брайан, неожиданно для себя осознав, что не чувствует особого страха. Наоборот, в душе поднялся азарт, как перед дерзкой вылазкой в стан врага.       Принц Фаррух ждал их в тенистом саду, расположившись полулежа на подушках у журчащего фонтана. И, увидев его, Брайан сбился с шага. Принц был почти раздет. На нем были шаровары из тончайшего шелка, и такая же легкая свободная рубаха без рукавов, оставляющая открытой грудь, густо заросшую черными волосами. Вокруг его шеи было намотано несколько переплетенных цепочек, а на запястьях и щиколотках красовались тяжелые браслеты с вычурной резьбой и драгоценными камнями. В этот раз он был с непокрытой головой, и Брайан засмотрелся на его густые волосы, совершенно сказочные – он никогда не видел таких ни у одного человека. Черные, как ночь, блестящие, как шелк, они мягкими крупными волнами обрамляли смуглое красивое лицо своего обладателя и вызывали совершенно немыслимое желание прикоснуться к ним.       – Добрый день, – поприветствовал принц с широкой улыбкой. – Садитесь!       Он широко взмахнул рукой, звякнув браслетами, и Брайан быстро сел, опустив глаза, чтобы не видеть, как перекатываются под гладкой темной кожей упругие мышцы. «Неужели здесь это считается приличным? Или просто мы для него никто?..»       – Сегодня жарко, – сказал принц. – Угощайтесь.       Чернокожие рабы расставили на ковре, заменившем стол, фрукты и сладости и удалились. Рядом с принцем остались лишь двое – с опахалами. Да верные Питер и Салим расположились неподалеку. Хотя наверняка кто-то еще из охраны прятался за листвой. Вряд ли принц настолько безрассуден, чтобы остаться почти наедине с тремя пленными рыцарями, на которых лишь легкие ошейники. Впрочем, возможно, он понимал, что и англичане не столь безрассудны, чтобы нападать на него сейчас, обеспечив тем самым себе верную и мучительную смерть.       Роджер и Джон уж точно нет – оба младших рыцаря опять сели скромно чуть позади Брайана и предоставили право говорить ему. И он заговорил. О погоде – о чем же еще говорить благородным и малознакомым людям?       – Мне кажется, и вчера было так же жарко. И позавчера. Вы, кто родился здесь, должны быть привычными.       Принц засмеялся.       – Мы здесь родиться, – сказал он, – поэтому мы чувствовать, что сегодня жарче. Выйти на солнце – сразу… – он склонил голову набок и высунул язык. И опять засмеялся.       Брайан невольно улыбнулся в ответ, чувствуя, что тоже расслабляется. Сегодня от принца совсем не исходило никакой угрозы. Только томная нега. Если б он еще прикрылся…       – Неужели даже арабам бывает плохо на солнце? – вежливо удивился Брайан.       – Всем бывает, – сказал принц. – И арабам. Но я не араб.       – А кто же? – теперь Брайан удивился по-настоящему.       – Перс. Но я знать, что вы не различать. Как я не различать: англичанин или француз. Внешне. Вы белые. Я черный. Но не такой черный, как они, – он указал на слуг с опахалами.       – Смуглый, – подсказал Брайан.       – Да.       – Сахиб, так мы сейчас в Персии?       – Нет. В Аравии. В самом ее сердце.       – Почему же ты здесь, а не в своих родных землях?       – А… – принц задумался, покусал губы.       – Говори по-арабски, я переведу, – тут же пришел на помощь Питер, угадавший причину его замешательства.       Принц сначала отмахнулся от него, как от назойливой мухи, сел, сложив ноги крест-накрест, открыл рот, но все-таки передумал и жестом приказал Питеру встать рядом с собой. И заговорил по-арабски, делая паузу после каждой фразы, чтобы Питер перевел:       – Я принадлежу к древнему персидскому роду. Среди моих предков были и цари, и полководцы. Были визири и правители городов. Мудрецы и первосвященники. Они много сделали для процветания персидского народа. Но пришло время, Персия ослабла, и соседи арабы этим воспользовались. Наши земли были завоеваны. Многих убили, многих забрали в плен. Но некоторым знатным персам предложили поступить на службу к новому правителю. Не мне судить моего пра-прадеда, почему он принял это предложение. Он был хорошим военачальником. Он принял ислам и быстро снискал себе славу у нового государя. Получил большую должность, богатство. Стал основателем нашего рода здесь.       – Он принял ислам, – повторил Брайан. – Значит, изначально у вас была другая вера?       – Маздаясна*, – сказал принц.       

[*самоназвание зороастризма]

      – Их еще называют огнепоклонники, – добавил Питер от себя.       – Язычники?       – Вы называть язычники всех, кто не молиться Христу, – заметил принц. – Маздаясна – старая-старая религия, еще до Христа, еще до Пророка Мухаммада, салаллаху алейхи ва саллям*.       

[*«мир ему и благословение Аллаха» – пожелание, которое мусульмане всегда говорят после упоминания Пророка].

      – Ты исповедуешь ее?       – Я мусульманин, – качнул головой принц. – Я родиться и вырасти в Багдаде, я говорить на арабском языке. Потому что здесь другое нельзя. Но мы… – он опять помахал рукой, подбирая слова, и договорил по-арабски.       – В их роду принято брать в жены только персиянок, чтобы сохранять чистоту крови, – перевел Питер. – И некоторые из этих женщин происходят из семей, где еще сохранились старые традиции и религия. И память передается через поколения.       – Моя мать из такой семьи, – сказал принц. – Она мне много рассказывать. Она мне найти жену из хорошей персидской семьи. Трех.       – У тебя три жены? – уточнил Брайан.       – Да. И наложницы… Сколько? – спросил он у Питера.       – Двенадцать, – быстро ответил тот.       – Зачем столько? – не удержавшись, спросил Роджер, уже давно прислушивающийся с искренним интересом.       – У меня много денег. Я могу кормить их. И детей. И рабов. И воинов…       – Не, я в смысле: неужели сил на всех хватает?       Принц бросил неуверенный взгляд на Питера, и тот вполголоса перевел ему. Принц расхохотался.       – Вы всегда интересовать этот вопрос! Хватает, – он хвастливо прикрыл глаза. – Мы, южные мужчины, всегда много делать любовь. Каждый день, каждую ночь!       – Я тоже готов заниматься любовью каждую ночь, – несколько обиженно заметил Роджер.       – И день, – уточнил принц.       – И день.       – Только у тебя ни одной жены нет, – поддел его Брайан.       – Да, поэтому я люблю вообще всех женщин… Если только они не чьи-то законные жены, – уточнил он, глядя на принца.       Принц снова расхохотался.       – Ты мне нравиться, – сказал он Роджеру и бросил ему банан.       Тот рефлекторно поймал фрукт и с некоторым удивлением осмотрел его.       Принц взял другой банан, ловко очистил и откусил от него чуть ли не половину, не отрывая взгляда от Роджера. Тот еще немного подумал и тоже начал есть, глядя на принца. То ли они соревновались, кто первым съест, то ли – кто больше перепачкается и быстрее оближет пальцы… Брайан отвел глаза, почему-то ощутив, что ему неприятно на это смотреть. Мимоходом он отметил, что Джон тоже не смотрит, безучастно изучает циновку, на которой сидит.       – А дети у тебя есть? – спросил Брайан, чтобы сменить тему.       – М? – принц обернулся к нему, все еще облизывая палец. Но верный Питер уже подал ему миску с водой для умывания, и тот сполоснул руки и губы.       – Ты упомянул про детей… – пояснил Брайан. – Или я задаю неприличный вопрос?       – Приличный. Пять. Было семь. Два умереть, когда совсем маленький. Но я думать, еще два или три иметь потом.       – Ух ты! – удивился Роджер.       – Да у тебя уже больше, – сказал ему Брайан. – Ты просто не знаешь об этом.       Принц снова засмеялся.       – Много детей иметь хорошо, – сказал он. – Тогда ты уважаемый человек. Мой отец иметь восемь. Я хочу больше. А он их воспитывать, – тут он снова улыбнулся, но немного криво. И Брайан вспомнил слова Питера, что с отцом у принца непростые отношения.       – Ты хочешь, чтобы твой отец воспитывал твоих детей? – спросил Брайан.       – Мой старший сын и дочь у него. В Багдаде. Там… – он опять задумался, подбирая слова, – там есть все. Хорошие учителя для сына. И женихи для дочери.       – Женихи?       – Ей десять лет. Пора.       – Десять? А ты сам когда женился?       – Первая жена – в шестнадцать. Вторая – через год. Дочка от нее. Моя мать написать мне в прошлый месяц, что она найти для нее кого-то. Я его не знать. Но семья хорошая. Я хотеть, чтобы моя Джэлех быть в хорошей семье. Когда подрасти мои маленькие девочки и сын, я их тоже отправить. Здесь… ничего нет.       – Меня тоже отправили в шесть лет, – сказал Роджер. – К сюзерену на обучение. Три года я греб навоз из конюшен и начищал латы. И постоянно огребал за все подряд – аж на жопе сидеть не мог. Как чему-то научился в итоге – сам удивляюсь!       Питер перевел для принца его тираду, и тот снова широко заулыбался.       – Меня тоже отец отдавать учить, но я не…       – …Никогда не убирал навоз, – перевел Питер конец фразы.       – Но я и не такой знатный, как ты, – сказал Роджер. – Ты, вон, там принц, эмир, или как там… А мой отец – мелкий землевладелец в захолустном графстве. Выращивает репу и морковку, если б не моя матушка, то половина бы урожая пропадала. А так хоть какой-то доход. И меня бы ждала та же участь, но матушка решила, что коль скоро я из благородного рода, мне надо стать рыцарем. И устроила мне это обучение… А репой братья теперь занимаются.       Принц, приоткрыв рот, внимательно выслушал сначала Роджера, потом перевод Питера. Понимать Роджера было сложновато даже для своих: он говорил торопливо, проглатывая слоги и вставлял кучу местных словечек. Тем не менее его речь принцу понравилась, и он потребовал продолжения:       – Говори еще о себе. Как вы жить там, в доме твоего отца? Здесь все не так. Мне интересно.       Роджер бросил взгляд на Брайана, мол, ничего себе!       – Говори помедленнее, – подсказал ему Брайан. – И попроще.       Роджер кивнул и начал рассказывать, правда, скоро снова сбился на обычный стиль речи.       Только Джон так и не проронил ни слова за весь день. Кажется, даже не прикоснулся к еде.