Волчонок: история о том, каких НЕ надо приручать идиоток

      Свечи, до этого спокойно колыхающиеся, начали шипеть, искриться, дрожать в напуганных танцах. В свет, от охваченного страхом пламени попали черные тонкие дороги. Они тихо подползали к нему. Аккуратно, будто подкрадываясь к жертве, пытаясь не спугнуть спускались по стенам, как те же опарыши, черви, из тела которых начинали вырываться такие же, только более тонкие, мелкие, будто имитируя ветви сосен. Только ветви извивающиеся, отвратные, мерзкие, закручивающиеся также, как пропитанная гнилью вода вливаясь в смрадный водоворот, закручивая частички кисло-сладкой плоти в мертвом танце. Они бежали, падали, вырывались друг из друга с шуршащим и трескающим звуком и подползали к пламени. Тянули свои гнилые иглы к нему, желая потушить, поглотить во тьму, разделить с ней трапезу, разорвав тело. Планировали поглощать по чуть-чуть, своими маленькими ртами присасываясь в плоть, поглощать её, отлаживать там же личинки и размножатся на своем невиданном пиршестве.       И им уже не нужно ползти к яблоку без дела лежащему в стороне, точно также чернеющему, блекнущему, гниющему изнутри, испуская несвежие соки вниз чрез откушенную ранее часть, с других сторон пытаясь пробить слабую оболочку, уже покрывшуюся белыми вкраплениями. Они не будут пиршествовать соком умирающего яблока, ветви ползут к ним — бестолковым оболочкам бывших аборигенов, глупо бездействующим навстречу тьме смолистых, неизвестных, неправильных, но обычных организмов мира после.       Казалось, что он вдруг сомкнулся на этом событии, замер и заставил просматривать это будто в замедленной съемке, не позволяя двинуться, отказывая мышцам, застывшим в ужасе под контролем мозга, но все равно молящие бежать. У девушки бегут мурашки, своими коготками, сотнями коготков проходятся по спине и исчезают где-то во тьме, на полу, где, несомненно, их поглотили, жадно вытирая и подготавливая своё скользящее тело к следующей жертве.       Шипение, писк, тени, силуэты смешались в один, искаженный, поглощающий, мощный, и очень голодный, он гнулся над ней, истекал из пасти смолистой слюной, капал на пол, извивался своей тьмой и пытался влезть в мозг, заменить серую жидкость и управлять этим бренным, слабым телом, как тысячами других, заставляя врасти во тьму, отдаться ей и разложиться на радость другим.       И она ёжится от таких представлений, делает короткий шаг назад, однако быстро приходит в себя, подходит ближе к свечам. К свету, который не даёт тьме протянуть к ней свои черные, когтистые и костлявы руки, чьи костяшки разрывают кожу и блещут своей кровью, всё больше разбрызгивая тьму то там, то здесь. Это не смогло ускользнуть от глаз спутницы, которая резко обернулась на неё, из-за чего волосы той, как змеи, сделав небольшую петлю, меняя черный с белым местами оказались на противоположной стороне, путались меж собой и гипнотизировали. Она все также улыбалась, сверкая желтыми отблесками пламени на своих зубах.       Эмбер сцепила свои, пока тьма не сгустилась вокруг самого мужчины. Пока не поглотила его, от чего его силуэт, несмотря на стоящие перед ним свечи, не смогли освещать его. Они лишь крутили его контуры, неестественно меняя форму. Искажая его, заставляя рваться и возвращаться. Выкручиваться и гнуться в разные стороны. Превращаться во что-то не своё, менять старость на молодость, на кипящую кровь, и такую же кипящую ярость, желанье нового, насыщенного, человеческого и — стекло с грохотом разбивается.       Призраки одновременно матерятся, вставая в оборонительные стойки, глупо скаля зубы и пытаются в устрашение. Осколки с соответствующим звоном падают на землю, а ранее закрытая штора легонько колыхается от ворвавшихся в комнату потоков ветра. Бывшая тьма, как-то быстро исчезла, под ворчание и маты старика. Тот заходил по комнате, запуская руки в волосы, да вскрикивая: «Чертовы дети! Всё! Хватит! Никаких больше сцен!». Услышав это, Ривер поставила «руки-в-боки» и обиженно вздернула нос.       — Ну Пит! Ты же обещал! — услышав данное изречение, призрак вдруг поняла, что её малознакомые ребята преждевременно сговорились, скорее всего, ещё в самом начале, от чего возмущение вскипело где-то под грудью.       — Это все было глупым представлением?! — схватив девушку за локоть, та развернула её к себе, нахмурив брови и не веря своим ушам — было неприятно.       Несмотря на то, что она привыкла не доверять людям, однако Ривер была первым и единственным человеком, который встретился ей до Пита, причем она была исключительно дружелюбна и мила, просвещая в законах этого мира. Хотя, по сути, она ведь ничего не рассказывала ей о себе, так что было глупо полагать, что будет без сюрпризов и приколов. Та хмыкнула и отпустила девушку.       Вновь глянула на старика. Сам же он, подойдя к вещи, притронулся к ней, после чего черная оболочка поползла кругом от его пальца и покрыла ткань. В следующий момент, подняв руку вверх и, видно по его велению, из водолазки поднялись несколько таких же, только целых. После чего тот бросил их в неё. Еле успев словить и поправив в более удобное положение, Сорано краем глаза заметила вновь резко спавшую с лица старшей улыбку и новый пристальный взгляд, чем немного напрягала новоприбывшую, она что-то делает не так? Тем временем старик другой рукой виртуозно начертив пальцем круг в воздухе и осколки точно также поднялись вверх и собрались в клубок, да аккуратно расположились на подоконнике.       В следующий момент Пит подошел с покерфейсом к Эмбер, скопировал также её белье с джинсами и обувью, раздраженно бросив: «Надеюсь, этого хватит», умышленно проигнорировав её слова благодарности. Не будь обманутой тут она, даже почувствовала себя слегка виноватой. Незнамо в чем, но его поведение активно навязывало это ощущение, однако сквозь призму обмана такое дело не пробьётся. Старик, ворча, пошаркал к осколкам, разбирая их со звоном и что-то бормоча, тот будто прикидывал, сможет ли сложить стеклянный пазл и вставить окно обратно как было.       Ривер, явно воспользовавшись возможностью того, что с неё не попросили плату, быстро пролепетала «спасибо» и, даже не дав младшей надеть какую-либо одежду на верх, схватила её за бляху джинсов, вылетев из дома побыстрее, чтобы про плату таки не вспомнили.       — Какого черта ты творишь, окаянная?! Я ж шлепнуться могу! Ты вообще меня слышишь?! — услышав в ответ лишь свист ветра в ушах, та тихо прорычала, пытаясь преодолеть желание треснуть одну особу.       Если у неё постоянно будут перепады от: «Я миленькая особа, которая поможет, полечит и все пояснит» до «Кину в окно, обману, схвачу за джинсы, чуть их не сняв, при рывке из окна и понесу в одном спортивном топике, после чего буду уперто игнорить» Эмби точно не будет скучно. В любом случае, действительно спасибо, что хоть не сняла штаны в процессе.       Приземлившись, черно-белая оценивающе глянула на неё, сделав пару шагов назад.       — Подержи хоть, пожалуйста, — пробормотала младшая, взяв одну водолазку, пока остальные отдала.       Под пристальным взглядом миловидной девицы, та надевала вещь, скрывая множественные шрамы, в видимости которых она ещё не была уверенна, но все же страховалась. Её узор на теле не так сильно беспокоил, ибо это не казалось чем-то сверхважным. Грехи, так грехи, если она говорит правду, то изображение темных брызг на теле — определенно верная интерпретация. По поводу трех разрезов на лице и залитого черным с белым зрачком правого глаза она не была уверенна, однако это не играло сейчас большой роли.       Закончив с этим делом, Сорано обернулась к девушке и еле успела ухватить свои вещи, которые в наглую бросили ей без предупреждения.       — Мы, кстати, так и будем их носить с собой или вернемся к тебе и оставим? — молчание, улыбка с лица собеседника давно сползла.       — Рив?       — А? А, да, — она быстро прикоснулась к вещам и они растворились, — они уже дома, да, знаю, круто, — она прокашлялась, будто только что произошло что-то неловкое и вернулась в нужное русло. — У тебя, кстати, очень интересные пятна, хотя, думаю, это связано с твоей работой, — в ответ ей лишь кивнули.       Обиженно фыркнув на её немногословность, (казалось бы, кому тут ещё нужно обижаться), девушка пожала плечами, да начала обходить её кругом. — Ладно, ты достаточно хороша по телосложению. Бегаешь хорошо и быстро, жаль, только, ты не с артефактом.       — А призраки с артефактом сильнее, что-ли?       — Нет конечно, какие глупости! — от сильного возмущения её волосы немного встрепенулись, став более хаотичными и лохматыми. Это было интересным открытием для младшей. Наблюдение того, что волосы могли бы слегка выдавать особо сильные всплески эмоций могли помочь понять её. — Просто так можно было бы сразу понять, хоть твои примерные способности, может даже, парочку монстров убили бы, иль хулиганов напугали, — та хитро улыбнулась. Пугать хулиганов любим, значит?       — Я и так уже с тройкой «скелетов» встречалась.       — Да? И как оно?       — Минус один, двоим другим дала сбежать, — та пожала плечами. — Услышала, как какие-то идиоты приставали к девушке в то-ль подвале, то-ль подъезде, да решила помочь.       — Ха-ха, вау, да ты героиня номер один? — та легонько ударила младшую в плечо, захихикав, после чего на секунду задумалась.       — А насчет скелетов… Вряд-ли минус один, призраков хоть и можно, но таки сложно убить, по крайней мере таким мелким, как ты, — на секунду оскалив зубки в улыбке, Ривер не дала ни рот открыть, чтобы её не перебили и не попытались переубедить. — В любом случае, — она вновь пристально глянула на Эм, — нам определенно нужно в офис. Кое-что… Украсть, да, украсть, — будто убеждая себя подтвердила, а после Рив мило улыбнулась и мимолетом пригладила волосы, послушно окутавшиеся вокруг её руки на миг, после чего сразу схватила девушку за рукав и потащила куда-то, однако на этот раз, почему-то, пешком.       Через минут десять, девушка поняла о чем раньше говорила напарница: солнце действительно как-то странно навевало вялость и слабость. Хотя об этом можно было легко забыться, все равно не было особо приятным чувствовать небольшую, скользящую и мешающую усталость. Притупить её можно было только рассматривая слегка знакомые улочки, переплетающиеся меж собой сотней дорожек. Даже несмотря на то, что она давненько переехала сюда, около года назад, однако бегая меж заказами и домом, да аптекой, кроме основных улиц, чрез которые приходилось бродить — все остальное оставалось незнакомым и блеклым.       А сейчас, красивые аллеи казались по-особенному привлекательными и насыщенными, пестрящими цветами и переливами меж них, привлекая внимание и немного завораживая сознание, заставляя приятную заинтересованность завлекать в танец такие же эмоции и скрытое, давнее дежавю.       Узоры листвы на тротуарах складывали картинки, выстраивали дизайнерский, неаккуратный горошек или просто пародировали непослушное и хаотичное ночное небо, наполненное звездами. Проезжающие машины гулко спешили кто куда, в соответствии с бродящими, разноликими людьми, которые шли по своим делам. Тут и там были молодые мамы, изливающие светлые эмоции нежности спящим после прогулки малышам, говорили по телефонам статные мужчины, другие же просто шли с магазина, лучезарно улыбаясь от ожидания очередного просмотра любимого шоу. Где ни глянь были компании подростков, некоторые сидели на разных поверхностях, смеялись, говорили и слушали музыку, кто-то просто по-детски бесился, а дети рассыпались по площадкам под присмотром взрослых.       Вспомнив о своем брате, та подавилась комом в горле, можно было легко задохнуться не будь здесь достаточно воздуха. Захотелось пойти домой и спросить в порядке ли он, как себя чувствует, ел ли? Можно было бы сбежать, да каков смысл? Если Ривер говорила правду, то она не сможет влиять на… Да в принципе ни на что. В таком случае она не только ничего не добьется, но и подорвет доверие, если есть таковое, девушки, которая, между прочим, не смотря ни на что, таки спасла ей жизнь и во много чем помогла. Думать, что это могла быть ложь было бессмысленно, зачем старшей врать? Это было бы также глупо, как и Эм рассказывать собеседнице, что у неё есть 400 квартир и вилла с яхтой посреди города, звучало бы пафосно, но проку от такого вранья ноль. Хотя в то же время она не могла понять мотивации черно-белой помогать ей. Пока она ничего не знает и не понимает, думать о подобном и анализировать полную неизвестность бессмысленно, если удастся вновь увидеть брата, она пойдет на эту авантюру, к сожалению — не сейчас.       Мотнув головой, та вновь сосредоточилась на цели. Поняв, что так и не узнала, что за офис и что там они планируют красть, та немного нагнала странно молчаливую подругу и тронула за плечо, привлекая внимание.       — Так, а что за офис вообще?       — О, ну это место работы призраков!       — Все люди, говорящие — «отдохну, когда сдохну», сейчас пошли на Хер-р-росиму, — собеседница хихикнула, согласно кивнув.       — Там призраки отрабатывают свои провинности, очищаясь и готовясь к отправлению в мир после, — младшая остановилась, пока черно-белая оглянулась на неё с непониманием.       — Черт, в смысле ещё один мир после?! — зеркало человека, говорят: глаза. Что ж, тогда Эмбер удивительно обреченный, запутавшийся, непонимающий этот несправедливый мир человек, готовый прям сейчас превратиться в старичка, уставшего от этой жизни. Старшая понимающе похлопала её по плечу.       — В любом случае, никто не знает, что после…       — Да-да, никто не знает, что после этой грани, потому что никто и никогда не возвращался оттуда живым и бла-бла-бла, — та нагнула голову в бок, одарив стоящую напротив скептическим, да задолбаным взглядом, так и кричащим о том, насколько часто все это они проходили и при первой жизни. Таки и в этой оказался новый нежданчик — ещё одна жизнь. А дальше, наверное, и четвертый, и пятый, и шестой, и седьмой, и восьмой… — девять кругов ада, блин.        — Вполне возможно, никто не знает, — с легкой ухмылкой сказала она, так непринужденно, что казалось, будто ей все равно, но Эм была уверенна в том, что нифига ей не все равно. — Ладно, пойдем, недалеко осталось, — та вновь потянула её за руку.       Сквозь разрыв реальности улиц своим полу физическим телом в течение пятнадцати минут, два объекта искаженной реальности добрались к такому же объекту, только бетонному, к которому вели незамысловатые рольставни, да ступени. Более опытная особа аккуратно выставила руку назад, разглядывая территорию поражения. На горизонте было чисто, хоть за перекати-поле наблюдай. Та хитро улыбнулась и, уже по традиции — потянула ту за руку.       Аккуратно проникнув в здание и оглянувшись, те увидели, что в зале было достаточно пустынно, как и на территории вокруг, и это определенно обрадовало Эмбер. Однако вот её спутницу, похоже, это немного озаботило, ибо ухмылочка как-то подозрительно сползла, а ранее спокойная ладонь сжалась в кулак, впрочем, как и сила сжатия её руки, которая немного усилилась. Очевидно, она планировала увидеть здесь кого-то или просто привыкла видеть, а отсутствия этих или этого человека заставило ранее спокойные струны её души — слегка натянуться.       Они обе пошли дальше, немного осторожнее, чем ранее. Старшая глянула на дверь в небольшом коридоре, и мышца на лице слегка дернулась скорее в сторону волнения с раздражением, нежели страха, однако та все равно подошла ближе к противоположной стенке. Дверь, кстати, не выглядела угрожающей, иль как-либо отражающей какую-либо черту хозяина, обычная деревянная дверь темно-серая с оттенками синего, также с покрашенной в золото ручку. Максимум, что можно было вытянуть из внешнего вида двери, это, разве что, предположение, что тот достаточно бережно и скрупулёзно относится к ней, ибо выглядела она ухоженной и почти что новой, лишь несколько царапин на ручке говорили, что когда-то её активно кто-то использовал.       Дверь приоткрылась и молодой парень лет 24 со светлыми волосами, полностью белый, удивленно уставился на застывших и не менее удивленных девушек. Паника, на короткий миг, видно, задела сразу троих. Дверь закрылась также неожиданно, как и открылась.       Лучшее, что Эмби пришло в голову, это, несмотря на первоначальную цель кого-то или что-то там украсть — быстро уйти, пока на них не вышли с дробовиком, или чем там могут пользоваться призраки. И, что удивительно, она приняла полностью правильное решение, ибо лишь успев вырвать руку и быстро отойти на метр-полтора, как дверь вновь открылась, а немного встревоженный молодой голос, залепетал:       — Я же говорил, что я просто забыл добавить пару деталей к отчету, там никого нет, — если он кого-то пытался убедить в этом своим подрагивающим, нервным голосом, то это определенно провал. Даже по небольшому выдоху старшей было слышно: «Не помогаешь, парень…». Послышался взрослый, и, черт её прикончит не дав соврать, достаточно привлекательный мужской голос.       — Я бы так не сказал по твоей взволнованности. Что ты тут, кстати, забыла, Ривер? Пришла объясняться где ты была этой ночью? Если так, то я внимательно слушаю, — да, определенно, только по холодному и властному тону можно было понять сдержанность, могущество и силу этого призрака.       От него четко веяло морозом, присущем зиме, иль холодным вечерам глубокой осени. Веяло сильно, ей стало ясно, что к такой встрече было глупо относиться так безответственно, если бы ей бросили этот заказ, она бы несколько месяцев готовилась и изучала каждую мелочь, чтобы не стоять, вот так жалко за дверью, как маленький ребенок, прячущийся от родителей. Задерживая дыхание и нервно, бесшумно сглатывая. Молясь любыми молитвами, чтобы её не нашли. Кто ж знал, что лишь от его голоса, силы и могущества в нем, она будет стоять, вжимаясь в стенку, осознавая, что такой человек и глазом не моргнув уничтожит тебя, если найдет. Ей впервые за многое время стало страшно от человека.       Та прислушивалась к небольшому скрипу двери, видно, тот оставил руку на ручке, от чего дверь немного подрагивает, вызывая еле слышный скрип. Вслушивалась в затянувшееся молчание, ползущее по позвоночнику вниз ледяною смесью. Резкий фырк со звонким голосом старшей заставил её дернуться, будто кто-то рванул кулак к лицу и остановил его в сантиметре от него.       — Где-где?! На маршруте! — худшее решение, которое можно было предпринять, это врать ему, коротковолосая лишь бесшумно подняла голову к потолку и закрыла глаза, прислушиваясь к любым изменениям.       — Да ты что? — а холод вертится, превращаясь в буран, былое спокойствие мерзнет без костра терпения и позволяет льду окутать эмоции, голос становиться ниже, но слегка громче…       Она так и видит, как в этот момент тот немного опускает подбородок, смотря на пытающуюся соврать исподлобья, подчеркивая свое превосходство, свою образованность, заставляя солгавшего видеть, как его ложь — то ещё пламя, бегает; искриться; мечется в панике угаснуть; слабеет, жалобно извивается в мольбах помочь, спасти, но все равно меркнет пред ним. Он определенно тьма, такой буран может идти только за руку с чернотой, которая скроет его в своей поглощаемости и застанет ничего не подозревающих жертв резко, беспощадно. Но что-то в нем — зима. С виду белая и бархатная, а по сути холодная и сильная. Лишь зима может так крутить эмоции, так блистать метелями, льдом, скользящим по сознанию противоречию, восхищения со страхом, уважением с желаньем бросить и быстро сбежать куда-то, где теплей. К сожалению, иль, к счастью, девушка никогда не любила жару, холод ей всегда был по нраву больше.       Желанье выглянуть крутит суставы, она хочет узнать: угадала ли? Смогла ль представить его силуэт верно? Правильно охарактеризовать и выплеснуть свои предположения в стандарты этого мира? Тьма ли он с зимой? Тот ли человек, пред которыми раньше приклоняли колено, голову опустив, пред тем, кто, точно также когда-то, стоял на колене, с уважением, рвением, а после сам стал таковым?       — Да ладно, отпетляла разок, чего такого-то? — пауза, шуршание одежды, немного глухой с трещащим, как собранные в одно кольцо пластиковые предметы, звук, да незамысловатое: «Ай!».       Тяжелейший выдох послышался от него, попутно с девичьим возмущением. Ей даже стало его жаль на секунду. Небольшое шуршание одежды передвинулось ровно с лева, где была дверь, до старшей и девушка краем глаза увидела мелькнувшие белую рубашку, да черные брюки. Оттуда и послышался более мягкий, молодой голос.       — Я разберусь с ней, Босс, занимайтесь бумагами, все будет в порядке, — энергия.       От него веяло робким теплом, которое аккуратно касается твоего сознания и успокаивает открытые раны. Так солнце касается блеклыми лучами к земле, людям, всему живому, после затяжной зимы, обязательно обещая, что оно согреет, успокоит, даст жизнь. Эм никогда не любила таких сладких голосов — больно часто они оказывались самыми жестокими и обманчивыми.       Дверь немного колыхнулась, после чего и вовсе неспешно закрылась, открывая таки вид на молодого человека, на ухо которому уже что-то нашептывала черно-белая особа. Тот поправил очки, выгнул бровь, будто пытаясь получить очередной кивок на свой немой вопрос и глянул на новенькую. Она сразу заметила, как слегка выпирающий кадык сначала дрогнул, а после и двинулся вниз-вверх, явно говоря о том, как тот нервно сглотнул. Открыл рот, повернулся к девушке и несколько секунд посмотрев на прижавшуюся, обхватившую его руку, мило улыбающуюся, да находящуюся в нескольких сантиметрах от его лица девицу, устало выдохнул.       — Ла-а-а-а-а-адно… — прошептал тот и потер переносицу, слегка приподняв очки, и вновь глянув на коротковолосую, подошел к ней.       — Она тебе хоть что-то сказала о том, что происходит в этом мире, ты хоть о монстрах знаешь? — проигнорировав «Ей!» старшей, тот ждал ответа.       — От одного из них я уже давала дёру, так Ривер, впрочем, и встретила меня, а ещё спасла; видела полу людей скелетов, одному из них проткнула ножом глотку, двум другим дала сбежать; мы наведывались к Питу, ибо меня задело то существо; она дала мне какое-то «лекарство-желе»; а ещё немного объяснила за призрачную энергию, да валюту… — тот сначала удивленно вскинул брови, а потом лучезарно улыбнулся черно-белой, н-да, это солнышко явно не по её вкусу, но та не подала виду. Она сделала два шага к Ривер чтобы-БАХ.       — Кстати, Юджин… А где? — парень быстро вышел вперед, чтобы прикрыть оглушенную новенькую, схватившись одной рукой за дверь, а другой поправляя очки. — Видно, я случайно задел тебя, что ж, прости. В порядке? — парень немного растерянно кивнул и улыбнулся, спросив, чего тот хотел. — Ну хорошо тогда… Так вот, Юдж, Ривер, вы завтра оба на маршруте. Проследишь за ней!       — Хорошо!       — Поняла? — начальник глянул на подопечную.       Та закусила губу, напряженно стоя, да сжимая кулаки, губы её немного подрагивали, она издала «угу» и дверь закрылась. Старшая сразу тихо заржала, держась за живот, это было слишком неожиданно и глупо для неё.       — Ты в порядке…? — Юджин глянул на коротковолосую, опирающуюся о стенку ладонью, она повернулась на парня, в ушах немного звенело, та неаккуратно вытерла кровь, пошедшую из носа, и кивнула.       — Жива.       — Нет.       — Ривер…       — Что? Ну не жива же!       — Боги… — тот вновь потер переносицу, только уже более настырно. — Пойдемте, мне ещё нужно многое обсудить с вами обоими…       — Только обсудить? — та сделала жалобный голосок и наклонила голову.       — Я могу позаимствовать у Босса веер на пару минут.       — Ладно-ладно, тише, опасный мальчик! — та подняла руки вверх.       Эмбер тихо плелась сзади, активно вытирая нос, лишь бы не оставить за собой кровавый след горошком. Пока она не видела, эти двое обменялись многозначительными взглядами. В отличие от дурной башки сзади, те двое знали небольшой нюанс, который уже помог им лучше понять, есть ли у неё шанс попасть в офис, по пустынным комнатам которого они сейчас шли.       Младшая же вновь нагнала их обоих, в голове все ещё немного звенело, одно ясно — хорошо он ей так приложил. И девушка была уверенна, что специально. Попади она в этот офис, точно не удивится, если чрез годика три ей припомнят эту историю, а эта загадочная личность будет блистать хитростью в глазах, лишь потом наедине так мимолетом признавшись — «да, специально, нечего в мой офис пробираться непонятным личностям, да пытаться что-то красть у меня». И, впрочем, он определенно будет прав.       Хотя, если быть честной с собой, встань эта окутанная тьмой тайна над нею тенью, она бы определенно верила в то, что все его слова верны, и сам он во всем прав. Эмбер вновь мотнула головой — все эти томительные фантазии и возвышения лишь подливали масла в огонь и заставляли нутро дрогнуть, стоит отвлечься, ибо правильно Ривер говорила: «Люди очень любят возвышать и наделять божественной силой все неизвестное».       Возможно он и силен, однако её мысли уже веяли гиперболой, что она уже отлично видела и это определенно ей не нравилось. Стоит просто как-то встретиться лицом к лицу, понаблюдать за человеком немного и все проясниться. Не может быть так, что его искусство прятать свои привычки, поведение, характер и настоящие эмоции будут отточены настолько, что придется месяцами выискивать в его каменном и сдержанном поведении трещины брони, лишь слегка позволяющие заглянуть за грань. Люди когда-то делают ошибки и показывают себя. Вот и он покажет, обязательно. Другого способа и не надо будет!       Они как раз подходили к выходу, когда дверь офиса распахнулась. Перед ними предстала бабушка, лет 75, низенькая, с тростью, в фиолетовом свитере, черной юбке к полу, около неё был ребенок лет 7 в пастельно зеленой шапочке и синем свитере, поверх полосатой черно-белой рубашки и таким же штанишкам тот не имел волос и бровей, девушке не понадобилось много времени, чтобы понять, как именно он умер. Увидев её, ребенок сразу сделал пару шагов за бабушку, взявшись за её юбку. Тем временем сама бабуля не теряла времени и её розоватая трость превратилась в такого же цвета дробовик. Та умело обхватила его руками, начав целиться и возложила палец на курок.       — Джоан, нет!