Kiss me on the mouth and set me free (but please don't bite)

« Переплетенные жизни потомков, Возвращение древнего, Легенда, которая войдет в историю. Любовь, которая потрясет вселенную. Смейтесь, когда чистота исчезает, Красные глаза наведут ужас на весь мир, Выбор, который нужно сделать в жизни и смерти, Дабы кровь невинных не окрасила землю в красный.» Все, о чем говорилось в пророчестве, действительно произошло. Уён и Сан были потомками Старшего вампира и Ангела, и их жизни не могли быть более переплетенными. Слово "древний" должно было относиться к Сонхва, ведь он был живым примером истории. Конечно, события, которые разворачивались в тот момент, должны были распространиться как лесной пожар, и люди не переставали бы говорить об этом даже спустя годы, а может, и десятилетия. Это стало бы легендой. «Любовь, которая потрясет вселенную» - было очевидно, о чем шла речь в этой фразе. Это были они, Уён и Сан, любовь, которую они разделяли, была тем самым, что привело к такой боли и страданиям, но в то же время принесло им несравненное счастье. Красные глаза принадлежали Джэёну, человеку, который стал спусковым крючком для всего этого спектакля. А выбор был ультиматумом, который поставил перед ними Джэён, и который в итоге привел к смерти Сана. А теперь Сан вернулся. Он снова был с ним, и Уён будет проклят, если отпустит его ещё раз. Они медленно вышли из своего укромного места, крепко взялись за руки и пошли вперед, внимательно наблюдая за происходящим перед ними. Джэён дрался с Чонхо, сталкиваясь кинжалами, пока Ёсан оставался в стороне, чтобы присматривать за Хонджуном и Джейкобом, которые были без сознания. Кевин, похоже, что-то делал сзади, Уён не знал, что именно, но его руки были подняты вверх, а кончики пальцев светились и переливались золотым светом. Сонхва стоял позади Чонхо, прикрывая его внушительным мечом, зажатым в руках. Уён на мгновение задумался, откуда взялся меч, но сейчас было не время думать об этом, поэтому он отбросил эту мысль и потащил Сана к скале, где Ёсан был с бессознательными колдунами, решив сначала подойти к нему, чтобы разобраться в ситуации, прежде чем вмешиваться в происходящее. Ёсан уставился на них, когда они подошли, широко раскрыв глаза. — Сан... Сан жив? Телохранитель поджал губы и опустился перед Ёсаном на колени вместе с Уёном — Это долгая история, но теперь я вампир. — Прости, что? — спросил ошеломленный Ёсан. — Не сейчас, Ёсан-а, — твердо сказал Уён, — просто расскажи нам, что происходит, чтобы мы могли пойти и помочь. Мы должны все исправить, потому что в центре всего этого хаоса все равно мы. Ёсан взял себя в руки и кивнул: — Да, да, хорошо, хорошо, я введу вас в курс дела, — сказал он. — Кевин-щи поддерживает защитное заклинание над всем этим местом, чтобы никто извне не смог проникнуть внутрь, потому что он обнаружил нарушителей из главного королевства в этом районе.Эм… Юнхо и Минги до сих пор не вернулись с отцом, не знаю почему. Хонджун-щи снова упал, потому что его тело было слишком истощено, а у Джейкоба, похоже, сотрясение мозга. Ну, и вы же сами видите, что Чонхо и Сонхва справляются с Аргеем, да? Уён кивнул. — Хорошо. Что-нибудь еще, что нам нужно знать, прежде чем мы присоединимся к ним? Ёсан пожал плечами: — Это все, что я знаю. — Хорошо, — Уён встал вместе с Саном, кивая Ёсану. — Оставайся здесь и следи, чтобы с ними ничего не случилось. Мы с Саном пойдем поможем. — Хорошо. Затем они развернулись и побежали, достаточно близко, чтобы остальные заметили их. Их враг первым заметил их присутствие. — Что все это значит? — прорычал Джэён, раскрыв глаза, когда увидел Сана. —Ты… ты должен быть мертв... Сан просто прошипел, обнажая недавно приобретенные клыки, и обнажил свой кинжал, угрожающе выпрямившись. — Мы сможем поговорить после того, как ты сдашься, Ким Джэён. Четверо против одного. Тебе не удастся пройти через нас живым. Поэтому я предлагаю тебе сдаться сейчас. — Вампир, — осознал Джэён. — Он ведь обратил тебя, да?— Он наклонил голову в сторону Сонхва. Сан лишь прорычал, подойдя ближе: — Заткнись. Либо сдавайся сейчас, либо мы тебя заставим. К всеобщему удивлению, Джэён... рассмеялся. Громко, заливисто и беззаботно, так, что Уён почувствовал, что что-то в этом ужасно не так. — Пытайтесь, сколько хотите. Никто из вас и пальцем меня не тронет. Сан презрительно усмехнулся и сделал выпад вперед. Чонхо сразу поддержал его и повторил движение, несмотря на свой шок от происходящего. Он помог своему товарищу-телохранителю, засунув два пальца в пустую оружейную сумку Аргея, и потянул, удерживая его в неподвижном состоянии так, чтобы нож Сана достиг его тела. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого Джэён, рискуя получить удар со спины, сорвал с пояса пустой чехол, за который держался Чонхо, отчего младший телохранитель отшатнулся назад и с грохотом упал. Джэён даже не попытался уклониться от ножа Сана спереди, позволив вампиру сделать неглубокий порез на руке, которой он слабо защищался, его собственный нож все еще был в другой руке. Уён застыл на месте. Во-первых, он не должен был двигать этой рукой, поскольку был уверен, что ударил его достаточно сильно, чтобы причинить вред, еще тогда, когда был связан с Саном золотой нитью, высасывавшей его жизненные силы. А во-вторых, ни один здравомыслящий человек не стал бы защищаться от острого оружия рукой, желая терпеть боль, чтобы сделать следующий шаг, а не использовать свое оружие. Это было озадачивающе и довольно ужасающе. Так было до тех пор, пока рана на руке Джэёна не начала затягиваться. Просто так, без предупреждения, довольно глубокий порез начал исчезать, рана закрылась, кожа затянулась, и единственным доказательством того, что он был ранен, осталось небольшое пятно крови на руке. — Что… что за черт? — спросил Сан, настороженно отступая назад. Джэён торжествующе ухмыльнулся: — О, я вас удивил? — Он выставил перед ними свое зажившее предплечье, словно демонстрируя его. — Вы не сможете меня ранить. — Как ты это сделал? — спросил Сонхва, после того как помог Чонхо подняться и осмотрел его. — Я полагаю, что рассказать всё-таки стоит, — сказал Аргей, вертя нож в руке. — Во время ритуала, чтобы собрать жизненную энергию Сана, многие его силы... перешли ко мне. Еще минута - и он бы погиб, но наш дорогой маленький принц решил вмешаться прямо перед тем, как мне это удалось. Так что теперь у меня есть только его способности к исцелению, но, в отличие от него, я могу использовать их на себе. Уён отказывался верить, что это происходит на самом деле. Он обхватил Сана за талию и притянул к себе, защищая старшего. — А теперь мне кое-что пришло в голову…— Джэён начал, глядя на них обоих прищуренными глазами. — Чон Уён-щи, ты все еще вариант для меня, не так ли? — О чем ты говоришь? — Все, что мне нужно, чтобы превратиться в вампира, это жизненная энергия старейшин. Целитель теперь мертвец, так что он бесполезен. Но ты... ты все еще в силе. Уён сразу же задрожал, нахмурив брови: — Ты маньяк. Джэён рассмеялся: — Может быть, но если я здесь победитель, то не имеет значения, кто я. Твой дорогой отец уже гниет там, внизу. Он никак не сможет выбраться отсюда живым, как и ты, маленький принц. Глаза Уёна расширились, и он почувствовал, как Сан вздрогнул рядом с ним. — Что ты сделал с моим отцом? Джэён поднял бровь: — Оу, правда хочешь знать? Жаль, — бесстрастно сказал он, крепче сжимая нож в руке и направляясь к Уёну. — Скорее всего, ты умрешь раньше, чем узнаешь. И затем он атаковал со скоростью питона, точно так же, как он застал Сана врасплох и нанес ему смертельный удар, в итоге убив его. Однако на этот раз Уён не собирался позволить своей жизни вот так просто закончиться. Он встретил нож Джэёна своим собственным кинжалом, в воздухе раздался грубый звук столкнувшегося оружия, Сан быстро переместился, чтобы обойти Аргея и попытаться ударить его со спины. Однако Джэён предугадал это действие и повернул свое тело, ловко уклоняясь от оружия Сана, но при этом продолжая бороться с Уёном за власть, кинжалы встретились посередине, соревнуясь, кто окажет большее давление, крошечный избыток мышечной силы, который даст им преимущество над другим. Каждый удар Сана был отклонен, за исключением одного, который разорвал тунику Джэёна сбоку, задев его бок и пустив кровь, но рана так же быстро зажила, разочаровав того, кто пытался нанести повреждения. Тем временем Сонхва быстро подбежал к Ёсану и дал ему краткое указание. Принц кивнул и взял Чонхо за руку, после чего они оба пошли обратно тем же путем, что и пришли, исчезнув на лестнице, которая вывела их на улицу и обратно под землю. Затем он немного поговорил с Кевином, наблюдая за тем, как Уён и Сан занимаются Джэёном, после чего протянул одну руку Кевину, чтобы тот мог использовать его энергию для поддержания сложного заклинания. Как бы Сонхва ни хотел броситься на помощь принцу и его телохранителю, он понимал, что в данный момент важнее помочь Кевину, ведь ситуация и так была достаточно шаткой, без сопровождения посторонних, из главного королевства Авроры. Что касается Уёна и Сана, то принц начинал раздражаться, потому что на каждое ранение, которое ему удавалось нанести Джэёну, последний, казалось, пытался нанести еще два: рубашка Уёна была разорвана на талии, а на боку виднелся неприятный порез, кровь, к счастью, быстро сворачивалась и не давала ему истечь ею. Сан тоже пострадал: на его плечах и руках, несомненно, остались синяки от того, что он врезался в Джэёна, пытаясь опрокинуть его некоторое время назад. Сан и он двигались совершенно синхронно, словно они были одним телом, поддерживая прерывающийся зрительный контакт друг с другом, молчаливые соглашения, которыми они обменивались каждый раз, когда один из них делал шаг, стараясь скорее утомить Аргея, чем причинить ему боль, поскольку они понимали, что это невозможно из-за его украденных способностей к исцелению. Однако, возможно, это была не самая лучшая стратегия. Поскольку Сан был новообращенным, ему не хватало выносливости, чтобы продержаться долго, а Уён уже устал, был настолько эмоционально истощен, что это начало истощать его физическую энергию, и они оба, по сути, сражались вполсилы, тогда как Джэён обладал опытом армии из десяти человек и несравненной выносливостью. Поэтому, сколько бы им ни удалось ранить Аргея, этого было недостаточно. С каждым неудачным ударом, с каждой раной на их телах, они теряли силы быстрее, чем ожидали, и становились все более безнадежными. Уён вздохнул и вытер пот со лба, отступая назад, в то время как Сан удачно вогнал свой нож в бок Аргея, запах крови наполнил воздух. Но, как и в прошлый раз, Джэёну понадобилась всего минута, чтобы увернуться от удара Сана сзади и, вздрогнув, выдернуть нож из плоти, ухмыляясь, он мгновенно исцелился, казалось, бесконечные уровни силы поддерживали его стабильность. — Просто умри уже, почему бы тебе этого не сделать? — насмехался Джэён, приближаясь к Уёну, который так устал, что уже почти не чувствовал своих ног - они и так болели после предыдущей ночи с Саном, а теперь еще больше из-за всех этих нагрузок. Аргей поднял свое оружие в воздух, целясь в бок Уёна, и тот поклялся, что пытался. Он пытался увернуться, наблюдая, как удар приближается к нему в замедленной съемке, не настолько сильный, чтобы убить его, но более чем достаточный, чтобы обездвижить... но... он просто не мог больше двигаться. Все слишком сильно болело, а его тело горело. Спустя секунду, когда все вокруг стало горячим и холодным одновременно, он бездумно закричал, умудрившись как-то уклониться в сторону на шатких ногах и наблюдая краем глаза, как Сан шагнул к спине Джэёна, держа оружие наготове. И тут Уён почувствовал это. Это было то же самое чувство, что и раньше, только еще более выраженное: мышцы напряглись и сомкнулись, нервы стали стальными, а кожу покалывало, почти лихорадило. Сила. Сила затопила его тело, глаза опасно вспыхнули, энергия наполнила его и поглотила до самого основания, тело медленно окутывала аура непобедимости. Сузив багровые глаза, Уён наблюдал, как Сан вогнал свое оружие в спину Джэёна, целясь в сердце с тыла, но Аргею снова удалось вытащить его, исцелившись почти мгновенно, но на этот раз... оружие Сана было отброшено в сторону, упав с грохотом, оставив вампира безоружным. Затем Джэён повернулся к Сану, направив на него нож. Уён увидел красное. Он рванулся вперед, чувствуя себя настолько комфортно в своей шкуре, что это удивило его самого, и инстинктивно вогнал свой кинжал в плечо Аргея, то самое, которое он ранил раньше. Вскрик боли Джэёна заставил его рассмеяться, и его охватило тошнотворное, ужасающее удовлетворение, когда Аргей попытался схватить его и снова выдернуть, но Уён предугадал его действие и вывернулся, понимая, что, по сути, мучает его. Уён глупо хихикнул, когда Джэён застонал от боли и снова потянулся вперед, игнорируя его, чтобы попытаться добраться до Сана. Как будто Уён мог ему это позволить. Принц кружил вокруг него так быстро, что он бы усомнился, что он вообще был способен на это раньше, и его не волновало, что Джэён наконец-то смог вытащить нож из собственного плеча, его не волновало даже то, что оно начало заживать, потому что он не позволил ему исцелиться, прежде чем снова причинить ему такую боль, которую он заставил почувствовать Уёна, убив на его глазах человека, в которого он был влюблен. Уён поднял руку для удара, и первый удар пришелся прямо в плечо Джэёна, увеличивая площадь поражения, зная, что он попадет прямо в сердце, и он не мог перестать смеяться, задыхаясь и находясь на высоте, с которой никогда не хотел спускаться, едва почувствовав укол, когда Джэён задел его бедро кинжалом, и из раны потекла кровь. Ему было наплевать, как сильно Джэён пытался причинить ему боль. Потому что его целью не было выбраться отсюда живым или защитить себя. Теперь его целью была жестокая месть. Отомстить Джэёну за непростительный поступок - убийство его возлюбленного, заставить его почувствовать физическую боль, напоминающую ту эмоциональную пытку, когда он, Уён, держал мертвого возлюбленного на руках и слышал его последние слова, отдающиеся мучительным эхом в его ушах. Уён хотел сломать его. Джэён, казалось, заметил, что теперь что-то изменилось, что Уён больше не сражается только для того, чтобы избежать собственной смерти. Нет, теперь он сражался за честь Сана, за месть. И это придавало ему гораздо больше интереса, желание убивать, убивать, убивать эхом отдавалось в его голове, такого желания он никогда в жизни не испытывал, и ему было плевать, кто что говорит, потому что он не собирался позволить этому человеку уйти от наказания, даже если это означало, что он умрет от его руки, что сделает его убийцей. И по мере того, как он все ближе и ближе подходил к тому, чтобы потерять самообладание, неуравновешенно и беспомощно хихикая, словно ему это казалось забавным, его смех становился только громче с каждой ножевой раной на его теле. Он был буквально не в состоянии больше чувствовать боль, каждая рана на его теле только усиливала его желание вернуть всё вдвое, втрое, в десять раз больше. — Да что с тобой такое? — прорычал Джэён, когда Уён получил еще один порез на бицепсе, просто чтобы ударить Джэёна коленом в живот и поставить ему синяк, даже не заботясь о том, что он все равно заживет. — Я просто…— Уён пнул Джэёна в голень, на мгновение поставив его на колени, и ему понравилось, что это выглядело так, словно он кланялся ему. — Просто немного веселюсь. — Ты ненормальный, — прошипел Джэён, вставая. —Да когда ты наконец перестанешь быть таким упрямым и сдохнешь уже. — Ты собираешься убить меня? — пропел Уён, ударив Джэёна в живот уже ушибленными костяшками пальцев и с ухмылкой наблюдая, как тот кашляет, выплевывая кровь. — Это так мило… — Проворковал, ударяя мужчину прямо в лицо и выбивая нож из его руки, в результате чего Уён получил преимущество над ним. — Ты совсем сошел с ума, — прорычал Джэён, блокируя следующий удар Уёна предплечьями, все еще потрясенный силой удара. Уён рассмеялся: — Неужели? — Он схватил предплечье, которое пыталось ударить его, и безжалостно выкрутил, его глаза загорелись от удовлетворения, когда он услышал треск, а вопль Джэёна стал музыкой для его ушей. — Оу, больно, что ли? Джэён прорычал: — Ах ты, мудак! — Он вырвал руку из хватки Уёна, и она зажила сама собой, но младший был далек от завершения. Он отбросил свой нож, потому что сейчас он был скорее неудобен, чем полезен, и увернулся от кулака Джэёна, а затем, собравшись с силами, ударил его несколько раз в живот, в грудь и даже в лицо, определенно сломав не одну кость, причиняя боль быстрее, чем он мог исцелиться. — Тебе больно, Джэён? — Он сплюнул, улыбка стерлась с его лица, сменившись жутко пустым взглядом, глаза несли на себе тяжесть всей его ярости, настолько тяжелой, что она могла поставить человека на колени. — Скажи мне, насколько тебе больно, а? Я уверен, что это даже близко не сравнится с тем, что ты сделал с ним, с моим Санни... — он нанес первый удар в грудь Аргея, — Да? Ты чувствуешь это в своем сердце? Насколько это больно?! Он действительно терял самообладание. — Скажи мне, Джэён. Тебе понравилось? Тебе понравилось убивать его у меня на глазах? — Он бессвязно бормотал, нанося удар за ударом, заставляя мужчину неустойчиво качаться на ногах, не в силах даже сопротивляться, полностью подавленный и потрясенный. — Это принесло счастье в твое чертово каменно-холодное сердце?! — Джэён упал на колени, не в силах удержаться на ногах, а Уён только посмеялся над его положением. — Правильно. Ползи. Моли о пощаде. Вымоли свою жизнь, Ким Джэён. Это был уже не он. Что-то овладело им, и он не мог думать о том, как он зол и как могущественен, находясь вот так на вершине и имея возможность поставить такого человека на колени перед собой, беспомощного. — Пошел ты! — Уён выкрикнул проклятие, нанося удар ногой в живот Джэёна. Его зрение затуманилось еще больше, когда слезы злости наполнили его глаза, и его действия стали медленнее, хотя все еще сильными, он промахнулся несколько раз, продолжая безумно и неистово причинять боль, разум был полностью пуст, за исключением его всепоглощающей ярости. Да. Это было оно. Он достиг своего предела, и он не собирался позволять Джэёну держать наживку над их головами, как будто они были ничтожными рыбками, ищущими укуса - нет, теперь он будет чертовой акулой, той, кто держит этого человека в своей власти и заставляет его умолять не откусывать от его сочной плоти. Обладая такой властью, Уён чувствовал себя свободным, необузданным, и если отныне его так и будут называть - обезумевший от власти Аурей, который пытал самого сильного человека в мире и заставил его встать на колени, - то, возможно, это не самое худшее, что могло случиться. Это было до тех пор, пока он не начал терять контроль над собой, терять контроль над реальностью, и с каждым движением становился все более и более неистовым, и его ярость становилась небрежной и беспорядочной, и он больше не мог сосредоточиться... — Уён-а, берегись! Сан. Уён был слишком поглощен ощущением полной непобедимости, и не заметил важную деталь - Джэён потянулся за ножом, который выронил перед этим, и быстрым движением, едва заметным глазу, выставил вперед ногу и отправил Уёна вниз, оказываясь сверху на теле Аргея, с ножом у горла. Уён задыхался, сердце бешено колотилось, когда его разум начал проясняться, и он начал возвращаться к реальности, и... И он сломался. Он издал тихий горловой звук, что-то похожее на всхлип, и начал плакать, злой и потрясенный, полностью разваливаясь на части внутри и снаружи, беспомощно дрыгая ногами. — Нет! — закричал он, опустошенный тем, что его так легко одолели, и так внезапно, когда он был так близок к тому, чтобы просто... — Заткнись, — огрызнулся Аргей, его раны уже затянулись, — Ты слишком много болтаешь. Он прижал острие ножа к горлу Уёна, и кровь, которая уже была на нем - его собственная кровь и немного крови Сана - размазалась по горлу, выглядя так, будто его уже перерезали. Уён вздрогнул, почувствовав, как нож вонзился в его адамово яблоко, и страх охватил его, а прежняя бездумная ярость и помешательство улетучились, оставив лишь... боль. Мучительная боль, от которой хотелось рыдать, когда он начал чувствовать жжение во всех местах, где его ранили - в ногах, бедрах, ушибленных коленях, животе. В горле пересохло, рот был словно резиновый, в горле стояла желчь. Он чувствовал себя совершенно бескостным, и все болело так чертовски сильно, что он почти умолял Джэёна просто покончить с этим, нажать на оружие, перерезать ему горло и покончить со всем этим. Но тут он услышал высокий всхлип. Сан. Его плечи задрожали, и он выдохнул: — Санни… — Я сказал тебе заткнуться, — прошипел ему в лицо Джэён, и Уён зажмурил глаза, как будто это могло помешать ему услышать эти крики, отчаянные вопли Сана на заднем плане, которые с каждой секундой все глубже пронзали его и без того слабое сердце. — Пожалуйста, не убивай его, — умолял Уён. — Мне все равно, что ты сделаешь со мной, только не надо... Нож впился в его горло еще сильнее, и он захрипел, его слова прервали слезы. — Ты думаешь, что ты такой сильный, да? — Джэён шипел. — Ты думаешь, что вдруг победишь, что для тебя все будет солнечно и радужно, да? Но ты ошибаешься. Я убью тебя, а твой парень будет смотреть, как этот нож перережет тебе горло и положит конец твоей никчемной жизни. Уён онемел, в ушах звенел призрачный голос, голос Сана, шепчущий: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя". Его напряженные мышцы расслабились, и он был уже на грани того, чтобы сдаться, обмякнуть и позволить Джэёну убить его, желая, чтобы боль уже закончилась, но потом... Все исчезло. Тяжесть, давящая на тело, исчезла, и он больше не чувствовал холодного металла окровавленного лезвия, прижимающегося к его горлу, хотя страх все еще сохранялся. Уён с любопытством открыл глаза. — Что… что… — Его голос срывался на каждом слове, хриплый и надломленный. Он резко остановился, его рот открылся, когда он увидел, что происходит. О боже. Джэён стоял, но... но все его тело было окутано каким-то золотистым светом, и Уён ненадолго задумался, не делает ли он что-то, чтобы попытаться убить его, но потом отбросил эту мысль, заметив шок на лице Аргея и стук его ножа о землю рядом с ним. Похоже, он не ожидал такого поворота событий. Руки Джэёна безвольно упали по бокам, и он в полном замешательстве уставился на собственное тело. Казалось, что его действия не были его собственными, казалось, что... что им управляют. Но как? ... И тут Уён увидел Сана. Он ахнул, каким-то образом заставляя свои мышцы работать, и с трудом сел, изумленно глядя на своего парня. Его красивый, прекрасный парень, который купался в том же свете, слегка хмурился и находился в точно такой же позе, как и Джэён, руки по бокам. Он поднял одну руку, убирая волосы со лба, и Уён ахнул, когда Джэён повторил его действия, хотя там не было волос, которые можно было бы смахнуть. Не может быть. На самом деле это не могло быть тем, на что похоже... верно? Сан не мог управлять им. В этом не было никакого смысла. Пока... Сан не повернулся, чтобы посмотреть на него своими великолепными красными глазами, и Джэён тоже повернулся в ту же сторону, как марионетка. Вот это да. Сан слегка прикусил губу, прежде чем произнести: —Уён-а…— Принц просто смотрел в ответ, чувствуя себя слишком слабым, чтобы ответить словесно. — Что… что происходит? — спросил Сан, и Уён издал странный звук. Сан не знал, что он делает? Как такое вообще возможно? Но прежде чем Уён успел задать вопрос... свет стал становиться все ярче и ярче, так что ему пришлось прищуриться, чтобы видеть, и он едва мог различить Джэёна и Сана, оба они все еще были окутаны светом. Для него они были просто темными силуэтами. Уён тяжело сглотнул, скривившись от привкуса во рту. Он попытался открыть рот и заговорить, спросить, что происходит, но не смог, так и остался стоять на месте, глядя на сцену перед собой, словно околдованный, и не в силах отвести взгляд. В каком-то смысле он застыл на месте из-за своих бесполезных, уставших конечностей, а также из-за собственного шока и замешательства, не желая пропустить то, что происходило. Затем Уён услышал голос, и он был настолько знакомым и душераздирающим, что он чуть не заплакал. Сан, это Хана. Боже мой. Уён смутно услышал шокированный вздох Сана и понял, что тот удивлен не меньше его самого. Если ты слышишь это сейчас, значит, я уже умерла. Мне жаль, что я так и не смогла сказать тебе правду. — Какую правду? — спросил Сан, хотя к нему обращался лишь призрачный голос, а не реальный живой человек. Я твоя мать, Сан. Мне жаль, что я оставила тебя в приюте, когда ты был так мал, просто... у меня не было выбора. Ты ведь можешь это понять? У меня не было выбора? Когда я увидела тебя и принца Уёна вместе, когда увидела, как вы заботитесь друг о друге, мое сердце успокоилось. Я знала, что с тобой все будет хорошо, если ты будешь с ним. Надеюсь, вы будете вместе очень долгое время. Ну, это уже было само собой разумеющимся. Если что и знал Уён, так это то, что он будет держаться за Сана, как за якорь на своем корабле, когда все это закончится. И если ты слышишь это сейчас, значит, ты в смертельной опасности. Это заклинание я наложила на тебя, когда вы с принцем впервые встретились со мной в Авроре. Оно защищает тебя от вреда. Это заклинание, которым я пыталась овладеть всю свою жизнь, в надежде, что однажды увижу тебя, что смогу защитить тебя хотя бы так, даже находясь в могиле. Я отдала свою жизнь, убив себя своей магией, чтобы это заклинание сработало, чтобы убедиться, что ты будешь жить, и я знала, что умру в тот момент, когда оставлю вас двоих в том лесу. Это заклинание работает только в том случае, если я буду мертва, поскольку оно передает всю мою жизненную энергию тебе, когда она тебе больше всего нужна, и ты сможешь использовать ее, чтобы защитить себя, прекратить жизнь того, кто подвергает тебя опасности. Однажды я уже почти пришла к тебе на помощь, но мне помешали. Но теперь я здесь, чтобы помочь тебе, сын мой. Как только я сделаю это, моя душа успокоится, поэтому, пожалуйста, не пытайся после этого удержать меня при себе. Это лишь послание, которое я оставила для тебя, чтобы ты узнал правду, прежде чем последняя часть меня навсегда покинет этот мир. Уён услышал сдавленный всхлип Сана, и ему так захотелось подбежать и обнять его, но он был прикован к месту, не в силах пошевелиться. Передай мою благодарность принцу за хорошее обращение с тобой. Я люблю тебя, дитя мое. Прощай. И тут свет вокруг Сана померк, постепенно становясь снова тусклым, в то время как вокруг Джэёна он все еще оставался сильным, и Уён смог увидеть, что Аргей упал на землю, его плечи дрожали, а ладони лежали на земле, оставаясь лишь силуэтом, купающимся в золоте. — Что… что происходит? — спросил Сан и, казалось, потерял дар речи, потрясенно глядя на то, как Джэён вскрикнул от боли, его руки неконтролируемо тряслись, а лицо исказилось в гримасе. — Это заклинание... это… — Джэён зарычал, беспомощно наблюдая, как его руки начинают гореть и сморщиваться, кожа разъедается. — Гелиос, — прохрипел он сквозь зубы, царапая землю своими почерневшими руками, которые горели сами по себе, обжигающе горячие, настолько, что это было почти безболезненно, мгновенно прижигая каждую рану, что делало его украденные целительские способности бесполезными, потому что они не были ни достаточно быстрыми, ни достаточно эффективными против чего-то настолько мощного. То, на что у колдуньи ушла вся ее жизнь, и что в итоге стоило ей этой жизни. Такой благородный поступок могла совершить только мать. Если до этого у Уёна были какие-то сомнения в том, кто такая Хана, то теперь он был уверен в этом. Она должна была быть матерью Сана. Тем временем Джэён начал увядать, как мертвый цветок, и его голос перестал работать, из него вырывались лишь запинки и тихие крики, а Уён все еще смотрел на него широко раскрытыми глазами, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Что Хана действительно оказалась той, кто спас их всех, даже после своей смерти. Все тело Джэёна обмякло, и Уён не мог оторвать глаз от ужасного зрелища: он буквально сгорал в пепел у них на глазах, заклинание Ханы успешно убило его, несмотря на все, что он пытался сделать, чтобы этого не произошло. Свет начал угасать, тело Джэёна растворялось в пепле, который осыпался на землю, и вскоре золотой свет стал таким же тусклым, как свечение одной свечи, успев в последний раз замерцать, прежде чем... Перед тем, как окончательно погаснуть, оставив все вокруг ужасно унылым, несмотря на раннее утро. Все было кончено. Тишина продолжалась, и она была настолько густой, что Уён стал думать, что делать дальше. Джэён был мертв, и теперь принц ясно видел перед собой Сана, который стоял совершенно неподвижно с затравленным выражением лица и отчаянием в слезящихся глазах, все еще безучастно глядя на место, где прямо перед ними заживо сгорел Аргей. И тут он понял, что нужно делать; — Санни, любимый, ты... ты в порядке? — Он заставил свой голос работать, осознавая, как ужасно хрипло он звучит. Сан медленно сглотнул, его взгляд окинул пятна крови и пепла на земле, проделал путь до сидящего Уёна и наконец поднялся, чтобы встретиться с его сочувствующим, любящим взглядом. — Нет. Конечно, нет. Потому что это была самая трудная часть, не так ли? Последствия. *****