***
Вечером того же дня Чуя гуглит, можно ли провести течку с омегой. Пальцы судорожно долбят по клавиатуре, бразуер едва выдерживает огромное количество одновременно открытых вкладок. И нигде нет чёткого ответа. Кому-то помогло, кому-то нет. Всё индивидуально. «Пробуйте!» — самый частый совет интернета. Но пробовать слишком уж рискованно. Мальчишка может очень привязаться со временем, однако никто не гарантирует, что эти отношения пойдут на пользу им обоим. Да и Рюноске после поцелуя был таким растерянным… Чуя устало откидывается на спинку дивана перед открытым ноутбуком, прикрывая глаза. Тело вновь охватывает жар, который спадает спустя пару минут. Головная боль, тошнота — и всё проходит. Стоило только немного порадоваться за относительно хорошее состояние, как организм начал атаковать с новой силой. Это безумно выматывает. Чуя тянется к ноутбуку, чтобы захлопнуть крышку и вернуться к этому вопросу позже, как вдруг слышит стук в дверь. В такое позднее время по гостям не ходят. Он поднимается, идёт к прихожей и открывает пришедшему, даже не додумавшись заглянуть в глазок. На пороге стоит Дазай Осаму. — Вали отсюда, — Накахара со всей силы толкает дверь, чтобы та захлопнулась как можно громче, но Дазай успевает выставить руку вперёд и не дать ей закрыться. — Это важно. — Это как-то связано с мафией? — спрашивает Чуя, схватившись за ручку двери. Одно резкое движение — и Осаму получит по носу. — Это связано с нами. — Тогда точно проваливай. Чуя наваливается на дверь всем телом и начинает давить на неё, только через время догадываясь применить способность. Однако Осаму успевает просунуть руку в щель и дотронуться до запястья Накахары, блокируя его силу. Они давят на несчастную дверь с двух сторон. — Я очень виноват! — Дазай начинает побеждать, почти протискиваясь в квартиру Чуи. — Ты охуенно виноват, Осаму. — Чуя сильно наступает на ногу Осаму. — Но уже поздно извиняться. Иди проспись! — Но я скучал по тебе! — Дазаю удаётся ввалиться в прихожую, упав на пол, и захлопнуть дверь ногой. Он хватается одной рукой за вешалку, второй — за ножку тумбочки и не даёт себя утащить. — Мне нужен ещё один шанс. — Я уже давал тебе шанс. — Чуя становится между ног Осаму. — Но знаешь, что ты сделал? Ты, блять, меня изнасиловал! — Ступня Чуи опускается аккурат на пах Дазая, после чего слышится болезненный вскрик. — Я больше не хочу тебя видеть. Осаму отползает, шатаясь, поднимается на ноги и опирается спиной о стену. По его щеке скатывается маленькая слезинка: Чуя здорово его покалечил. — Я исправлюсь, клянусь тебе. Пошли со мной, — Дазай протягивает Чуе руку. Накахара только что бил его, не жалея сил, поэтому доверчивый жест в виде протянутой руки на время обезоруживает Чую. Собравшись с мыслями, Чуя хватает запястье с предплечьем и ударяет своим коленом локоть Осаму. Слышится хруст и ещё более громкий вскрик. Рука Дазая неестественно выгибается в другую сторону, словно он стал шарнирной куклой. От этого вида Чую начинает мутить, и он испуганно отдёргивает от мафиози руки. — Я сказал… убирайся, — говорит он, указывая на дверь. — Ты сломал мне руку! — Дазай оседает на пол и хватает больную руку, тут же вскрикивая от боли. — Ты сам напросился, придурок! Чуя теряется, не зная, можно ли теперь выгнать Осаму из квартиры. Он, конечно, сволочь ещё та и сделал уже кучу плохих вещей, но Накахара таким становиться не хочет, так что остаётся лишь вызвать скорую. Чуя берёт телефон, набирает нужный номер и говорит свой адрес, разглядывая Осаму. Вот сейчас по его собственной вине Дазаю придётся остаться у него в квартире на ещё какое-то время. А ведь можно было бы обойтись простым отмахиванием от руки, пощёчиной, подзатыльником… да чем угодно! Ну почему Чуя в который раз поддался эмоциям и теперь вынужден с этим разбираться? — Они будут через пять минут. — Чуя кладёт телефон в карман и направляется на кухню, говоря по пути: — Сиди тут, я поищу что-нибудь холодное. — Ну сейчас-то ты меня выслушаешь? — немного хрипя, спрашивает Осаму, стараясь не двигаться. — Если ляпнешь ещё хоть что-то про… тебя и меня — сломаю вторую руку и скажу, что так и было. Чуя приносит пакетик со льдом и прикладывает его к локтю Осаму. Ладонь быстро начинает мёрзнуть от долгого соприкосновения с холодом, но Накахара терпит, даже не поднимая глаз на Дазая. Он чувствует на себе его взгляд. — Чуя… — Заткнись. — Чуя, послушай… — Закрой свой поганый рот. Чуя делает долгий вдох и такой же долгий выдох. В его же интересах привести себя в порядок, чтобы врачи не поняли, что это он виноват в переломе. Но рядом с Дазаем просто невозможно быть равнодушным. Бесит одна его рожа, наглая, нахальная, противная, с гаденькой улыбочкой, не предвещающей ничего хорошего. От холода кончики пальцев уже краснеют, и Чуя наклоняется, чтобы немного погреть их своим дыханием. — Давай я. — Осаму кладёт свою ладонь на ладонь Чуи, и последний не успевает отодвинуть лицо, так что его губы немного касаются кожи на руке Дазая. — Убери свою лапу. Мне твоя поддержка нахрен не сдалась. — Я просто немного помогу… — Слушай. — Чуя не выдерживает и поднимает взгляд на Осаму. Тот смотрит с непониманием, и у Накахары чешутся руки расцарапать это недоумевающее лицо. — Ты сломал руку. Ты походишь в гипсе пару дней. Ну, может, неделю. Если ты думаешь, что ты отомстил, то ты глубоко ошибаешься, потому что мне с этой болью ходить всю оставшуюся жизнь. Всю оставшуюся жизнь я буду жить с осознанием того, что человек, которому я решил полностью довериться, надругался надо мной. Дазай приоткрывает рот, то ли чтобы ответить, то ли просто от удивления, но его предполагаемый ответ прерывает стук в дверь.***
Осаму, что неудивительно, гипсуют и приказывают некоторое время отдохнуть и сильно не напрягаться. Некоторое время в представлении Дазая — это целая ночь, на которую он скромно выпрашивает себе диванчик в гостиной Чуи. Накахара бросает взгляд во двор за окном и прикидывает, сможет ли сломать и вторую руку Дазая до того, как отсюда уедут врачи. — Не снеси своей клешнёй мой ноутбук! — заметив, как беспечно Осаму заваливается на диван, предупреждает его Чуя. А он ведь только собирался идти за вторым комплектом постельного белья! Что ж, не хочет Дазай спать как человек — пусть спит как свинья. Чуе же проще. — Я сама аккуратность, — заверяет его Дазай и потягивается, поднимая здоровую руку. Чуя думает, не является ли этот приход хитрым планом Осаму, чтобы остаться здесь на всю ночь. — Погоди-ка, — через время говорит он, что-то клацая на ноутбуке Чуи. — А… это что? — Не твоё дело! Накахара мигом отбирает у Дазая ноутбук и уносит его в спальню. Почему-то перед Осаму безумно стыдно, хотя чувства такого у Чуи быть не должно: они не встречаются, и личная жизнь Чуи — это личная жизнь Чуи. — У тебя появился… омега? — доносится из гостиной голос Осаму. — Я же сказал, что это не твоё дело, тупоголовый! — Чуя хлопает дверью спальни, показывая, что разговор окончен. Ох, он бы ещё статьи из сайтов распечатал и развесил по всей квартире — тогда бы Осаму ещё раньше догадался о его намерениях. Такой расклад Дазая, похоже, не устраивает, и спустя пару минут слышатся шаги из гостиной. Затем в дверь стучат. Накахара, будучи вне себя от ярости, бросается к двери и стучит в сотню раз сильнее, желая проломить Осаму голову. Это его жизнь! Это его решение! Когда же до Дазая наконец дойдёт, что Чуя его ненавидит? Ненавидит и… оставляет ночевать у себя дома. Ну конечно же. — Чуя, пусти меня. — Не сходить бы тебе нахер? — Чуя поднимает подушку и от бессилия бросает её в стену. Откроет дверь — и Осаму проползёт в спальню, как болезнь, настоящая чума, захватит тут всё, и едва ли Накахара его выгонит потом. Чуя боится не того, что убьёт Осаму. Теперь он всё чётче начал чувствовать, что может оставить Дазая в своей спальне, и это выводит его из себя. — Пожалуйста?.. — Что в словах «я не хочу тебя видеть» непонятного? Что?! — Чуя падает на колени, усаживается спиной к двери и обнимает себя руками. Его снова мелко трясёт, потому что желание впустить Осаму слишком сильное, дикое, почти животное. Ничего не мешало Чуе выпереть Осаму за дверь, но он оставил его в своей квартире. Ничего не мешало Чуе спустить Дазая с лестницы прямо с поломанной рукой, но он прикладывал лёд к больному месту и шипел. Шипел, как кошка, только показывающая свою недоступность, но при этом сидящая на его руках. — Я приходил, чтобы пригласить тебя на свидание, — говорит по ту сторону Дазай, тоже, видимо, усевшись у двери. — И я бы, конечно, с тобой пошёл, — Чуя утыкается носом в колени и тяжело вздыхает. Не судьба сегодня выспаться. — Свидания даже не было, а я уже ночую в твоей квартире. Лично мне это о многом говорит. — Ну и прекрасно. Вот только я по-прежнему тебя ненавижу и не хочу иметь с тобой никаких контактов. А то, что ты остался здесь, — Чуя фыркает: ему неприятна сама мысль о том, что Осаму проведёт здесь ближайшие восемь часов, — считай, я делаю добро в последний раз. Потом-то я уж точно стану таким же скотиной, как и все в мафии. — Мне вот так не кажется. Чуя усмехается и, поднявшись, подходит к кровати. Заваливается на неё в одежде. Вставать завтра рано, ему снова становится хуже, и чудный выход из всего этого — хорошенько выспаться. Но Осаму с высокой колокольни плевал на планы Чуи, и его тень всё ещё загораживает свет из коридора в щели между дверью и полом. — Ты лучше их всех, Чуя. — Дай поспать. — Чуя специально кладёт на голову подушку и сильно прижимает её ладонью. Дазай говорит что-то ещё: слов уже не разобрать. Глухой голос почти не слышен за подушкой, но он гудит назойливой мухой, мешая Накахаре отдаться царству Морфея. Осаму разглагольствует очень долго, топчась под его дверью и никак не желая уходить. Чуя накрывает голову одеялом.***
Просыпается Чуя от настойчивого стука в дверь. Снова. Он берёт в руку телефон и жалобно стонет: ещё час до подъёма! Даже такая сволочь, как Дазай, не имеет права так жестоко с ним поступать. Накахара слазит с кровати, потягивается, снимает вчерашнюю одежду и набрасывает халат. Затем выходит из спальни. Квартиру уже заполняет аромат горячего завтрака: сладкие тосты, омлет, травяной чай. Такой завтрак могли бы готовить Чуе родители, будь у него родители. Он прокрадывается на кухню и застаёт там Осаму в фартуке и с лопаткой в здоровой руке. — О, ты уже проснулся! — воодушевлённо произносит он, глядя на заспанного Чую. — От твоего долбления в дверь кто угодно проснётся, дубина. — Накахара кутается в халат и плюхается на стул перед тарелками с едой. Пахнет так приятно, что живот сжимается от одного только предвкушения. Но набрасываться на еду Чуя не спешит — следит за каждым действием Осаму, словно тот может в любой момент наброситься на него. — Нет, еда не отравлена. — Дазай усаживается напротив, откладывая лопатку. — И нет, я не подсыпал туда виагру. И… ешь уже скорее, а. Остынет ведь. Чуя берёт вилку и отрывает кусочек от омлета. Долго разглядывает его, а затем всё же суёт в рот, чем вызывает излишне радостную реакцию Дазая. — Ну как? Вкусно? Накахара закатывает глаза, прожёвывая кусок, и мысленно отмечает, что навык готовки Осаму не пропил. Возможно, даже немного усовершенствовал его, потому что, съев один кусок, Чуя тут же отрезает себе следующий. — А ещё я набрал тебе ванну, так что у тебя есть шанс сходить туда перед работой. — Дазай помешивает сахар в своём чае и не отрывает глаз от Чуи. — Не подмазывайся. — Кое-как утолив голод, Накахара заставляет себя отодвинуть тарелку. Он снова пошёл на поводу у Дазая. — Я не собираюсь тебя прощать. — Я просто хочу сделать тебе приятно. Поешь тостов, я посыпал их сахарной пудрой. — Осаму пододвигает к Чуе тарелку с тостами. И вот опять он строит из себя подхалима, старается угодить Чуе, готов, кажется, исполнить любую его мечту. Но Накахара уже пресытился таким угодливым Дазаем, поэтому тост он не берёт. Внезапно в кармане Дазая начинает вибрировать телефон. Он достаёт его, смотрит на вызов и просто отключает звук, кладя телефон обратно. У Чуи возникает странное желание спросить, кто там, но он вовремя себя одёргивает и поднимается из-за стола. Даже сидеть в подобной близости с Осаму невозможно: всё равно хочется и разорвать его на клочки, и бросится в объятия. Рядом с Дазаем Чуя начинает уважать себя всё меньше. Телефон снова вибрирует, и Дазай проделывает то же, что и недавно: отключает звук и кладёт мобильник в карман. В этом весь Осаму: вечно делать вид, что проблемы не существует. И опять вибрация. — Господи, да ответь ты уже! — не выдерживает Накахара и поднимается из-за стола. — Босс может и подождать. Куда ты? — Это… Мори-сан? — Чуя хмурится, не понимая, как можно быть таким суицидником. — Ответь немедленно! — И начнётся: «Дазай, ты не составил план», «Дазай, у нас слишком много жертв», «Дазай, где мой отчёт?»… — Осаму взмахивает рукой, говоря так, словно не до него пытается дозвониться босс мафии. — Ну ты и идиот, — фыркает Чуя, направляясь к ванной. — Я полежу в ванне, и за это время лучше бы тебе поговорить с боссом. — А завтрак? — Я поел. Чуя заходит в ванную. Осаму и вправду постарался: пар от горячей воды, лепестки роз, зажжённые свечи. И это он не подмазывается, ну конечно. Накахара сбрасывает с себя халат, нижнее бельё и залазит в ванну, слыша, как Дазай наконец удосужился поднять трубку и поболтать с боссом. Чуя ложится и вытягивается. Одновременно с удовольствием накатывают недавние воспоминания. А ведь не так давно он позволил Осаму поваляться рядом с собой в ванне. Казалось, это один из лучших моментов их жизни. Тогда всё только-только начало налаживаться: уладились вопросы с мафией и их отношениями. Им удалось расставить все точки над «і». Они так идеально подошли друг другу, а потом… потом Дазай показал свою истинную натуру. Чуя берёт один из лепестков и мнёт его в пальцах, разглядывая. Осаму всё равно разбудил его слишком рано, и до работы ещё куча времени. Дазай до сих пор разговаривает с Мори по телефону. Иногда повышает голос. Затем стихает, и тишина длится несколько минут. А потом хлопает входная дверь. Ушёл. Чуя надеется, что Осаму понял бесплотность своих попыток сблизиться заново. Чуя не хочет подпускать его к себе, а потом так же страдать. Он по горло сыт пустыми обещаниями. Дазай, Достоевский… К чёрту альф. Надо будет сегодня повидаться с Рюноске и спросить его, как он.***
Спустя два часа Чуя уже в мафии. Аккуратно обходит места, где обычно прохлаждается Дазай, и направляется к боссу. Тот вновь хочет его видеть. Чуя стучит и, дождавшись приглашения, заходит в кабинет. — Во-первых, — Мори-сан сидит, повернувшись к двери спиной, — хочу поздравить тебя с тем, что по частоте посещения моего кабинета ты обошёл даже Осаму. Это заявление ставит Накахару в тупик, и он не знает, как лучше себя повести. Делает пару шагов к креслу, в котором сидел чаще всего, неловко останавливается подле него и выжидающе смотрит на спинку кресла Мори. Тот поворачивается и жестом просит Чую присесть, что тот и делает. — Во-вторых, продуктивность моей организации стремительно снижается в последние дни. — Руки Мори-сана, как всегда, сцеплены в замок. — И причина в тебе. Чуя пару раз моргает и вжимается в кресло. Его снова будут отчитывать, и худшее то, что он даже не знает из-за чего. — Я так понимаю, у тебя скоро течка? Чуя кивает: — Да. И я как раз хотел… — Большинство сотрудников мафии — альфы. И они тоже это понимают, чувствуют и отлынивают от работы. — Мори устало потирает переносицу, вздыхая. — Боюсь спрашивать у Коё, сколько я ему должен за услуги его борделей. Мафиози туда зачастили, и всё идёт на счёт мафии. — Так… запретите им туда ходить, — неуверенно предлагает Чуя, чувствуя себя неуютно. Не привык он обсуждать такие вопросы с вышестоящими. — И тогда я потерплю ещё большие убытки. Теперь Чуя совсем растерян. По голосу Мори понятно, что увольнять его никто не собирается, но и помогать решать его проблему, похоже, тоже не будут. Чуя хотел попросить ещё пару таблеток попозже, хотя, судя по всему, придётся просить их сейчас. Накахара тихо спрашивает, не может ли босс предоставить ему упаковку новых, потому что старые закончились. Он решает, что Мори-сан просто хотел напомнить ему о своевременном приёме. — Я не располагаю лекарствами, которые помогли бы в… твоём случае. — Он кивает на Чую, сильнее путая последнего. — И те таблетки, что в аптеках, тоже имеют слабый эффект. — Но почему? Раньше ведь они помогали. В какой-то момент Чуя начинает чувствовать, как колено босса коснулась его колена, и по телу пробегает лёгкая дрожь. — Раньше ты был девственником. Накахара краснеет и закусывает губу. Так вот какую тему Мори-сан так тщательно избегал, а Чуя вынудил его поднять её. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, и у Накахары вырывается отчаянный выдох. Если бы не Осаму, он бы спокойно закинулся таблетками и в этот раз. Вот же грёбаный Дазай. Чуя заставит его гнать взашей любого альфу, который только посмеет поглядеть на него. Впрочем, для Осаму это не наказание. — Ты ведь понимаешь, что есть только одно решение твоей проблемы? — Мори кладёт ладонь на плечо Чуи и несильно его сжимает. Опускает руку ниже, привстаёт из-за стола и дотрагивается до локтя Накахары. Это он так… на себя намекает? От мысли, что босс собирается взять его, Чую прошибает пот, и он резко вскакивает с кресла, вырывая свою руку из руки Мори. — В другом случае тебе будет просто невозможно работать среди альф, Чуя. Босс обходит стол и подходит к Чуе сзади почти вплотную, недвусмысленно укладывая руки на его бёдра. Чуе противно. — Нет, это… — Накахара пытается отодвинуться, но Мори держит его слишком крепко. Всё это слишком напоминает ему одну ситуацию, где с его мнением так же не считались. — Это… не понравится… моему парню. — Решение приходит на ум само собой, и, выпалив эти слова, Чуя понимает, что назад уже дороги нет. Если скажет, что солгал, потеряет доверие босса, но продолжив лгать, явно начнёт путаться в собственных показаниях. Дыхание над его ухом отдаёт чем-то алкогольным, пьянящим, и трудно разобрать, это природный запах или же просто одеколон. Чую мутит, и он наконец отпихивает Мори от себя, вновь усаживаясь в кресло. — Не знал, что у тебя есть парень. — В голове Мори сквозит явным недовольством. — Кто же это? «И вправду, Чуя, кто это?» — язвит подсознание Накахары, заставляя его всё сильнее вжиматься в кресло. Его ложь раскроется. Она начинает шататься с каждой секундой тишины всё больше и больше. Лгать боссу мафии — последнее, о чём мечтал Чуя. — Это… — Босс, я принёс, что вы просили. Как всегда, входит без предупреждения, думает только о своём и совершенно не волнуется из-за чужих проблем. — Это Дазай. Чуе хочется провалиться под землю. Из семи миллиардов человек он выбрал самого ненавистного. Он чёртов гений. Осаму, не понимая, что от него хотят, в недоумении переводит взгляд на Чую. На него же смотрит Мори. Оба ждут дальнейших объяснений. — Да, — тихонько выдавливает из себя Накахара, поднимаясь. Ему кажется, что ноги вот-вот откажут, и он просто свалиться на пол кабинета. — Я встречаюсь с Осаму. — Он медленно подходит к Дазаю и берёт его за руку. Слава богам, Осаму прибегает к своей методике держания лица в непроницаемом состоянии. — Недавно начали. — А… метка? — Взгляд Мори слишком недоверчивый. Одна лишняя деталь — и ложь Чуи посыпется, как карточный домик. — Чуя не хочет торопить события, — мгновенно включается в игру Осаму. Грёбаный азартный игрок. Пользуясь случаем, перемещает свою граблю на талию Чуи и прижимает его к себе. — Хотя я давно настаивал на метке. Накахара кивает. Хоть где-то в этом фонтане вранья есть капелька правды. — Ясно. Можете идти. И… Чуя, разберись с этой проблемой. — Я понял, босс. Осаму до самой двери держит свою руку на талию Чуи. Это кажется чем-то таким же неправильным, как и запах Дазая, приставший к нему после той злополучной ночи. Стоит им выйти в коридор, как Накахара отскакивает от Дазая. Осаму всё ещё ждёт объяснений, внимательно глядя на Чую. — Молчи! Просто… — Чуя косится на дверь кабинета, хватает Осаму под локоть и уводит его подальше. Затем на всякий случай понижает голос: — Да, ты был прав, омеге здесь очень трудно находиться, потому что такие тупые альфы, как ты, не могут нормально работать. — Чуя несильно бьёт Осаму в грудь, желая таким образом отомстить всем альфам за их ужасное поведение. — Скоро течка ещё, так что всё совсем плохо. — Чуя выдыхает, переводя дух, и опирается спиной о стену. — В общем, теперь ты мой парень. Как бы. На время. Потом можно сказать, что… мы поссорились или типа того. — Но ты же не позволишь мне никак помочь. В чём тогда смысл?.. — В том, чтобы Мори ко мне больше не лез. — А. То есть… — Дазай нависает над Чуей, упираясь в стену рядом с ним одной рукой, и мгновенно получает удар под дых, сгибаясь и оказываясь на одном уровне с Чуей. — Никаких «то есть». Мы никто друг другу. Будешь ко мне подкатывать — отрежу всё, чем ты там ко мне подкатываешь. Усёк? — Усёк.