Пленники рая

      Роджер пропадал два дня. Питер заверил обеспокоенного Брайана, что с ним, как и с Джоном, все в порядке. Как только они сами захотят, они обязательно придут к старшему товарищу. У Брайана, с одной стороны, не было оснований сомневаться в правдивости слов евнуха, но все же он до сих пор не доверял человеку, отказавшемуся от своей родины. Однако, вслух высказывать ничего не стал, тем более что Питер сообщил, что пришел по делу. Хотел уточнить, что требуется, чтобы сделать в комнате молитвенный угол.       Брайан почувствовал стыд, ибо успел забыть об этом обещании принца. Но тут же взял себя в руки и попросил Питера раздобыть ему пару бревен и острый нож, а лучше – топор.       – Я не очень хороший плотник, – объяснил Брайан, – но кое-чему обучался во время жизни в Ордене. А поскольку дни здесь у меня ничем не заняты, если только принц не захочет поговорить, я бы сам вырезал подобающий крест.       – Боюсь, ты просишь невозможного, брат Брайан, – виновато ответил Питер. – Ты воин, и ты пленник здесь. Кто осмелится дать тебе в руки острый клинок? Я, конечно, не сомневаюсь в твоих словах, если ты поклянешься, что не будешь использовать его ни для чего другого… Но остальных это не убедит. Салим точно не поверит тебе. Прошу прощения за прямоту… – евнух почтительно поклонился.       Брайан едва сдержался, чтобы не выругаться. Почему он сам упустил этот очевидный момент?       – Я понимаю, – сказал он. – Я бы тоже не доверил нож пленному сарацину, даже если бы каждый вечер с ним вел мирные беседы. Может быть, ты попросишь кого-то…       – И еще, – добавил Питер, – ты вероятно не знаешь, но дерево здесь очень дорого. Это не Англия, где бросил в землю горсть желудей, и через двадцать лет у тебя уже целая роща. Деревьев здесь мало, и они в цене. Даже строят все из камня или глины. Однако обрабатывать камень сложнее, чем дерево. А глина… Ты что-то смыслишь в гончарном деле?       – Боюсь, что ничего, – признался Брайан.       – Я тоже, – вздохнул Питер. – И не думаю, что кто-то из местных захочет нам помочь. Если ты не обидишься, я принесу тебе краску, и ты сможешь начертить крест на стене. Я слышал, в некоторых землях такое делают…       – Византийцы любят украшать стены своих храмов росписями, – кивнул Брайан. – Целые картины малюют на библейские сюжеты. Я видел, впечатляет. Они, конечно, еретики, но если ничего другого не остается, надеюсь, что Господь простит меня.       – Аминь, – ответил Питер. И откланялся.       А на другой день он принес Брайану грубовато вырезанный из дерева нательный крестик на длинной скрученной нитке.       – Я с детства не упражнялся с ножом, – объяснил евнух, – руки забыли. Но ты хотел деревянный крест… И я подумал, что могу сделать для тебя хоть такой.       – Спасибо, – сказал Брайан, чувствуя некоторую вину, что плохо думал о Питере.       – И я нашел для тебя краску и мел, – продолжил евнух. – Не так давно сахиб разрисовывал одну из беседок, осталось много всякого. Может, тебе пригодится на богоугодное дело.       – Рисовальщик из меня хуже, чем плотник, – усмехнулся Брайан. – Но если Господу будет угодно, Он направит мою руку.       Питер ушел, и Брайан рассмотрел его подарки. Осенил крестным знамением нательный крестик, прочитал над ним молитву и повязал на шее, под ошейником. Еще одна привычная деталь вернулась в жизнь, и сразу стало как-то легче.       А вот второй подарок вызвал большее смущение. Поразмыслив, Брайан понял, что слишком уж опрометчиво вызвался нарисовать на стене распятие. Вряд ли его скромных сил хватит, чтобы воплотить то, что он видит перед внутренним взором. Однако… От Роджера и Джона не было никаких вестей. Как и от принца Фарруха – видимо, повелитель был занят и не вспоминал про своего раба. Делать было решительно нечего.       Весь прошлый день и так прошел в праздных мыслях. Брайан пытался придать им богоугодное направление и рассуждал про себя, как в следующий раз, когда принц позовет его, будет рассказывать ему о Боге. Он представлял себе, что будет говорить, и как от удивления будут широко открываться прекрасные карие глаза, и как их обладатель будет расспрашивать больше и больше… И смущаясь, признается наконец, что совершенно не подозревал, насколько учение Христа прекрасно, и Брайан, взяв его руки в свои, будет убеждать, что не надо бояться открыть сердце истинной вере. А потом… потом они вместе убегут отсюда, разумеется, взяв и Роджера, и Джона, и, наверное, Питера. Приедут в Европу, и он покажет Фарруху их величественные храмы и монастыри… И в одном из них они оба наверняка и останутся, чтобы посвятить свою жизнь служению Господу. Брайан даже выбрал христианское имя, которое бы подошло красивому персидскому принцу – Фредерик. Брат Фредди.       Вот только принц не спешил с ним разговаривать. Что толку мечтать об этом? Поэтому, как только появилось дело – Брайан ухватился за него. По крайней мере, он попробует, вдруг да получится?       Брайан прочитал молитву, взял кусок мела и приступил.       Сняв с одной из стен ковер, он набросал общие контуры креста – в свой рост. Это было легко. А вот дальше… Может быть, просто закрасить контур темной краской? И можно счесть, что дело сделано. Быстро. Просто. Остановиться на этом? И дальше сидеть дни напролет перед ним?.. Надо хоть попытаться приблизиться к тому, что он хочет.       Брайан видел как-то рисунок – казалось, что в стене была ниша, но это была просто ровная стена. Наверняка можно нарисовать и так, чтобы казалось, что крест выступает – будто в самом деле сделан из дерева. И на нем бы еще фигуру Спасителя… Хотя бы схематично.       «Я попробую», – решил он, вновь берясь за мел.       И так погрузился в это благочестивое занятие, что едва услышал, как открылась дверь.       – Мы мешать? – спросил полушепотом знакомый бархатный голос с сильным акцентом.       Брайан оглянулся: в дверях стоял принц Фаррух в сопровождении неизменного Питера.       – Э… – Питер явно не знал, что ответить… может ли помешать рабу его хозяин?       Брайан сам поднялся и учтиво поклонился:       – Я к твоим услугам.       – Отлично! – принц не стал изображать излишнюю вежливость. Он с интересом оглядел рисунок на стене и, судя по сверкнувшему взгляду, хотел что-то сказать про него. Спросить, что это значит? Брайан уже готов был объяснить, но вместо этого принц сообщил: – Я идти смотреть дворец. Пойдешь со мной.       – Смотреть? – удивился Брайан.       – Да. Это мой дом. Я должен знать, что все в порядке. Поэтому я иногда ходить смотреть. И иногда ходить в город.       – Ты не доверяешь своим слугам?       – Люди лучше работать, когда видеть хозяина, – улыбнулся принц. – А мне просто скучно сидеть у себя. А еще болеть ноги и спина, если я долго не ходить. Я плохо спать. И начинать толстеть.       Брайан оглядел его фигуру, сейчас скрытую под просторным халатом. Толстым перс совершенно не был, скорее, наоборот. Брайан вспомнил, что в прошлый раз, когда принц был почти раздет, можно было сосчитать его ребра, когда он потягивался.       – Предыдущий наместник здесь толстый. Был, – сообщил принц. – Он только есть и спать. Даже жен своих не любить. И заболеть от того, что толстый. Я не хочу так. Я мало есть. Лекарь говорить, что нужно много двигаться. Я делать любовь каждую ночь. Но это мало. Поэтому я гулять. А ты со мной.       – Как прикажешь, – поклонился Брайан.       Он тоже чувствовал себя неважно от неподвижности и однообразия, поэтому обрадовался приказу принца. К тому же это была долгожданная возможность с ним поговорить. И просто полюбоваться на него.       Сегодня одежда скрывала почти полностью его тело. Но невозможно было скрыть горящий взгляд и стремительные движения, которые завораживали своей живостью. Нет, вдруг понял Брайан, этот человек никогда в монастырь не уйдет, даже если полюбит Христа всем сердцем. И запирать его там – преступление. Как ловить здешних многоцветных певчих птиц и запирать в подвал, где нет ни одного луча солнца. Можно, но… никакого толка. Принцу, наверное, даже не захочется жить в туманной Англии. Что там хорошего для человека, который весь словно состоит из солнечного света?       Так Брайан рассуждал про себя, исподволь поглядывая на принца и… не решаясь первым начать разговор.       Они прошлись по всему дворцу. Брайан ожидал, что любопытный принц опять начнет закидывать его вопросами, но тот почему-то молчал. Говорил, в основном, со встречными слугами по-арабски и иногда кратко пояснял Брайану, где они, и что здесь было раньше.       В этот раз Брайан в полной мере оценил роскошный парк с тенистыми дорожками и фонтанами. Изредка на ветвях показывались птицы с ярким диковинным опереньем. Без клеток, что Брайана удивило. Он дождался, пока принц поговорит со слугой, который насыпал зерно в кормушку, и спросил, подрезаны ли у птиц крылья.       – Нет.       – Ты не боишься, что они улетят?       – Пусть лететь, если найти лучше место. Только они не найти. Кругом пустыня, а здесь вода и еда.       – И кошки, – тихо добавил Питер.       – Они опять съесть кого-то? – с любопытством оглянулся на него принц.       – Мы утром нашли зеленые перья на тропинке.       – Иншалла! – Принц развел руками.       

[* На все воля Аллаха – расхожее выражение в арабском языке]

      Кошки уже несколько раз попадались им навстречу в саду. Короткошерстные, более длинноногие и гладкие, чем их европейские родственники. Они явно были здесь в почете.       – Ты любишь кошек? – спросил Брайан принца.       – Да. Говорят, у меня их больше, чем людей. Я сам не считать, сколько у меня кошек.       – Домашних кошек? – Брайан показал руками размеры.       – Да.       – Я слышал, богатые сарацины любят держать у себя больших кошек: пантер, тигров, львов…       – Англичан всегда интересовать львы! – засмеялся принц. – У меня есть один старый. Второй умер в прошлом году. Они остаться от прошлого наместника. Я новых не покупать. Мне не нравится смотреть на льва. Он красивый, но его нельзя гладить. А кошку можно. Кошки спать со мной. Они теплые и мягкие, и они… как это? Мррр… мррр… – изобразил он.       – Мурчат, – подсказал Брайан, вспомнив старую кошку, которая жила у них в замке, когда он был еще ребенком. Она часто пробиралась холодными вечерами поближе к огню и спала на старой шкуре, а иногда забиралась и к нему в постель. Только слуги ее часто гоняли, говоря, что от нее лишь блохи и вонь. А Брайану нравилось гладить ее, и слушать, как она тихонько тарахтит, и играть с ней кожаным пояском. Когда он уезжал из отчего дома на обучение, она провожала его на крыльце, намывая белую мордочку. А когда вернулся – ее уже не было. Он не стал расспрашивать, что с ней случилось. А ее потомки, наверняка, до сих пор бегают по двору.       – Ты хотеть смотреть льва? Пойдем, я показать тебе. – Принц хлопнул Брайана по руке и зашагал дальше.       Когда они подошли к зверинцу, стало понятно, что предыдущий хозяин дворца явно предпочитал больших кошек или еще каких-то крупных животных. Несколько вольеров стояли пустыми, и только в одном возлежал гривастый лев, грустно пристроив голову на лапы.       Принц остановился напротив него и присел на корточки, рассматривая зверя. Расспросил о чем-то смотрителя, вышедшего к ним навстречу. Потом оглянулся на Брайана.       – Я приказать делать проходы между клетками, – он указал рукой. – Лев может ходить туда-сюда, но он болеть. И грустить по своему другу. И лежать целый день. Я хотеть его гладить, но он не знать, что я друг. Он может убить меня.       – Здесь были еще другие животные? – спросил Брайан.       – Два леопарда. Молодые. Красивые. Я отпустить их.       – Зачем?       – Им плохо здесь. Моим кошкам хорошо. Они маленькие и любить людей. Им можно бегать везде. Ловить птиц. А большим кошкам плохо. И негде бегать. И некого охотиться.       – И ты их выпустил в пустыню?       – Нет. Я отправить их… своему другу. Он выпустить фи-ль гхабати. [в джунгли — араб.].       – Почему же не отпустил львов?       – Я хотеть, но нельзя. Львы умереть там.       – Умрут на воле? – не понял Брайан.       – Да. Эти львы родиться в клетке. Они не знать, как охотиться, не мочь кормить себя. Уже старые, чтобы учиться. Они прийти в лес и умереть там от голода. Или их убить молодые львы, которые жить в лесу. Мне жалко. Я оставить здесь и кормить их… – принц снова посмотрел на льва, грустно вздохнул и поджал губы. Похоже, он искренне переживал за своих питомцев. – Может быть, я не прав… – тихо и задумчиво добавил он. – Может быть, нужно отпустить… Было нужно. Несколько дней на свободе… вместо годов в клетке. Он не мочь сказать, что хотеть сам. А я не знать…       Принц придвинулся ближе, и лев поднял голову. Но смотритель тут же встал между ними, предупреждающе выставив руку:       – Сахиб…       Принц оглянулся на Брайана, и тот поразился выражению его глаз – на миг оно стало похоже на тоскливое выражение глаз льва. Такого отношения к зверям Брайан не видел ни у кого прежде.       – Ты воистину очень добрый человек… – произнес он.       Глаза принца тут же зажглись интересом.       – Но? – сказал он, ожидая продолжения.       – Никакого «но», – ответил Брайан.       Принц недоверчиво наклонил голову.       Брайан понимал, чего ждет принц, но не видел смысла озвучивать очевидное. «Я не отпущу вас, пока мне не надоест», – его собственные слова. Леопарды ему, очевидно, надоели, их нельзя было гладить, с ними нельзя говорить…       – Никакого «но», я просто сначала хотел сказать, что это поступки достойные доброго христианина, но вспомнил, что ты не христианин…       Принц широко улыбнулся.       – Это поступки, достойные доброго мусульманина, – заметил он. – Пророк, салаллаху алейхи ва саллям, говорить, что к любому живому существу надо относиться хорошо. Не убивать, если тебе не нужна их смерть. Помогать, если им нужна помощь. Заботиться, если они болеть. Я делать, что мочь… фи-вусей-хазб-акуати аль-мутаавуади. [по мере своих скромных сил – араб.]       – В чем-то наши религии похожи, – признал Брайан.       – Ты хотеть рассказать мне про свою, – припомнил принц.       – Если тебе будет угодно послушать…       – Угодно.       И Брайан, подавив неподобающе довольную улыбку, начал давно заготовленную речь.              Под вечер заявился Роджер. Глядя в пол и смущенно краснея, объяснил Брайану, что все это время он провел среди красоток-рабынь, и принц милостиво разрешил ему остаться жить там, если он хочет, – в небольшой комнатке рядом с гаремом.       Брайан только развел руками.       – Ты хочешь, чтобы я благословил тебя? – саркастически поинтересовался он.       – Нет, что ты! – поспешно ответил Роджер. – Просто… если ты считаешь, что нам лучше держаться вместе…       – Нам главное – не упускать друг друга из виду. Ты хотел соблазнить одну из женщин и с ее помощью выбраться – ты на пути к своей цели. Я хотел достучаться до сердца принца и обратить его в истинную веру… По крайней мере, он согласен меня слушать. Если Богу будет угодно – у кого-нибудь из нас что-то получится.       – А Джон?..       – Я не видел Джона с тех пор, но Хабиби говорит, с ним все хорошо.       – Да, я тоже.       – Джон сильнее, чем кажется. И вера его крепка. Если юношеская горячность его не подведет, с ним все будет хорошо. Но это уже не в нашей власти.