Tardigrade inferno

Дрожащими от нервного напряжения руками Мелкий закрыл за тихоходчонком круглую дверь норы. — У меня есть одна просьба, — тихо сказал чёрт. Асмодей удивлённо приподнял бровь. По адским правилам, Мелкий сейчас проявил верх наглости, который мало кому сходил с рук. Так вот просто просить о чём-то высшего! Будь на месте демона похоти, например, Мамона, у чертёнка уже был бы либо сломан нос, либо выбит зуб. — Если со мной что-то случится — присмотрите за тихоходками. Или Левиафану… Асмодей вздохнул. — Верь — не верь, но убивать тебя сейчас никто не будет. Рука с длинными алыми когтями опустилась на лохматую макушку Мелкого, гладя, растрёпывая и без того запутанные волосы. *** Дом Люцифера стоял на берегу озера. Здесь было невероятно красиво — зловещей адской красотой. Изумрудная рябь горячего купоросного масла, смешанного с азотной кислотой. Жёлтые глыбы серы на берегу. Серые камни с прозрачными прожилками. Вырывающиеся из щелей в породе клубы пара. Вдалеке по склону горы медленно стекала тёмная расплавленная сера, и над красноватым ручьём то и дело вспыхивали тревожные синие огни. «Ведьмин студень», — вспомнил Мелкий недавно прочитанный «Пикник на обочине». Асмодей нажал на кнопку звонка. Медленно, по очереди повернулись ручки многочисленных замков, сверкнул красным защитный контур. Чёрная резная дверь распахнулась. Мелкий попытался пропустить Асмодея вперёд, но тот наткнулся на невидимую преграду. — Стой, Змей. Я хочу поговорить с ним наедине. *** — Фамильяров, значит, себе завёл… Шеф сидел на троне из человеческих костей, пристально глядя на стоявшего на коленях Мелкого. Глаза у дьявола были нечеловеческие, странные и притягательные. Чёрные склеры, светлые серебристые радужки, расширенные в полутьме зрачки. Чёрт опасался смотреть в них. Опустив взгляд, он рассматривал перстни на руках Сатаны. — Не фамильяров. Они даже не как питомцы у людей. Они… они как дети или друзья. — Сильно, — покачал головой Люцифер, — встань, что ли. Он щёлкнул пальцами, и в абсолютно пустой комнате появился небольшой стол, по-домашнему застеленный клетчатой скатертью. Бархатный камзол Сатаны превратился в простую чёрную рубашку. — Скатерть-самобранка, завари-ка нам чифиру, — приказал дьявол, собирая волосы в хвост, — и пирожных каких-нибудь… какие будешь? — «Картошку». Чёрт поднялся с колен и теперь стоял, слегка сутулясь. Было очень странно и немного страшно. Он-то морально готовился к разносу и новым синякам. — «Картошку» ребёнку, а мне пару эклеров. Садись, — улыбнулся Шеф, сотворяя из воздуха два удобных стула. *** Чай был настолько крепкий, что от него вязало во рту и слегка кружилась голова. — С девятого круга тебя переведут, нечего мне народ полошить. Возвращайся к чревоугодникам, пусть с тобой Вельзевул возится. Я посмотрел сейчас записи со скрытых камер, повеселился. Дьявол откусил кусок эклера, слизнул сливочный крем. — Знаешь, чёрт, а я тебя зауважал. Все как-то забыли, каким должен быть настоящий тёмный. Ни самостоятельности, ни бунтарства. Полный ад трусов, готовых лизать начальству под хвостом. Люцифер брезгливо поморщился и фыркнул. Скатерть-самобранка приняла его недовольство на свой счёт и в момент приготовила эклеры по другому рецепту. — А ты с выдумкой. И непокорный. Ты ведь в курсе, что бывает за отсутствие на рабочем месте в рабочее время? — спросил Шеф. И продолжил, не давая Мелкому времени сказать хоть что-то: — Нарушение порядка ради собственного блага и блага близких существ… неоднократное. Да ты ешь, ешь, скатёрка для кого старалась? Злотворное влияние на техническое развитие Преисподней… я от Интернета лично не в восторге, но возможности открываются замечательные. Неопробованное ранее деструктивное влияние на психику клиентов — это, конечно, больше к Люку твоему. Ну ладно. Только самоотверженностью не очень увлекайся, всё-таки не наше это дело. Что ты думаешь о карьерном росте? Мелкий не успел ничего ответить. Люцифер быстро схватил его правую руку. Не обращая внимания на попытки сопротивления, развернул её ладонью вверх — и приложил палец к середине худенького предплечья. *** Когда Мелкий вышел из дома Сатаны, Асмодея уже не было. Вместо него на горячем валуне сидел, скрестив ноги, вездесущий Окуби. — Иду я себе спокойненько домой с работы, и тут как слышу знакомый визг… Демон легко спрыгнул с высокого камня и, пританцовывая, подошёл к Мелкому. — Ну, рассказывай, что с тобой Шеф делал! Чёрные глаза искрились довольным любопытством, да и вообще Окуби был в каком-то возбуждённо-приподнятом настроении. — Кого на этот раз замучил? — спросил Мелкий. Он прекрасно знал, что на демона так влияла только интересная работа. — Маньяка прислали. Изобретательный был при жизни, зараза. Давно я таких свежих идеек ни в чьих мыслях не черпал… На нём сразу и опробовал. Но это я потом расскажу. Сначала ты. — Лучше показать, — Мелкий улыбнулся во все сорок мелких чертячьих зубок. *** Иногда Мелкий виновато улыбался, когда начинал пытать клиента, которого считал не таким грешным, каким его представляло руководство. Впрочем, выражение его лица быстро менялось на обычное рабоче-сосредоточенное: уж чем-чем, а угрызениями совести исчадия ада не страдают. Злорадная усмешка тоже была частым гостем на физиономии Мелкого — ситуации под кодовым названием «а я предупреждал» у напарников сообразительного чёрта случались неоднократно. Совершенно по-особому Мелкий улыбался, когда разговаривал с тихоходками. Нежность, благодарность и лёгкая тревога. Кроме него в аду таким умилённым мог выглядеть только Вельзевул — когда ворковал со своими мухами. А вот такое выражение лица, гордое, чуть удивлённое, чуть болезненное, но очень довольное… Впервые. *** Мелкий закатал мятый рукав рубашки. На руке светилась красным печать — пентаграмма. У Окуби таких было две. У Высших вроде Мамоны или Левиафана — семь. — Младший демон? — Ага! — Больно? — с профессиональным интересом поинтересовался Окуби, осторожно ощупывая «знак отличия». Свежая печать обжигала пальцы. Мелкий рассмеялся: он ждал этого вопроса. Любимая тема, как-никак. — Ты ж лучше меня знаешь. Естественно, знал. Но послушать, как довольно терпеливый коллега жалуется, было бы… приятно. Только вот рассказывать Мелкий ничего не стал. Не из гордости, не из упрямства. Да и вообще, не в ощущениях дело — просто пока для него это было не то чтобы личным… Скорее, не понятым до конца. Почему, за что, для чего. Надо было сначала осознать всё самому, а потом уже делиться впечатлениями. — Звездочка скоро остынет, не будет так жечь, — Окуби зачем-то решил успокоить свежеиспечённого младшего демона. Или не успокоить?.. — А насчёт остального — не процарапай стенку насквозь.