Kiss me on the mouth and set me free (but please don't bite)

— Я думаю, мы сможем вернуть Сана. Первое, что подумал Уён, было: "Не издевайся надо мной". Но он ничего не сказал, ожидая, что Сонхва продолжит дальше, не чувствуя ничего, кроме сокрушительной боли в сердце и душе. — Это покажется тебе безумием, и я очень не хочу давать тебе ложную надежду, ты понимаешь? — Сонхва спросил все тем же нежным голосом, который говорил о том, что он явно старается не сыпать соль на свежую, открытую рану Уёна. — Я думаю, мы можем попробовать, но только с твоего согласия. Уён хмыкнул, но получилось больше похоже на всхлип. Но Сонхва, видимо, все понял, потому что лишь еще раз погладил влажные волосы Уёна и кивнул. — Уён, мне нужно, чтобы ты произнёс ответ. — Да… да... — хрипло произнес младший, вытирая лицо обеими руками, но при этом размазывая кровь по щекам. — Хорошо, — сказал Сонхва, — это очень рискованно, я никогда не делал этого раньше, но я знаю, как это делается, так что есть крошечный шанс, что это сработает, — объяснил он. Уён запустил руку в волосы Сана, нежно пропуская сквозь пальцы черные локоны и притворяясь, что тот просто спит. Это не помогло, и боль в груди превратилась в острую пульсацию, которая, как он знал, будет продолжаться всю его долгую бессмертную жизнь. — Думаю, я смогу превратить Сана в вампира. Уён не смог удержаться от немедленного ответа: — А? — Возможно, я смогу вернуть его вампиром, но он все равно будет мертв. Ты должен это понимать, — сказал Сонхва. — К тому же он изначально не человек, так что мы понятия не имеем, как это будет происходить. Так что я могу только попробовать, — мягко сказал он. — А если ты не согласишься, я ничего не скажу, — заверил он. — Я позволю тебе оплакивать Сана, мы можем даже устроить тихую церемонию, если ты хочешь принять то, что его больше нет. Это твой выбор, Уён-а. Уён тяжело вдохнул. — Я не могу позволить ему уйти, — прошептал он, впервые четко выговаривая слова. — Я... я люблю его. — Я знаю, что любишь, — сказал Сонхва. — Именно поэтому я позволяю тебе сделать этот выбор. — Разве это не эгоистично - хотеть вернуть его? — принц звучал как маленький ребенок, задающий вопрос своему родителю — Разве это не эгоистично с моей стороны - позволить этому случиться без его согласия? — Сейчас он не может дать согласие за тебя, — спокойно заявил Сонхва. — Так что если ты примешь решение за него, и всё в итоге сработает, ему придется признать, что ты сделал это из-за любви к нему, а не из эгоизма, да? Уён кивнул, понимая: — А он... он вспомнит меня, когда проснется? Потому что я слышал, что... — Вспомнит, — пообещал Сонхва. — Но вопрос не в том, вспомнит ли он тебя, Уён. Вопрос в том, проснется ли он вообще. Уён положил одну руку себе на грудь, прижав ее к сердцу. — Черт, как же больно, — вздохнул он, чувствуя, как онемение по всему телу, — Больно. — Мне очень жаль, — извинился Сонхва, — но сейчас у тебя нет времени на долгие раздумья. Поэтому, если ты согласен, мне понадобится всего несколько минут, чтобы попробовать. Если он сразу проснется, значит, все получилось. В противном случае, нам придётся смириться с потерей хорошего человека и оплакивать его смерть, как он того заслуживает. Уён хныкнул при этих словах и наклонился, обращаясь непосредственно к мертвецу, все еще лежащему у него на коленях: — Почему ты оставил меня, Сан? Ты знал, что умрешь... — он остановился, сглатывая ком в горле, прежде чем продолжить, Сонхва понял, что он делает, и замолчал, позволяя ему поговорить с любимым. — Когда ты пришел сюда... ты знал, и все же ты... ты... Затем Уён кивнул сам себе и с любовью поцеловал окровавленную щеку Сана, облизав губы от знакомого вкуса, после чего повернулся к Сонхва, глаза которого были покрасневшими, а лицо опухшим. — Хорошо, — мягко сказал он. — Если ты сможешь попробовать, да... верни его мне. Верни мне моего Санни. Сонхва в странном утешительном жесте поцеловал Уёна в макушку, затем отстранился и кивнул. — Сначала мы должны переместить его. По крайней мере, за то дерево. Затем нужно вытащить оружие из его груди и зажать рану. Она заживет, когда я укушу его, но ты должен зажимать ее для меня. Сможешь? Уён погладил свою грудь, над сердцем, как будто говоря своему сердцу, что у него есть надежда, и медленно моргнул, кивнув: — Да. Я могу это сделать. Он медленно переместился, чтобы удобнее устроить Сана на своих коленях, шипя от боли, когда его колени, и без того чувствительные, приняли на себя вес Сана. Но ему было все равно. То, что Сан был рядом с ним, даже безжизненный, было более комфортно, чем без него. Затем он просунул одну руку под спину Сана, а другую под колени, стараясь равномерно распределить свой вес, поднялся на нетвердые ноги и поковылял к тому месту, куда Сонхва велел им отнести Сана, медленно опустился на покрытую листьями землю, положив старшего себе на колени, излишне нежный в каждом своем действии. Он посмотрел на Сонхва, который подошел к Сану с другой стороны. — Я присмотрю за остальными и прослежу, чтобы нас никто не потревожил, хорошо? А ты разберись с ножом. Уён кивнул и посмотрел вниз на Сана, гладя рукой свою почти черную, пропитанную кровью рубашку, желая, чтобы его сердце немного затвердело, чтобы он был достаточно сильным, чтобы справиться с этим, если не сработает. Одного раза увидеть, как Сан умирает на его руках, ему хватило бы на миллион жизней. Смотреть на это дважды было бы… немыслимо. Поэтому он решил использовать крошечную ниточку надежды, единственное, что удерживало его от потери сознания в луже собственных слез, чтобы привязать себя к Сану - образно, конечно - потому что в мире, где вампиры были реальны, а Уён был человеком, слабым для любви, он мог вернуть Сана. Он мог снова раствориться в этих сильных руках и наслаждаться тем постоянным медовым месяцем, который он испытывал только с Саном рядом. — Тебе лучше вернуться ко мне, хорошо? — хрипло сказал он, обхватывая странно уверенными пальцами рукоять кинжала в груди Сана. Он переглянулся с Сонхва, затем крепко сжал рукоять и потянул, одним махом вырвав кинжал из груди Сана, из раны хлынула кровь - темная, почти черная кровь, насыщенная кислородом. Кровь из источника. Уён резко сглотнул желчь, подступившую к горлу, и скорчил гримасу, быстро прижимая обе ладони к смертельной ране, затыкая ее, несмотря на то, что его внутренности метались и переворачивались как сумасшедшие при мысли о том, что он сейчас делает. Запах Сана был все тем же - таким манящим и в то же время таким... мрачным. Он одновременно любил и ненавидел его, хотя его отвращение было гораздо более выраженным в силу сложившейся ситуации. — Хорошо, я должен укусить его, и просто... продолжай давить, — проинструктировал Сонхва, после чего встал на колени с другой стороны и просунул одну руку под затылок Сана, поддерживая его затылок и слегка приподнимая его, наклоняясь вперед. Уён и хотел, и не хотел быть свидетелем этого, но несколько секунд раздумий заставили его принять последнее решение, и он полностью сосредоточился на поддержании сильного давления на грудь Сана, густая коричневатая жидкость просачивалась между его пальцами - ужасная и страшная настолько, что Уён полностью осознал, что никогда не забудет этот момент, когда его голова раскалывалась, а на череп словно кто-то давил стволом пистолета, словно это он стоял на грани жизни и смерти, а не Сан. Его лицо было залито слезами, кровью, грязью и, прежде всего, сырыми эмоциями, которые позволяли каждой фиброй его сердечной боли и отчаяния просвечивать сквозь него; когда он зажимал рану Сана с отчаянием человека, у которого нет ничего, кроме его любви, чтобы сохранить его рассудок. Той самой любви, которая, возможно, уничтожит его. Он смутно услышал тихий хрустящий звук и зажмурил глаза, понимая, что это Сонхва впился клыками в шею Сана, совсем как... Точно так же, как это делал сам Уён, предыдущей ночью, когда он кормился от Сана, потому что старший попросил его об этом, что послужило толчком к тому, что Сан так мило стонал его именем и выгибался над ним, раскрываясь наилучшим образом. Только для Уёна. Он даже не осознавал, что снова плачет, его слезы смешивались с потом, кровью и изуродованной плотью Сана, падая на него, еще больше пропитывая его разорванную одежду. Его глаза все еще были закрыты. Уён знал. Он знал, что он чертов трус, но не мог заставить себя открыть глаза и понять, что происходит перед ним. Это было бы слишком больно. Так он и лежал, закрыв глаза и вздрагивая плечами, пока Сонхва тихонько не позвал его, заставляя открыть глаза. — Эй, эй, Уён, посмотри сюда, — призывал Сонхва. — Он потерял много крови, так что даже если все получится, он будет чувствовать себя неважно, когда очнется.— Его клыки окрасились в красный цвет - кровь Сана. Уён чуть не издал собственнический рык, прежде чем спохватился и просто кивнул в ответ, а уши смутно уловили крики и лязг оружия на заднем плане. Борьба. Его не было рядом, чтобы защитить своих друзей, когда они нуждались в нем - он действительно был трусом. — Сейчас я дам ему выпить моей крови, — сообщил Сонхва, прекрасно понимая, что Уёна нужно убеждать в каждом его шаге и мягко разговаривать с ним - в данный момент он был слишком уязвим, чтобы справиться с чем-то еще. — Нажми чуть сильнее, хорошо? Уён заметил, что его ладони разжались, и поспешно кивнул, слегка изменив положение рук и надавив достаточно сильно, чтобы почувствовать разорванную, окровавленную плоть. Уён подавил слабый всхлип, когда почувствовал, насколько неподвижен Сан и насколько холодным стало все его тело. Он действительно был мертв. — Да, хорошо. Просто поддерживай давление, — услышал он слова Сонхва, прежде чем вампир схватил тот же кинжал, которым был убит Сан, и смело порезал кожу своей ладони, так, что на шершавой поверхности выступила темная кровь. Затем он протянул вперед вторую руку, чтобы поддержать голову Сана, и приложил пораненную ладонь к окровавленным губам мертвеца, давая крови стечь в его безжизненное тело. Сонхва остался на месте, прикусив губу от боли, но не издал ни звука, молча глядя на расстроенное лицо Уёна, который бормотал бессмысленные слова сожаления и печали, ни к кому конкретно не обращаясь, его взгляд был прикован к глубокой ране на груди Сана. Прошла минута. Затем... Боже мой. Глаза Уёна расширились, и он захрипел, почувствовав движение под своими ладонями. — Что… что происходит? — спросил он. Сонхва убрал ладонь ото рта Сана, небрежно вытирая кровь о штаны. —Ты что-то почувствовал? — спросил он у Уёна, выглядевшего таким же потрясенным. Аурей медленно, почти с недоверием, кивнул. — Такое ощущение... такое ощущение… — Честно говоря, он понятия не имел, на что это похоже, поэтому рискнул слегка пошевелить руками, чтобы посмотреть, что это такое, и когда он это сделал, его глаза чуть не вылезли из головы от потрясения. Колотая рана... Она заживала. Сама по себе. Кожа затягивалась и закрывалась, пока не остались только пятна крови, шрам размером с ладонь Уёна на груди и огромная дыра на рубашке Сана, свидетельствующая о том, что он был ранен, а самой раны больше не было видно. — Сон- Сонхва! — Аурей заплакал, прижав руки к груди Сана и разглаживая тонкий серебристо-красный шрам на его груди, соленые слезы падали на только что зажившую кожу.— Это… Он действительно...? Вампир пересел рядом с ним, положил руку ему на спину. медленно поглаживая. — Я… я думаю, это может сработать. Это должно произойти. Его раны должны затянуться, — сказал он, кивнув сам себе. — Но мы не будем знать наверняка, пока он не очнется. Уён издал гортанный звук и провел ладонями вверх по шее Сана, любовно поглаживая окровавленную кожу. — Сан-а? — тихо сказал он. — Пожалуйста, очнись для меня, любимый. Пожалуйста... И именно тогда, посреди хаоса, когда Джэён сражался со своими сородичами, вокруг него раздавались громкие лязги оружия и крики тревоги - казалось, что весь мир померк, и никого не существует, кроме него и Сана, и в каком-то смутном видении, подпитываемом надеждой, у Уёна было короткое видение - фантазия, и он не хотел ничего, кроме того, чтобы оно сбылось. Он видел, как идет к алтарю, как его Отец улыбается ему со своего трона. Он видел, как смотрит в глаза Сана, как старший берет его за руку и помогает подняться по ступенькам в бальный зал дворца. Он был одет в безупречную официальную одежду, выглядел красивым и царственным, именно там, где и должен быть. Он видел, как надел кольцо на палец Сана, а другой - на свой, и они с улыбкой поцеловались, объявив, что будут вместе на всю жизнь. А в настоящем... Прошла минута. Вторая. Три. Уён почти потерял надежду, его сердце сжималось все сильнее и сильнее с каждой секундой, время тикало в голове, словно настоящие часы отмеряли время смерти Сана. Прошло уже более пятнадцати минут. Было отчаянно и почти жалко находиться в подобной ситуации - ждать, когда твой возлюбленный восстанет из мертвых - поэтично и трагично одновременно. Но вдруг, в какой-то момент, на шестнадцатой минуте после смерти Сана... Его голова дернулась, руки слегка вздрогнули, и... Сан открыл глаза. Тик. Тик. Тик. ... Часы остановились, вместе со временем во всей вселенной, приостановив весь мир в тот самый момент, когда внутренности Уёна, казалось, взорвались от любви, его сердце разом потеплело при виде открытых пунцовых глаз его возлюбленного - глаз, которые все еще были прекрасными, великолепными кошачьими и, что самое главное... живыми. — Сан-а? — прошептал Уён, его нижняя губа дрожала так сильно, что ему пришлось прикусить ее, чтобы не разрыдаться. Сан все еще лежал на спине на твердой, каменистой поверхности, и он не двигался, только его глаза - его красные глаза - смотрели на Уёна, все остальное его тело было совершенно неподвижно. Его голос был таким же. Тот же глубокий, мелодичный тембр, который Уён любил слышать, когда он шептал ему на ухо, говоря, что любит его, что хочет быть с ним. Сан был… Он был жив. Не совсем жив, но... он был здесь. — О боже, — задыхаясь, произнес Уён, подаваясь вперед и подтягивая Сана к себе, заставляя его сесть так, чтобы он мог обхватить его лицо обеими руками и уставиться на него в чистом изумлении. — Сан? Сан медленно сглотнул, моргнул раз, два, прежде чем внезапно осознал, что происходит, и его глаза сразу широко раскрылись, слегка слезясь, губы инстинктивно раскрылись, шок Уёна отразился на его лице. «Я не могу поверить, что это реально», — кричали его прекрасные красные глаза, и да, Уён понимал. Это было именно то, что он чувствовал. И тут Сан сломался. — Ён-а…., — всхлипывал он, падая на грудь младшего и прижимаясь к нему, голос был хриплым и неровным. — Мне жаль, мне жаль, мне жаль, — невнятно произносил он, уткнувшись в шею Уёна. — Что... как... как я жив? Разве я не... — Я обратил тебя, — ответил Сонхва, звуча так же потрясенно, как и Уён, и Сан, врываясь в их личный маленький мир, заставляя время снова мчаться вперед по своему вечному пути. — Ты... ты теперь вампир, Сан. Сан принюхался к пропитанной кровью одежде своего парня, едва приподняв голову и замирая. — Я... я... кто? — Вампир, — повторил Сонхва. — Не могу поверить, что это сработало. Ты... ты умер, и это было первое, что пришло мне в голову. Прости, если тебе не нравится то, кем ты теперь являешься, но это был единственный способ вернуть тебя, и я хочу сказать, что ты спас мне жизнь, если я и мог что-то сделать для тебя, то только это. Сан просто кивнул, прежде чем повернуться и посмотреть на покрытое грязью лицо Уёна. — Ты… ты сказал ему... — Прости, Санни, — Уён крепко сжал плечи Сана, чуть ли не до синяков. — Я просто... я не мог позволить тебе просто…— Он поперхнулся, снова переходя на эмоции, и Сан нахмурил брови, неодобрительно скривив нижнюю губу. У него были клыки. Ничего себе. Но потом: — Мне не нравится видеть, как ты плачешь, — пробормотал он, надувшись. Уён расплылся в улыбке, ему понравились слова Сана и его милое выражение лица, несмотря на ситуацию. — О, милый. Сейчас все не так уж плохо. Я плачу, потому что я счастлив, потому что ты теперь со мной. Сан кивнул. — Все равно, не плачь. Это... ах! — Руки Сана взлетели вверх, он отпрянул от Уён и схватился за шею, в шоке глядя на Сонхва. — Горло болит… — Он вцепился когтями в это место, адамово яблоко покачивалось, когда он с усилием сглатывал. Уён обернулся к Сонхва: — Что случилось? Сонхва вдруг вспомнил что-то и выругался под нос. — Черт… Он начинающий вампир. Он новорожденный... ему нужна кровь. Сан издал захлебывающийся звук, похоже, услышав Сонхва, его отталкивала мысль о том, что придется пить чью-то кровь. — И почему ты не сказал об этом раньше?— спросил Уён, с тревогой глядя на своего парня. — Ну, я с самого начала не думал, что это сработает! — оправдывается Сонхва. — Ладно, ладно, но как же мы теперь дадим ему кровь? — Идеальным вариантом была бы человеческая кровь, но люди сейчас немного заняты, — Сонхва жестом указал на место, где Ёсан и Чонхо стояли спина к спине, сдерживая Джэёна, а Кевин стоял сзади, подняв руки вверх и освещая кончики пальцев. — Ну, как насчет меня? — предложил Уён, все больше волнуясь, когда новорожденный вампир начал тихо хныкать, корчась на месте от боли. Это напоминало то время, когда Уён страдал от побочных эффектов отравления, и Сан всегда был рядом с ним. Теперь настала его очередь позаботиться о Сане. Сонхва выглядел нерешительным, и Уён почти крикнул ему, чтобы он просто сказал ему об этом, прежде чем заговорил сам: —Поскольку… поскольку ты питался от Сана раньше, в твоем организме есть его следы. И поскольку я тот, кто обратил его, я технически являюсь его почетным родителем, но... но это не то же самое, что кормить его, когда он станет настоящим вампиром. Так что если... если ты дашь ему свою кровь для первого кормления, это может привести к тому, что он привяжется к тебе. Уён нахмурился, успокаивающе поглаживая бедро Сана, пока тот корчился и хныкал. — Что значит «связь?» — повторил принц, смутившись. — Ну, если он питается от кого-то, с кем у него сильная эмоциональная связь, это заставит его желать его крови все больше и больше, но... но поскольку ты питался от него раньше, это может вызвать связь. Это связь не только физическая, — объясняет Сонхва. — Желание станет больше похоже на потребность, и в итоге вы оба не сможете пить ни у кого, кроме друг друга. Это как спаривание с волками, только немного по-другому. И чем сильнее это становится, тем больше вы накладываете отпечаток друг на друга. Это может даже проявляться в виде физической метки, если связь становится достаточно сильной. Именно такая связь породила Старшего Ангела и Старшего Вампира, к твоему сведению. Уён задумчиво хмыкнул: — Так это как будто я связываю себя с ним на всю жизнь? — В основном это означает просто то, что вам придется питаться только друг от друга, но да. Только в таком случае два вампира могут питаться друг от друга. Это как жить, используя энергию друг друга. Конечно, это очень редко встречается даже среди вампиров, и я даже не знаю, возможно ли это с вами двумя, но это не то, чем ты можешь просто пренебречь и дать ему свою кровь, не зная, что это возможно. Уён посмотрел на Сана несколько секунд и поднял брови, задавая немой вопрос. Он знал, что Сан слышал все, что говорил Сонхва, и просто ждал подтверждения. — Хо… хорошо, — выдохнул Сан, и Уён не смог сдержать трепета бабочек в животе. Казалось, что Сан сказал ему "да". И, честно говоря, это действительно было большое "да". Это было очень серьезно, когда кто-то говорит тебе, что ты не против быть с ним и зависеть от него на всю жизнь. Вполне буквально, ведь они оба теперь были бессмертными существами. В голове Уёна промелькнула мысль, и он мысленно пообещал себе действовать в соответствии с ней, как только они с Саном вернутся домой. Пока же он просто кивнул Сонхва, оттянул окровавленный манжет рубашки и протянул руку Сану: — Укуси, — приказал он. Сан, казалось, вдохнул, хотя в этом не было никакой необходимости, и наклонился, одной рукой взяв руку Уёна в свою, и крепко сжал ее, не колеблясь ни секунды, прежде чем провести клыками по коже младшего, прежде чем вонзить клыки в кожу, пробуя ее на вкус. Уён почувствовал себя как в огне. Он задыхался, запрокидывая голову назад, когда его пронзила жгучая боль, он почти кричал и умолял Сана отпустить его, как вдруг... Боль исчезла. Вместо этого по нему разлилось теплое чувство, сознание немного затуманилось, всё вокруг расплывалось, как и мысли, Сан пил из него, и он не хотел, чтобы это прекращалось, даже стонал во все горло, теряясь в ощущениях, и думал, так ли хорошо было Сану, когда он пил из него. Если так, то это вызывало привыкание. Сан отстранился, и Уёну пришлось сдерживаться, чтобы не запротестовать, глядя, как он небрежно вытирает рот подолом испорченной рубашки. — Ты очень... хорош на вкус, — в его голосе звучало искреннее удивление. Уён экспериментально подвигал рукой вперед-назад, онемение сохранялось довольно долго. — Это было потрясающе, — пробормотал он, — Я понял, почему тебе это так нравится…— размышлял он про себя. — Что… что нам теперь делать? — спросил Сан, игнорируя его второй вопрос, —Я не чувствую себя иначе, чем раньше. Может, нет никакой связи? Часть Уёна не могла не почувствовать разочарования от того, что ничего не произошло. Возможно, опасения Сонхва были напрасными, и связь между ними действительно невозможна. — Как ты себя чувствуешь, Сан? — Я полагаю, что некоторое время у тебя будут проблемы с координацией, и будет трудно привыкнуть к отсутствию пульса, сердцебиения и наличию клыков, но в целом, у тебя ничего не болит? Какой-нибудь дискомфорт, кроме очевидного? Сан был тронут его заботой, и просто покачал головой в ответ: — Я в порядке. Боли нет. — Хорошо, — сказал Сонхва, вывернув ноги из-под себя и поднявшись на них, — тогда я, пожалуй, пойду помогу остальным. Вы двое можете присоединиться к нам, если хотите, но мы сделаем все возможное, чтобы удержать Аргея на расстоянии, если вы предпочтёте проводить время друг с другом. Уён сразу же понял, что пойдет помогать остальным, независимо от того, присоединится к нему Сан или нет, но ему хотелось побыть наедине со своим недавно ожившим парнем, поэтому он хмыкнул в знак согласия, проследив глазами за спиной Сонхва, когда тот отвернулся и пошел к остальным, быстро подбежал к Ёсану, чтобы укрыть его от опасности и поставить спиной к Чонхо, позволив принцу перейти в более безопасное место. — Уён-а, — тихо сказал Сан, привлекая его внимание. — Хм? — Спасибо. Уён фыркнул, остатки крови и слез все еще сохранялись на его лице, что, вероятно, делало его весьма интересным зрелищем, но Сана, казалось, это не волновало. — За что? — За то, что помог вернуть меня. За то, что дал мне свою кровь, хотя знал, что это может создать какую-то вечную связь между нами. Просто... за все. Уён вытер ладони о брюки и взял руки Сана в свои, перебирая костяшки пальцев. — Я думаю, что наша связь возникла в тот момент, когда я впервые открыл тебе свою истинную сущность, Сан. Я доверяю тебе свою жизнь. И независимо от того, есть между нами какая-то "связь" или нет, я все равно останусь с тобой, да? Конечно, ему было за что злиться на Сана, но обо всем этом можно будет поговорить позже. Пока же важен был только тот факт, что Сан снова с ним, и на этот раз он не собирался отпускать его так просто Сан поджал губы и твердо кивнул Уёну: — Я тоже. — Я… я хочу пойти помочь остальным, — сказал Аурей, — Я могу оставить тебя здесь, если ты чувствуешь себя слишком плохо, чтобы сражаться, но... но я должен помочь исправить это. Сан сразу же покачал головой: — Нет, я тоже пойду, — заявил он, не оставляя места для споров, — Я все еще твой телохранитель, не так ли? Уён язвительно усмехнулся: — Да. Тогда ладно. Давай, телохранитель, — он хотел встать, но Сан остановил его, крепко сжав его руки и притянув к себе. Сан закрыл глаза, и взгляд его был торжественным, честным и серьезным, прежде чем он бессознательно облизнул губы и опустил взгляд на рот Уёна, в его глазах был немой вопрос. Это было так мило, что он, в сущности, все еще ждал, когда Уён сделает первый шаг, даст ему разрешение поцеловать его. И он сделал. Он наклонился вперед и медленно, невинно и в то же время страстно поцеловал манящие губы Сана, ощущая вкус меди, соли и грязи, но ему было все равно, он решил поцеловать своего парня так, словно они были единственными двумя мужчинами в мире и не находились в центре абсолютного хаоса и не пробовали кровь на губах друг друга. Он отстранился, чувствуя беспричинную одышку, и оставил последний, крошечный чмок на губах Сана, прежде чем встать и помочь встать другому, надежно закрепив свой чехол с оружием на поясе и проверив чехол Сана, который он носил все это время. — Ты готов к этому? — спросил Уён, вытирая мокрые грязные щеки рукавом. Сан толкнул его локтем в бок и кивнул: — Скажи мне, что любишь меня, когда мы выберемся отсюда живыми, хорошо? Уён улыбнулся, впервые по-настоящему с того утра. —Я скажу тебе в любое время, когда ты захочешь. Все будет хорошо. Может быть, не сейчас, но, по крайней мере, с ним был Сан. И на этот раз он не собирался отпускать его ни на секунду. У него было твёрдое намерение надеть кольцо на этот палец, годы спустя, и он не собирался терять этот шанс только из-за какого-то глупого Аргея с проблемами гнева. К тому же, большая часть пророчества и легенды, о которой говорила Хана, уже сбылась. Оставалось совсем немного, а это означало, что дальнейшие события будут полностью в его руках, и Уён не собирался сдаваться без боя. Игра продолжается, Ким Джэён. *****