Пленники рая

      Кот спал на подушке. Брайан устроился неподалеку, взяв аль-удд и поставив рядом вазу с персидскими яблоками – Касид опять притащил свежих с утра. Брайан наигрывал какие-то легкие мелодии, роившиеся в голове, ел сладкие фрукты и вспоминал еще более сладкие губы Фарруха. И все тело сводило приятной судорогой от предвкушения ласк, которые ждут вечером. Он представлял себе гибкое тело Фарруха в своих руках, как он будет его гладить и целовать, всего целиком. Прекрасное лицо, и сильные плечи, и плоскую густо заросшую грудь с аккуратными бусинами сосков, и ниже вдоль дорожки черных волос к напряженному члену… Его собственный член на эти мысли тут же отзывался, но Брайан себя сдерживал. Осталось немного подождать, и вечером Фаррух будет ласкать его своими сильными пальцами и не только… Интересно, он позволит Брайану взять себя? Или захочет взять сам? Брайан раньше не задумывался о таком, ибо считал, что это в принципе невозможно. А теперь только удивлялся, как подобные желания не кажутся ему непристойными, но единственно правильными.       Время от времени его взгляд падал на крест на стене, и он сначала стыдливо отводил глаза, чувствуя себя недостойным грешником… А потом вдруг подумал, что если Фаррух прав, что если Бог создал их обоих такими, какие они есть, может быть, Он потому и привел его сюда? Надел на него плащ крестоносца, чтобы отправить в Палестину, навел руку неведомого сарацинского лучника, чтобы сильно ранить его, отправил на тот невольничий рынок в тот самый день, когда туда забрел принц Фаррух, наместник маленького городка, далекого от войн. «Это был Твой план, Господи? Я больше не возьму на себя смелость толковать Твои решения. Но как бы то ни было – спасибо Тебе».       Брайан перехватил аль-удд и снова заиграл – откуда в его голове появилась эта мелодия? Где-то слышал раньше или сам сейчас сочинил? Надо запомнить и сыграть вечером Фарруху – эта мелодия удивительно похожа на него, такая же волшебная. Может быть, он потом придумает к ней слова?..       Кот поднял голову, и в следующий момент дверь скрипнула, медленно открываясь. В келью осторожно заглянул Джон.       Брайан радостно улыбнулся:       – Джонни! Заходи!       – Брат Брайан, ты один? – Джон окинул быстрым взглядом комнату и, увидев кота, чуть не попятился.       – Один, – сказал Брайан.       – А… можешь его прогнать? – Джон указал на кота, который в свою очередь смотрел на нежданного гостя, настороженно навострив уши.       – Это всего лишь кот, – удивился Брайан. – Очень ласковый.       На лице Джона отобразилось недоверие и мучительный выбор – войти в комнату с котом или уйти. И Брайан сжалился над ним. Потрепал кота по холке, поднял и поставил на пол.       – Иди, дружок, может, ты уже проголодался?       Кот с Джоном, напряженно глядя друг на друга, кое-как разошлись. Кот, поджав хвост, выскочил за дверь, а Джон, с заметным облегчением вздохнув, плотно ее прикрыл и сел на пол рядом с Брайаном.       – Почему ты их так не любишь? – поинтересовался Брайан.       – Не доверяю. Особенно этому. Он всегда подглядывает исподтишка.       – Он просто молодой и пугливый. А ты еще больше пугаешь его.       Джон отмахнулся, не желая дальше спорить. С любопытством взглянул на аль-удд:       – А ты играешь? Мне рассказывали. И правда, на нашу лютню похоже.       – Почти лютня, – кивнул Брайан.       – Я тоже учился, чтобы Веронике играть. Только я петь совершенно не умею.       – Хочешь, научу чему-нибудь красивому без слов? – предложил Брайан.       – Да, я буду очень рад! Когда вернемся.       «Когда вернемся…» Надо бы ему сказать, что Брайан с ними не вернется. Хотя он и Роджер, конечно, не поймут. Он бы и сам не понял еще недавно. Стоит подумать над объяснением…       – Я как раз об этом хотел поговорить. О возвращении. – Джон придвинулся еще ближе и понизил голос до шепота. – То есть о побеге.       Брайан отложил аль-удд и тоже наклонился к нему.       – Джон, не надо. Я договорился обо всем с принцем… Ну почти. Сегодня договорюсь точно и завтра скажу вам.       Но Джон покачал головой.       – Принцу ты тоже не веришь? – спросил Брайан.       – Ему особенно.       – После всего, что он для нас сделал? – удивился Брайан. – Ты понимаешь, что мы живем здесь, как в раю? Ты в своем рабском ошейнике гуляешь по всему дому и саду, никто тебе и слова не говорит. Ты сыт, ты чисто одет, у тебя есть своя постель. Да где еще к слугам так хорошо относятся?       – Я так понимаю, что он с тобой еще нет?       – Что – нет? – нахмурился Брайан.       – И хорошо, значит, мы успеем. Я не хочу, чтобы ты касался всего этого.       – Я не понимаю тебя, – мотнул головой Брайан.       – Брат Брайан, он не отпускает людей. Он покупает нас, как игрушки. Чтобы развлекаться. Конечно, хорошо нас кормит и содержит в чистоте – ему хочется играть с красивыми игрушками. Ты же не потянешься гладить облезлого кота. Так и он – сделал нас приятными своему взору.       – Джон, ты не понимаешь…       – Это ты не понимаешь. Играешь ему свои песенки… И даже не спросил, что было с теми, кто был здесь до нас.       – Сбежали. Неудачно…       – А почему они захотели сбежать из рая?       – Потому что люди всегда бегут, если им есть куда.       – Или потому что их выгоняют. Открывают ворота, дают клячу, какую не жалко и все – ты свободен. Иди на все четыре стороны под палящем солнцем в песках!       – Не может быть! – возразил Брайан. – Сахиб обещал дать верблюдов и вдоволь воды, когда отпустит. И проводников. Он поклялся Аллахом…       – Дьяволом? – уточнил Джон. И Брайан задумался, как бы объяснить юноше все то, что открылось ему самому нынче утром. А Джон продолжил: – И проводников он тоже дает. Чтобы те убедились, что никто не вернется отсюда к своим и не расскажет, что здесь творится.       – Джон!       – Ты не задумывался, почему все так уверены, что никто не выжил? Если человек потерялся в пустыне, его практически не возможно найти. А если ты не нашел тела, ты не можешь знать наверняка, умер он или дошел до своих. А сахиб так уверенно говорит, что все мертвы.       Брайан потер лицо. Рассуждения Джона звучали очень разумно. Но поверить, что прекрасный и добрый Фаррух мог допустить такое…       – Может быть, его люди делали это без его ведома? Некоторые из них действительно не очень любят нас, могли просто отказаться провожать, вернуться… И соврать… Да даже зарезать!       – Они привозили тела назад, – сказал Джон. – От сахиба не скрывали. Ему просто было наплевать на надоевших рабов. Брат Брайан, может, твои песни ему еще интересны, но… мы с Роджером ему уже надоели. И мы хотим уйти отсюда сами. А не так, как они захотят нас выкинуть.       – Джон, почему ты решил, что надоели? У него куча других дел кроме нас!       – Он сам мне сказал сегодня ночью.       – Может быть, ты не так понял! Он был уставший…       – Он мне прямо сказал: «Я не хотеть больше делать любовь с тобой»! – перебил Джон.       И Брайан застыл с открытым ртом, не веря тому, что услышал.       – Я не хотел тебе это говорить, – признался Джон. – То есть, я хотел сказать… тогда, давно, помнишь, я пришел к тебе сюда за исповедью?.. Но ты тогда не так меня понял, и я решил, что тебе не нужно знать про эту мерзость.       – Мерзость? – выдавил Брайан. Почему-то стало очень трудно дышать.       – Тогда он заставил меня переспать с ним. Я не хотел, но мое тело подвело меня. А потом я подумал, что если это цена, которую нужно заплатить за свое освобождение, то я ее заплачу.       – И ты?..       – Платил почти каждую ночь. Ладно, в конце концов, не самое страшное… – Джон презрительно скривился. – Если б мне пришлось ему постоянно задницу подставлять, было бы хуже, но он предпочитает, чтобы его… – и он показал любимый неприличный жест Роджера.       – Я не хочу знать подробности, – мотнул головой Брайан. Нормально вдохнуть так и не получалось.       – И не надо, не бери в голову. Тебя это не коснулось, и хорошо. Хотя и удивительно – он же всех рабов покупает для этого. Но сейчас нас с Роджером ему хватило.       – Роджер… Он тоже?..       – Да, хотя с ним, вроде бы, меньше… Они там как-то с девушками развлекались обычно. Я не очень вникал в то, что Роджер мне рассказывал. Он спрашивал, не хочу ли я к ним присоединиться, но я не хочу. Я это делал с принцем не для удовольствия, а чтобы найти нам способ уйти отсюда домой. И я почти нашел. Конечно, лучше было бы еще повременить и подготовиться. И дать им забыть эту вашу ночную поездку, из-за которой мы чуть не попались. Эх, если б ты хотя бы предупредил нас… Можно было бы, в самом деле, провернуть все, как говорил этот Азиз! Ну да ладно, что было, то прошло. Но теперь, после вчерашних слов принца, я боюсь, у нас каждый день на счету.       Брайан мотнул головой – своим ощущениям, но Джон понял это по-своему:       – Брат Брайан, нам нельзя здесь оставаться дольше. Ты не сможешь его обратить в нашу веру. Ты только сам погибнешь.       Брайан кивнул.       – Послушай, – Джон наклонился ближе и взял его за руки. – Мы с Роджером все придумали в общих чертах. Нам нужно обсудить все втроем уже конкретно. Но среди бела дня не очень получится. Приходи сегодня к полуночи в сад, где растут эти… ху́ху… Как они по-английски называются? – он дотянулся и взял из вазы персидское яблоко.       – Pesche, – сказал Брайан.       – Это по-французски. Неважно. Ты понял. Там никого не бывает ночью, обсудим все спокойно. Приходи.       Брайан снова кивнул. Джон внимательно посмотрел на него, словно наконец заметил его состояние.       – Не переживай, мы выберемся. Самое страшное со мной уже случилось. Я верю, что моя жертва была не напрасна, и Господь нам поможет.       Джон встал на колени перед крестом, перекрестился и, поднимаясь, заметил ножны с джамбией.       – О! У тебя тоже настоящее оружие есть! – восхищенно сказал он. – Тогда нам точно повезет. Увидимся ночью.       И выскользнул за дверь.              Брайан осторожно опустился на постель. Чувство, будто ему в спину воткнули меч и медленно проворачивают, так и не оставило его, даже усилилось. Воздух с трудом проталкивался в легкие и обратно, застревая в горле.       – Это неправда, – прошептал Брайан самому себе. – Это не может быть правдой.       Ему очень хотелось сейчас проснуться. И пусть даже все, что было утром, тоже окажется сном. И окажется, что Фаррух не целовал его и не говорил всех этих красивых и правильных слов. Пусть. Лишь бы слова Джона тоже исчезли. Потому что Джон не будет врать – Брайан слишком хорошо узнал юного честного рыцаря. Он мог ошибиться насчет прошлых пленников – в конце концов, это было давно, и он узнал обо всем от других людей, которые могли соврать. Но насчет себя…       «Платил каждую ночь…»       «Я делал это не для удовольствия…»       «Он предпочитает, чтобы его…»       Брайан еле сдержался, чтобы не закричать в голос. Зато наконец-то получилось вдохнуть полной грудью. Он рывком сел на колени и огляделся, как безумный, будто впервые видел свою келью.       «Он всех рабов покупает для этого».       «Но только не меня…»       Его взгляд наткнулся на крест, и глаза расширились от прозрения.       «Или это Ты, Господи, меня уберег от полного падения, чтобы… чтобы…»       Джамбия Салима скромно лежала у стены, как Брайан ее сразу оставил, не намереваясь пользоваться этим щедрым даром. Брайан прыжком дотянулся до нее, взял в руки, вынул клинок из ножен. Острый, длинный, изогнутый. Кто-то из здешних слуг ему рассказывал, что законы Пророка не велят причинять мучения жертве, даже если это просто барашек. Поэтому оружие правоверного мусульманина всегда должно быть хорошо заточено. А рука должна быть твердой, чтобы нанести всего один удар, дарующий мгновенную смерть.       – У меня всегда была твердая рука, – прошептал Брайан. Вложил клинок в ножны и снова взглянул на крест. – Если Тебе угодно, Господи, благослови меня.       Перекрестился, поклонился, коснувшись лбом пола. И вышел, пряча нож в складках своего халата.              Судя по оживлению в покоях Фарруха, совет действительно закончился, и наместник недавно вернулся к себе, а с ним и его свита.       – Я могу видеть принца? – спросил Брайан дежурившего в передней Салима. Сам удивился, как спокойно прозвучал его голос.       Верный страж смерил его недоверчивым взглядом, и Брайан бы не удивился, если бы тот вмиг прочитал его намерения. Но Салим просто кивнул и указал на дверь.       Брайан почтительно поклонился в ответ и вошел в спальню принца.       Тот с помощью слуг разоблачался. Увидев вошедшего Брайана, он улыбнулся так радостно, что Брайан на миг подумал, что Джон все-таки солгал. А может, и не говорил ничего, просто приснилось, когда его сморило на полуденной жаре. Но он помнил все слишком четко и ясно для сна…       Заметив, что Брайан не бросается ему навстречу, Фаррух верно понял причину и приказал всем прочим рабам выйти вон. Те, покорно кланяясь, попятились прочь, унося снятую чалму, парадный кафтан и расшитые сапоги своего повелителя.       «Какой же он красивый», – подумал Брайан, любуясь, как Фаррух приглаживает примятые чалмой волосы и поправляет вырез рубахи на груди.       – Какой же ты красивый, – сказал он вслух. И Фаррух широко улыбнулся на это. – Невероятно красивый…       «И порочный. Сколько людей пали жертвой твоей красоты? Скольких ты поймал в свои сети, суля неземные удовольствия? И скольким дарил?»       – Я ждать, когда ты это мне скажешь! – засмеялся Фаррух. – Брай, иди ко мне.       Он сделал пару шагов вперед, раскрывая объятья.       «Как же я хочу тебя… Но у тебя больше нет власти надо мной».       – Ты самый красивый человек, кого я когда-либо видел, – сказал Брайан, шагая ему навстречу и обнажая джамбию.       Фаррух остановился, и глаза его расширились – пока что от удивления.       – Брай?       Нужно было сделать два шага и ударить в незащищенную шею. И снежно-белая одежда стала бы ярко-алой…       Брайан метнулся к нему, занеся руку, но Фаррух с неожиданным проворством отпрыгнул в сторону, упал на бок, перекатился и встал на ноги уже ярдах в пяти от него, оглянулся в поисках подходящего оружия. «Главное его прижать», – Брайан вспомнил их тренировочный бой и снова бросился к нему – не ранить, так повалить. Фаррух верно оценил ситуацию, побежал от него и громко закричал. Брайан разгадал его маневр, кинулся наперерез, замахнулся клинком. Понял, что промахивается, и успел схватить за край свободной рубахи. Фаррух с такой силой дернулся в сторону, что разорвал ткань – но не до конца. Снова упал, постарался выпутаться из рубашки и сильно лягнул Брайана прямо в солнечное сплетение. Брайан на секунду задохнулся, а открыв глаза, заметил, что белые шаровары Фарруха окрасились красным – видимо, он сам задел голенью острое лезвие.       «Зарезать одним ударом», – вспомнил Брайан, глядя на напряженное горло лежащего перед ним человека с огромными от ужаса глазами. И уже было набросился на него, пока тот не драпанул куда-то снова, но в следующий миг затылок пронзила дикая боль. И мир погрузился во тьму.