Свой среди чужих

      Олег еле выбрался из непродолжительной сладкой дрёмы. Всю ночь он верно охранял покой Серёжи. Поздно вечером Разумовскому стало особенно плохо, он не мог усидеть на месте, весь дрожал и жался к Олегу, словно во всём мире только Волков и мог его защитить от навязчивых кошмаров и образов в темноте. Хотя в каком-то смысле так оно и было. Волков прекрасно знал, чем это черевато, поэтому до пяти часов продержал бледную ладонь, успокаивающе оглаживая её пальцами.       Когда Серый наконец забылся беспокойным сном, раскидав длинные искрящиеся локоны по подушкам, Олег побрёл в свою спальню. Эта комната находилась в дальнем углу квартиры и на первый взгляд была совершенно нежилой, словно пустующий номер в отеле, который видит бесконечную череду постояльцев. С рассветом большой город активно вступал в новый день, но Олег устал настолько, что не обращал внимания на красноармейской небо и просыпающихся людей за окном.        «Что-то не так… Слишком тихо. Странно» — размышлял Олег, с трудом открывая глаза и тут же садясь на постели, практически не измятой им во сне. Он бросил быстрый взгляд на экран смартфона, лежавшего у подушки и понял, что время близилось к одиннадцати часам, то есть Серый уже должен вовсю слушать музыку, громко разговаривать по телефону со своими мальчиками или греметь посудой и всем, что попадалось под руку.        — Привет, — приметив знакомую фигурку на диване, сухо бросил Олег, ещё не уверенный в том, с кем общается. Но тут же его усталый помутневший и мрачный взгляд в зеркале на стене встречается с другим. Этот хитрый прищур, выдававший недобрые намерения обладателя отливал янтарным на свету. Конечно, это был не Серёжа. Взгляд совсем не его. Тут же Олег примечает и мелкие детали в том, как этот чужак двигается и на его медленно сменяющиеся эмоции.        — Проснулся. Хорошо спалось, зная, что самолично прикончил Льва? Мы недовольны.       Птица стоял одной босой ногой на полу, изящно держась на цыпочках, а второй опирался на диван, чтобы лучше видеть себя в зеркале. Поза неудобная, но этому сгодится, он весь такой. Вместо того, чтобы развернуться, он следил за Олегом в отражении. Видимо, мужчина прервал очередной сеанс самолюбования и перебирания цацок. Наконец Птица разорвал их зрительный контакт в зеркале и запрокинув голову так, что диву даёшься, как не свернул шею, решил с прищуром осмотреть Волка с ног до головы.       Напряжение возросло. Он ненавидел Птицу практически так же сильно, как Сумрака или покойного Льва. Птица умудрялся выводить Олега из себя просто существуя где-то поблизости. Каждый его взгляд, каждое слово, каждое действие было противно Олегу. Они соперники и не более того. Волков бы никогда не признал, что это благодаря Птице Серёжа сейчас относительно жив здоров и при деньгах. Даже понимая, что это и вправду во многом заслуга этой личности.       На кофейном столике, рядом с мундштуком лежали несколько золотых браслетов разного диаметра и кольца с мелкими камушками. Солнечные блики, играющие на их поверхности почти слепили. Птица развернулся и пересел поудобнее, раскинув руки по спинке дивана и расплываясь в издевательской улыбке. Олег почувствовал, что раздражение нарастает. Зная, что не всегда способен сдерживаться, он уже хотел уйти, но понял, что сперва нужно уточнить кое-что крайне важное. И пересилив себя, Олег остался, всё ещё стоя в проходе. Он не до конца понимал, откуда стервятнику известно про Льва.        — С чего ты взял, что я к этому вообще причастен? — как можно более безразлично сказал Волков, но вспоминать сказку про заказное убийство не торопился, понимая, что оправдания уведут его в слабую позицию, — Ещё наверняка Серёжу запугал, да?       Птица продолжал загадочно улыбаться, глядя в потолок и словно не слушая. Его тонкие пальцы бродили по шее, обвешанной двумя рядами толстых золотых цепей, и по ушам, которые украшали подобные цепочкам серьги. В голове у Волка проносится сравнение с вороной. Вдруг плавные движения сущности стали угрожающе резкими.       Он подскочил с места, раздувая изящные ноздри, явно недовольный тем, что его обвиняют, — Да любой кретин сложит два и два! Думаешь, самый умный? Думаешь, Сумрак не поймёт, чьих рук дело? Думаешь, что он не решит, будто это приказ Серёжи? Вот снова ты подставил его! У нас всё идеально шло, пока ты не появился, драный пёс, — последнее он почти выплюнул, стоя лицом к лицу с Волковым, безвольно сжимающим кулаки от злобы.        — Я нужен ему, — сквозь зубы процедил Олег и снова резко развернулся, собираясь уйти, — Не ты.       Птица немедленно возмутился и поспешил остановить мужчину хватая Волкова за только зажившие руки. Он сыпал оскорблениями и обвинениями во всех бедах, говоря при этом «мы», чем ещё больше раздражал Волкова. Птица сейчас был почти как Серёжа, но, в отличие от Разумовского, действительно верил в сказанное.        — Да ты просто крутишь им, как вздумается, хочешь сделать послушного и удобного для себя! Тебе всегда было плевать на чувства Серёжи! — кричала навязчивая сущность, звеня тяжёлыми украшениями и стараясь дотянуться острыми ногтями до его лица, пока тот лишь сжимал тонкие запястья, не давая как следует исцарапать себе лицо, — Нам было лучше без тебя!        — Заткнись! Я сказал — заткнись! — как разъярённый матадором бык, Олег грубо отшвырнул Птицу на диван. Тот вдруг разразился заливистым хохотом, натягивая на плечи розовый домашний халат.        — А что, неприятно правду слышать? Что, глаза режет? — не унимался подначивать Птица, явно насмехаясь над оппонентом. Стоило Олегу приблизиться, как он снова подскочил и начал хлестать Волкова ладонями, и попадания по оголённым рукам были очень даже ощутимыми.        — Драный пёс! Бестолковое животное! Ты испортил нам всю жизнь! Ненавижу! Олег старался вывернуться и уйти подальше, чтобы успокоиться, но терпение исчерпалось после того, как в последний миг Волков успел перехватить руку гада. Мужчина сжимал сильно, пока Птица не всхлипнул сквозь зубы. Волк сам не сознавал, насколько это больно. Атака не удалась, и из вздрогнувших пальцев выпал мундштук, которым Птица явно целился куда-то в глаз Олегу.       Не зная, как лучше осадить буйного, Волков, закипающий от ярости, просто пихнул истеричную сущность на пол. Редко когда доходило до такого, но сейчас состояние Олега можно было охарактеризовать, как «упало забрало». Грань между Серёжей и Птицей стала очень расплывчатой.       Прижимая Птицу за бледные руки к ковру и чувствуя, как отчаянно тот пытается выбраться, он следил за его гримасами мёртвым взглядом.        — М, а у нас сегодня садо-мазо? –Ухмыльнулся Птица и, почувствовав, что Олег отвлёкся, с силой лягнул его куда-то в бедро, где ещё не полностью зажило ранение. Волков злобно прошипел, хватаясь за место, куда пришёлся удар, понимая, что не смертельно, но ощутимо неприятно.        Вывернувшись из-под тела наёмника, провокатор несколько раз с силой бьёт по стеклянному столику, обдирая собственные руки, он развозит осколки по белоснежному ковру, надеясь напоследок насолить обидчику. Только вот он не учёл, что злой волк — это всегда опасно.       Волков незамедлительно решает отомстить и, не обращая внимания на свои глубокие порезы от толстых осколков на полу, с силой хватает уже поднимавшуюся Птицу, заставляя упасть спиной прямо в месиво из осколков и крови Волкова. Чистой ладонью он впечатывает затылок мерзкого стервятника в пол, чувствуя, как под мёртвой хваткой дрожит кадык.        — Яхнукук. Шармута, * — вид Олега сейчас действительно устрашал, но только не Птицу.        — Кишка тонка меня калечить… Серёжа тоже спасибо не скажет.       Олег словно протрезвел, наконец припарковавшись и выпустив руль. Боги, что он натворил… У Серёжи на теле там наверно вообще ни одного живого места. Он не хотел, но начал оправдывать себя тем, что когда Птица завёл все эти мерзкие разговоры… Что им было бы лучше без него и прочее. Ему тогда башню сорвало, о последствиях Волков думал в последнюю очередь. И вправду, как эгоист.       Он пригладил чёрные волосы ещё дрожащей забинтованной ладонью и бросил с трудом фокусирующийся взгляд в зеркало заднего вида. Олег немного ухмыльнулся, эта картина слегка поднимала настроение, хотя оно всё равно было паршивым. Игорь же сидел на лавке около банного комплекса и говорил по телефону. Разбавляя диалог, как всегда, экспрессивными жестами, которые и заставили Волка обнажить клыки в полуулыбке.        — Ну, здравствуй, — настороженно вставил Гром, убирая мобильник. Выражение лица Волкова да и в целом какой-то помятый вид не сулили ничего хорошего.       Баня была самая обычная, в какую работяги ходят по пятницам, чтобы вдали от жён глянуть футбольный матч, выпить пива и попариться. Игоря смутило и то, что Олег выбрал это место, которое выглядело так… Скромно? Даже ценник. Просто Гром пока не знал, что в месте получше им могли встретиться люди Сумрака, а Олегу такие встречи были совершенно ни к чему.        — Зачем звал? — всё ещё с ноткой враждебности в голосе спросил Игорь, входя в парилку и бегло рассматривая фигуру Волкова, который до этого момента вёл себя так, словно пришёл сюда один. Олег растянулся на верхней полке, положив голову на руки.        — Захотел провести с тобой время, — сонно пробубнил он и потёр свой бок, не открывая глаз. Волков ощущал настолько сильную моральную и физическую усталость, что казалось, вот-вот просто отрубится. Жара и бессонная ночь также сказывались, заставляя его уже сейчас понемногу проваливаться в беспамятство. Игорь, наоборот, вытаскивал его из этого состояния, задавая всяческие вопросы и, наверное, надеясь оправдать в своих глазах поведение Волкова, — Дома я, представь себе, лишён удовольствия наслаждаться приятной компанией.       Парилка была узкой и тёмной, Игорь упал на нижнюю полку, вдыхая раскалённый воздух. Осадок от того разговора в их квартире всё ещё присутствовал и мешал мужчине вести сейчас дружескую беседу, которой так хотел Волков.        — Ловко ты это всё провернул. Подчистил типа. На тебя совсем ничего. Сейчас, значит, с поддельным паспортом гоняешь, да? Умно очень, — не глядя на наёмника, вставляет Игорь, признавая этим своё поражение. Они с Димой потратили на это несколько дней и одну ночь в участке, а нашли только этот сухой документ о том, что человек по имени Олег Волков считается погибшим. Не было даже чего-то более раннего, что, естественно, очень подозрительно.        — В последнее время я ничего не делал, Игорь. Но вообще следы заметал… Лет пять назад. Спрашивай, если что-то интересует, — Олег поднялся на локте, зачёсывая пальцами волосы назад.       Игорь вдруг замолчал. В голове стало пусто, хотя до этого вопросов был миллион, если не больше. А всё, что приходило в голову имело настолько очевидные ответы… Понятно, что Олег киллер, что с Сумраком у него свои счёты, что Волков готовится подбить Разумовского на бунт. Гром поднялся, чтобы плеснуть воды. Камни тут же зашипели, выбрасывая пар. Олег потянулся, как кот, спавший на солнышке.        — А Разумовский… — почему-то вслух сказал он, ещё держа пустой ковш в руке, — Почему именно так?       Волк ожидал вопросов о Серёже меньше всего, поэтому сперва немного опешил, кусая губы, не зная, что говорить. Про вторую личность? Про их тяжёлое детство? Про то, как он пару часов назад кинулся на Птицу? Он немного повозился, чтобы сесть. В голове было пусто. Он тяжело вздохнул, соглашаясь с очевидным. Кое-что, связанное с Серёжей Игорь уже заметил.        — Больно говорить об этом, — в задумчивости произнёс он, не заметив, что говорит на незнакомом для Игоря языке, — Мы оба много ошибались.        — Что, прости?       Олег понял, что увлекся и перешел на русский.        — Мы с ним допустили много ошибок. Сейчас пожинаем плоды, как видишь. Я могу только надеяться, что когда-нибудь судьба даст нам шанс начать всё с начала.

***

      Первая половина рабочей смены прошла как-то мимо Олега. После бани им совершенно точно хотелось ехать по домам, а не на работу. Олег хотя бы мог уйти на балкон и, упав на кожаный диван, нерно закурить, внутренне радуясь, что Птицы не видно. Грому повезло меньше, ему приходилось стоять на фейс-контроле.       Олег задумался об этом и хмыкнул, поняв, что Грому общение с ним и вправду… Не даётся. В углу одиноко горел жёлтый торшер, слабо смешивающий свой свет с ярким фиолетовым неоновым освещением из зала. Он вздохнул глухо, хрипяще. Словно его кто-то душил. Словно сжимал холодные пальцы всё сильнее и сильнее, перекрывая кислород. В голове тут же пронеслось:       «Нужно выпить. Срочно. Желательно с Громом. Даже если он не станет пить, пусть рядом будет. Одному совсем противно.»       Спускаясь из ложи, Волк осмотрелся, заметив, что народу слишком много. Подобный ажиотаж был тут не очень частым явлением. Это место «Для своих», чтобы прийти нужна рекомендация. Такое столпотворение в зале явно раздражало его. Первому попавшемуся охраннику он довольно грубо указал заменить Игоря у входа, а его самого отправить в ложу, на балкон. Охранник незамедлительно отправился выполнять указание. Волков с испорченным настроением всем был в новинку. Хмурым наёмник выглядел всегда, этим тут никого не удивишь. Но сегодня что-то в его поведении бросалось в глаза. Никто, кроме Грома, не мог даже предположить о причинах.        — Банни, иди сюда, — на ходу из толпы он выцепил хорошенького смуглого мальчика на тонких каблучках. Тот выглядел до неприличного молодо и привлекательно: по-мальчишески тонкий с густыми каштановыми вихрами на голове, — Я сейчас сделаю заказ на баре. Отнесёшь к нам в ложу, понял? И где Разумовский? Он ведь был сегодня в клубе? — Волков поудобнее перехватил его предплечье, ведь Банни, даже несмотря на высоту шпилек, не хватало роста для удобного общения с Олегом, — Вспоминай.        — Он скоро выходит на сцену, — лениво протянуло это прекрасное создание, хлопая накладными ресницами и едва поспевая за широкими шагами Олега, — А чаевые, папочка? Спасибо. Что-то ещё нужно? – юноша кокетливо улыбнулся.       Олег тут же помотал головой. Он знал, что пользуется определённой популярностью у этих мальчиков, но всегда успешно игнорировал любые поползновения в свою сторону. Он остановился только чтобы выдать Банни нужную сумму и тут же оглянулся на сцену с некоторым беспокойством. Зал стих. Так ненавистный Олегу долбящий клубняк тоже постепенно сошёл на нет. Заиграло что-то… Игривое. Вроде громкое, но словно осторожное.        — Возьми два тёмных рома со льдом, — он выпустил загорелую руку Банни, — И себе что-то, если захочешь, — оторопело проговорил он и добавил денег. Мальчик, вполне довольный наживой и возможностью похвастать тем, что Волков обратился именно к нему, весело поцокал в сторону бара, мало заинтересовавшись выступлением.       Тем временем Птица, появившийся на возвышении перед толпой выглядел просто великолепно, с этим спорил бы только слепой. На его белой груди переливалось сложное украшение из толстых золотых цепей, такие же висели в ушах, а браслеты были подобраны так, чтобы подчеркнуть не только запястья, но и предплечья. Он плавно покачивал бёдрами, которые едва прикрывали чёрные шортики из материала, переливающегося в свете софитов. Олег сложил руки на груди, всё ещё неотрывно наблюдая и ловя каждый взгляд нахальных янтарных глаз, обрамлённых чёрными тенями. Птица выгибался в такт музыке, позволяя зрителям оценить все достоинства своей фигуры, шикарную задницу и длинные, красивые ноги. Серый ненавидел носить что-то, что открывало бёдра. Олег презрительно хмыкнул, увидев, что на Птице туфли Серёжи. Почему-то это показалось неправильным. Как смело это грязное развратное существо пользоваться телом его Серёжи так бессовестно?       Олег скрипнул зубами, ему было омерзительно видеть, с какой звериной похотью это стадо в зале ловило каждое движение Птицы, даже каждый мимолётный взгляд куда-то вдаль, за основное скопление людей. Представление, адресованное одному Олегу, стало всеобщим достоянием. Олег с трудом отворачивается, видя, что даже некоторые «мальчики» наблюдали за бурлеском с восхищением, им не терпелось вытворить что-то такое же.        — Если я правильно понимаю, это сейчас там не Разумовский? Круто ты его потрепал… Заметно, — вставил вовремя подошедший Игорь, с сомнением в лице оглядываясь на то, что остальные упускали из виду. Многие свежие царапины на светлой коже, и маленькие сереющие синяки на запястьях и шее. Однако Гром старался больше не смотреть на сцену. Почему-то появлялось чувство, что уже так он изменяет Диме.       Олег ничего не ответил, чувствуя, что внутри у него что-то рушится. Волков, не глядя кладёт ладонь на затылок Грому и вмазывается куда-то в губы мужчины, оставляя грубый, смазанный поцелуй и замечая, что тот не отстраняется, но и ответить на спонтанную «ласку» тоже не торопится.