если вселенная бесконечна

Иногда они спят вместе. Естественно, это ничего не значит. Конечно, нет. Рома никогда не остаётся на ночь и сразу после торопливо одевается. А Кеша никогда не думает о том, что же между ними происходит. Кеша вообще старается не думать о том, что творится в его жизни. Потому что голова взорвётся и возможно он никогда больше не сможет взглянуть в зеркало без отвращения. Потому что если проблему осознать, то тогда придётся что-то менять. Нет, он слишком трус для этого. Проще смаргивать утром странные сны, где Рома обнимает и шепчет слова любви, где между ними всё просто и естественно. Роме тоже проще не любить, потому что после Натки позволить кому-то растоптать своё сердце — нет уж, спасибо. Это всё просто какая-то нездоровая страсть между людьми, которые слишком разные, чтобы быть вместе. Но почему-то тянет. И Роме каждый раз, когда он придушивает Кешу, вколачиваясь, хочется и вовсе не ослаблять хватку. Задушить этого несуразного ханурика, у которого в голове такой омут с чертями, что туда лучше не сунуться. Но он даёт Кеше глотнуть воздуха и целует украдкой во влажную от пота костлявую спину. Ему триста раз плевать, что ханурик не питается нормально. Плевать, плевать. Он сжимает зубы, убеждая себя. Башню немного (много) срывает, когда помимо своей Особы Кеша начинает бегать и за молоденькой лаборанткой. Нет, Роме плевать. Только трахает он его в три раза яростней. Кеша слабый человек. Он всегда таким был: плыть по течению, закрыв глаза, чтобы не видеть бури, которая мотает лодку туда-сюда. Жить вдолбленными с детства стереотипами, лишь бы не разбираться в том, чего на самом деле хочется. Он пытается походить на образ мужика-мамонтоубийцы-рыцаря, но получается не слишком успешно. И он так сильно злится на себя. Он так сильно ненавидит себя. И бросается на юную Зину, как собака на кость. Потому что её неопытность мешает ей разглядеть его настоящего. Потому что с ней можно притвориться этим самым мужиком-мамонтоубийцей-рыцарем. Возможно даже получится видеть себя таким, каким видит его она. С Ромой так не получается. Рома знает его слабости, Рома видит его насквозь. С Ромой можно быть настоящим: подставляться и скулить, прося ещё, сильнее, сильнее, мстительно кусаться, как лабораторная крыса, можно даже расплакаться и это ничего в ромином отношении к нему не поменяет. Потому что Роме плевать на него так же, как ему плевать на Рому. Он полностью поглощён завоеванием Зины и враньём Особе, которая даже на письма не отвечает. Ночами он не звонит Роме, он думает о том, как устранить со своего пути Стажёра (потом всё равно думает о Роме и раздражённо себя самоудовлетворяет). Даже когда видит сюжет в новостях об убийстве президента, Кеша продолжает нарезать салат, будто ничего не случилось. До него доходит только через несколько часов. Он лежит в кровати и смотрит в потолок. Он лежит, смотрит, а в голове начинают вертеться картинки и… Рома… Умер? Совсем… Вообще… Он… Рома… Ромочка… Кеша воет от ужаса, потому что осознание обрушивается на него и хоронит под собой. Осознание никчёмности собственной жизни. Бесполезности той мышинной возни, которую затеял. Осознание того, кем был для него Рома. Осознание того, ЧТО он потерял. И он никогда не узнает, что в последние свои мгновения, захлебываясь кровью, Рома думал о несуразном бесячем ханурике, в которого был так сильно влюблён, вопреки всем своим установкам и запретам на чувства.