Heritage. Сезон 1.

Много веков назад, когда Изначальная Богиня ослабла на столько, что не могла больше поддерживать порядок, великими ученами Амой был создан Бог из Машины, коего создатели на делили великими знаниями и мудростью, дабы остановить Хаос, что разрушал их общество. Но рукотворное божество, сделанное с расчётом лишь на холодную логику, не могло испытывать чувств, будь то тёмные — как страх и гнев, или светлые — как любовь и сострадание. Тем не менее, накопив достаточно знаний и сил, Бог из Машины сумел обрести собственное сознание и захватит контроль над планетой. В результате его действий была создана иллюзия независимость от других миров, но в обществе, созданном по образу и подобию рациональной Машины, существует запрет на чувства; превыше всего ставится функциональность. Дабы укрепить свою власть, Бог из Машины создаёт элиту, генетически модифицированных людей, обладающих высоким интеллектом. Внутри класса «элита» создает дифференциацию по цвету волос (ноораму). Высшие из высших, блонди (блондины) единственные имеют право общаться с их создателем и занимают главные должности в правительстве. Они красивы, логичны и стерильны. Но не все были согласны с таким положением дел — группа бунтарей попыталась бросить вызов Богу из машины… И поплатились за свою храбрость — они были изгнаны в своеобразную резервацию, Керес. Они более не имели гражданских прав и считалисьне более чем мусором. Брошенные и преданные всеми, почти вырезаны мародерами. Монгрелы, как теперь именовались изгнаники, из-за своей гордости не просили помощи у остальных. Надежда постепенно угасала… Пока Сет, некогда великий воин и Божество Пустыни своего родного мира, но обесчестен и предан родными братом с сестрой, с вязи с чем он и его дети были вынужденный подобно изгнаником скитаться ища пристанище, по воле случая не оказались на Амой. Хозяин Пустыни сжалился над жителями Кереса, которые оказались в фактически похожим положение, что и он сам. Он заключил сделку с Изначальней Богиней, что отдала Сету оставшиеся силы и власть над природой Амой, которое тот в свою очередь разделил между своими сыном и дочерью: Сет создал оазисы, научил монгрелов выживать в тяжелых условиях, охоте и военному делу, чтобы они могли защищаться. Сын его Офоис* — божественный волк, властвующий над плодородием, разрушения и созидания. Поглощая силу проклятие и скорби душ погибших, а их трупы возвращаясь земле, он взрастил вокруг Кереса пшеничный поля, обучив его обитателей как заботиться о об этом даре. Дочь его Танафрити — маленькая лисичка Фенек, покровительница Материи Жизни, защиты и животных. Она упорядочила Жизненную энергию Амой, а заодно научила монгрелов не только охотиться на зверей, но и приучать их. Воспрявшие духом и телом, подобно фениксу, и ведомые великим полководцем, мятежный народ вновь выступил против Ркуатворного Божества. Сражение было долгим и тяжелым — на стороне Бога из Машины были технологии, Сета и его союзников — сама природа. И однажды показалось, что жителей Кереса вновь ждёт поражение — пойдя на поводу своей гордости, Офоис оказался во власти возжелавшего его блонди. Три года его держали в башне Эос, пытаясь сломить и подчинить себе, три года пшеничный поля постепенно умирали, подтачивая силы войск и примножая скорб в сердце его отца и сестры. Но враг недооценил упрямство и настойчивости волка — когда ему представилась возможность, Офоис вырвался из своих оков. С вновь обретенной и усиленной яростью силой, а так же находясь в доме врага, Офоис намеревался погубить если не самого Бога из Машины, то уж точно его творений. Но двое блонди, наиболее мудрых среди своих братьев, предложили божественному волку и его семье перемирие и себя в качестве залога данного мира. Тронутый мудростью их слов, а так беспокойство за судьбу их братьев, но тем не менее заклеймив своего пленителя проклятье, Офоис покинул Танагуру и вернулся к отцу и сестре, приведя с собой в Керос не только пленников, но и победу…

***

— И кто придумывает такую беллетристику, — фыркнул молодой мужчина, точно отвечая какой-то глупой шутке, поднимая глаза от информарки на пшеничный поля. Длинные светлые кудри, по цвету напоминающие золотистую пшеницу что его сейчас окружало, и утонченные черты лица, придававшие их обладателю некую схожесть с хищной птицей, выдовали в нем блонди. Хотя теперь на нем вместо привычного изысканно го танагурского наряда красовалась скромное длиннополое схенти, а из украшений — несколько браслетов и усех из бусин драгоценных бирюзы и лазурита. Блонди все ещё неотрывно следил за полями, высматривая малейшее изменение. Он ждал СВОЕГО Волка. В Кересе, когда спелая пшеница колышется на ветру, говорят: это бежит Волк. Всё из-за того, что в волнах колышущейся пшеницы монгрелам чудятся тени бегущих волков. А когда ветер слишком силен и стебли пшеницы прибивает к земле, говорят: Волк ненароком потоптал. Когда недавно три года подряд случался неурожай, говорили: весь хлеб пленный Волк отдал в качестве откупа. Для тех, кто не из этих мест, эти поговорки не более чем дань традициям, шутки, не зная даже, сколь правдивыми эти фразы были. Куда ни взгляни, он видит лишь тихо колышутся пшеничные колосья. Осеннее небо точно такое же, каким было сотни лет назад, но мир под небом за эти двенадцать лет преобразился полностью. Жители Кереса, коим было запрещено покидать его пределы и если повезёт, могли дожить до сорока, теперь свободно рассыпались по оазисам Великой Пустыни, и некоторым из них время жизни теперь было отмерено больше семидесяти лет. Когда за целые века что-то не меняется, это, видимо, плохо. Поэтому, быть может, судьба и занесла на Амой красноволосого божка с его семейством. Блонди опускаю взгляд с неба на пшеницу… и взгляд его падает на спящего у него на коленях пасынка. Делать ему во время ожидания совершенно нечего, и аккуратно, чтобы не разбудить, начал гладить светлые волосы малыша. Высокое осеннее небо — такое прозрачное. Снова настанет время сбора урожая. Множество тёмных силуэтов волков мчится через пшеничные поля, что через несколько минут слиться в единую фигуру того, кого так ждал блонди. Мысленно, он спрашивает себя, как долго продлиться это чувство покоя и умиротворенности, прежде чем его нарушат новые перемены…

***

— АГРРРХ! Он резко сел на кровати, оглядывая наполненную дневным светом комнату ошалелым взглядом, точно в еще не полностью скрывшихся тенях мог быть его противник. Тяжелое дыхание постепенно приходило в норму. Молодой человек, с алебастровой-белой кожей и красными волосами протер рукой глаза, попутно зажимая переносицу — пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок. — Сэт, что случилось? — тревожно спросил лежавший рядом с ним молодой мужчина. В отличии от рыжего обладателя атлетического телосложения, этот джентльмен был значительно выше и тоньше, а темно-каштановые волосы были в меру короткими и вьющимися. Единственной общей чертой в плане внешности между ними пожалуй были карминового цвета глаза, и то у Сэта они были на тон ярче. — Ты меня чуть не оглушил. — Извини, — глухо буркнул Сэт, попутно стерев со лба пот и пытаясь взять себя в руки. Тут он обратил внимание на внешность собеседника. — Ты опять всю ночь не спал, Джекилл? — Вообще-то это не так, друг мой, — с притворными чопорностью и возмущение начал брюнет. — И это вы, прошу прощения, затащили меня к себе в постель наплевав на все правила поведения и общественные нормы. И это я молчу о том, что из-за вас я измял свою одежду. Сэт на это лишь дерзко усмехнулся: — Но ты хотя бы поспал. — Угу, — сдался доктор. Как бы он не старался, но поддерживать образ джентльмена из общества оставаясь один на один с этой рыжей бестией становилось практически невозможно… — Эй, голубки, снимите наконец комнату, — раздался со стороны большого зеркала возмущенный возглас, привлечь тем самым внимание собеседников. Из зеркала на них сердито смотрел зеленоглазый блондин с густой шапкой непослушных волос. Его фигуру окружал зеленоватый туман. — Или уж обратите наконец на меня внимание! Вы меня игнорирует весь МОЙ монолог. — Надаже, а я не заметил, — засмеялся учёный, в ответ блондин бросил на того свирепый взгляд. — Кстати, мой дражайший мистер Хайд, — опасно ласково произнес Сэт, заставляя фантома напрячься всем телом. — Мой сегодняшний кошмар, часом не твоих рук дело? — Н… Не понимаю о чем ты, дружище… — нервозно начал блондин — с рыжим Хайд был в достаточно хороших отношениях, он немного побаивался лишний раз того разозлить. — Знаешь ведь, что психологический прессинг у меня только с Генри… — Ну, сегодня твой кошмар принес пользу, а то бы мы опять проспали, — сказал Джекилл, стараюсь отвлечь друга от мрачных мыслей, взял с тумбочки свой свои карманные часы и сверился с ним. Учёный нехотя сполз с кровати, сладко потянувшись, и направился к выходу из комнаты. Нужно было ещё привести себя в порядок, да проверить, что они успешно проспали из дел первоочередной важности. На выходе он бросил через плече: — Только не вздумай там опять заснуть, дружище. Я не намерен все тянуть на себе, а так же расстраивать мисс Рейчел. — И даже не думал, — крикнул в ответ Сэт, уютно устроившись в постели, позволив себе немного подумать о своём ночном видении. Сон действительно его беспокоило — кошмары о том ночи, часто тревожили его стоило лишь закрыть глаза, но с рождением Эрика с Вилл и формирования уз с Джекиллом, они практически прекратились… Но сейчас он был настолько ярким, как незадолго до того, как Минк забрал его сына в Эос. Что же это может значить… Угрожает ли его семье новая опасность… — «Быть может, это как-то связано с тем храмом, что Джеки недавно обнаружил? Так или иначе, мне действительно надо вставать…»