Пленники рая

      – Мать считает, что если она не будет лично за мной приглядывать, я буду плохо есть, – проворчал Юсуф, глядя вслед Аише. Она с недавних пор взяла в привычку приходить в полуденное время на конюшенный двор и приносить горшочки со свежеприготовленной едой сыну и Роджеру, который неизменно оказывался рядом.       «Ты растешь, тебе надо хорошо питаться», – говорила она Юсуфу, который, в общем-то, не возражал и съедал свою порцию с огромным аппетитом. Роджер тоже ел с удовольствием… и держал при себе свою версию, почему Аиша зачастила к ним. И почему стала чаще выходить к нему по вечерам гулять в садах. Смешно сказать – даже мыслями боялся вспугнуть то, что зарождалось между ними. Это он-то, считавший себя таким опытным в любовных делах!       Юсуф, кажется, ни о чем не догадывался. Впрочем, он еще не вышел из возраста, когда любовь воспринимается как просто дружба с поцелуями, и не видел ничего дурного в том, что Роджер дружит с его матерью. Как и в его дружбе с Фаррухом…       Хотя с Фаррухом они действительно стали друзьями. Как-то незаметно их совместные вечерние веселые посиделки перешли снова только в дружеские встречи, обязательно с вином, музыкой и девушками. Но Фаррух больше не предлагал сам заниматься любовью. Роджер не напоминал. Не то, чтобы ему было противно – совсем нет, Фаррух знал толк в удовольствиях и умел их доставлять. Но женщин Роджер все же хотел больше. Точнее, одну женщину… Но об этом пока рано.       Юсуф быстро выхлебал свою порцию, дождался, пока не спеша доест Роджер.       – Я отнесу, – сказал он, забирая у него посуду. – А то мать опять ругаться будет, что мы тут все запачкаем еще больше.       И убежал.       Роджеру после сытного обеда в полуденной жаре двигаться не хотелось.       «Черт, кажется, я старею», – подумал он, вытягиваясь в тени. Он прикрыл глаза, и ему вмиг нарисовалась картинка, как он лежит так же, в стоге ароматного сена где-нибудь на заднем дворе своего замка в южной Англии, где в июле иногда бывает похожая жара, но все же разбавленная свежестью листвы и хвои, скошенной травы, ветерком с речки. А рядом бегают и орут дети – его дети. А их мать приносит ему кружку холодного эля из погреба… И улыбается теплыми карими глазами. Роджер глубоко вдохнул раскаленный воздух пустыни и открыл глаза. Мечты-мечты… У него ничего из этого нет, и нет даже надежд, что что-то появится. Но он никогда и не хотел, рассчитывал всю жизнь провести наемником, и до старости не дожить, сложить буйну голову в одной из битв. И вот, наконец, впервые подумал, что можно попробовать и по-другому… Хотя для этого надо выбраться отсюда.       Роджер скосил глаза, привлеченный каким-то движением.       Под навес зашел человек и остановился, оглядываясь. Роджер приподнялся на локте. Вид гостя показался ему знакомым, но это не был один из здешних работников. Заметив Роджера, гость сразу встрепенулся и подошел к нему. И оказался Джоном.       Роджер подскочил на ноги, не веря своим глазам.       – Джонни! – воскликнул он, хватая юношу и заключая в объятья.       – Роджер! Так рад тебя видеть! – Джон обнял его и похлопал по спине.       – Чертяка! – Роджер хлопнул его по плечам и оглядел. Выглядел Джон отлично: загорелый, ничуть не исхудавший и даже довольный. – Я уж думал, ты забыл о нас! Или подыхаешь в своем саду от работы! А ты вон, цветешь и пахнешь!       – Чем пахну? – вытаращил глаза юноша.       – Ну уж не навозом, как я! – засмеялся Роджер и все-таки принюхался. – Какими-то благовониями. Как от нашего хозяина пахнет. И от его женщин. Ты стал спать с женщинами?!       – Нет-нет, что ты! – быстро ответил Джон и смущенно отвел глаза.       «С сахибом?» – чуть было не спросил Роджер, но прикусил язык. Лучше не смущать парня еще больше.       – Я просто теперь не в саду работаю… Сахиб… он забрал меня оттуда. Потому что я хуже работаю, чем черные. Так что я теперь в бане… Разминаю ему плечи… Или ноги – если он устал. Как раз со всякими благовониями.       Роджер, прищурившись, на него посмотрел, пытаясь понять недосказанное.       – По-моему, ты лучше всех устроился, – сказал он, ткнув его кулаком в грудь.       – Ну… спасибо сахибу…       – Да, Фредди парень что надо!       – Фредди?       – А! Это я его так называю. Я долго не мог научиться произносить его имя. И предлагал ему разные наши имена. На Фредди он согласился отзываться! – Роджер засмеялся, вспомнив, как Фаррух каждый раз нарочито фыркает на это имя, но больше не поправляет.       – Я его называю «сахиб», – улыбнулся Джон. – И даже хорошо, что он по-английски не требует. Я бы не хотел называть его своим господином.       Роджер кивнул, соглашаясь. Ему было любопытно, что еще происходит у Джона с «сахибом»… Но вернулся Юсуф и удивленно уставился на гостя.       – Это Джон, – представил Роджер. – Третий из нас.       – Привет! – мальчишка тут же протянул руку. – Наконец-то я тебя увидеть!       – Ух ты! Ты говоришь по-английски? – удивился Джон, пожимая его ладонь.       – Немного.       – Его мать стала служить сахибу вместе с Хабиби, – сказал Роджер. – Поэтому они немного знают наш язык. И учат меня своему. А Юсуф еще учит ездить на верблюдах.       – Юсуф?..       – Его так зовут. Юсуф, властелин верблюдов и лошадей, – пояснил Роджер.       – Ну ты скажешь!.. – пробормотал польщенный мальчишка.       – Ты погонщик верблюдов? – уточнил Джон с искренним интересом.       – Что это? – Юсуф оглянулся на Роджера, услышав незнакомое английское слово.       – Сайик уль-джумали [погонщик – араб.], – подсказал Роджер.       – А, нет. Я ездить на них тут. Чтобы они не скучать. Я не хотеть погонщик. Тогда скучать я.       – А мне казалось, это должно быть интересно, – протянул Джон. – Я в детстве всегда завидовал тем, кто много странствует – они же видят столько всего интересного.       – Лучше быть воин, – возразил мальчишка. – Ты тоже ездить и много смотреть. И драться. И получать… гханима. [трофеи – араб.] Если воин и сайик уль-джумали встретиться, и воин захотеть верблюдов, он их забрать. А сайик не получить ничего. Только дырка в голове!       Роджер и Джон переглянулись и расхохотались.       – Парень далеко пойдет, – сказал Джон, садясь рядом с Роджером.       Юсуф белозубо улыбнулся и тоже плюхнулся рядом с ними.       – Но ведь чтобы воины просто так не забрали верблюдов, – продолжил Джон, обращаясь к Юсуфу, – их хозяин нанимает не только погонщика, но и своих воинов. Так что не так-то просто будет их увести? У нас на родине всегда воины охраняют товар.       – Ну… да, – согласился Юсуф. – У нас никто один не ездит вообще. Если один торговец хотеть ехать куда-то продавать, он идти к другому торговцу и говорить «поехать вместе». Потом они идти к третьему. И еще. И их много. Много верблюдов. Много людей. Караван.       – Чтобы лучше защищаться?       – Да. И проще. Вообще. Везти воду. Еду. На всех. Здесь пустыня. Ты умереть, если у тебя мало воды. Ты идти долго-долго. День, два, три. Воды нет. Если вместе много человек, кто-нибудь помочь.       – За деньги? – поинтересовался Роджер.       Юсуф пожал плечами. Подумал, покусал нижнюю губу – совсем, как Фаррух, когда долго не мог вспомнить подходящее слово на английском.       – Все люди разные, – ответил Юсуф по-арабски, устав от ограниченного набора слов. Кинул взгляд на Джона, убедился, что тот его явно понял, и продолжил. – Кто-то бесплатно ничего не сделает. Особенно, если кругом одни торговцы, а у них точно должны быть при себе деньги. Или товар. А другие просто так раздают. Когда мы сюда ехали из Багдада, сахиб всем приказал давать воду просто так. Он и здесь приезжающим распорядился выдавать у ворот воду бесплатно. По кружке. Чтоб никто от жажды не умер, если денег нет или еще там чего. А то до нас пока из других мест доедешь!..       – И часто приезжать сюда караваны? – спросил Джон. Оказывается, он тоже уже вполне бойко говорил по-арабски.       – Не каждый день. И не каждую неделю. То месяц целый никого нет, а потом сразу несколько из разных мест! И тогда такой шум в городе стоит!       – И здесь слышать?       – А то! У нас все, кто может, бегают туда поглядеть. Там же столько диковин со всего света привозят! Где еще увидишь!       – И сахиб отпускать?       – Конечно! Ему самому любопытно это все! – Юсуф всплеснул руками. – Самое интересное ему во дворец доставляют. Самое дорогое. Книги всякие. Ткани. Пряности. Но на рынке всего больше. И веселее. С караванами еще часто приезжают музыканты, и танцоры, и фокусники! У нас тут и свои есть, но мы уже наизусть знаем все, что они показывают. Давненько никто не заезжал, кстати… Так что скоро можно ждать. Хотите, я вас с собой возьму, если пойду смотреть?       Роджер и Джон переглянулись, удивленные.       – Конечно, – ответил Джон.       – А нас выпустят? – усомнился Роджер, внезапно почувствовав тяжесть ошейника.       – В город? Ну да. Почему нет?       – Ну, мы вообще-то не совсем свободные, – напомнил Роджер.       – А! – Юсуф на мгновение озадачился – он явно успел забыть об этом. Если вообще придавал когда-либо значение. – А какая разница, где вы – в стенах дворца или города? – наконец заявил он. – Вы же не уйдете в пустыню. Вас никто не пустит за ворота. Никого не пустят просто так. Ворота открывают только для караванов. Либо по особому распоряжению сахиба. Да и зачем вам уходить? Здесь вам лучше всего.       Роджер кивнул и заметил, что Джон быстро отвел глаза.       – Сахиб не говорил, что мы можем покидать пределы дворца… – напомнил Роджер.       – Брай покидал, – возразил Юсуф. – И даже за стены выезжал. С нами. Я попрошу сахиба, чтобы мы пошли на рынок. Поискали музыкантов для него.       – Музыкантов? – удивился Джон.       – Да, чтобы пригласить их во дворец, – пояснил Юсуф. – Он очень любит музыку. Хорошую. Но с караванами не всегда путешествуют хорошие музыканты. А плохих сахиб слушать не хочет. Вы знаете, когда мы жили в Багдаде, у него во дворце всегда играли самые лучшие музыканты.       – Ты-то откуда знаешь? – засмеялся Роджер. – Это ж давно было.       – Мне мама рассказывала. Она мне еще рассказывала, как одного из музыкантов очень хотел к себе халиф. А он отказался, потому что у принца Фарруха ему больше нравилось. Но халиф на это обиделся и приказал, чтобы его тээсамуму.       – Что сделали? – переспросил Джон. Роджер тоже не знал этого слова.       – А… – Юсуф задумался, как объяснить. – Добавили в вино сома. И он умер.       – Кто? – спросил Джон.       – Музыкант.       – Отравили… – сказал Роджер и вспомнил нежелание Аиши рассказывать про те дни. И сразу стало как-то неуютно.       – Только… Я вам это по секрету сказал, – быстро добавил Юсуф, чуть смутившись. – Мать просила не рассказывать чужим эту историю. Но вы ведь не чужие.       Роджер и Джон снова переглянулись и кивнули, не удержав улыбку.       – И вообще хватит уже болтать! – сейчас в голосе Юсуфа отчетливо прозвучали интонации его матери. – Работы край непочатый!       – Я провожу Джонни, – сказал Роджер. – Если он не захочет остаться и помочь нам.       – Я, пожалуй, пойду… – смущенно сказал Джон. – Рад был познакомиться, Юсуф.       – Я тоже. Ты заходи. Я тебя на верблюде покатаю. Сахиб разрешил.              – Он правда разрешил, – сказал Роджер, выходя с Джоном на улицу. – И я рад, что ты наконец зашел. Хоть и не просто так.       – То есть? – Джон приподнял брови.       – Что ты задумал? – тихо спросил Роджер, оглянувшись, чтобы убедиться, что Юсуф не подслушивает. Но мальчишка был уже где-то далеко.       – Ничего, – слишком быстро ответил Джон.       – Ты плохой лжец, Джонни, – усмехнулся Роджер. – Может, с возрастом научишься лучше врать, но пока глаза тебя выдают. И румянец на щеках. Что у тебя на уме?       Джон вздохнул, покусал губы.       – Ну, ты же понял, да? – сказал он наконец и взглянул Роджеру в глаза.       Тот кивнул.       – Фаррух тебя все-таки обижает? – уточнил Роджер.       – Я не хочу об этом говорить. – Опять слишком быстрый ответ. – Я просто хочу вернуться домой и не зависеть от его милости. Он обещал отпустить. Но когда он наиграется нами? И наиграется ли вообще? Ты знаешь, что случилось с теми, кого он покупал до нас?       – Нет, а что?       – Я тоже не знаю. И кого бы я ни спросил, никто не отвечает. Глаза отводят, мямлят что-то про неудачный побег. И все. Когда я спрашивал, относились ли к ним хуже, чем к нам, мне говорят, что нет. Может быть, тоже врут? Но если не врут?.. Одни загадки, которые мне совершенно не нравятся.       – Да, похоже, ты прав. Стоит узнать получше.       – И приготовить запасной план, – одними губами закончил Джон. – Я не хочу повторить их судьбу, какой бы она ни была.       – Да я тоже не хочу… Погибать, в смысле. А то сижу тут, неплохо устроился, с Юсуфом гоняю лошадей и верблюдов… – «Поглядываю на его мать», – это Роджер озвучивать не стал. – И даже в ус не дую. А принц, кстати, про меня стал забывать. Раньше чуть ли не каждый день звал. А теперь так… изредка. А может, это… значит?.. – он посмотрел на Джона, но тот пожал плечами.       – Я не возьмусь отгадывать, что в его сарацинской душе творится.       – Надо напроситься к нему как-нибудь. Поговорить по душам за чаркой вина и в окружении красивых рабынь. Хочешь, могли бы вместе устроить?       – Нет, – решительно мотнул головой Джон, снова смутившись.       Роджер с любопытством взглянул на него.       – А если без Фарруха? Просто с красивыми рабынями? Можешь и без меня даже. Я могу тебе устроить.       – Роджер! Не надо. Меня не интересует это все, если это не поможет… нашему плану.       Роджер смерил его изучающим взглядом, но второй раз уличать во лжи не стал. Хочется юноше считать себя таким же непогрешимым, как святоша Брайан – пусть считает.       – Ладно, – сказал он. – Тогда я сам попробую напроситься к нему на встречу. И на разговор. И понять, что он планирует дальше.       – И напоминай Юсуфу о его обещании про город.       – О! Этому напоминать не придется. Как будет что-то интересное, он первый прибежит.       Джон улыбнулся и собрался уже идти, но Роджер окликнул его снова:       – Джонни! А что насчет Брайана? Ты говорил с ним?       – Нет. И не думаю, что стоит сейчас, пока у нас нет четкого плана. Он, мне кажется, до сих пор верит, что может обратить сахиба в нашу веру. Пусть пока продолжает пытаться.       Роджер кивнул. У него тоже была уверенность, что Брайан им не помощник. Слишком уж его мысли заняты всяким… неземным.