gritería

Лисице требуется неделя на то, чтобы рана хоть немного затянулась и перестала причинять настолько адскую боль, что та смогла наконец прийти в сознание. На протяжении всего этого времени Чеён навещала её каждый день, совсем не отходила и заботилась о ней, словно о маленьком ребёнке. Страшнее всего было уходить в первые дни, оставляя её одну на ночь, боясь, что она может умереть. Но серебряная плутовка – настоящий борец. Девушка ещё не встречала никого, кто бы цеплялся за жизнь так отчаянно. Спустя неделю она немного успокоилась, видя, что та постепенно восстанавливается, рана стала выглядеть лучше. Придя на седьмой день к лисице, как обычно, Чеён застыла на месте, пригвождённая к земле взглядом глубоких, холодных, как лёд, голубых, но таких ярких, живых глаз. Только она хотела сделать шаг вперёд, как та сжалась и начала утробно, угрожающе рычать на неё. «Исчезни» – прорычала та, но Чеён лишь улыбнулась, подошла немного поближе, но не слишком, оставаясь на безопасном расстоянии, оставила еду для неё и под гнётом животного вышла из норы. На налаживание контакта, на то, чтобы убедить лису в том, что девушка ей не враг, ушло достаточно много времени, но это того стоило. Два дня она совсем не впускала её внутрь, но на третий день Чеён просто не смогла уйти, она всё-таки прорвалась внутрь и бережно, осторожно обработала чужие раны, успевшие за эти два дня открыться. Ким на это лишь фыркнула, одарила её презрительным недовольным взглядом, до конца так и не расслабилась, но хотя бы позволила перевязать рану. На налаживание контакта со своевольным гордым существом уходит порядка трёх недель, во время которых Чеён неустанно всячески заботится о ней, а после одного месяца такой заботы рана совсем затянулась, оставляя за собой некрасивый рубец, на месте которого, возможно, когда-то расцветёт великолепная шерсть. К моменту, когда животное совсем излечилось, их отношения уже можно было назвать дружескими. Чеён было действительно интересно с лисицей, её привлекала её глубокость и недосягаемость, было в ней что-то волшебное, непостижимое, что-то, что заставляло девушку всем естеством хотеть стать ближе к ней. Чеён много времени проводит в лесу и только когда она видится с лисой – может с полной уверенностью сказать, что день прожит не зря. Всю свою жизнь она чувствовала себя одинокой, недопонятой, особенной, раз остальные не понимали её и никогда не хотели водиться со странноватой, но ангельски красивой дочерью главного охотника поселения. У неё никогда не было друзей, ведь обычное ребячество и игры, которые привлекали детей её возраста её совсем не интересовали. В то время, пока они играли в прятки и бездумно тратили время на глупости, юная Пак, с детства умея ладить с животными и понимать их язык, подлечивала раненных птичек, частенько пропадала в лесу, да и сейчас мало, что изменилось. Среди ветвей деревьев, слушая шелест листьев, вдыхая полной грудью чистейший лесной воздух, наслаждаясь пением птиц, она чувствовала себя в том самом месте, в котором должна быть, всегда знала, что её место, её дом именно здесь. Но настоящего, преданного друга, который выглядел бы так по-человечески, который бы так понимал её, с которым можно было бы ощутить такой комфорт и быть полностью открытым, как с этой лисицей, не было ещё ни с кем. Не довелось ей встретить настолько впечатляющего человека, с которым бы хотелось проводить каждый день. Для Чеён было незабываемо, когда после долгих уговоров и упрямства новообретённая подруга всё-таки согласилась, чтобы "Рози", как та ласково её называет, прокатилась на ней верхом. Джису, как, оказывается, звали лисицу, разгоняется до невообразимой скорости, заставляя девушку на ней пригнуться, вжаться в свою шерсть, плотнее обхватывая её, но когда привыкает к скорости, открывает глаза, дивясь красоте окружающей среды. Хлопья снега ласкают раскрасневшуюся из-за холода кожу, она видит перед собой горы, покрытые словно белым толстым одеялом, открытое, безграничное голубое небо, которое кажется столь далёким и недосягаемым. Раньше всё, что ей приходилось видеть не выходило за пределы их поселения и лесного простора, но в тот день девушка осознала, насколько этот мир безграничный и многогранный, поистине удивительный. * * * * – Снова в лес собралась, Роза? – раздаётся со спины грозный, не предвещающий ничего хорошего, голос отца, заставляя её застыть у двери, пригвождённой к месту сгущающимся в комнате облаком подавляющий альфьих феромонов, что заставляют колени подкашиваться, собственный организм даёт слабину, ведь как бы сильна она не была, она – омега, – Хоть в этот раз бы дичи принесла. Зачем ты вообще шастаешь туда, если пользы от тебя никакой? – показное отвращение и явная издёвка присутствуют в его голосе, – Среди соседей вновь пошли слухи, что с тобой что-то не так, поговаривают, что ты ведьма и варишь там отраву, способную убить всё живое. Выслушав сказанное главным альфой в семье, омега повернулась к нему лицом, когда ядовитое, душащее, мешающее дышать облако слабеет, и уставляется на него ошарашенным взглядом, возводя брови вверх в удивлении. – Не говори мне, что действительно веришь в эту чушь, папа, – укоризненным тоном произносит дева, наблюдая за тем, как меняются эмоции визави. – Конечно нет, принцесса, – расплывается мужчина в улыбке, раскрывая ладони для объятий и ему не приходится долго ждать, пока девушка подойдёт, – когда твоего отца волновало мнение кого-то, кроме его семьи? Разве что это не волнует тебя саму. Девица прижимается ближе к родному человеку, жмётся к теплу, зарываясь в широкую грудь лицом, вдыхая успокаивающий аромат отца, а затем поднимает голову и смотря прямо ему в глаза, лучезарно улыбается. – Ты же знаешь, что меня это волнует ещё меньше, чем тебя, – просияла она и, чмокнув того в щечку напоследок, счастливая выбежала из хижины. – Будь осторожна! – пронеслось ей вслед.