Дурацкий учитель истории искусств

Мои глаза уже успели привыкнуть к темноте. Луна сквозь невесомые шторы протягивает свои лучи. Свет озаряет маленькую комнату. Блестят реснички, отражая лунный свет. Он плачет? Одна бусинка нерешительно стекает и падает на диван. Я заворожена. Моя вторая рука, преодолевая лучи, сама несётся к сонным глазкам напротив. Прикосновение. Нежное, как непорочный малыш. Вся моя суть содрогается, будто я прикасаюсь к чему-то запретному. Большим пальцем с максимальной аккуратностью вытираю влагу. Глаза открываются. Паника. — А? Простите, — только успеваю прошептать я. Он молчит и смотрит прямо в глаза, видимо, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте. Чувствую, что преподаватель разжал моё запястье. — Тоша? — набравшись смелости, спрашиваю я. Сердце замирает. Я буквально слышу, как в груди у преподавателя что-то падает и раскалывается на мелкие кусочки. — Это ваш сын или друг? — продолжаю я, не видя, как меняются эмоции на лице Арсения Сергеевича. Он молчит. Это уже невыносимо. Я чувствую боль в районе солнечного сплетения и повторяю попытку: — Скажите хоть что-нибудь! Приглядываюсь к лицу учителя. Не движется. — Почему ты так поступил? Одна стрела пронзает сердце. Я вздрагиваю. — Зачем ты причинил столько боли? Ещё несколько стрел протыкают насквозь, и боль окутывает тело. Я падаю на колени, дрожа от страха и непонимания. Откуда этот голос? Он будто везде. Говорит из самой меня. Смотрю на Арсения. По-прежнему недвижим. Становится по-настоящему жутко, а после темнее. Луна будто уходит за горизонт, оставляя лишь чёрное небо без звёзд. Пусто. Одна темнота и мрак. Я падаю, проваливаюсь в пол. — Вставай! — голос такой же вездесущий. Падаю всё дальше и дальше, не видя вокруг абсолютно ничего. — Ну давай уже! Чьи-то руки подхватывают меня и вытаскивают из бездны. Я открываю глаза. Сон. Надо мной нависла Кристина — не лучшее зрелище. — Да господи! Кто-нибудь проснётся в этом доме? — прокричала она, уже не обращаясь ко мне. — Я! Я проснулась. Я стряхнула с себя Кристину и оглядела комнату. Все крепко спят. Арсений Сергеевич лежит на диване, лениво похрапывая. Все в тех же местах… Странный сон. А ещё страннее, что я впервые в жизни не забыла сразу, увиденное ночью. — Этого твоего преподавателя типа вообще уволят, алё! — Кристина неистовствует. — В смысле? Почему? — Да потому что он на пару опоздал. А ещё ему на телефон уже раз сто звонили. Я его будила, а он… Кристина продолжала что-то бормотать себе под нос, но я не обращала внимание. Теперь его уволят. Из-за меня. Нет. Не допущу. Я широко распахиваю глаза и уверенно направляюсь к бездыханному телу Арсения Сергеевича под непонимающий взгляд Кристины. — Арсений Сергеевич! — кричу я, будто в доме начался пожар. — Просыпайтесь немедленно! — завизжала я, хватая преподавателя за воротник. От моего визга бездыханные тела за спиной начали шевелиться. Громкость и правда была слишком большой. Арсений Сергеевич поморщился и открыл глаза. Непонимание, а потом и испуг. Ну а что я ожидала, нависнув над ним и вцепившись ему в рубашку? Где-то через час мы были перед университетом. Благо у Арсения Сергеевича была машина. В предвкушении долгих и нудных поучений мы — три абсолютно разных человека, которые решили выпить вместе — шагнули навстречу страданиям и разошлись по разным кабинетам. День прошёл обычно, по крайней мере, для меня. Надеюсь, у Арсения Сергеевича всё в порядке. «Может, написать? Он, наверное, занят сейчас», — рассуждала я, идя до наскучившей остановки. Уведомление. Я лениво достаю телефон. Мысль. Может, это ОН? Все мои движения ускоряются, только делаясь ещё более неловкими. Сообщение: — Ты как? От чего башка болит? От пивасика или староста настучала? └|∵|┐♪ Радость сменяется на раздражение. Милана ещё умудряется шутить в таком положении. А это что за дедовский смайлик? — Не болит у меня ничего. Я небрежно засовываю телефон обратно в карман. А он не засовывается. Какой же сегодня паршивый день. Опять хочется выкинуть телефон. Поднимаю глаза. Останавливается какой-то автобус. Зрение подводит, к сожалению… Не вижу, что за цифра. Ладно, ничего страшного. Всё равно, вроде успеваю на свой автобус. Подхожу к остановке. Вздох. Ещё один. Я будто напрашиваюсь на то, чтобы меня кто-то пожалел. Подходит старенькая бабушка, скорчившаяся от нагрузки времени, и садится рядом. Думается мне, что стоит дать ей монеточку. А вдруг она богата и просто плохо выглядит? Будни. Банальные будни. Но кошка внутри меня скребёт сильнее, чем обычно. Тот сон не дает мне покоя. И отрицать нечего. Прошла неделя. Абсолютно обычная жизнь поглотила меня полностью и целиком. Рутина, бытовуха. Как ещё назвать эти ежедневные походы в универ и обратно домой? А может, я зря жаловалась? Однозначно зря. Мои обыкновенные серые будни заканчивались по пути от подружек домой. Одиннадцать вечера. Хоть я и живу ближе к центру, когда попадаю во двор, мне становится жутко страшно. Люди в это время здесь практически не появляются, но сейчас из-за угла я слышу несколько мужских голосов. Они некрасиво смеются, о чём-то пьяно перекрикиваясь. Робко выглядываю из-за угла. Они заметили. Они заметили? Вот чёрт! Резко отступаю назад, пропадая из их поля зрения. — Девчоночка, а что это мы тут подглядываем? — первый заговорил чересчур уверенный в себе блондин со сломанным носом, подбираясь всё ближе и ближе. — Я… Я не… — заикаюсь я, медленно отступая. — Не-не-не! — какой-то низкий полный парень решает передразнить меня. Мне не обидно, мне страшно. Страх буквально сковывает меня по рукам и ногам. Хочется кричать, но голос предательски отказывает. Человек пять стоят и угрожающе смотрят, чувствуя своё превосходство. Это ужасает. Мир жесток. — Поиграем? — ко мне вплотную подошёл тот же самый блондин. Он подхватил меня под руку и повёл в сторону гаражей и сараек. Я поняла. Я очнулась. Мой голос тоже. — Не трогай! — я начала вырываться. — Помогите! На глазах выступила первая влага. Меня вели под руки, а я кричала. Белые кроссовки стали грязными, так как мои ноги всеми силами упирались в землю, которая ближе к гаражам перерастала в жижу из отходов, как эти парни. Слёзы уже текли ручьём, а я ничего не видела и не соображала. — Заткнись! Удар по лицу. Слишком яркое осознание происходящего. Меня прижимают к стенке ржавого гаража. — Пожалуйста, отпустите! Я отдам деньги! — сквозь рыдания вымаливаю я. Руки парня начинают скользить по моей груди. — Чувак, а нам? — откуда-то из темноты слышится голос. Блондин быстро отходит, уступая. И вот уже несколько рук гладят меня по всему телу. Мурашки. Но не от удовольствия, а от мерзости происходящего. Чьи-то грязные пальцы проникают под тонкую ткань моих трусиков, совершая резкие поглаживания. Из груди вырывается тихий стон: — Мгмх… Мне зажимают рот, буквально сдирая мою любимую толстовку, подаренную Ирой. Мерзко. Смотрю на лица людей, но вижу лишь похотливых животных. Меня переворачивают и ударом прижимают лицом к гаражу. Несколько рук надрачивают мой рот, размазывая слюни по всему лицу и затвердевшие соски, а другие рваными движениями стягивают джинсы. Слышу. Расстегнулась молния. Из груди вырывает стон вперемешку со слезами. Смех. Их это смешит. В меня резко входят два грязных пальца. О смазке здесь речи и не шло. Темп моментально ускоряется. Хлюпанье от пальцев со всех сторон. Моя узкая киска не готова к такому, но им плевать. Ни смущения, ни страха, лишь отвращение осталось в моём сердце. Чувствую, что нечто тёплое трётся об мою дырочку. Боюсь представить, что в меня сейчас войдёт мерзкий парень из подворотни. Но это происходит. Я кричу, всё ещё моля о пощаде, а он лишь набирает темп, смачно хлюпая членом и хрипя от удовольствия. Мы принимаем сидячее положение. Сзади подстраивается ещё один полный парень. От него сильно воняет сигаретами и перегаром, да и вообще здесь запах не лучший. Он резко входит в мою задницу. Это невозможно. Это больно. Адски больно. Достаточно представить, что тебе пытаются оторвать палец и станет понятно, что я чувствую. Я чувствую везде. Они трогают моё тело везде. Для них я кусок мяса, который можно выебать, и мои слёзы не имеют абсолютно никакого значения. Это продолжается несколько минут. Они меняются местами и продолжают раз за разом вдалбливать меня в грязную стенку гаража. И вот я стою на коленях на холодной земле. Их лица...они бесчеловечны. Парни стоят вокруг и похотливо дрочат на меня с разным темпом, а мне остаётся лишь наблюдать за этим омерзительным действом. — Открой ротик, киска, — хрипя от усталости, повелевает один из компании. Я, дрожа от отвращения, медленно открываю рот, зажмурившись от страха. Какая-то горячая жидкость выплёскивается мне на лицо и стекает по подбородку, капая на холодные бёдра. — Блять, не попал! Ещё одна порция горячей спермы на этот раз летит мне прямо в горло, от чего тут же хочется выблевать. Выблевать не только ужин, но и свою теперь омерзительную суть. Раздаётся звонкий смех. — Вот же свинка! Я всё ещё не открываю глаза, смиренно проглатывая чужеродную жидкость. Один из парней водит по моему лицу пальцами, размазывая сперму по щекам и губам. Чувствую удар в плечо и слышу бесчеловечные насмешки. Меня кто-то пнул. И вот я уже лежу в холодной грязи, да и сама я уже не сильно отличаюсь от грязи. Тишина. Они ушли. От этого совсем не легче. Я наконец-то открываю глаза. На небе нет ни одной звезды. Тучи перекрыли даже луну. Мрак. Валяясь тут, между гаражей, я понимаю, что ничего не значу на самом деле. Мои размышления прерывает телефон. Звонок. Он напоминает, что я всё ещё не умерла, а так хотелось бы на самом деле. Я нахожу в себе силы подползти к полуразорваной одежде, но не нахожу, чтобы не разрыдаться вновь, увидя на экране телефона контакт «АС». Уголки глаз уже настолько раздражены, что начинают болеть от малейшего соприкосновения. Я отвечаю. Отвечаю и плачу в трубку. Нет сил остановить себя. — Я хотел тебе кое-что сказать, — видимо, ещё не услышав мой плач, выпаливает Арсений Сергеевич. Я не слышу его за громкостью моих рыданий. — Что? Что случилось?