Мальчик из пряничного домика

Утро не задалось с самого начала. Если говорить кратко, то лучше просыпаться пораньше, если не хочется куковать под дверью ванной, ожидая, когда оттуда наконец вылезет старшая сестра. Ах и да, лучше не мешать вечером кофе с энергетиком. — Том, не забудь сходить передать посылку миссис Пэтс, — слышится из коридора голос матери, пока я недовольно ковыряю остывший омлет с овощами. — Хорошо-о, ма-ам, — нехотя отвечаю, поглядывая на сестру, Тамару. — Я съезжу! Та ехидно хихикает, заваривая себе кофе. Знает, зараза, что ненавижу ходить к этой престарелой женщине с ее шестью бульдогами и вечными упреками по поводу моего внешнего вида. — На чем, дорогой? Тебе нужны деньги на проезд? — слышу, как приоткрывается входная дверь. — Нет, я на роликах! — Смотри не сломай себе руку, как в прошлый раз, братишка, — кидает Тамара, уходя с чашкой ароматного кофе и бутербродами в свою комнату. — Не сломаю, не беспокойся, сестренка! — как можно язвительнее отвечаю я. Всего за пару движений вилкой весь омлет оказывается у меня во рту. Доедаю его поскорее и иду одеваться, так как, пускай и нужно заехать к этой злобной собачнице, у меня сегодня выходной. Собираюсь провести этот день в парке, подальше ото всех и ближе к заброшенному пруду. В комнате у меня как всегда творческий беспорядок, который мать неблагодарно называет "бардаком, что черт ногу сломит". Я зарываюсь головой в шкаф, пытаясь отыскать что-нибудь по погоде. А так как погода переменная, то выбираю футболку с надписью любимой группы и черные джинсы, а на поясе завязываю джинсовку с нашивками. Забираю ролики и выхожу из комнаты. С сестрой не прощаюсь, она, как всегда, наверное, говорит со своей подругой по телефону. В коридоре забираю посылку — там наверняка спицы, нитки и другая всякая фигня. Выходя за порог, сажусь на стул и обуваю ролики. Они у меня старые, но служат верой и правдой еще лет с тринадцати. Черно-синяя расцветка мне нравится до сих пор, да и выбирал я тогда с умом — резиновые колесики лучше пластмассовых. Посылку сунул в старый-добрый клетчатый рюкзак, чтобы не таскаться с ней в руках. Отрегулировав и застегнув ролики, я встал и, медленно сойдя с трех ступенек на крыльце, покатился к калитке. Открыв ее, я не успел и сделать шагу, как подняв глаза, вскрикнул: — Какого, блять, хуя!? — глаза расширились, а ноги стали разъезжаться сами по себе. Он от меня не отстал, сволочь. Эта рогатая скотина, именуемая... как его... Тордом Ларссоном, сейчас стояла, улыбаясь во все тридцать два и протягивала мне огромный букет. — Что ты тут делаешь!? — взрываюсь шипением, становясь ровнее. — Тебя жду, солнышко, — протягивает мне букет, гад. Меня настолько сильно вымораживает от этого идиота, настолько сильно бесит то, что он ко мне прицепился, что я просто беру этот букет и даю ему по лицу этими экзотичными цветочками. Пока он не успел оклематься, разгоняюсь на роликах и лечу вниз по улице, чтобы оторваться. На перекрестке Гарнет-роуд и Уолт-стрит, поворачиваю, ухватившись рукой за фонарный столб, и немного замедляюсь. Далее еду в более привычном размеренном темпе, так как дорога ровная и мне не приходится разгоняться или, наоборот, пытаться остановиться. В одно из ушей находу впихиваю наушник, включая рандомную песню. — Не очень-то прилично с твоей стороны, Томми, — звучит совсем рядом, а я охреневаю. — Какого, блять, ху-...!? — оборачиваюсь, оглядывая эту прицепившуюся ко мне жвачку. Бубль-гум, сука. Он едет за мной на скейте — подозреваю, он его спрятал за деревом тогда. Усмехается, словно ничего забавнее не видел. Мой взгляд скользит ниже этой гребанной ухмылки, разглядывая его "одеяние". Почему-то он был одет в рубашку красного цвета и черные джинсы, что отчаянно пытаются косить под брюки. — Чего разоделся, модник? — делаю пару "шагов", ускоряясь. — Как чего? — он посмеивается, будто я сказал что-то ужасно смешное. — На свидание тебя приглашать собрался! От такого заявления мой рот сам открылся и мозг внезапно решил, что лучшей идеей будет развернуться к собеседнику, выражая таким образом свое охуевание окуня. Так вот хорошей идеей это не было, а лучшей и подавно. Это я про себя подметил уже лежа на пылающем жаром асфальте. Ларссон тут же соскочил со скейта, виртуозно подхватывая его в руки и подбегая ко мне. Его лицо выражает крайне странную смесь волнения и... насмешки. — Эй, ты в порядке? Неужто я настолько неотразим, что ты уже на ногах не держишься? — он подает мне руку, но я даже не подумал принимать помощь. — Ага. Посмотрел на тебя и глаза из орбит вывалились, того и упал, — саркастично выдавливаю я, поднимаясь на ноги. Ладони и открытые коленки неприятно жжет, но ничего страшного я в этом не вижу. — От моей бесподобности? — спрашивает Ларссон, наблюдая за мной. — Пиздец ты оптимист, — делаю приторно-удивленное лицо и становлюсь на ролики ровнее. Сделав вдох-выдох, я вновь начинаю движение по улице, делая размашистые "шаги". А этот ублюдок, как ни в чем не бывало, продолжает ехать за мной. — Куда едешь? — интересуется эта наглая морда. — Подальше от тебя. Он вздыхает, снова надевая любимую ухмылку. — Ну, кругосветное, так кругосветное, так уж и быть. Поеду с тобой. — О, не утруждай себя. Мое воображение сделает всю работу за тебя. — О-о-о, так значит, ты всё-таки думаешь обо мне? — даже не глядя на него я знаю, что он восхищен таким "достижением". — Во-первых, я такого не говорил, а во-вторых — ты мне в кошмарах снишься, придурок! — ускоряюсь, но он не отстает. — Ну... От кошмаров до влажных снов один шаг, как говорится... — Никто так не говорит! — Я так говорю, — он ухмыляется, а я презрительно фыркаю: — Тогда для меня эти слова ничего не стоят. Тут же останавливаюсь возле небольшого двухэтажного дома, огражденного небольшим кованным заборчиком. — Всё, приехали, — говорю, оборачиваясь на этого Ларссона. — Можешь валить, сталкер. Он смеется. Таким чистым и тихим, но одновременно таким раздражительным для меня смехом. — Я тебя здесь подожду, дурачок, — говорит он, опираясь рукой об ограду. — Ты от меня не уйдешь. Он говорит это так неожиданно серьезно, что меня передергивает. Он и вправду собирается постоянно быть рядом со мной? Так и будет продолжать кружить над моей головой, как коршун? Я не выдержу, если этот придурок каждый раз будет сопровождать меня своим непонятным флиртом и подкатами! Мне нужно его отпугнуть. СРОЧНО. — Пойдешь со мной? — киваю на домик. Фраза будто вырывается сама собой, но я даже рад, ведь это шикарное решение! Миссис Пэтс прикапывается ко всему, чему угодно и это отвратительно. Она уж точно сделает за меня всю работу. Торд, совершенно ничего не подозревая, кивает и усмехается: — Пойду. А с чего такая милость? — Да так. Раз уж ты собираешься приглашать меня на свидание, то тебе стоит познакомиться с моей семьей. Точнее, для начала, с моей бабушкой, — добавляю нотки саркастичности и переобуваюсь в кроссовки, которые вез с собой в рюкзаке. Конечно же, я вру. Никакая эта старуха мне не бабушка. Иначе, я бы не пережил всю эту херню. — Хм, как скажешь, солнышко, — отвечает он непринужденно, доставая телефон и проверяя время. Ничего, ты у меня еще попляшешь... Прячу ролики в пакет и бросаю у ограды внутри двора. Иду к крыльцу домика, поглядывая на Ларссона. Он, спрятав руки в карманы, идет рядом, разглядывая дом. Когда наши взгляды встречаются, он улыбается и говорит, издеваясь: — Будешь меня сразу как своего парня представлять? Я снова почти давлюсь воздухом, но вовремя сдерживаюсь и хмурюсь. — Мечтай, придурок. Скажу, что бомжа привел, молил, чтобы дали где-то переночевать, — бросаю в его сторону раздраженный взгляд и нажимаю на дверной звонок. — Тебе подойдет местечко на коврике, рядом с ее шестью бульдогами. Он поворачивается и расширяет глаза: — Шестью... бульдогами!? Я не успеваю ответить ему что-то скаркастично-ехидное, так как дверь открывается и перед нами предстает "великая и ужасная" миссис Пэтс. Женщина лет шестидесяти, кажется, с крашенными в темно-бордовый цвет волосами и вечно недовольным лицом. Глаза у нее всегда обведены ярко-голубым и хрен его знает, зачем она каждый раз красится, если почти не выходит из дому. От ее старых платьев всегда несет псами и ужасными консервами. Сегодня она еще и в фартухе, измазанным во что-то красное. Я закатываю глаза, понимая, что она опять возится с буряком, чтобы закрыть его на зиму. Словив взгляд Торда, который остановился на этих же пятнах, я невольно усмехаюсь. — Ну наконец-то! Я думала ты уже с моей посылкой что-то сделал, беспризорник! — тем временем недовольно и ядовито отзывается миссис Пэтс, не давая собакам выйти наружу. — А это еще кто!? — она в упор смотрит на Торда. — А.. Это мой... друг. Он не будет мешать, он воспитанный. Не то, что я, — последнее добавляю с такой долей сарказма, что даже Ларссон непонимающе хмурится. — Эм... Здравствуйте, — находится он. Женщина мозолит его взглядом и немного отступает. — Ну проходите. Я уже почти расслабленно выдыхаю, как она останавливает меня рукой. — А ты извинись, Томас. — Что? — я хмурюсь. — За что это? — Ты опоздал с моей посылкой! Не сомневаюсь, что она уже попорченная! Хулиган! Торд смотрит на мои пытки, вообще не понимая, каким образом здесь оказался. Сам виноват. — Да не портил я Вашу посылку, надо она мне вообще! — я повышаю голос и пытаюсь вырвать из ее цепких пальцев свою руку. — А я по-о-омню, как ты поступил с ней тогда! — скрипуче говорит она, сжимая мое предплечье сильнее. — А то, что меня тогда машина чуть не сбила, Вас, как факт, не смущает!? — А нечего дорогу в неположенных местах переходить, паршивец! — одним движением эта ужасная женщина заталкивает меня в коридор и кивает Торду, чтобы тот шел за мной. Я уже не стал подогревать спор тем, что я шел по тротуару, тем, что это мужчина парковался в неположенном месте задом, и тем, что я вообще не обязан носить ей эти тупые посылки. Собаки кидаются на меня и на Торда, гавкают и вылизывают джинсы. Я морщусь и прохожу в гостиную. Не сажусь на диван, помня прошлый опыт, а вот Торд совершает эту ошибку, отчего я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос. Он тут же подскакивает, оборачиваясь на мокрое пятно на своих брюках. — Молодой человек, может, Вы представитесь? — недовольно говорит миссис Пэтс, заходя в комнату. — Торд Ларссон, мисс, — улыбается, гад, и немного поклоняется головой. Тьфу, позер. Женщина без какого-либо стеснения оглядывает его и останавливается на этих странных рогах из волос. — Нашли себе моду! Что это такое, а!? Демонов они копируют! Святой воды на вас не наберешься! Я ухмыляюсь, так как всё, Ларссон попал в ловушку. Сейчас его будут насиловать и без кляпа, а он и слова сказать внятного не сможет. Потому что она не даст ей перечить. — Что Вы, мисс, мне не нравится то, что у меня на голове! Эти пряди сами выбиваются, что с ними не делай. Сколько лаком не крой, всё равно выбиваются, может, что-нибудь посоветуете? Женщина сразу расцветает и садится в кресло рядом, поглаживая бульдога у своих ног. — О, я знаю много всяких средств! Одно из них точно должно помочь! — улыбается она, а я охуеваю. Смотрю на Торда, сжимая руки в кулаки и хмурясь. Ебанный Ларссон, да чтоб тебя... Вижу, что он переферическим зрением видит мою злость и тут же на его губах появляется эта чертова усмешка. Чтоб тебя.