Смерть в маске

      Том уверенно постучал в сплошное дверное полотно без замка. Аманда, как представилась девочка, неловко топталась рядом, глядя на него преисполненными надежды блестящими глазами. Бронзовый дверной молоточек в форме орла открыл свой маленький клювик:       — Сколько месяцев в году имеют двадцать восемь дней?       — Я ему ответила, что один, февраль, он говорит — неправильно… — всхлипнула девчонка. Том вздохнул и осторожно потрепал ее по плечу. Вроде бы людей успокаивает физический контакт. Аманда внезапно прильнула к его боку, заставив неловко всплеснуть руками от неожиданности и замереть. На такое он не подписывался. Вот и делай добрые дела.       — Хорошо, давай рассуждать логически. Сколько дней в январе? — обратился он к ее затылку, после некоторых раздумий аккуратно опустив руку ей на плечи.       — Тридцать один, — ответила девчонка куда-то ему в мантию.       — Значит, в январе имеется двадцать восемь дней?       — Ага… — неуверенно подтвердила Аманда, подняв на него лицо.       — А в марте?       — Тоже тридцать один. И это тоже больше двадцати восьми, значит есть, — осознание постепенно загоралось в ее глазах вместе с восторгом. — Во всех! Ответ — во всех!       — Верно, — согласился стражник-орел, и дверь медленно распахнулась. Аманда задохнулась от восторга, неверяще хлопая глазами и разглядывая открытый проем.       — О, Мерлин! Спасибо-спасибо-… — почти что завизжала она, но Том шикнул и приложил палец к ее губам, намекая, что кричать среди ночи не стоит. Она добавила уже тише: — Не знаю, что бы я делала, если б не ты!       — Ты сама отгадала загадку, я лишь немного подсказал. Не сдавайся сразу, если не знаешь ответ, а начинай размышлять, — натянуто улыбнулся Том, ненароком отстраняя от себя опять кинувшуюся обниматься девчонку. — Иди спать, уже поздно.       Аманда, оглядываясь через плечо, шагнула в проем. Она успела еще раз шепнуть «спасибо», и Том закрыл за ней дверь, отсекая голубые тона просторной гостиной. Улыбка медленно сползла с его лица. Он потер щеки ладонями, чтобы немного отвлечься, и пошел вниз по винтовой лестнице.       Идти в слизеринскую гостиную и снова сталкиваться там с Малфоем, как и с остальными пьяными тушами, не хотелось. Нужно прогуляться, привести мысли в порядок и составить план. Том шел по коридорам, не особо разбирая дороги, а в крови вновь кипел утихомирившийся было адреналин в компании с кофеином. Потребуется отловить этого заносчивого засранца и переговорить по душам наедине, возможно, подправить память. Но он повсюду ходит либо с Крэббом и Гойлом, либо на те уроки, куда громил не допустили из-за оценок за СОВы, с Ноттом и Забини. Лучше выбрать момент, когда он с двумя тупицами — их можно быстро и незаметно вывести из строя. И плюс нужен какой-то безлюдный участок замка…       Впереди внезапно послышались чьи-то шаги. Том замер на месте, затем быстро коснулся палочкой затылка, невербально наложил на свое тело дезиллюминационные чары и растворился в воздухе. И почему столько людей считает себя вправе шляться среди ночи по замку? Он прислушался — кроме шагов доносились еще и голоса.       — Она совершенно ненормальная!.. — рассуждал мальчишеский. Из-за поворота коридора появился Рон Уизли, шагавший быстро и рассерженно. За его руку держалась, почти повиснув на ней, кудрявая блондинка-гриффиндорка. Том отшагнул к стене, стараясь максимально слиться с ней. Парень и девушка приближались.       — Смотри, что сделали с моим лицом ее чертовы птицы! — громко возмутился Рон, совсем не беспокоясь на тему того, что кто-то может услышать. Он остановился у тускло коптящего факела дежурного освещения и ткнул пальцем в свою щеку. Том, который стоял буквально в двух шагах, действительно разглядел красные царапины. Девица чуть отклонилась назад, рассматривая.       — Ой, мой бедный Бон-Бончик! — картинно простонала она. — Но ты, несмотря на все эти следы, все равно мой красавчик! Самый-самый, а так ты даже выглядишь мужественно, будто дрался с тигром, мой герой! Это та-а-ак возбуждает…       — Р-р-р! — игриво зарычал рыжий, и парочка слилась в страстном поцелуе. Том с трудом подавил рвотный рефлекс. Он даже не знал, что было отвратительно больше — слюнявые поцелуи с громким причмокиванием в метре от него или это мерзкое сюсюкание. Изуродованные трупы не вызывали у него отторжения, но подобное оказалось выше его сил. Он уже сделал было шаг в сторону, намереваясь тихо уйти туда, откуда пришел, как Уизли отлепился от девицы.       — Пошли, Лав-лав, найдем все-таки пустой класс, что мы посреди коридора… — он, глупо улыбаясь, потянул подружку за руку дальше, в ту сторону, откуда пришел Том.       Он вжался в стену еще сильнее, и гриффиндорская парочка прошла мимо, не задев его лишь чудом. Однако через несколько метров они вновь присосались друг к другу, остановившись прямо посреди прохода. Том отлепился от стены и тихо, бочком, двинулся по коридору дальше, в ту сторону, откуда они пришли. Уизли с девахой не обратили на него ровно никакого внимания. Через пару поворотов там должна быть лестница, он спустится по ней вниз и вернется в подземелья. Хватит с него этих ночных прогулок и внезапных приключений, достаточно.       Он уже подходил к лестнице, когда опять услышал неподобающие позднему времени после отбоя звуки. На сей раз они доносились из приоткрытой двери заброшенной аудитории. Том прислушался — было похоже на всхлипывания. Кто-то очередной развозил сопли. Он замер на месте.       Ну не-е-ет. Вот только не снова. Хватит на сегодня. Что бы там ни было, он в это вмешиваться не собирается. Достаточно, он уже нагеройствовался. Испортил отношения с Малфоем, с непонятно какими последствиями, с которыми только предстоит разбираться. И что сегодня за день такой? Никоим образом его это не касается, и он не пойдет в эту аудиторию. Ни-за-что. Все это — совершенно не его дело. Тяжело вздохнув, он толкнул дверь и боком проскользнул в кабинет.       Сидящая на парте посреди комнаты Грейнджер, растрепанная еще больше обычного, резко вскинула голову и уставилась сквозь него на скрипнувшую дверь. На ее щеках в проникающем через окно лунном свете блестели мокрые дорожки, оставленные слезами. Она нервно обхватывала себя руками, цепляясь дрожащими пальцами за ткань кофты. Убедившись, что по-прежнему в комнате одна, она решила, по всей видимости, что дверь скрипнула от сквозняка, и опустила голову, а ее плечи, замершие было, снова вздрогнули от всхлипов.       Том стоял на месте, оценивая открывшуюся ему картину. Все умные мысли мигом испарились из головы, пока взгляд скользил по хрупкой фигурке, так беззащитно вздрагивающей, по темным искусанным губам, тонким дрожащим пальцам. В детстве он часто доводил до слез других приютских детей, в том числе и девчонок, и это было даже приятно, ощущать свое превосходство. Его никогда не трогали женские слезы, он не понимал, почему другие мальчишки чувствуют себя дискомфортно и виноватыми рядом с плачущей, даже не по их вине, женщиной.       Но сейчас какой-то отклик в душе этот вид девчонки, таким беззащитным жестом размазывающей слезы по щекам тыльной стороной ладони, все-таки вызвал. Он на секунду представил, что она плачет из-за него, и что-то горячее возбужденно шевельнулось в груди. Он и не заметил, как почти перестал дышать, любуясь. Это приятное чувство власти над другим человеком, перерастающее в ощущение собственных безграничных возможностей. Он нервно облизнул губы.       Грейнджер внезапно снова вскинула голову и уставилась прямо на него испуганными глазами.       — Реддл? Что ты тут делаешь?!       Том перевел взгляд вниз, на свои вновь проявившиеся руки, с удивлением осознав, что дезиллюминационные чары упали. Он увлекся, потерявшись в своих мыслях и ощущениях, и совершенно утратил контроль над собой.       — Грейнджер? — собственный голос показался чересчур хриплым. Наверно, не стоит так стоять столбом, чтобы у нее не появилось лишних мыслей. Или, что еще хуже, чтобы она не заметила его реакцию. Что обычно говорят люди в таких ситуациях? Мозг абсолютно отказывался соображать. Наверно, утешают и предлагают помощь. Надо попробовать изобразить это. — Что у тебя случилось? — наконец продолжил он.       — Не твое дело! — сердито вскрикнула она. — Откуда ты тут вообще взялся?!       — Я просто шел мимо, — Том неуверенно ткнул большим пальцем себе через плечо, на приоткрытую дверь. — Услышал твои рыдания, зашел посмотреть, может, помощь нужна.       — Не нужна, проваливай! — выкрикнула она, а ее мигом ставшие разъяренными глаза, казалось, пытались прожечь его насквозь.       — Тебя кто-то обидел? — играть свою роль, так играть до конца. Он сейчас немного прикинется дурачком, пытаясь утешить рыдающую даму, потом быстро свалит, когда она начнет швыряться в него предметами или проклятиями. Что бы предложил обычный посредственный парень, к примеру Поттер, в такой ситуации? Он шагнул ближе, глаза против воли снова зацепились за ее блестящие мокрые щеки. — Только скажи, я разберусь.       «Если ты и будешь рыдать, то лучше из-за меня», — промурлыкало подсознание, выпустив коготки. Том приказал ему заткнуться.       Девчонка уставилась на него ошарашенно и на секунду потеряла дар речи.       — С какой стати? Какое тебе до меня дело?       Том произнес вслух привычное:       — Если кто-то нарушал школьные правила, это мое дело. Кто-то вел себя с тобой неподобающе? — добавил он, быстро размышляя, из-за чего может рыдать девчонка посреди ночи в пустом кабинете, а не в своей спальне. Ее взгляд стал еще более озадаченным. — Ну, оскорблял? Распускал руки? — пояснил он.       — Нет, — она внезапно немного успокоилась и даже покраснела, опуская глаза. Неужели ей понравилось предположение, что кто-то мог распускать с ней руки? Она нервно заправила прядь волос за ухо, Том проследил за этим жестом.       — Тогда что случилось? — так же тихо поинтересовался он, делая еще шаг. Теперь он стоял почти вплотную, почти на грани приличий близко. — Расскажи мне, я помогу.       Том и сам не знал, почему он остался и почему он пытается ее разговорить. На задворке сознания мелькнула мысль, что хорошо бы наладить отношения с подружкой Поттера. Это пригодится для его целей. Мысль тут же исчезла, когда глаза сконцентрировались на ее красных припухших губах. Наверно, они сейчас соленые. Во рту пересохло.       — Я… я… — она неуверенно стерла почти высохшие за время их разговора слезы, глядя куда-то в район груди Тома, оказавшейся перед ее лицом. Она несколько секунд колебалась, бегая глазами. Наконец все-таки решившись, она заговорила, быстро и сбивчиво: — Мерлин, какая я дура, просто идиотка! Я думала, у нас что-то есть, или будет. Особенно после этого дурацкого квиддича. Все шло так хорошо, хоть он и обиделся непонятно на что, но я думала, мы сейчас помиримся. И тут я смотрю — а он уже сосется с этой белобрысой дурой, прямо при всех в гостиной. Он предпочел ее мне, я ему совсем не нужна-а-а, — она все-таки потеряла контроль над собой и разрыдалась, прикрыв рот ладонью. Том, пытавшийся разобраться хоть немного в этом потоке сознания, вгляделся в ее лицо. Всхлипы отвлекали, сбивая с толку. Нужно попробовать как-то это остановить. И изобразить участие, люди это любят.       — «Сосется с белобрысой дурой»? — он сконцентрировался, картина начала складываться в голове. — Это ты про Уизли, что ли? С той девкой, кудрявой такой…       — С Лавандой, да, — выдавила из себя Гермиона. — Ты что, тоже их видел?       Том кивнул:       — Меня чуть не стошнило. — Грейнджер неуверенно хихикнула сквозь слезы, и он продолжил: — Так это ты ему лицо расцарапала? Красивое. И ты из-за этого дебила страдаешь, что ли? Радуйся, что он слюнявит не тебя. Похоже, он совсем не умеет целоваться.       Губы Грейнджер беззвучно сложились в маленькую четкую букву «о», а глаза округлились. Том уже подумал было, что ляпнул что-то не то — он вообще не представлял, как вести подобные разговоры и что должны говорить обычные люди, утешая рыдающую девушку, потому действовал наобум. Однако Гермиона снова прикрыла рот ладонью и внезапно хихикнула. Сочтя это хорошим знаком, он продолжил:       — Нашла, из-за кого страдать. Он же тебя совершенно не стоит. Разве что фигура у него ничего, но он тупой, ленивый, невоспитанный… — он осекся, когда лицо Грейнджер вновь исказилось от приближающихся рыданий. И что он сейчас сказал не так? Теперь он совершенно потерялся.       — И даже такому я не нужна… Я никому не нужна-а-а, — взвыла она.       — Эй, ну ты чего… — бессмысленно пробормотал Том, ловя судорожно вздрагивающие плечи ладонями.       Гермиона внезапно подалась вперед и уткнулась лбом в мантию на его груди, а ее пальчики вцепились в ткань где-то у его ребер. Жар ее тела обжигал даже сквозь ее полосатую маггловскую кофту. Она ощущалась такой маленькой и хрупкой в его руках, а косточки — столь тонкими, что, казалось, он легко мог бы их сломать. Он осторожно переместил руку на ее голову, подальше от соблазна провести пальцами вдоль выступающих бугорков позвоночника, но это оказалось ошибкой.       От волос пахло чем-то цветочным. Щекочущее прикосновение пушистых локонов дразнило чувствительную точку на середине ладони, и так и манило запустить руку глубже, пропустить пряди между пальцами, дернуть за волосы назад, заставляя поднять на него эти наполненные слезами глаза. Прикоснуться языком к коже и почувствовать соленый вкус. В его руках, и такая беззащитная. Ее палочка так заманчиво торчала из-за пояса дурацких джинсов сзади, только протяни руку, она даже не успеет понять, что происходит. Он может сделать с ней что угодно, все, что захочет, а потом стереть память. Нет, нельзя. Только не в Хогвартсе, не у Дамблдора под носом.       Том убрал руки от девушки и оперся ладонями на парту, на которой она сидела. Нужно срочно отвлечься от этих неожиданных и неподобающих желаний. Что за чертовщина вообще с ним происходит? Мысли в голове текли вяло, постепенно замедляясь. Вот бы она перестала дразнить его своими рыданиями… Он собрался с остатками сил и качнулся назад, отстраняясь.       — Сейчас, подожди. Тебе надо успокоиться, — произнес он непривычно низким голосом в ответ на ее непонимающий взгляд. Хотя больше эта фраза относилась к нему самому. Он отошел чуть в сторону, радуясь, что его мантия застегнута. Сконцентрировавшись гигантским усилием воли, он достал палочку и направил на стоящие рядом два стула. Через пару секунд на их месте появился мягкий, почему-то темно-бордовый, диванчик. Том раздраженно взглянул на кривоватые разлапистые подлокотники и попытался выправить их вторым взмахом палочки, но они стали выглядеть только еще более уныло. Прошипев нечленораздельное ругательство сквозь зубы, он обернулся к Грейнджер, надеясь, что она не заметила его неуравновешенного состояния.       — Сядь.       — Какая продвинутая трансфигурация, — заключила она, разглядывая неудавшийся предмет мебели. — Из двух объектов сделать один, да еще такой большой.       Она сползла с парты и послушно пересела на диван. Ее слезы тут же остановились, когда она начала гладить ладонью темную бархатную обивку, оценивая преобразование.       — Нукки! — тихо позвал Том, вспомнив наконец имя молодого домовенка. Он уже решил было, что тот давно спит, когда через несколько секунд раздался громкий хлопок. Появившийся из ниоткуда эльфенок начал крутиться на месте, пытаясь понять, кто его позвал. Его взгляд остановился на Томе, а ушки радостно дрогнули.       — Ой, молодой господин позвал Нукки?! — вскрикнул он. По нему было заметно, что подобное происходило нечасто, если происходило вообще. Грейнджер разглядывала домовика с удивлением.       — Просто Том, — поправил он. — Ты сможешь приготовить чай с успокаивающими травами? Валериана, мелисса, пустырник?       — На кухне есть травы, профессор Дамблдор любит пить успокаивающий чай на ночь! — воодушевленно ответил Нукки, явно чрезвычайно счастливый, что получил взрослое задание. — Нукки знает, Нукки все сделает, сэр!       — Чайник, две чашки, — успел отдать он распоряжение до того, как домовенок, сшибив напоследок стул, снова испарился. Том решил, что ему самому тоже следует выпить чашку успокаивающего чаю, причем срочно. Грейнджер только хлопала глазами во время этой сцены.       — Ты уже познакомился с эльфами? — поинтересовалась она удивленно. — В жизни бы не подумала…       — Почему? — вопросительно поднял бровь Том, опускаясь рядом с ней на диван.       — Ну, ты так вежливо с ним общаешься. Ты мне раньше казался таким… высокомерным, — неуверенно ответила она. — А на самом деле вроде нормальный…       — Вот как? — ухмыльнулся Том. — Всего лишь «нормальный»? После того, что только что было? — подколол он.       Девчонка окончательно смутилась. Но хотя бы больше не рыдала. Знала бы она, сколь далека от истины в оценке его моральных качеств, но ему такие заблуждения были только на руку.       — Да, прости за это, — она сделала неопределенный жест в воздухе.       — За то, что размазала сопли по моей мантии? — хмыкнул он. — Ничего, я не брезгливый. Пока это не касается слюнявых поцелуев перед моим лицом, — признал он с сомнением, сам слегка удивленный этим фактом.       От дальнейших неловких реплик спас с шумом появившийся Нукки, который еле нес в своих маленьких ручках увесистый фарфоровый заварной чайник и чашки. Том призвал еще один стул и расположил на нем дары эльфа, а под потолок запустил пару светящихся шариков Люмоса, чтобы не пить чай в темноте. Параллельно он задумался, насколько волшебники доверяют эльфам в вопросах обслуживания себя. Можно же подменить травы Дамблдора на что-нибудь ядовитое, и никто никогда не найдет следов убийцы. Отпустив домовика, он разлил чай по чашкам и сунул одну Грейнджер. Они погрузились в молчание, которое, впрочем, Тома совсем не тяготило. Он обдумывал, что делать дальше.       — Любишь без сахара? — поинтересовалась Гермиона, отрываясь от напитка. — Ну, чай? — кивнула она на его руки, почему-то задержавшись взглядом на сжимающих чашку тонких пальцах.       — Да, люблю горькое, — признался он, прокручивая чашку в ладонях.       — Надо же… Это редкость, — под его вопросительным взглядом она пояснила серьезным тоном: — Исторически горький вкус ассоциировался с неприятными ощущениями, с опасностью некоторых растительных продуктов для здоровья. Большинство токсичных веществ в растениях горьки, это — эволюционный механизм.       — Растения тысячелетиями вырабатывали эти вещества в качестве защиты, а человек теперь с удовольствием их ест, — кивнул Том. — Но и наоборот, человеческая система распознавания вкусов сформировалась благодаря тем же эволюционным причинам — рецепторы, отвечающие за сладкий вкус, например, нужны для распознавания глюкозы, которая имеет питательную ценность, необходимую для обеспечения выживания. Люди также любят сочетание сахара с жиром, например в выпечке, и считают его вкусным, потому что это — легкоусвояемые нутриенты. С горькими продуктами наоборот — рецепторы этого вкуса нужны, чтобы сигнализировать об опасности. Правда, человек будет любить горькие продукты, если они ассоциируются в его мозгу с удовольствием по каким-либо другим психологическим причинам.       — Да, наверно. Я никогда даже не задумывалась, — медленно протянула Гермиона. — Откуда ты знаешь подобные вещи?       — Есть такие штуки, Грейнджер, книжками называются, — с серьезным лицом выдал Том. Девушка пару секунд помолчала, потом внезапно расхохоталась. Том с облегчением отметил, что ее слезы прошли окончательно. Он тоже теперь чувствовал себя гораздо спокойнее.       — Я имею в виду, что редко кто из волшебников интересуется тем, как устроен мир. Я не представляю, с кем бы я могла обсудить такие темы здесь, в Хогвартсе. И кто бы вообще понял, что я говорю, и не сказал бы «ага, очень интересно, давай лучше про квиддич», — скривилась она.       — Не понимаю смысла этой игры, — пожал плечами Том. — По-моему, ее стоило назвать «сто способов убиться верхом на метле».       — Я тоже, — согласилась она. Потом добавила испуганно: — Только Гарри не говори, он обидится, что я так думаю!       — Не скажу. Это будет наш маленький секрет.       Гермиона кивнула, вновь нервно заправляя прядь волос за ухо. Том улыбнулся своим мыслям и откинулся на спинку дивана, рассеянно поглаживая рукой обивку позади девчонки и разглядывая ее профиль. Как много людей наивно доверяют свои секреты неподходящему человеку. Что ж, где-то теряешь, а где-то находишь. Возможно, хоть что-то в этот суматошный вечер и получилось к лучшему.