Немного любви в холодном Мэноре

Семейный склеп Малфоев. Июнь, 2002

      Она смотрела на него, продолжая находиться в объятиях Северуса. Сколько они не виделись? Теперь казалось, что много жизней прошло прежде, чем Гермиона смотрела на Драко глазами, которые помнят его. Хватка профессора ослабла, выпуская девушку из рук. Ноги дрожали, ей не удалось и шага сделать. Расстояние в метр превратилось в настоящую пропасть.       — Гермиона, — он наконец-то сорвался с места, прижимая к себе девушку. — Гермиона! Ты жива. Жива.       — Драко, — она вдохнула запах мантии парня.       Ничто не заставит их забыть этот июнь. Теперь, июнь — это Драко. Никакие солнечные лучи не согревали её сильнее, чем его объятия. Никакие самые прочные стены семейного склепа не предавали такого чувства защищённости, как он. В голове смешалось так много мыслей, пока в душе образовалось торнадо чувств.       — Я люблю тебя, — холодные пальцы Драко прикоснулись к заплаканному лицу. — Всегда.       — Всегда.       Перед глазами всплыли странные сновидения и кошмары. Никому не удалость стереть Малфоя с её сердца даже при помощи Обливиэйта. Никакая сила во всём мире не была способна разрушить чары любви. Было так больно, но они продолжали бежать друг к другу по битому стеклу. Рядом с ним бесконечно хотелось дышать, а не утопать в том дерьме, в которое превратилась её жизнь.       Все вокруг думали, что они упадут. И они, действительно, были готовы разбиваться раз за разом, но продолжали держать друг друга за руку. Это не любовь, это нечто большее. Они готовы сойти с ума; превратиться в океан; коснуться солнца, что угодно. Что угодно, чтобы подарить жизнь их чувствам.       Стояли в обнимку посреди склепа и мраморных надгробий, выстояв Войну.       — Ты будешь жить, Грейнджер.       — Я не…       — Ты должна. Ты должна Поттеру, — прошептал Драко. — Он просил тебя жить.       — Ты о чём?       — Только выживи, Гермиона. Живи.       Тело пробил разряд. Теперь перед глазами был не Драко, а Гарри. С погасшими зелёными глазами и кровавыми подтёками на лице. Её карие глаза почернели. В голове собрался тот самый кровоточащий пазл — не хватало одного фрагмента. Драко заполнил его.       Последние дни в Хогвартсе. Экзамены сданы, а чемоданы собраны. Гермиона сидит на краю Астрономической башни, болтая ногами в разные стороны. На лице застыла улыбка, которая никак не сходит. Она заставляет себя улыбаться. Это был очередной тяжёлый год, но они выстояли его.       — Не против моей компании? — Гарри занял место по правую руку от подруги. — Мы так мало говорим с тобой.       — Я в порядке. Правда.       — Я не хочу лезть к тебе в душу, но хочу, чтобы ты знала — я рядом. Чтобы у тебя ни случилось — ты всегда можешь рассчитывать на меня.       — Спасибо, Гарри, — она кладёт голову на плечо друга. — Я знаю это.       — Я не стану говорить тебе, что ты должна отпустить его или забыть, — он запнулся. — Но ты сильная, Гермиона. Ты сильнее этого.       — Я не хочу говорить о нём. Прости.       — Ты обязана выжить. Пережить всё это. Жить дальше.       Он так устал терять близких людей, что заменил стандартное «я люблю тебя» на простую просьбу. Он лишь просил родных ему людей жить дальше. Гермиона тогда и подумать не могла, что когда-то это будет последняя просьба лучшего друга.       — Я вижу в белых розах свои разбитые мечты, — она достаёт из кармана увядший цветок. — Разбитые мечты обретают силу высоты.       Роза падает вниз, пока гриффиндорка закрывает глаза.       — Ты тоже живи, Гарри, — очень тихо шепчет Гермиона. — Прошу тебя. Из сна вытащили громкие перешёптывания. Она не помнила, как уснула. В склепе явно становилось тесновато. В тусклом свете свечей можно было различить несколько силуэтов — три мужских и один женских, скорее даже, девичий. Гермиона замерла, чтобы никоем образом не привлечь к себе внимание, сосредоточившись на разговоре четверых.       — Мы не можем вечно прятать её здесь, — слишком спокойно выдал Снейп. — Лорду рано или поздно это надоест. У нас очень мало времени.       — Что ты предлагаешь? Стоит нам вывести её отсюда — и она снова окажется в клетке, — Драко был зол. — Тео, Блейз и Джинни изучают всевозможные книги, в которых хотя бы упоминаются крестражи.       — Ты думаешь, что в книжке найдутся ответы на все вопросы?       — Она не умрёт. Я не позволю.       — Драко, — голос девушки показался Гермионе смутно знакомым. — Профессор Снейп прав — у нас мало времени.       — Тебе лучше замолчать, Пэнс. Теодор сказал, что у него есть несколько друзей — колдунов, которые могут быть знакомы с принципами работы крестражей.       Пэнси Паркинсон? Тео? Тео Нотт? Если девушка мало интересовала Гермиону, то упоминание имени второго слизеринца заставило выдать себя. Она встала с импровизированной кровати, обратив на себя внимание. В голове всплыл образ друга, с которым они попрощались много дней назад. Она тогда пообещала ему, что они встретятся на площади Гриммо, но судьба распорядилась иначе.       — Где Тео? — в который раз она была готова расплакаться.       — Гермиона, — Драко в секунду оказался возле неё. — Успокойся. С ним всё хорошо, он в Италии.       — С Джинни?       — И Блейзом.       — Он всё так же ищет меня? — голос дрожал.       — Привет, Грейнджер, — брюнетка подошла к ним. — Давно не виделись.       Что за эмоции? Притворное радушие в перемешку с какой-то ноткой гнева? Гермиона не помнила, чтобы хоть каким-то образом взаимодействовала с девушкой. Или ещё не вспомнила. Руки Драко крепко обнимали её, пока спина отгораживала от Пэнси.       — Здравствуй, — ответила гриффиндорка.       — У нас не больше трёх дней, — вмешался Снейп. — Может, и тех нет.       — Я не позволю…       — Моё мнение кого-то интересует? — оборвала его Гермиона. — Справедливо было бы с вашей стороны — поговорить со мной.       — Гермиона…       — Драко, отпусти, — она выпуталась из родных рук. — У нас нет трёх дней. У нас вообще нет времени. Я считаю, что мы столкнулись с простейшим уравнением.       На неё смотрели четыре пары глаз. Люциус, Северус и Пэнси стояли перед ней. Но прожигали те серые глаза, которые смотрели ей в спину. Правая рука сжимала подол платья; в голосе не было больше дрожи; перед глазами витали образы близких людей. Она не знала, как много ещё не успела вспомнить, но того, что уже собралось в цельную картинку — достаточно. Достаточно для того, чтобы проигнорировать просьбу Гарри Поттера.       — Чем быстрее мы продумаем план, тем быстрее всё это закончится. После того, как последний крестраж будет уничтожен, — она не секунду замялась. — Кто-то должен будет нанести контрольный удар. Действовать нужно незамедлительно — в первые секунды после… После моей смерти. Он будет уязвимым в этот момент, он будет не в силах защищаться.       — Что ты такое говоришь, Грейнджер? — с уст Драко сорвалась безумная усмешка. — Строишь план своего убийства?       — Профессор, — она игнорировала парня. — Вы и мистер Малфой должны быть где-то рядом с ним. А ещё вы должны переместить Пэнси в безопасное место. Драко подаст вам знак, когда всё будет готово.       — Мисс Грейнджер…       — Профессор, пожалуйста. Времени мало.       — Но оно ещё есть.       — Нет. Это и так затянулось.       — Мисс Паркинсон, — Северус подошёл к брюнетке. — Нам пора.       Она знала о чём и кого просит. Снейп понимал, с кем они имеют дело. Понимал так же, как и то, что без жертв на Войне невозможно выстоять. Каждому из тех, кто тут находился, когда-то пришлось жертвовать чем-то. Кем-то. И сейчас пришла очередь Гермионы Грейнджер. А вместе с ней и Драко Малфоя.       Пэнс попыталась оттолкнуть зельевара и что-то крикнуть, но щелчок аппарации увлёк их. Теперь в склепе остались лишь члены семьи. Люциус, Драко и Гермиона. Малфой-младший продолжал стоять за спиной девушки с опущенной головой и кипящим гневом внутри. Гриффиндорка знала, что им предстоял очень тяжелый разговор.       — Это было кольцо с камнем забвения, — Люциус ответил на вопрос, который задала ему Гермиона несколько дней назад. — Я подарил сыну камень забвения, чтобы он забыл Вас. Я пытался уберечь свою семью, мисс Грейнджер. Надеюсь, что Вы поймёте меня и сможете простить.       — Что ты сказал? — Драко двинулся с места.       — Вам лучше уйти, мистер Малфой, — Гермиона коснулась плеча парня.       Они остались вдвоём.       — Тебе настолько плохо, что ты не стал перечить мне, — она убрала руку. — Ты был готов убить его.       — Я тебя готов убить, Грейнджер, — Драко трясёт её за плечи. — Что же ты творишь, глупая гриффиндорка? Почему ты не можешь отказаться от идиотских актов самопожертвования?       — Об этом я тебя и попрошу. Убей меня.       — Мерлин! Ты, блять, слышишь себя? Слышишь вообще, о чём просишь?       — Да.       Разбитые. Казалось бы, что дальше некуда; что эти двое достигли пика, но нет. Зеркала души продолжали с треском разлетаться по внутренним органам, больно в них впиваясь. И в каждом из своих зеркал они видели друг друга. Теперь Гермиона ранила Драко, как прежде это делала Война. Она знала о чём просит, и не отступит.       Сейчас становилось больнее, чем за всю Войну. Этот разговор обжигал Гермиону точно так же, как и Малфоя. Она отдавала себе отчёт. Возможно, если было то самое время, о котором они говорили, то они придумали бы что-то. Гермиона превратилась в девочку, на которую вот-вот упадёт небо. И теперь она старалась удержать его. Так её учил когда-то поступать Гарри, — жертвовать собой, если эта жертва оправдана.       — Я лишь прошу тебя — сделай это. Мне будет легче, если это будешь ты.       — Тебе будет легче? — он кричал так, как прежде не смел. — Грейнджер, а мне как будет? Какого хрена ты просишь меня об этом? Сколько раз я ещё должен тебя потерять, чтобы небесам показалось этого достаточно? Ответь мне! Сколько раз тебе должны стереть память? Сколько раз мне должны вручить блядский перстень? Сколько кожи я должен с тебя срезать?       — Драко…       — Не смей! — он отскочил от неё, не позволив к себе прикоснуться. — Не смей меня касаться вот так! И смотреть на меня такими глазами. Не заставляй меня верить в то, что это в последний раз.       — Значит, так правильно.       — Прекрати нести чушь! Прекрати говорить, как хорошенькая героиня очередного романа. Не будь героем, Грейнджер, — он швырнул мантию в стену. — Какого хрена ты рвёшься пожертвовать собой ради тех людей, которые плевать на тебя хотели? Никого из тех, кем бы ты дорожила — в живых не осталось, так уйми в себе это желание сдохнуть.       — Ты остался у меня.       — Мне не нужны такие жертвы, разве ты этого не понимаешь? Мне нужна ты, и только, — Драко опустился на колени перед ней. — Сколько раз я так падал перед тобой? А ты предлагаешь мне так в следующий раз упасть на твоей могиле? Или, может быть, ты себе присмотрела местечко, рядом с моими родственниками, в этом же склепе?       — Меня у тебя не будет, если Реддл останется живым. Он упрячет меня от посторонних глаз, словно, самый драгоценный камень. Мы не можем позволить ему оставаться живым, если есть возможность убить этого ублюдка.       — Я могу позволить ему жить. Пусть живёт хоть тысячи лет, лишь бы твоё сердце билось.       — Так нельзя…       — Нельзя? Ты ещё скажи мне, что так неправильно!       — Прекрати, Драко. Достаточно! Мы уже не маленькие дети! Давно нет. Если ты отказываешься мне помочь — я буду вынуждена обратиться за помощью к другому человеку.       — Обречёшь на смерть невинного?       — Что?       — Любой, кто посмеет пальцем к тебе прикоснуться — покойник. Помнишь, как ты говорила мне, что мечта достойна любых свеч? Ты — моя мечта, Гермиона. Если кто-то посягнёт на моё — ему не жить.       — Ты согласен сберечь жизнь Волан-де-Морту, но при этом убить любого, кто поможет покончить с ним? — она смотрела на него с непониманием, словно, не узнавала в нём прежнего Драко. — Это абсурд.       — Я не герой. Я не собираюсь жертвовать тобой, ради этого гнилого мира. Я пожертвую всеми ими, ради тебя одной.       Он достал палочку и легко взмахнул ею. У ног девушки образовалась целая охапка белых роз. Тех самых белых роз, которые Малфой ей дарил. Всегда. Гермиона опустилась на нежные бутоны любимых цветов, дотрагиваясь холодными пальцами лица Драко. Его серые глаза смотрели в душу, затрагивали самое сердце.       — Прости, Драко. Я не та хорошенькая девочка из книг, — она резко вырвала палочку из рук парня. — Империо. Сиди смирно.       — Нет, Грейнджер! — зарычал Малфой. — Ты ведь не сделаешь этого! Ты так не поступишь со мной.       Рука дрожала, держа палочку. Гермиона так давно не чувствовала волшебное древко в пальцах, что почувствовала странную эйфорию. Она понимала, что смогла совладать с палочкой другого волшебника благодаря крестражу внутри, который желал проявить себя. Магический ресурс слишком долго накапливался в жилах гриффиндорки и выстреливал с более сильной отдачей, нежели обычно. В жилах зашевелилась сила, которую девушка так давно не ощущала. Приятное тепло поражало до кончиков пальцев.       — Я отдам тебе палочку и ты убьёшь меня, Драко Малфой, а потом сообщишь об этом Северусу и отцу.       Серые глаза были наполнены гневом, злостью и ненавистью. Гермиона понимала, что он не ожидал столь грязной игры от неё. Это не в стиле гриффиндорки. Но ещё не в её стиле — проигрывать.       — Быть счастливой — это решение, Драко. Я приняла это решение давно, потому что давно люблю тебя. Я берегла тебя внутри своей разбитой души, но я не знаю, кто за нас всё решил, — глаза щипало от слёз. — Я прошу тебя постараться меня простить после всего этого. Простить и попытаться понять.       Она бежит за ним. Босые ноги намокли из-за утренней росы. Звонкий смех расплывается по всей поляне, а в руках у неё целая охапка белых роз. Драко останавливается и раскрывает объятия для своей гриффиндорки. Они валятся с ног и жмурятся от солнца. Чувствуют дыхание и сердцебиение друг друга. Парень начинает щекотать девушку и та выпускает цветы из рук.       — Ты красивая, Грейнджер, — он целует костяшки её рук. — Я хотел бы поднять нашу любовь к солнцу.       — Зачем она ему сдалась?       — Чтобы небо перестало с таким интересом наблюдать за нами.       — Мы под его защитой.       — Я всегда буду защищать тебя, Гермиона. Я влюблён в тебя навеки.