***
Дежавю. У Бэ Джухен, что сидит в своем кресле в темном кабинете за окном которого глубокая ночь дежавю. На часах стрелка показывает три часа с половиной, и она вновь уснула во время работы, однако разбудил ее очередной звонок с номера в конце которого два ноля. Номер доктора, что так и не нашел свой телефон. Джухен забывает о сне, словно упав в ледяную воду, мурашки охватывают все тело, а стук собственного сердца слышит сама девушка. — Кто ты? Назови свое имя, — нетерпеливо говорит Бэ не дожидаясь голоса на той стороне. — Послушай, я помогу тебе, обещаю, слышишь? Ты только помоги мне, — слушает тихое дыхание, которое заменяется всхлипами. — Ты можешь мне доверять, я обещаю помочь тебе. — И как же вы мне поможете? — от хриплого голоса Джухен вздрагивает. Она найдет ее сегодня, обойдет всю больницу, но найдет. И первым делом Джухен обходит весь первый этаж, в случае если пациентка сбежала из палаты на первый этаж. Здесь кабинеты персоналов, многие из которых закрыты на ключ из-за отсутствия работающих. Только Джухен да охранники получается, думает про себя девушка, поднимаясь на второй этаж. Везде кромешная тьма, лишь изредка в коридорах просачивается свет с улицы, но в основном картина взятая из ужастиков. Все время пока она в одиночестве бродит по коридорам, Джухен слушает на той стороне тихие всхлипы, тяжёлое дыхание и больше никаких разговоров. В ответ Бэ тоже не задаёт более вопросов, она лишь надеется, что сможет найти причину ее бессонных ночей. Находит. Шаги замедляются, а дыхание постепенно приходит в норму, пока взгляд падает на сидящую в углу девушку, что поднимает голову на психиатра и своим стеклянным взглядом забирается в самую душу. Джухен замечает телефон в ее руке, опускает свой и сбрасывает, поняв, что нашла что искала. Нашла. — И снова ты, — без доли раздражения в голосе нарушает тишину Бэ, — знаешь, что меня до смерти напугала? — заметно выдыхает, нервно запуская пальцы в волосы и зачесывая их назад. В прошлый раз Джухен испугалась ее, посчитав, что увидела призрака, и сейчас она сидит в той же белой сорочке, вновь выдавая себя за призрака. И как здесь не испугаться? Но больше всего ее напугали эти ночные звонки и отчаянный голос, молящий о спасении, что не даёт ей покоя по ночам, ставший причиной ее бессонных ночей подряд. Причиной всему девушка, что сейчас смотрит на неё пристально, и от этого становится действительно не по себе. — Так значит это ты… Напомнишь мне своё имя? — Джухен ещё не успела запомнить имена многих пациентов, но она обязательно займётся этим. — Ты со мной два раза говорила по телефону, — устало говорит Джухен, не понимая почему она снова молчит. — Не нужно бояться сейчас, скажи своё имя, я же пытаюсь тебе помочь. — Вы мне не поможете, — хрипло отвечает пациента, опуская свой взгляд на холодный кафельный пол. — Никто не поможет. Джухен так и стоит, молча слушает, не перебивает, лишь молит, чтобы та продолжала с ней говорить, потому что чувствует что это необходимо и ей и пациентке. — Сколько лет меня пытались убедить, что помогут, что все будет хорошо, что время лечит, что… — шмыгает носом, смахивая с лица слёзы, что все время просятся наружу. — Но в итоге я здесь, доктор Бэ, — поднимает взгляд полный боли, это ловит Джухен. — Я не сумасшедшая, но меня ею сделали, поставили диагноз и запихнули сюда. Я не смогу выйти и отомстить, так как же вы мне поможете, доктор Бэ? Снова будете пичкать меня успокоительными? Вы серьезно думаете, что это поможет? — голос срывается, но она заставляет себя сдержать слёзы, что все равно текут по щекам, стаскивает зубы и, глядя в чужие глаза, повторяет. — Думаете поможет? Мне ничего не нужно, просто дайте мне избавиться от этого, дайте мне наконец умереть, потому что я не живу, я не выживаю, я ходячий мертвец, каждый день для меня здесь ад также как и для других. Но зная что я оставила там за стенами, зная, что отомстить я не смогу, как я могу продолжать жить здесь до самой смерти? — Почему же до самой смерти… — Не надо, — глухо рычит девушка, вновь смахивая слёзы, — Не надо убеждать меня, что когда вылечусь я отсюда выйду. Потому что я не вылечусь и я не выйду отсюда никогда. Потому что так захотел мой отчим, который продал меня. Поэтому не нужно, доктор Бэ. Позвольте мне умереть, этим вы мне и поможете. Джухен, что до этого молча стояла и слушала, хмурит брови, делает пару шагов вперед и пытается вникнуть в чужие слова. Правильно ли она ее поняла? — Тебя… — Я уже сказала, от меня избавился мой отчим из-за ненависти ко мне. Я была обузой для своей семьи, понимаете? А кому нужна обуза? Что с ней делать? — Назови своё имя, — последний раз задаёт этот вопрос Джухен, не терпящая больше игнорирования. — Вихён.***
Она сидит на койке, уставившись в пол, перед лицом подавляющей реальности. Белые каменные стены кажутся непроглядной пеленой, которая заглушает все кроме ее внутреннего голоса. Он подсказывает ей о страхе, страхе многогранном и остром, как бритва. Сколько уже прошло дней? Или месяцев? Может она заточена в этих жутких давящих стенах уже несколько лет? Вихен не помнит сколько она здесь, если раньше она отмечала у себя в комнате на настенном календаре дни, провожая каждый из них и ожидая следующий такой же серый, то сейчас она не уверена какой месяц идёт. За окном частенько моросит, холод с улицы проникает сквозь щели окон, которых давно пора бы сменить, ёжится холодными ночами и кутается под одеяло, будто оно ее защищает. Не защищает даже от холода. Она обречена на несправедливую смерть здесь. Осознать это тяжелее, чем если бы наносить раны себе на теле. Сквозь тонкую стену ее комнаты доносятся звуки — резкие крики, гулкий смех, бессмысленные фразы. Это другие пациенты. Они, как и она, затерянные души, замкнутые в своих страхах и беспокойствах, совершенно неспособные понять друг друга. Их присутствие заставляет ее сердце биться быстрее, дыхание становится рваным. Хочется бежать как можно дальше от них, но вокруг все кричит — выхода нет. Атмосфера в больнице мрачная, как небо перед штормом. Она наполнена напряжением и неопределенностью, которые держат всех в плену. Бесконечный ряд коридоров, выкрашенных в бесчувственный белый цвет, кажется лабиринтом без выхода. Врачи здесь холодны, как сталь. Они смотрят на нее через стекло своих очков, их взгляды несут в себе преисполненное равнодушие. Они видят ее лишь как еще одну историю болезни, еще одну загадку, которую нужно разгадать. Они не видят ее страха, они не слышат ее молчаливых криков. Но один из них позволяет усомниться, что все люди в белых халатах безжалостные и бесчувственные. Бэ Джухен, которая своим мягким тоном обращается к ней, не с жалостью, а с пониманием и злостью на несправедливость судьбы смотрит на неё, рождает в ней корни надежды. Вихен никогда не верила людям, только отцу, который в ее раннем возрасте оставил одну в этой мрачной земле. Но сейчас девушка смотрит на доктора и… кажется, она готова протянуть ей руку, позволить спасти ее, вытянуть из этого болота. Вот только захочет ли Джухен ее спасти?***
Гиперкинез с задержкой развития. Галлюциноз. Аффективные психозы. Читая установленные диагнозы, психиатр все больше хмурится, не верит своим глазам и перечитывает вновь и вновь. В первый раз она заметила допущенные ошибки своих коллег в некоторых записях, но в этот раз лично убедилась в этом. Использовали невинного человека в личных целях, что несомненно несёт за собой строгое наказание. Однако Джухен не станет заявлять, не сейчас, когда ее просят оставить это дело и помочь в другом — сбежать или умереть. И Бэ Джухен, закрывая перед собой папку, устремляет полный уверенности взгляд в дверь с противоположной от ее рабочего стола стороны. Вихён сбежит. Время 17:00. Последний обход дня с ночными процедурами. Джухен молча и хмуро шагает вместе с коллегами, которые о чем-то весело шепчутся, будто наталкивая психиатра на мысль, что она здесь лишняя. Видит Бог она бы с удовольствием оставила эти двух голубков, от которых уже начинает подташнивать. Но работа есть работа, и как бы им не нравилось присутствие третьего человека, обязанность всех зовёт. Жалко что эти двое все никак не вспомнят, что они на работе. — Что с настроением, доктор Бэ? — переводит взгляд с девушки на психиатра Хичоль, и у первой мгновенно пропадает улыбка. — Мы вам не мешаем? — Неужели вы вспомнили где находитесь? Нет, мне вы не мешаете, но работе кажется очень, — с полуулыбкой отвечает Джухен, открывая дверь в палату. — Вы бы не увлекались слишком, а то порой забываете, что надо было вкалывать дозу одному, а таблетку другому, — с намеком бросает она взгляд на Нару и первой заходит в палату, не желая слушать недовольства коллег. Джухен, завидев Вихен, уставившуюся в окно подходит и садится рядом с ней, та немного оживляется, но виду не подаёт, чтобы зашедшие следом за психиатром врачи не заподозрили ничего. — Давай как обычно, запиваешь сразу, — говорит своим привычно холодным голосом психиатр и протягивает стакан с овальной таблеткой. А губами «Не глотай» просит. Вихен слушается. Этой ночью Джухен уходит домой вместе с остальными коллегами, но перед этим забирает телефон у Вихён, а та и не возникает, когда послушно достает из-под подушки чужой телефон. Доктор находит своего коллегу и передает ему мобильный, конечно, предварительно очистив журнал звонков. Мужчина разумеется задаётся вопросом, на что Бэ отвечает просто — нашла в одной из палат у пациента в руках. И уходит, но больше вопросов или подозрений не возникает. Наступает осень, когда нескончаемые дожди вынуждают выходить на улицу хмурым видом, злым на весь мир и хуже всего ненавидеть собственную работу. Джухен больше не мучают ночные кошмары, она уже и не остаётся до поздна на работе, лишь иногда. А это иногда — раза три в неделю. В ее кабинет поставили диван, соответственно она принесла и подушку и одеяло, поэтому спать на жёстком стуле вышло из привычки. С Вихен они стали видеться чаще, доктор после работы приходила в «тайное место» девушки и садилась рядом с ней на пол. Однако чуть позже Джухен подумала, что раз охраны внутри нет, и все работники уезжают по домам, почему бы им не сидеть в более комфортной обстановке. В одну ночь Джухен пошла за девушкой, но на удивление ее там не оказалось, решила проверить палату, однако и кровать ее пустовала. Джухен проверила весь этаж и с испугом отправилась в свой кабинет, боясь, что та могла с собой что-то сделать в неизвестном ей месте. А значит надо было сообщить кому-то из охраны. К счастью до этого не дошло и Вихен обнаружилась на первом этаже. — Вихен! Господи, как ты меня напугала, — подошла к притихшей после ее появления девушке и обхватила за плечи. Убедившись, что все хорошо, доктор с облегчением вздохнула. — Вас долго не было, и я… решила поискать вас. Джухен молча смотрела на нее несколько секунд и повела в свой кабинет, который находился уже в двух шагах. В больнице отопление ещё не включили, поэтому по ночам было прохладно, и в одной сорочке Вихен заметно дрожала от холода. Это сразу заметила доктор и усадила пациентку на диван, укрыла ее одеялом и пошла делать чай, пока Вихен молча осматривала кабинет. — У вас намного уютнее, — лишь прокомментировала девушка, чем вызвала слабую улыбку на лице доктора и приняла кружку с чаем, впервые в этой больнице, без тошноты делая глоток горячего напитка с приятным ароматом. В ту же секунду она мысленно оказалась дома, где в кругу семьи выпивала чай, пусть и в сторонке молчала, пусть это и не было по-настоящему семейным ужином. Но она была бы не среди чужих людей, не среди больных, не внутри пугающих и давящих стен… Джухен заметила грусть и тоску на чужом лице, села рядом с ней и опустила руку на хрупкое плечо. Так они молчали некоторое длительное время, пока за окном не послышалась гроза. От этого стало ещё хуже на душе и Вихен, нехотя поднялась с места. Лучше, если гость знает когда ему уйти домой, а не ждать пока его попросят. Но как она ошибалась, думая, что доктор отправит ее в палату. Напротив, она усадила ее обратно на диван и приказным тоном запретила покидать кабинет до наступления рассвета. Джухен уснула крепким сном. Впервые за два года как она находилась внутри этих белых стен…***
Закончив со всеми процедурами, Джухен желает остальным спокойной ночи и отправляется в свой кабинет, а после полуночи идёт по знакомому уже пути ведущему в коридор с палатами. Психиатр заглядывает внутрь, абсолютная тишина и далеко не тихое сопение вместе с храпом. Бэ на цыпочках подходит к койке одной из и касается рукой чужого плеча, тут же прикладывая палец к губам, когда на ее касания резко реагируют. Она молча велит пойти за ней и также тихо выходит из палаты, уверенная, что за ней послушно следуют. — Значит так, — ещё раз осмотревшись вокруг для полной безопасности, что их никто не услышит и не увидит, Джухен пропускает пациентку в свой кабинет и заходит следом за ней, закрывая дверь на ключ. — Ты надеваешь мою сменную одежду и выходишь через задний выход. Там охрана в основном спит, идёшь на остановку что находится недалеко отсюда, ты увидишь сразу как только выйдешь за пределы этой территории. Оттуда направишься на север. А дальше найдешь вот этот адрес, — она протягивает конверт на котором написан полный адрес, а содержал этот конверт письмо, написанное доктором, и идёт к столу, дабы достать из сумки сменную одежду. — Там ты будешь в безопасности. Останешься столько сколько тебе нужно, и вот, — вынимает из сумки несколько купюр и кладет их на сложенные вещи. — Этого тебе на первое время хватит. Вихён все это время молча наблюдавшая и слушавшая доктора, закусывает губу, не торопясь верить, что это не сон. — Вы… мне правда помогаете… Вы… — Я обещала, что помогу тебе, Вихен. Я всегда сдерживаю свои обещания и не даю их попусту, если не уверена в их исполнении. Поэтому сейчас самое время бежать, бежать и не оборачиваться ни на секунду, — она делает к ней пару шагов и обхватывает за плечи. — Отомсти за отца, за себя. Не заставляй меня жалеть, что я впустую рискнула. Просто возьми и сделай это. И Вихен, чьи глаза загораются в эту самую минуту, с улыбкой кивает и… делает это. Часы только бьют полночь, когда светловолосая, меняет не только одежду с больничной на деловую, но и цвет волос, благодаря парику, что дополнил этот образ взрослой деловой девушки. Джухен была абсолютно довольна проделанной работой и поправив серый пиджак, идеально подошедший к фигуре девушки, обхватила ее за плечи и строго заглянула в чужие глаза, полные мести и уверенности. — Помни, что попытка у тебя всего лишь одна, в виртуальной игре мы можем умирать и воскрешать, проиграть и играть по новой, но в реальной жизни мы не можем так рисковать. Либо ты сжимаешь кулаки и идёшь вперёд, не оглядываясь, либо ты сейчас сдаешься и просто прячешься всю оставшуюся жизнь с чувством вины, — Джухен поднимает уголок губ и хлопает младшую по плечам. — Иди. И Вихен идёт. Тени мчатся следом, пытаются сковать хрупкое тело, заманивая обратно в темноту, к ним она привыкла, и привыкла им противостоять. Если бы она поддавалась им, то сейчас, пройдя через столько эмоционально-физических пыток, она бы точно не двигалась к финишу, давно застрявшись где-то в начале. Поздняя ночь поглощает больницу, превращая ее в мрачный монолит, вырезанный на фоне звездного неба. Воздух наполнен морозной прохладой, которая оседает на коже девушки, когда она осторожно выходит наружу. Вихен на цыпочках старается не издавать ни единого звука, даже дышать перестает, когда проходит мимо поста спящего охранника. Спит так крепко будто уверен, что никто не сбежит из больницы. Неужели она первый беглец? Светловолосая минует двор, сегодня ее путь освещает полная луна, будто обещает эту ночь следовать за ней и защищать от глубокой темноты, а также теней, которые кажется остались позади. Скоро догонят. Вихен периодически оборачивается, не может устремить взгляд вперёд, потому что везде мерещится, что за ней бегут, что вот ее схватят и поведут обратно, и в этот раз точно убьют. А убивают они долго и мучительно, пичкая таблетками, которым нет конца. Дыхание учащается, страх быть пойманной не позволяет собраться и скорее сбежать с этого места. Ноги предательски подрагивают, а периодический бег замедляется, нет, она не устала от бега, но слабость в теле повысилась до максимума и теперь определенно есть риск, что в больнице сработала сигнализация, и если она продолжит так медлить, ее точно поймают. Поймают… Нет, нельзя останавливаться. Ноги уже с трудом ведут к дороге. Она прилично отошла от ворот больницы, но до остановки ещё идти пятьдесять метров, и то не факт, что в это время она поймает автобус или такси, да хоть какую-то машину, а значит ей идти и идти… До каких пор? Неизвестно. Неизвестность пугает. Тело напряжено от страха, каждый шаг — это акт бунта против тех, кто пытался удержать ее здесь. Она чувствует, как ее дыхание становится более частым, когда она убегает дальше и дальше от этого места, которое когда-то было ее тюрьмой. Ночь окутывает ее, звезды смотрят на нее с высоты, как молчаливые свидетели ее побега. Она бежит по пустынной улице, ее сердце бьется в унисон со звуками ее шагов. Она чувствует страх, острый и всепоглощающий, но она бежит, потому что страх возвращения сильнее. Она смотрит назад, боясь, что ее поймают, но все, что она видит, — это тени больницы, которые угрожающе тянутся к ней. Но она продолжает бежать, направляясь к остановке, ее единственному шансу на свободу. Она не оборачивается больше, бежит, оставляя за собой тюрьму. Темнота ночи, как воинственная вдова, скрывала в своих черных объятиях девушку, которая продолжала бежать по пустынной трассе. Вокруг не было ни домов, ни зданий, лишь силуэты деревьев, остриженных под натиском ветра, стояли где-то вдали, как стражи забытых времен. Девушка все же добегает кое-как до остановки, не перестает оглядываться по сторонам, вздрагивает от каждого шороха, но молится на удачу. Только бы ей удалось сбежать. Только бы сбежать… Перед глазами всплывает прошлое, прошлое, в котором ее упрекали, в котором над ней издевался отчим, не понимали ни брат с сестрой, ни мать, которая искала все пути лишь бы помочь старшей дочери. Никто из них не помог, не смог помочь. Вместо этого они избавились от ноши, и даже ни разу не соизволили хотя бы навестить ее, да хоть позвонить, да хоть как-то дать знать, что они беспокоились жива она или нет. Неужели совесть не позволяла? Неужели избавившись от нее, думали, что забыть раз и навсегда лучше, чем позвонить и узнать о ее самочувствии? Хотя… они наверняка знали какую реакцию дождутся от нее. И они не ошиблись. Вихен слышит гулкий шум, сначала тихий и почти незаметный, но затем становящийся все громче и настойчивее. Это был звук, который пронзил ее сердце острым копьем страха, заставляя ее вздрогнуть. Яркий свет фар вдалеке, как два зорких глаза хищника, сверкали в темноте, становясь все ближе и ярче. Она чувствовала, как ее дыхание становится все более учащенным, ее сердце билось так сильно, что казалось, сейчас вырвется из груди. Вот и страх парализовал тело. Она замирает посреди дороги, как статуя из белого мрамора, обнаженная перед неумолимым взглядом ближайших фар, ноги предательски отказывают, сердце колотится так, будто вот вот выпрыгнет из груди. Медленно поворачивает голову к яркой вспышке и жмурится, чувствуя как становится все хуже от предупредительных сигналов. Но как же сейчас сложно двинуться с места… Раз… Два… Три… Она ожидает резкого удара, но вместо этого слышит резкий скрип тормозов и ощущает вибрацию под ногами. Мир вокруг нее внезапно замер, и воздух наполнился гулким эхом молчания. Свет фар направлен на неё, словно дуло пистолета, настолько близко, что к капоту легко дотронуться, если свободно вытянуть руку. Вихен с трудом открывает слезящиеся глаза, когда дверь со стороны водителя открывается. Оттуда выходит фигура молодого мужчины. Его глаза сверкают в сумерках, как два маленьких маяка, они полны гнева и непонимания. — Ты что, больная на голову? Если захотелось сдохнуть, пошла бы прыгнула в реку, но не под мою тачку! Вы, психопаты, прежде чем прыгнуть под колеса подумали бы о других! Чего застыла? Вихен буквально бросает в дрожь, шок охватил всё тело, то как дрожит ее тело ощущает она сама и видит человек, который как раз кстати добил ее своим красноречием. — Эй, ты под чем-то? Не «тебе плохо?», а «ты под чем-то?»… Человеку не может быть плохо, он может не борется за жизнь, не находится между жизнью и смертью, у него нет тревоги внутри и это даже не отражается на лице. Нет. Если человек в таком состоянии, значит он под чем-то… Вихен даже усмехается мысленно, может лучше бы она была под чем-то и страдала лишь этим? Тогда ее не преследовали бы панические атаки? Не преследовали ли мозгоправы? Отчим, который готов ее убить если будет надобно. Кому она нужна в этой жизни? Никому. — Ты ещё и немая что ли? За две минуты посторонний человек надавил на все открытые раны, с которыми жила несколько лет девушка. Просто оказался рядом в этот час, в этом месте и растоптал… Что же дальше? Где предел? Сколько ей предстоит ещё карабкаться пока она не достигнет того пика? Сдаться или выжить. Если бы Вихен выбрала первое, она бы давно утонула в болоте страданий. Но она здесь. Прошла через адский путь и смогла выкарабкаться. Неужели сейчас сдаться? Вихен поднимает тяжёлые веки и заглядывает в глаза незнакомцу, и ей наверное показалось, но взгляд его поменялся. Пожалел? Перед ней стоял молодой человек на вид двадцати пяти-шести, в темноте было сложно разглядеть его ясные эмоции и глаза, но, кажется злость его отпустила, потому что он больше не хмурился?.. — Эй, ты хоть скажи что-нибудь, — даже голос сменился на растерянный. Парень понял, что ошибся, когда увидел слезы и страх в глазах девушки. Он не торопил ее, войдя в ее состояние и понимая, что девушке нужно дать несколько минут, чтобы прийти в себя и отойти от шока. Однако торопили внезапные холодные капли, что одна за другой падали на них. Странно, вроде небо не обещало сегодня дождь… Незнакомец оглянулся по сторонам, ответа он, конечно, так и не дождался, сам тоже не понимал откуда посреди пустынной дороги, посреди ночи в конце концов взялась девушка словно привидение. Но она не привидение и более того не под наркотиками. А значит, попала в беду и ей нужна помощь. Наконец-то злость рассеялась и мозг стал реагировать на ситуацию здраво. — Ладно, садись в машину, — не время, чтобы стоять посреди дороги и говорить по душам о проблемах попавшей в некую беду девушки. Об этом можно поговорить и по дороге. — Ты в такое время не поймаешь такси или автобус, — обернулся он, открывая дверцу и замечая, что девушка и с места не сдвинулась, опасливо глядя на чужака. Ее тоже можно было понять. Кто рискнёт сесть в машину первого встречного, да ещё и в пустынной дороге, в глубокую ночь. — Не бойся, я не обижу тебя, — ещё мягче обещал он, не зная как ещё успокоить девушку. Подойти, обнять и расспрашивать что произошло он разумеется не мог, а доказывать, что он не какой-то там маньяк или псих, тоже. — Ладно, как хочешь, я предложил помощь, если боишься меня и не веришь в мои намерения, тогда иди дальше пешком и надейся, что на твоем пути не появятся звери, или ещё хуже люди, которые воспользуются твоей беспомощностью, — и сел в автомобиль, но не торопился заводить его. Дал ей время подумать. Он не мог вот так просто бросить девушку черт знает где. И она явно не знала куда и как идти. Это было понятно по одному ее испуганному и расстерянному виду. Вихён, слушала его, но страх все равно не покидал. Однако парень был прав, все что угодно могло произойти пока она будет продолжать свой путь. И возможно до утра ее найдут и волокут обратно в психушку. Одна лишь мысль заставила откинуть все страхи по отношению к этому незнакомцу и подтолкнула к автомобилю. Дрожащими руками она открыла заднюю дверь и также неуверенно села в машину. Незнакомец молча следил за ее действиями, но не прокомментировал ничего. Конечно, ей хоть немного безопаснее будет быть подальше от него. Такое небольшое расстояние немного успокаивало. — Меня зовут Тэхен, не могу сказать, что рад познакомиться, но надеюсь так тебе будет спокойнее. — От имени. Конечно спокойнее… Вихён ничего не отвечает, уткнувшись головой на стекло, слезы высохли на ее щеках, глаза все такие же мокрые, а внутри страшные карусели. Что она теперь будет делать?