Свой среди чужих

      Жара стоит невыносимая. Настолько, что идея упасть в каждый встречный фонтан кажется оправданной и даже вынужденной. Иначе Игорь мог запечься прямо на ходу. Игорь не может даже коснуться себя. Любое прикосновение к коже обжигает. Все деревья, которые они видели сегодня, стоят совершенно неподвижно, как в карауле. Ветер, кажется, даже не планирует объявиться, чтобы потрепать их густые кроны. В парке, в центре города практически нет людей.       Щёки Димки порозовели, как часто случалось в такую погоду. Теперь Дубин сильнее обычного смахивает на старшеклассника, но выглядит совершенно очаровательно. Несмотря на то, что они с Громом стараются держаться в тени раскидистых деревьев, легче им обоим не становится. Хватило бы даже самого лёгкого дуновения ветерка для долгожданного облегчения.       Дима ещё немного обижен на то, что ему ничего не сказали про клуб. Мужчина старается как-то приободрить его, лишь бы напарник перестал дуться.        — Этот Сумрак похохотал кароче, собрался и ушёл. Никто даже ничего не сделал… Эти двое только поблагодарили меня. Приняли, — в очередной раз Игорь проводит тыльной стороной ладони по лбу, снимая неприятно липнущий пот, — Волк этот мне сильно не понравился. Подозрительный даже для этого местечка. Пробьёшь? Имя, конечно, навряд ли его, но вдруг что-то будет, — Игорь снова бросает мимолётный взгляд на грозного Димку. Тот решительно не хотел с ним разговаривать.       Тогда он легонько толкает Дубина локтём в бок, полагая, что это сработает, как и всегда. Димка обижался редко и быстро отходил, как правильно после подобных манипуляций со стороны Игоря, но видимо не сегодня. Укол совести говорит мужчине о том, что стоило всё же посоветоваться с Дубиным. Неспроста же он был так против.       Игорь бурчит неразборчивые извинения, пиная попавшийся на дороге камушек, но тут же добавляет, что если бы Дима объяснился, он бы и не пошёл ни в какой клуб. А так просто запаниковал, мол, нельзя. И всё тут. Без вариантов.        — Пробью, куда деваться. Раз всё так классно… Зайдёшь к Прокопенко? Он сам не свой.        — Зайду, почему нет-то. Больше не будете меня отговаривать от общения с ним?        — Не будем.       В участке как всегда полно народу, все суетятся, но как-то медленнее, чем обычно, сказывается погода, наверное. При виде Грома многие стремятся поздороваться или просто узнать, как дела. Гром отвечает односложно и чурается рукопожатий, не желая лишний раз разогреваться, но ему всё равно приятно такое внимание. Димка, глядя на эту картину с коллегами, обступившими Игоря, незаметно для друга расплывается в горделивой улыбке.       Фёдор Иванович занят работой в своём кабинете и потому не замечает столпотворения среди рабочих мест и вошедшего Игоря. Он спрашивает, не глядя на посетителя:        — По какому вы вопросу?       Игорь даже не знает, что ответить. Просто смотрит на седую макушку человека, который сделал для него больше, чем кто-либо другой, и… Почему-то молчит. Слова стоят в горле. Его переполняют эмоции. Игорь кажется себе маленьким ребёнком, как много лет назад, когда он сидел у окна и ждал отца с дежурства. И даже зная, что уже пора спать и они не пойдут играть в футбол или хотя бы шахматы, Игорь ждал. Он хотел просто поздороваться с папой, так и сейчас. Да, он пока не приступит к работе, но просто увидеться с Фёдором Ивановичем уже кажется ему чем-то важным.        — Да заскучал просто, — ухмыляется бывший майор, видя, как удивлён Прокопенко.       Мужчина тут же поднимается, напрочь забыв про стопку рапортов и важный отчёт, который он изучал до этого:        — Игорёк, давно тебя не было. Я уж подумал, что ты не захочешь прийти.       Он тут же стискивает Игоря в объятиях, но он и не против. Гром осматривает кабинет и ловит себя на мысли, что тут всё так же. И ещё долго ничего не изменится. Устроившись на диване, под кондиционером, он наконец вздохнул спокойно.       На этом самом месте Гром писал бесчисленные заявления об увольнении и рядом стол из тёмного дерева, на котором он подписывал последнее из них. Мужчине вдруг сжало горло от подступивших эмоций, но он по привычке быстро подавил их. Он отворачивается, глядя в добродушное, но сильно постаревшее лицо Прокопенко.       Фёдор Иванович возвращается на своё кресло и с интересом расспрашивает, как там устроился Игорь, чем занят целыми днями и прочее. Гром отмахивается, говоря, что у него всё просто отлично и не стоит о нём беспокоиться, безуспешно переводит стрелки на самого Прокопенко. И ни слова про клуб.        — Ты заходи к нам на днях обязательно, сам знаешь, мы всегда рады тебя видеть, — Фёдор Иванович ещё раз поднимается, чтобы пожать ему руку, — Здесь, на работе какие разговоры. А дома посидим, отдохнём. Давно уж не заглядывал.        — Конечно приду, о чём разговор. Всё, больше не отвлекаю тогда. Хорошего дня, — Гром закрывает за собой дверь и ему кажется, что он выглядит, как полный дурак. С улыбкой во все тридцать два без видимой на то причины. Но с огромным облегчением на душе. Гром был готов хохотать от радости, как малое дитя. Не забыли его. Ждут, как и прежде. Ему рады.       Ныряя между сотрудников, он выспрашивает, где Димкин стол и несмотря на то, что большинство недоумённо пожимает плечами, он всё же находит место друга. Его стол стоит в укромном углу и даже в солнечный день там нужно включать лампу. Без неё ничего не видно, а Диме свет нужен, как никому другому. Рисует же.       Дима только собирается чем-то заняться, но, завидев довольного Игоря, закрывает пока что тоненькую папку с материалами дела и убирает куда подальше, чтоб не мозолила глаза ни ему, ни Игорю. Мужчина по-свойски падает на соседний стул, возможно, забыв обо всём, что тут происходило всего лишь пару месяцев назад. Он выжидающе смотрит на Димку, ожидая пояснения на очевидный вопрос. Но тишина затягивается. Дубин не понимает его. Тогда Игорь интересуется, почему он не займёт его стол или любое другое место получше и поудобнее.       Дима пожимает плечами, явно давая понять, что не хочет говорить о том, как устроился в коллективе, и вытащив из стакана карандаш, ловкими пальцами и что-то зарисовывая на стикере для заметок, интересуется у Игоря, как этот клуб хоть называется. Казалось, что Димка спрашивает из вежливости. Между тем, под остро наточенным грифелем карандаша появлялся сложный витиеватый узор. Как всегда, если он волновался или переживал о чём-то.       Гром выдерживает долгую паузу, вспоминая, и после неуверенно говорит, — Не поверишь, но не вспомню. Не обратил внимания даже. Ну так что с Волком? Сможешь посмотреть?       Дубин замирает на секунду, прерываясь в рисовании узоров, словно раздумывая или вспоминая что-то. Потом он отбрасывает карандаш. Тот катится до самого края стола и не удержавшись, падает. Мужчина торопится поднять.        — Смогу, но не сейчас. Доступа к базе нет, спрашивать надо, — он потирает вспотевшую переносицу, поднимая оправу, — Плохо, что не помнишь названия… — Дима взял карандаш из большой мозолистой ладони Грома и вернул на место. От рук Игоря всегда исходил жар, но сегодня особенно.       Они ещё недолго обсуждают новое видео Юли и Дима даже показывает особенно интересный, по его мнению, отрывок. Димка держит руки с телефоном на столе, прося Игоря придвинуться, чтобы Игорь лучше видел экран. Он спокойно повинуется и упирается своим могучим плечом в Дубина, который с улыбкой наблюдает за красноволосой подругой на экране.        — Может, тебе кофе сделать? Оставайся до конца моей смены. Дома скучно наверняка одному.       Игорь прыскает со смеху, хотя Дубин не понимает, что такого смешного произошло.        — Ты как девчонки прямо, когда они намекают, чтобы у них остаться. Ещё бы сказал, что мосты развели. Какой кофе, Димка? Видел же, что там, на улице.        — Видел. Воды, значит. Сейчас.       Димка срывается с места по направлению к кулеру, который стоит в другом конце участка. Игорь провожает его непонимающим взглядом.

***

      До конца смены Игорь, конечно, не остался. Не хотелось отвлекать Дубина от работы и вообще смущать своим присутствием. С Дубиным сегодня что-то странное творилось. Игорь конечно знал, что творческие личности очень своеобразные, но это так непохоже было на Диму, что пора волноваться. Он без конца спотыкался, путал слова и вместо воды принёс Игорю кипятка.       Гром неловко посмеивался, но в глубине души запереживал. У Дубина ведь если что-то случилось, он никогда и ни в чём не признается. Скрытный до ужаса. Игорь мог ещё долго думать над этим, но в толпе танцующих мелькнул Сокол. Его трудно не заметить, ведь охранник был на голову выше и Олега и Игоря, но при этом оказался весьма миролюбивым и приятным человеком, несмотря на угрожающую внешность.        — Что-то не видать сегодня начальства. Что вчера произошло-то? Сумрак просто так не приходит и не уходит. Что-то надо было, — спокойно рассуждал зататуированный громила. Судя по тону, у них это нормально.       Игорь отмахнулся, мол, ничего серьёзного. Хотя вопрос напряг. Вдруг проверка на то, умеет ли Игорь держать язык за зубами? Лучше перестраховаться и отмолчаться. А похвастаться он всегда успеет.       Мимо охранников проплыло несколько парнишек в топиках. Их обычно называли «мальчиками Разумовского», ибо тот за них всегда вступался и часто всячески помогал, по словам работников. На удивление, Игорь быстро привык к ним, не видя в этом чего-то совсем противного, не сильно они отличались от девчонок в конце-то концов, — Пошли, глянем. Они его там прижали. Представь, если увезут…       Сокол, внимательно прислушивавшийся к их щебетанию, вдруг вытянулся в струнку, внимательно вглядываясь в сторону столиков и диванов. Игорь тут же повторил за ним. Там, у самой лестницы действительно намечалось что-то нехорошее.       Сокол подтолкнул Грома вперёд, указывая разобраться, а сам поторопился к Жану, наверное, предупредить про стычку в зале. Буйных нужно вывести, пострадавших успокоить. Всё вроде просто. Во всяком случае, так думал Гром.        — Молодые люди, в чём проблема? — несколько хамоватых мужиков обернулись на Игоря, который уже недобро сжимал кулаки, — Мальчика не трогайте. Ему ваше общество явно неприятно, — Почти без усилий мужчина выдернул какого-то светленького курчавого пацанёнка из лапищ нарушителя спокойствия.       Тот бросил невнятную благодарность и метнулся к выходу, но был быстро перехвачен другим хмырём из столь неприятной Игорю компании. Этот ещё и был одинаковой с Игорем комплекции и с похожим шрамом на носу. Гром приблизился к вырывающемуся мальчику, которого мужлан схватил за капюшон толстовки и покровительственно положив руку на его хрупкое плечо, уже хотел увести его и вызвать такси, как тут было положено.        — Послушай, я тут сам разберусь с моим зайчонком.        — Не зайчонок я! Отпусти!        — Хули руки распускаешь, сладенький, думаешь, раз этот шкаф причалил, всё можно?       Игорь был близок к точке кипения ещё когда только подошёл к этой стае животных. Сейчас, когда ему открыто хамят, обдавая запахом пойла, а ни в чём не виноватому парнишке угрожают, врождённое чувство справедливости дало о себе знать. Игорь сперва отступил, будто намереваясь уйти за подмогой в лице Сокола, но тут же развернулся и обидчик получил в глаз с такой силой, что упал Грому в ноги. Блондин охнул и отшатнулся. Знакомый голос отрезвляет Грома и он готов хвататься за голову. Дурак. Дал себя спровоцировать, причём самым простым способом.        — Игорь, у нас так не принято. Ты можешь только вывести его на выход, — не вовремя появившийся Волк отчитывал его, как малого ребёнка. Только что в угол не отправил. Олег грозно сопел, ожидая оправданий.       Игорь же вместо этого немного растерянно обернулся и ухватил за рукав растянутой толстовки виновника события, который, глядя под ноги, снова засобирался на выход. Потихоньку на стоны хама и причитания его друзей, недовольных действиями охранника, начали обращать внимание другие посетители. Игорь, ненавидящий внимание, совсем стушевался. Начальству он ничего не говорил, а что мог бы? Извиняться перед животным, корчившимся у него в ногах, Игорь явно не собирался.       За широкой спиной Волкова мелькнула рыжая шевелюра владельца, явно впечатлённого таким молниеносным нокаутом, — Где же ты такого нашёл, Олежа…       Низкий пацан, из-за которого сырбор и начался стал потихоньку пробираться в сторону дверей, глядя куда-то вдаль, в сторону бара. Игорь, поняв, что серьёзный разговор отменяется, кивнул Олегу и поспешил за ним. Расталкивая танцующих, он просил мальчишку подождать и закончить догонялки получилось практически в дверях. Жан непонимающе осмотрел сначала их, а потом уткнулся в списки постоянных гостей, делая вид, что не слышит и не видит эту парочку. Паренёк очень изворотливый и упорно не даёт посмотреть на себя.        — Да стой же ты, не егози, — Гром поднимает его лицо к слабому приглушённому свету за подбородок, — Он тебя не трону… Димка? Ты… Что ты тут делаешь вообще? — Игорь отшатнулся от него, как от прокажённого.       Дима был готов провалиться под землю не только от стыда, но и от многих других совершенно неправильных чувств, переполняющих его.       Игорь первым приходит в себя и вытаскивает Димку на улицу. Дубин и не думает врать или отпираться. Дубина всего лишь потряхивает от волнения. Пойман с поличным, на горячем, можно сказать. Оставалось только надеяться, что Гром не заметил того, насколько тщательно он искал хоть кого-то похожего на него…       На улице душно и они оба чувствуют неприятную влажность, которой веет от моста через дорогу. Красивый, кованый, как и большинство мостов Питера. Диме так тошно, что он подумывает сигануть в мутную воду, в лучших традициях романтизма.        — Я могу объяснить.       Игорь вспыхивает, и его лицо странно движется в жёлтом свете фонарей. Он смотрит на Диму с непониманием и... раздражением? Дубин никак не может определить, что это значит. Одно ясно точно: Игорь хочет что-то сказать, возможно, много или эмоционально. Так как Игорь никогда не говорит длинных речей, в этой ситуацит он не может вымолвить ни слова.       Дима, поняв, что Гром сегодня не порадует его ничем, решает заговорить первым и выкладывает всё, как на духу. Дубин говорит о том, что гложет его всю сознательную жизнь. Истинную причину переезда в большой город. И это совсем не художественная академия или карьера в полиции. Он просто хотел найти тех, кто примет его таким, какой он есть. Да, он любит мужчин, но не становится хуже от этого. Верно?        — Я не хотел пересечься с тобой, вот и убегал… Хотел тихонько убедиться, что ты работаешь именно здесь, — он оперся плечом о фонарный столб, будто ноги его уже не держали.       Воздух спёртый после жаркого дня, какой-то тягучий, как смола и Игорю его катастрофически не хватает. Что-то теперь по-другому. Он уже не может смотреть на Диму как прежде. Теперь Игорь знает маленькую интимную подробность про своего друга. Много ли это меняет, в сущности? Игорь пока не знал.       Димка отрывается от фонаря и делает пару лёгких, невесомых шагов навстречу. Мимо них проходят люди, но они не замечают этого совершенно, словно вокруг нет никого и ничего. На душе у Дубина спокойнее. Гром первый из близких людей, кому он открылся. И пусть это вышло не совсем красиво, но приятно, что это именно Игорь. Но Гром вдруг пятится. Скорее неосознанно, но охранник не отрывает шокированного взгляда от блондинистой макушки Дубина,  — Уйди. Не говори со мной об этом.