***
Том закончил читать последнюю страницу и отложил книжку на тумбочку, задумчиво гипнотизируя взглядом розовый переплет. Определенно, люди ведут себя… странно. И это одно из популярнейших произведений про любовь? Как прекрасно, что он лишен этого изъяна, и никогда не будет выглядеть подобным дураком. Но, с другой стороны, хорошо, что у остальных он есть, и на нем так легко сыграть. Самое сильное чувство, заставляющее забыть о гордости и собственных убеждениях. Насколько он видел, Томас Гонт использовал его на полную. Наверняка, его рейтинг среди скучающих домохозяек, любящих подобные романы и красивые образы, близился к стопроцентному. Пора бы начинать использовать эти пошлые приемы. Он поднялся с постели, на которой сидел прямо поверх шелкового покрывала, прислонившись к резному изголовью, и потянулся. Мозг устал от бесплодных попыток примерить на себя чужие эмоции, а тело затекло, требуя движения. Он двинулся в кабинет Гонта — может, тот тоже захочет поразмяться? — Позанимайся с Беллой, — бросил Томас, не поднимая головы от бумаг. — Я немного занят, освобожусь только к ужину. — С Беллой? — непонимающе поднял бровь Том. — А что, она хороша в боевой магии. Способна задать тебе жару, — получил он усмешку в ответ. — Я лично ее тренирую. Кое-какие дела я могу поручить только ей. С некоторым сомнением Том вышел обратно в коридор и направился в сторону покоев Беллатрисы. Догадывался он, какие поручения мог давать ей Томас, но уровень боевой магии все-таки стоило проверить — вдруг она действительно умеет что-то помимо женских чар. — Мальчик хочет поиграть, — довольно ухмыльнулась женщина, выслушав его вопрос, и опустилась на обтянутый бархатом пуфик перед туалетным столиком. — Что ж, я только за, Томас последние недели не вылазит из кабинета. Взяв в руки гребень, она начала медленно зачесывать темные густые волосы вверх, чтобы собрать их в пучок. Том следил за ее манипуляциями, прислонившись к косяку двери у входа в будуар. — Ты не собираешься переодеваться? — поинтересовался он, окидывая скучающим взглядом ее платье с глубоким декольте. — Только если ты мне поможешь, — съязвила она, сверкнув на него черными глазами в отражении. — Это вряд ли, — ухмыльнулся Том. — Вижу, подарок тебе понравился, — он кивнул на подвеску в форме вороньего черепа у нее на груди. — Ты словно увидел мои тайные желания, малыш, — она медленно провела рукой по шее, неотрывно глядя на него в зеркало. Том равнодушно следил за ее действиями. Дождавшись, пока она закончит с прической, он вышел из комнаты, и они двинулись вниз по лестнице в бальный зал, который обычно использовался вовсе не для танцев — слишком специфические люди проживали в этом особняке. В огромном пустом помещении лишь люстра доминировала, свисая четко посередине. Казалось, что даже ее хрустальные подвески были строго упорядочены. Том привычно накинул на нее защитное заклинание — только не хватало рисковать этим шедевром какого-то неизвестного ему, но широко признанного в текущем десятилетии интерьерного дизайнера. Белла тем временем двинулась скользящим шагом вдоль стены. Том отслеживал ее положение краем глаза, поэтому, когда в него полетел Ступефай, он резко взмахнул палочкой, выставляя щит. — Играешь нечестно, Белл? — ехидно поинтересовался он. — А как же традиционный поклон? — Все средства хороши, чтобы стереть эту дурацкую надменную ухмылку с твоего лица, — отрезала она. — И не называй меня так! — Только в обмен на твою любезность… — ответил Том, а следом на него обрушился град проклятий. Он вскинул щит, тут же засветившийся своей мутной полусферой. Резким росчерком он отправил ответную связку. А Белла действительно хороша. Она двигалась порывисто, а ее взмахи палочкой были хлесткими и сильными. Через десять минут дыхание уже отчетливо сбилось, рукав свитера пах паленой шерстью от чудом прошедшего мимо поджигающего заклятия, а рассыпавшиеся волнистые волосы прилипли к мокрому от пота лбу. От последних вспышек он ушел, резко упав на пол, и напустил в ответ черного тумана, чтобы скрыть свои перемещения и выиграть хоть несколько мгновений. Адреналин схватки кипел в крови, захлестывая привычным тягучим возбуждением. Под прикрытием плотного дыма он перекатился, уходя из-под лучей, хаотично выскакивающих из ниоткуда, и обрушил в сторону Беллы мощный поток воды из палочки, удовлетворенно услышав ее возмущенный вскрик. Он махнул палочкой, рассеивая дым, и поднялся на ноги, скользнув рельефной подошвой ботинок по влажному желтому паркету. Белла глядела на него возмущенно, поджав губы и сидя на полу, насквозь мокрая. Пряди волос, выбившиеся из пучка, прилипли к шее, а пропитанная водой ткань платья очертила грудь. Том успел отметить, что на ней нет лифчика, когда в него полетела золотистая молния. Он крутанулся на месте, рассеиваясь черным дымом, и материализовался в нескольких метрах в стороне. — А ты уже умеешь во взрослые игры, — оскалилась она, поднимаясь на ноги плавным движением. — А если так? — в воздухе засвистел хлыст. Том резко махнул рукой, отводя рассекший пространство бич без палочки, только концентрацией энергии. Палочкой же он отправил банальное Депульсо. Беллатрису оно сдвинуло назад, ее широкие каблуки скользнули по мокрому лакированному полу, но на ногах она устояла; кожаный плетеный шнур обмяк в ее руке. Высокая прическа окончательно растрепалась, и волосы тяжелыми волнами рассыпались по плечам. Ее глаза нехорошо блеснули, и в следующий миг Том почувствовал, что земля уходит из-под ног. Вот сучка. Не успев сообразить, чем она его приложила, он распался дымом, кувыркнулся в воздухе и материализовался обратно, вновь на ногах. Эта битва уже вышла за пределы обычной тренировочной дуэли. Ему хотелось одержать верх, привычная жажда победы охватила его, а кровь кипела от возбуждения. Неужели он позволит ей приложить себя лицом об пол? После хитрого взмаха ее палочки электрический разряд болезненно щелкнул его по ноге. Он обрушил в ответ связку из пяти не особо безобидных заклинаний, на пределе координации своей кисти. Беллатриса заблокировала четыре из пяти, от последнего ушла, резко метнувшись вбок. Пора заканчивать этот фарс. Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, он вновь распался на черный дым и порывисто двинулся к ней. Пальцы его левой руки сомкнулись на ее шее, и он шагнул вперед, прижимая женщину к стене и вдавливая палочку в тонкую кожу. Она охнула от резкого удара, а ее пухлые губы приоткрылись в изумлении. Он удовлетворенно искривил свои в подобии улыбки, прижимая локтем ее грудь и ограничивая способность вдохнуть. По крайней мере, это будет неприятно. Ее ногти вцепились в его запястье, проходясь по оголенным нервам. — Пусти, — прошипела она. — С чего вдруг? — усмехнулся Том. — Похоже, ты проиграла. — Я думаю, наоборот, — палочка вырвалась из его пальцев и поскакала по полу, издавая задорный высокий звук. Он нехотя обернулся и проводил ее взглядом. Это казалось такой мелочью, когда магия лилась из него потоком. Он чуть сжал пальцы и поднял руку вверх. Ноги Беллатрисы оторвались от пола; она прикусила губу и болезненно скривилась. — С твоей стороны глупо недооценивать противника, когда он всего лишь разоружен. Я могу многое и без палочки, — промурлыкал он. Он чувствовал, что ее пальцы вцепились в его плечо, но почти не ощущал боли. — Как я могла забыть, что ты не такой, как все, — с трудом просипела она. — Хоть и мальчишка, но слишком силен. — О, я почти польщен, — протянул он, облизнув пересохшие губы. Боль от женских ногтей, вцепившихся в его плечо сквозь вязаную ткань свитера, слилась с удовольствием от победы. Свободной рукой он прижал ее перехваченную руку с палочкой к стене. Теперь она полностью в его власти. Ее губы покраснели от прилива крови, он видел это, пока гипнотизировал их завороженным взглядом. Он чувствовал, как сбивчиво пульсирует ее сонная артерия под его рукой. Он сильно прикусил нижнюю губу в попытке вернуть себе трезвый рассудок, но резкие ощущения лишь ударили по нервам обжигающей волной. Он все-таки разжал левую руку, аккуратно опуская Беллу на пол. Не хватало только причинить ей вред, забывшись. Ее ногти перестали впиваться в него, и она осторожно скользнула пальцами по его плечам и шее, зарылась ими в его волосы, царапая непривычную к подобному обращению кожу. Он смотрел на неровно дышащую женщину, прижатую им к стене, и ни одной мысли не задерживалось в голове. Не отдавая себе отчета, он порывисто наклонился вперед и впился в ее губы. Ощущения ворвались в почти опустевший мозг, захлестывая густой волной. Прикосновения обжигали, отдаваясь в груди поднимающимся ураганом. Он плотно обхватил ее затылок, привлекая к себе и не позволяя вырваться. Хотя она и не пыталась, отвечая ему уверенно и страстно. Кожа под его горячими пальцами чувствовалась непривычно холодной. Он переместил руку с ее шеи на грудь и скользнул вниз, по талии к бедру. Затем на спину, просунул ладонь в почти пропавшую щель между ее позвоночником и стеной. Нащупав шнуровку на платье сзади, он потянул за завязки и провел пальцами вдоль позвоночника, между тонких веревок. Белла вздрогнула и порывисто вздохнула. Он почувствовал, как кончик ее палочки прошел по его животу, а следом за ним внутри пробежался холодок. Несколько отстраненно он опознал произнесенное заклятие как контрацептивное, и даже порадовался ее предусмотрительности. Сам он был уже неспособен мыслить связно. Он начал поднимать руки по ее бедрам, задирая еще мокрую от воды пышную юбку. Мир внезапно кувыркнулся. Том успел скруглить спину, перекатываясь по жесткому паркету. Темные кудрявые волосы накрыли лицо, и он резко дернул головой, сбрасывая их. Пальцы сжались на бедрах оказавшейся сверху женщины, вцепляясь в плотную черную ткань ее платья. Глаза уткнулись в белоснежную кожу полукружий груди, выглядывающих из глубокого декольте, а вороний череп на кожаном шнурке качнулся перед лицом. Что-то холодное обхватило его левое запястье, а ушей достиг неуместно прозвучавший щелчок. Он поднял руку, озадаченно разглядывая застегнутый на запястье серебристый металлический браслет наручников. Второе кольцо бессильно повисло под своей тяжестью, пустое. — Какой подлый прием. Но ты немного не закончила, другая рука свободна, — усмехнулся он. — Я могу спокойно снять эту игрушку. — Попробуй, — прошептала она ему в губы. Он успел заметить какой-то нехороший блеск в ее глазах. Демонстративно подняв запястье, он коснулся браслета второй рукой. Не произошло ровным счетом ничего. Он развернул ладонь к себе и удивленно взглянул на свои пальцы. Попытка создать простейший огонь, которая в данный момент не должна была вызвать затруднений, поскольку расплавленная лава текла по венам, также не удалась. — Браслеты блокируют магию, — догадался Том. — Какого… — возмущенно начал было он, но тонкий палец прижался к его губам. — Аврорские наручники для особо опасных преступников, да. Это всего лишь мера предосторожности. Я вижу, что ты уже начал терять контроль над своей магией — твои прикосновения ощущаются как раскаленный металл. А я прекрасно знаю, что бывает в таких случаях, и не хочу вновь испытывать на себе. Он, тяжело дыша, смотрел ей в глаза. Одновременно пытаясь сделать магией хоть что-то — откинуть ее прочь, поджечь; он бы сейчас с удовольствием насладился тем, как вспыхнут ярким факелом ее волосы, а с лица пропадет эта победная усмешка. Ярость кипела в крови, отравляя своим нейротоксичным ядом. Но не получалось ровно ничего, бушующая внутри энергия перестала быть ему подвластна, перестала находить выход. Пожалуй, впервые в жизни он ощутил, что не может использовать волшебство. Это было странное и крайне неприятное чувство — будто он разом оказался голым и беззащитным. К горлу начала подступать непривычная паника, стало сложно дышать. Он порывисто сел, ощущая, что двигается сквозь сопротивление пространства, будто под водой. Удобно усевшаяся на его бедра женщина, казалось, стала вдвое тяжелее. Сейчас, без усиленных магией мышц, он чувствовал, что поднять ее будет уже непросто. — Сними, — тихо приказал он, протягивая ей запястье. — Или тебе не понравится то, что я сделаю. — И что же ты сделаешь? — усмехнулась она, проводя по середине его груди своей изогнутой темной палочкой, снизу вверх. Он смотрел на нее разъяренно, свысока даже в таком положении. — Знаешь, у меня к тебе другое предложение, — игриво протянула она. — Если хочешь, я действительно могу их снять, и разойдемся каждый в своем направлении. Или же… — она приблизилась к его лицу и прошлась губами по скуле. Он сидел неподвижно, только возмущенно трепетали его ноздри, выдавая эмоции. — Ты можешь перетерпеть это неудобство ради более приятных ощущений. Как тебе такое? Способен поиграть по моим правилам, побыть взрослым ответственным человеком хоть полчаса? Том смотрел на ее лицо, сбивчиво дыша, пока она выжидающе водила пальцами по его груди, спускаясь ниже, к отчетливой выпуклости на брюках. Он окинул взглядом хрупкую шею — как же хотелось сейчас сомкнуть на ней пальцы. Показать, что играть с ним подобным образом обойдется ей очень дорого. Вцепиться в плотную ткань и сорвать ее прочь, а затем прижать женщину к полу всем своим весом. И на деле продемонстрировать, каково это, ощущать себя голой и беззащитной. — Я согласен, — хрипло усмехнулся он. Он поднял руку и запустил пальцы в ее волосы, с силой оттягивая назад и заставляя посмотреть себе в глаза. — Только обещаю тебе… Нежным я не буду.***
Глаза лениво фокусировались на лепнине потолка. Острые коготки блуждали по груди. Том поморщился от чувства на грани щекотки и отвел женскую руку в сторону. Обычно подобное раздражение нервов его не трогало, но сейчас все ощущалось слишком остро. Так странно. Он высвободил свое плечо из-под оккупировавшей его головы Беллатрисы и ее рассыпавшихся по голой коже темных волос, и поднялся с кровати. — Так необычно, — протянула она, довольно перекатываясь по постели. Простыня почти не прикрывала откровенность ее изгибов. — Вроде бы я тебя знаю, а вроде и другой человек… — Кажется, мы пропустили рождественский ужин, — заметил он, взглянув на время. — Часа эдак на… два. — Да, в молодости есть и свои преимущества, — усмехнулась Белла, хитро на него поглядывая. — И в твоих мозгах, схватываешь все на лету. Том заглянул в шкаф и выудил один из шелковых халатов Гонта. — Ты куда в таком виде? — поинтересовалась она, когда он небрежно накинул легкую черную ткань на плечи. — Воздухом подышать, — на самом деле дико хотелось курить, но он понятия не имел, где у Гонта сигареты и держит ли он их вообще. Если только в кабинете, можно было пройти туда через длинный балкон и поискать. — А ты решила, что я с тобой уже закончил? — Там холодно, — заметила Белла, провожая его взглядом к балконной двери. — Не простынь. — Спасибо за заботу, мамочка, — усмехнулся Том и вышел на балкон, прикрывая за собой дверь. Морозный воздух обжег разгоряченную кожу, нос тут же почувствовал сладковатый табачный запах. Он подошел к небрежно прислонившемуся к кованой решетке ограждения Томасу, в чьих пальцах дымилась сигарета. Окинув его внимательным взглядом, зацепившимся за металлический браслет на руке, Гонт протянул ему пачку. — Оставь себе. — Спасибо, — Том вытряхнул сигарету и привычно поднес к ней палочку, чтобы прикурить. И замер, озадаченно уставившись на нее. — Неприятно, да? — усмехнулся его собеседник. Затем легким жестом он поджег кончик его сигареты. По следующему взмаху руки на дверь в спальню легли заглушающие чары. Том с удовольствием затянулся сладковатым дымом. — Вишневые? — Немецкие и дорогие, — кивнул Гонт. — Наши такого не умеют, будто сено куришь. — Ты же не против? — Том коснулся пальцами шелковой ткани чужого халата. — Вовсе нет, — усмехнулся он. — И на твой непрозвучавший вопрос отвечу — тоже нет. Иначе я бы этого не допустил. — Вообще-то, я не собирался спрашивать, — возразил Том, облокотившись на ограждение балкона и задумчиво глядя вниз, на припорошенную снегом лужайку. Холод уже начал пробирать, но он привычно не обращал внимания. — Мне было очевидно, что ты не против, правда, я не до конца понимаю, почему. — Будем считать, что я не воспринимаю секс своей жены с самим собой за измену, — щелчком пальцев Томас отправил окурок вниз и небрежным движением руки испарил его в полете. — Ну да, можно сказать, дал ей официальное добро, — Том задумчиво затянулся. — Она не могла не воспользоваться моментом и не поразвлечься. За любого другого ты бы ее придушил. — Самый личный способ убийства, как по мне, глаза в глаза, — кивнул Гонт. — Правда, иногда хочется увидеть и кровь на своих руках. — Сколько уже? — бесстрастно поинтересовался Том. — После пары десятков я перестал считать. — Действительно, кто считает овец, — делано равнодушно пожал плечами Том. Он пока что считал. Он вытянул следующую сигарету из пачки. Критически взглянув на него, Гонт провел рукой перед его грудью. Браслет с щелчком открылся, Том успел перехватить упавшие с него наручники той же рукой и сунуть в карман халата. По животу пробежался холодок. Он благодарно кивнул, поднес палочку к сигарете, прикуривая, и замер, прислушиваясь к ощущениям. Что-то изменилось. Он почти не почувствовал этого из-за мигом захлестнувшей его энергии, но одновременно произошло что-то еще. Он задумчиво уставился на огонек сигареты, тлеющей в темноте в его пальцах. — Ты снял с меня контрацептивные чары, — наконец заключил он. — Зачем? Он плавно развернулся к старшей версии себя, внимательно изучая невозмутимое бледное лицо и бескровные губы. Сигарета дрогнула в руке. — Ты бесплоден, — медленно протянул он, озвучивая свой логический вывод. — Давно? — Темная магия не проходит бесследно, — невесело усмехнулся Гонт. Том разглядывал его искривившиеся от резкого движения черты. — Особенно подобная, продлевающая срок службы тела. В этом есть свои плюсы, которые, само собой, перевешивают. Но есть и… побочные эффекты. Я думал, что смогу этого избежать. Но не вышло. — И ты решил, что я сейчас заделаю тебе ребенка? — возмутился Том, нахмурившись. — Потому и свел со своей женой?! — Да, раз ты так удачно здесь оказался. Утром я подлил ей в еду фертильное зелье, — равнодушно пожал плечами Гонт. — Если бы она так предусмотрительно не наложила на тебя контрацепцию, все было бы уже готово. От тебя почти ничего не требуется, только сходить в спальню еще на один раунд, она не увидит, что чары пропали. Она будет считать, что забеременела от меня. — Зачем тебе это? — Том медленно покачал головой, разглядывая его. — У тебя уже есть ребенок, есть следующий сосуд… — Да, Каус вышел весьма удачно, — цинично усмехнулся Гонт. — Я был вполне доволен. А потом, глядя сейчас на тебя, я подумал… Что все-таки неплохо иметь сына, преданного сторонника, который всегда стоит за тебя горой. Из него выйдет сильный маг, не хотелось бы лишаться подобного человека, способного занять место моей правой руки. Значит, нужен еще ребенок, какая-то альтернатива, из которой можно будет выбрать. Если повезет и зелье сработает как надо, то может выйти и двойня… — И ты решил, что это будет вот так просто? Что для меня это будет просто?! — Том ошарашенно смотрел на собеседника. — Я еще не готов к детям! — От тебя этого и не нужно, — возразил Гонт. — Это будет мой ребенок. Какая тебе разница? Ты формально не будешь иметь к нему отношения. — А как насчет — морально? — Том вцепился пальцами в ледяную кованую решетку балкона, но холода он уже почти не ощущал — ярость растекалась внутри горячими волнами. — Ты прекрасно знаешь, где я вырос, и каково это было. Что, уже забыл за давностью лет?! — Твой ребенок будет расти совсем в других условиях… — Да мне плевать! — он сверлил взбешенным взглядом этого холеного мужчину перед собой, который сейчас казался максимально непохожим на него самого. Который напоминал ему другого человека. — Ты хочешь, чтобы я сделал ребенка и тут же забыл об этом? После того, как со мной так же поступил мой отец? Если ты не помнишь, я убил его за это! Авадой в сердце, лишь несколько месяцев назад! Том почувствовал, что начинает задыхаться. Догорающая сигарета обожгла пальцы, и он раздраженно скинул ее на каменный пол. Облачка пара сбивчиво слетали с его губ. — Если бы я помнил, что это для тебя все еще больная тема, я бы подошел к этому вопросу мягче, — недовольно пробормотал Гонт. — Мягче? Использовал бы меня без моего на то согласия, но повежливее? — горько усмехнулся Том. — Ты же всю дорогу только и делаешь, что используешь меня в своих целях. Причем в темную! О чем еще ты не говоришь мне? — Том… — Да, да, слышал неоднократно, как ты меня любишь, — перебил он, сжав кулак до боли, до впившихся в кожу ногтей. Ярость расползалась под кожей, выворачивая наизнанку. — Только мы оба знаем, что любовь — это несуществующее дерьмо! Это лапша, которую вешают люди друг другу на уши, когда им надо что-то поиметь. Что ты хочешь получить от меня? Я прекрасно вижу, что это далеко не последнее из твоего плана. Шпион? Я не верю, что он тебе действительно нужен. Есть что-то еще… Нечто более масштабное. — Том, прекрати истерику, — Гонт протянул руку, пытаясь взять его за плечо, но Том отшатнулся, чуть не поскользнувшись в домашних тапочках на обледеневшей плитке балкона. — Пошли в кабинет, там поговорим. — Поговорим?! — почти что выкрикнул он. — Что еще ты мне скажешь, чтобы запутать меня и отвлечь? Что угодно, но только не правду! Как далеко ты готов зайти, а? Будешь шантажировать? Править мне память? Может, еще наложишь Империус? — Ты же знаешь, что я с тобой так не поступлю… — Еще полчаса назад я считал, что ты много как со мной не поступишь, но теперь я не уверен ни в чем, — покачал головой Том, отходя назад к двери в спальню. — Я думал, мы можем поступать так с остальными, но никак не друг с другом. А, оказывается, для тебя особой разницы и нет… — Высокомерный мальчишка! — внезапно взорвался Гонт и стукнул открытой ладонью по каменной стене. Его глаза разъяренно сверкнули. — Ты не видишь общей картины, но гонору-то! Обижаешься, как ребенок, когда нужно принять какие-то сложные решения! — Может, потому, что ты принял их за меня? И добиваешься своего шантажом и манипуляциями? — Я — это и есть ты! — Гонт сделал шаг вперед, и Том отступил назад, когда его начало захлестывать удушающей волной чужой магии. — Только намного опытнее и умнее. И не тебе оспаривать мои действия! Ты должен заткнуться и выполнять то, что я скажу! — Почему-то ничего не можешь сделать сам, я тебе нужен для грязной работы! Но да-а-а, я при этом глупый мальчишка, у которого не должно быть своих мыслей! Я не собираюсь выполнять то, что ты напридумывал своим извращенным мозгом. С меня довольно этого твоего дерьма! — Том схватился за ручку двери. — Ты пожалеешь об этом, — почти прорычал Гонт. Он стоял на месте, глядя на Тома исподлобья, а с его палочки, которая непонятным образом вдруг оказалась в правой руке, слетали красно-зеленые искры и шипели, достигая каменного пола. — Что, хочешь приложить Круциатусом? — скривился Том, кивая на палочку. — Неприятно, когда нельзя кинуть Аваду, да? — Нет, — Гонт тяжело усмехнулся. — Хочу посмотреть, на сколько хватит твоей упертости, и как быстро ты приползешь обратно. Ведь… — Никто не понимает тебя так, как я, — передразнил его Том, перебив. — И никто не хочет меня использовать так, как ты. Обойдусь без этого! Он влетел в комнату, захлопнув за собой дверь. На ходу скинул с себя чужой халат, который, казалось, обжигал голую кожу своей шелковой дорогой тканью, и поднял небрежно валяющиеся на полу брюки, начав лихорадочно одеваться. Белла проводила его непонимающим взглядом. — Что случилось? — нахмурилась она. — Что-то не так? — По меньшей мере все, — съязвил Том. — Поссорился с одним мудаком. — Он же сам сказал, что не против, если мы… Кожа горела от перепада температур. Натянув свитер, он мельком взглянул на ошарашенную женщину, в глазах которой плескался страх. Обреченно вздохнув, он обернулся к ней. Она сидела на кровати, напряженно приподнявшись, и заглядывала в его лицо. Наверно, стоит что-то сказать, чтобы не разрывать их связь столь грубо. Она еще может пригодиться. — Проблема в другом. К тебе это не имеет отношения, — он наклонился к постели и, захватив подбородок Беллы рукой, быстро чмокнул ее в приоткрытые от удивления губы. — Спасибо за чудесный вечер, но я должен идти. Он вылетел в коридор. Она кинулась было за ним, прижав к груди простыню, но замерла на пороге спальни, переминаясь босыми ногами на холодных камнях. — Том, стой! Куда ты пойдешь ночью? Останься! Не обращая внимания на ее окрики, он взмахом палочки призвал свою сумку из собственной комнаты, почти бегом спустился по лестнице и выскочил на улицу, в морозный воздух рождественского вечера. Мысли в голове неслись галопом, он не мог ни на чем сконцентрироваться. Нервная дрожь начала накатывать, заставляя зубы стучать. Не зная сам, где он хочет очутиться, он закрыл глаза и аппарировал. Где угодно, только подальше отсюда. Подальше от самого себя.