Победа близко, я к ней иду.
Нельзя мне проиграть эту игру.
На самый верх, или я упаду.
Я знаю, будет нелегко.
Ещё до старта далеко!
— Первый отборочный матч в воскресенье, — произносит Артём, и в зале воцаряется удивлённое молчание. Антон прикидывает, что сегодня пятница, а воскресенье вообще послезавтра. У них есть день на подготовку. На подготовку к игре, которую надо всеми силами выиграть, потому что будет лишь один шанс, и если они провалятся, то даже не попадут на чемпионат. Но это нереально! Они впервые друг друга увидели, они знать не знают, кто на что способен, у них нет тактики, нет расстановки, ничего вообще нет. Вряд ли Артём настолько гениален, что придумает победную стратегию за один вечер. — Если игра послезавтра, то, простите, какого чёрта мы только сегодня собрались? — интересуется Антон. — Вы приходили к нам в среду с набором, значит, вы уже знали о чемпионате. Почему нельзя было собрать нас в ту же среду? В четверг? Мы не успеем ничего сделать, в чём смысл тогда? — Про чемпионат, по сути, в ту же среду мы и узнали, — говорит Артём, всё-таки надеясь, что Игорь с ними, хотя и физически отказывается присутствовать. — В четверг у всех по семь уроков, а ещё я прекрасно понимаю, что у многих тут футбол не на первом месте, поэтому было бы слишком сложно. Вот и выходит, что только сегодня. Да и вообще, на этом сайте, где вся информация про чемпионат, чёрт ногу сломит, они расписание матчей скидывают в самый последний момент. Никакой организации. Кстати, успеть мы вполне можем. Если не будем трепаться зря, а начнём работать. Шанс есть всегда. Антон взмахивает руками, считая полным бредом слова Артёма. Даже если организаторы действительно поздно вывесили расписание, то они изначально ставят все отбирающиеся команды в проигрышную позицию. А это совершенно нечестно. Впрочем, Антон уверен, что все школы, кроме их, давно знали, когда и с кем играть, да и команды, наверное, формировали загодя, а не за день. Но в их школе ничего не делается по-человечески. В это время из тренерской вместе с журналом выходит Игорь, и Артём успевает поймать его за плечо, умоляюще смотря. — Что тебе надо? — спрашивает шёпотом Акинфеев, хмурясь. — Игорёк, ты же слышал. У нас полтора дня на подготовку. Нам очень нужна помощь, а ты бывший вратарь. Игорь морщится при слове «бывший», потому что всё ещё не может принять жестокую действительность. Ему иногда кажется, что с утра надо идти на тренировку, что надо успеть доехать на базу по пробкам, а потом он вспоминает, что ему всего лишь надо добраться по прямой линии метро до школы. Наверное, такие же бывшие одноклубники немало удивились бы, если бы Игорь однажды действительно по ошибке припёрся на тренировку. Пора начинать каждый день с повторения этого словосочетания «бывший вратарь». Он хочет вновь отказать. Артём, видимо, слишком глупый, до него никак не дойдёт, что у Игоря нет никакого желания возвращаться к своему недавнему прошлому. С другой стороны, Игорь понимает, что на нём, как на педагоге, лежит некая ответственность, и он действительно имеет необходимые навыки, которые могут пригодиться этой команде. Не факт, что они пройдут дальше. Может быть, на сегодняшней и завтрашней тренировке для них всё закончится, и Игорь будет свободен, перестанет переживать и спокойно забудет свои футбольные начинания. Однако его также не покидает мысль, что проиграть могут из-за него. Он ведь даже не хороший вратарь, а тренером он вообще никогда не пробовал быть. Что, если опыта и умения не хватит? Парни его не поймут, кое-как выполнят задачи и проиграют, потому что Игорь плохо научил. Виноват будет только он. — Хорошо, — нехотя кивает Игорь. — Только он прав. У вас нет шансов, — добавляет, смотря на Антона, одновременно как бы снимая с себя всякую ответственность за результат. — Поспорим? — подмигивает Артëм. — Я не азартный человек. Сейчас отнесу журнал и вернусь. Тренировка действительно не ладится. Это даже не удивляет никого. У них нет времени на всякие тимбилдинги и прочую чушь для укрепления связей, поэтому остаëтся лишь выполнять упражнения. Наверное, лучше всех будут подготовлены только Максименко и Сафонов. Их двое, между ними нет неприязни, оба вратари и занимаются отдельно. Впрочем, говорят, что хороший вратарь — это половина команды. Артëм смотрит на своих подопечных, прикидывая, кто на что способен. Конечно, отпечаток накладывает факт, что почти все когда-то занимались футболом или даже сейчас числятся в академиях разных клубов. Кто знает, может, кому-то удастся потом стать профессиональным игроком. Что немного удивляет Артëма, так это Саша, Костя и близнецы. Они сбились в свою четвëрку и отрабатывают передачи. Получается довольно прилично, для школьного чемпионата точно сгодится. У них, определëнно, есть взаимопонимание, они друг друга в той или иной мере чувствуют, и это, конечно, не может не помогать. Вот только, как быть с остальной командой? Им придëтся работать и с ними. Что самое интересное, именно эти четверо к футболу практически никакого отношения не имеют. Всякие чемпионаты двора, сто попыток доехать на просмотр и изгнание из академии говорят о том, что на общем фоне эти парни должны явно отставать. Но они почти ничем не отличаются, особенно Миранчуки. Неужели их за год так хорошо научили? И неужели они не растеряли мастерство за всë время бездействия? Артëм, в отличие от Игоря, человек очень азартный, и ему хочется рискнуть. Возможно, этот шаг будет стоить им чемпионата, но, чëрт, Артëм ничего не может с собой поделать. В конце концов, кто тут тренер? Только ему и принимать подобные решения. И тут перед Артëмом встаëт другой вопрос. Команде нужен капитан. Без него команда — не команда. Должен кто-то наставлять их, настраивать на игру, передавать советы тренера, мотивировать не сдаваться, даже если счëт в пользу соперника. — Так, закончили, подойдите все сюда, — машет Артëм, формируя полукруг около себя. Игорь кивает в его сторону своим вратарям, чтобы тоже присоединились. — Нам надо выбрать капитана. И его зама, на всякий случай. — Получается, кто сейчас станет капитаном, тот точно выйдет с первых минут? — спрашивает Лëня Исаков. — Тогда я хочу. — Не выпендривайся, — одëргивает его Матвей. — Капитаном обычно вратаря выбирают. — А вот и нет, капитаном даже нападающего могут сделать, если из него капитан толковый, — говорит Ильзат. — Давайте, я объясню вам, что входит в задачи капитана, — прерывает их Артëм. Он ведь не просто так предупреждал, что им не стоит тратить много времени на болтовню. По мере перечисления того, что должен делать капитан, лица парней как-то недовольно мрачнеют. Особенно сильно на них действуют слова о том, что надо сплачивать команду. Да уж, кому тут захочется сплачиваться с 11 «В», от них бы вообще избавиться. Так, может, и шансы выиграть увеличатся. Артëм чувствует эту атмосферу, хотя пока и не понимает, чем она вызвана. — Ну, что? Есть желающие? — ещë раз интересуется он. В ответ ему достаëтся красноречивое молчание и опущенные к полу взгляды. Только 11 «В» не мнëтся, как остальные. Один из близнецов вообще презрительно фыркает, глядя на сокомандников. — Я готов, — вдруг подаëт голос Чалов. — Куда уж без тебя, Пони, — возмущëнно шепчет Антон. Его ни разу не удивляет, что именно Федя оказался единственным, кто всë же решился. Этот куда угодно влезет. — У кого-нибудь есть возражения? — спрашивает Артëм, внимательно задерживая взгляд на каждом. Но все только пожимают плечами, мол, пусть будет так. В конце концов, Чалов не самый плохой из 11 «В», у него даже были кое-какие знакомые из других классов. Короче, вариант терпимый. — У меня есть возражения. Я категорически против, чтобы Пони мной командовал, — прямо говорит Антон. Пусть знают его мнение, сколько можно терпеть всë подряд? Ещë скажите, что надо подстраиваться во имя команды! — Твоë мнение, Миранчук, здесь последнее, — произносит, кажется, Дивеев. — Тебе дальше скамейки запасных лучше не думать. — Боюсь, он не знает такого слова, как думать, — спокойно продолжает Федя. — Вряд ли он вообще способен на какие-то осмысленные действия. Даже рот закрывать на научился. — Тебе-то я хоть сейчас его прикрою. — Братик, давай не в первый же день, пожалуйста, — Лëша поворачивает его к себе, убедительно смотря прямо в глаза. И тут до Артëма, кажется, доходит вся суть напряжения в команде. Что ж, так даже интереснее. — Итак, с капитаном определились, — безапелляционно заявляет он. — Зама назначу я, если что, потом поменяем. Сейчас эта фигура не самая важная, просто на всякий случай. Думаю, что пока дам это полномочие тебе, — Артëм кладëт ладонь на плечо Лëши, и тот разворачивается к учителю в немом шоке. Впрочем, шок здесь не только у него. Остальные вообще не понимают, каким образом только «В» класс занял командирские роли. Ладно ещë Чалов, но один из Миранчуков?! Где-то должен схлопнуться мир. Такого никто не переживëт. Довольно удивительно, что в полном непонимании находится и Антон. Саша и Костя хотя бы рады за то, что их друг будет иметь какой-то вес в команде, это же на самом деле круто. Антон только чувствует что-то неприятное, такое тяжëлое, от чего плечи дрожат. Он должен радоваться вместе с ними, но вместо этого Антону только как-то по-детски обидно, словно его заставили отдать любимую игрушку постороннему мальчику с площадки, ведь у того такой нет. Антон понимает, что ему завидно, может быть, его даже раздражает, что назначили именно Лëшу. Будь на его месте кто угодно другой, было бы вообще наплевать. Антон знал, что ему бы никогда не дали права быть замом, он не рвался. Но почему Лëша, почему опять выделили его? Что в нëм, чëрт возьми, такого? И до конца тренировки Антон не думает ни о чём больше. Он пропускает чей-то пас, ругается сквозь зубы, когда приходится идти в отбор. Он понимает, что своими мыслями сейчас себя закапывает. Артём увидит, что он не готов к игре, не выпустит его и, наверное, не выпустит вообще никогда, поскольку у Антона нет огромного опыта выступлений за всякие академии, как у остальных. Ему надо сосредоточиться на движении, на мяче, на том, что происходит вокруг. Надо понять команду, хотя он не хочет знать этих людей вовсе. — Миранчук, сядь пока. Паша, на его место, — кивает Артём, задумчиво смотря на подобие игры, которое пытаются показать парни. Три на три плюс вратарь за каждую из сторон. Лидин с нескрываемым энтузиазмом поднимается со скамейки, тут же выбегая на половину зала. Вот только Антон как-то глупо смотрит на него, словно никакого Паши тут быть не должно. — Ты свалишь, нет? — интересуется Лидин. — Давай быстрее, тренировка не резиновая. Он толкает Антона в сторону скамейки, и тот неуверенно плетётся туда, где сидит Головин, дожидающийся своего выхода. Саша уже начинает нервничать и переживать о том, что на него просто не хватит времени. Начинать путь к чемпионату с запаса, конечно, хуже не придумаешь. Но Саша объективно понимает, что шансов у него немного. Первенство двора, конечно, звучит красиво, однако толку от него никакого. По домам они расходятся только около семи вечера. Костя, к своему неудовольствию, замечает, что ему с Чаловым в одну сторону, хотя он даже не думает идти с ним рядом. Демонстративно проходит мимо, будто не специально цепляет его за плечо. Когда Федя презрительно смотрит на него, Костя делает вид, что не заметил. — Слава богу, завтра день фуфло, — говорит Саша. — Почему? — спрашивает Лёша. — Да там география, биология и астрономия в конце. Вообще не предметы, считай. Можно поспать, да и на тренировку потом с лёгкой головой. — А что, как думаете, нас могут с первых минут выпустить? — Лёша смотрит на Сашу, затем на Антона. — Тебя, наверное, — отвечает Антон, вытаскивая сигарету из пачки. — Ты же зам, да и Дзюба тебя как-то сразу выделил. Ты на скамейке сегодня меньше всех сидел. Он старается говорить об этом, словно о простом факте, констатации действительности, но, кажется, интонация выдаёт лёгкое раздражение. Больно уж долго Лёша взгляд на брате задерживает. — Кстати, я вот уже сколько мучаюсь одним вопросом! — перебивает Саша. — Мне кажется, или Артём Сергеевич и Игорь Владимирович очень на кого-то похожи? Я вот прямо уверен, что где-то их видел. Вспомнить, правда, в упор не могу. — Спортсмены бывшие, сто процентов, — говорит Лёша. — Других бы в физруки не позвали. Может быть, они и футболисты, раз так активно взялись за команду. Вот Романыч за волейбол топил, он и команду организовывал в том году, помните? — Ну, если футболисты, а я их не помню, значит, играли раз в сто лет в каком-нибудь замшелом клубе, типа «Торпедо», — делает вывод Саша и, кажется, больше не намерен ломать голову. — Тох, дай мне, а? — тянет руку за сигаретой. — Ну, тебе сложно, что ли? — А мать? По шее давно не получал? — Она на даче. — До сих пор? — Бля, я же объяснял. У неё отпуск на две недели. Она свалила на дачу, типа развеяться после развода, наверное. Ну, и чтобы меня не видеть, а то я в последнее время её часто раздражаю. Прошло четыре дня только, её ещё долго не будет. Я уверен, эта сигарета успеет выветриться. Близнецы провожают Сашу до ближайшего поворота, ведь дальше им в разные стороны. Головин, как всегда по привычке, крепко обнимает Антона, словно видит его в последний раз, а Лёше говорит, что встретятся завтра. Квартира встречает тишиной и запиской на столе. Антон читает послание, гласящее, что родители уехали на дачу на все выходные, вернутся только в воскресенье вечером. И чего все так упёрлись в дачу? Неужели там есть что-то интересное? — Классно, хата на все выходные наша, — мечтательно произносит Лёша. — Будто у тебя были на неё какие-то планы. — Может, и были, — Лёша подозрительно подмигивает, а потом хлопает брата по плечу. — Я первый в душ! — Эй, в смысле? Блядь, Лёша! Давай не на два часа, как обычно. Там наши с Люксембургом играть должны! Антон ещё раз смотрит на записку, хмыкая, затем выкидывает её в ведро. Интересно, что бы сказали родители, если бы они сообщили им про команду? Отец бы, наверное, решил, что это очередная чушь, затея на пять минут, и не воспринял бы серьёзно. Мама могла бы похвалить, порадоваться, что сыновья занялись хоть чем-то, кроме пустого шатания по району вместе со своими не самыми благополучными друзьями. Она всегда относилась к их увлечениям с большим пониманием и даже старалась поддерживать, хотя, может, в душе считала, как и отец, совсем иначе. Тем не менее, она не закапывала всё на корню, давала хоть какую-то веру в себя и свои силы. Между прочим, именно мама настояла на том, чтобы отец разрешил близнецам поступить в академию «Спартака», чтобы просто попробовали, вдруг действительно получится. Мысли Антона прерывает брошенный в прихожей телефон. У Лёши есть какая-то дурацкая манера раскидывать нужные вещи по всей квартире, чтобы потом бегать, как угорелый, разыскивая их в самый неподходящий момент, когда время поджимает. На экране высвечивается фотография звонящего. У Лёши ещё есть привычка всем контактам ставить какие-нибудь опознавательные фотографии. Антон так делает лишь с самыми нужными номерами, типа того же Саши или мамы. Что забавно, на номер Антона у Лёши стоит их совместная прошлогодняя фотография — да, Лёша ещё обновляет их время от времени — с дня рождения, кажется. Они там обнимают друг друга за плечи, и Лёша прислоняется к щеке Антона своей. У Антона на Лёшу стоит эта же самая фотография. Так вот, сейчас фотография ясно даёт понять, что звонит какая-то Ксюша. Она не похожа ни на одну из тех девушек с тусовки в среду. Господи, да где он постоянно их находит? С неба падают, что ли? Антон продолжает сверлить взглядом эту Ксюшу, ожидая, когда она сбросит звонок. Однако упорная. Наконец, телефон гаснет, и Антон ещё несколько секунд смотрит в чёрный экран, видя своё отражение.***
В субботу у Дениса законный выходной, поэтому вечер пятницы он может, совершенно не беспокоясь, провести перед телевизором. Сегодня как раз сборная России продолжает отбираться на Чемпионат мира в Бразилии. Вообще, Денис относится довольно прохладно к российскому футболу, можно сказать, даже с некоторой нелюбовью. Дело в том, что когда-то он мог стать его частью, бегал бы сейчас вон там, в Казани на «Центральном», а Денис не то чтобы когда-то хотел становиться частью российского футбола. И сейчас Премьер-лига вызывает у него раздражение, перемешанное с каким-то очень неприятным давящим ощущением. К сборной Денис поэтому относится так же, хотя она удостаивается большего снисхождения, потому что не играет каждые выходные, забивая собой эфир. Уже три дня Денис вынужден делить квартиру с Кокориным. Тот, кстати, обосновался, как у себя дома, в считанные минуты. Теперь у окна гостиной, в которой Денис существует практически постоянно, стоит сушилка с кучей Сашиных носков, трусов, каких-то шорт и даже почему-то наволочки. Денис ещё вчера намекнул другу, что вещи давно высохли, но тот не стремился их убирать вместе с сушилкой, о которую Денис сегодня утром ударился пальцем. — Ну, чё, десять ноль? — с усмешкой интересуется Кокорин, запрыгивая на диван рядом с Денисом, открывающим бутылку пива. — Ты слишком веришь в этих кривоногих. — Бля, мы с Люксембургом играем. — Знаешь, это никак не мешает им просрать. Саша российский футбол любит, потому что это то самое своё, родное, от него никуда не денешься, оно где-то в сердце, каким бы убогим не было. Он старается не пропускать ни одного матча, хотя некоторые просто не показывают. А ради сборной Саша готов отложить все свои дела, даже если они очень важные. Каждый раз, когда Саше удаётся посмотреть футбол не в компании самого себя, он старается выбирать именно компанию Дениса. Ну, хотя бы потому, что из двух Сашиных друзей только он интересуется футболом. Федя-то от него в последнее время только отплёвывается, старательно делая вид, что этого вида спорта просто не существует в природе. У каждого из их компании есть весомая причина относиться к футболу так или этак. Но Саше всё же нравится именно футбол с Денисом, ведь у них диаметрально противоположное мнение на его счёт. Саша всегда говорит: «Мы играем. Наш забил. Ну, у нас точно ещё получится». Денис отвечает: «Ох, эти кривоногие опять. Ему повезло. Им ничего уже не светит». Саша будто сам в команде, постоянно приравнивает их к себе, а себя к ним. Денис, наоборот, максимально отделяет себя от людей в телевизоре. Они играют, он смотрит, между ними ни одной точки соприкосновения. Сегодняшний матч с Люксембургом они ждут целый час. Расписание наобещало друзьям игру в половине седьмого, но в чёртовой Казани, видите ли, пошёл дождь. Надо же, как неожиданно! И по законам любого российского матча поле, разумеется, размыло, играть нельзя. Денис только саркастически усмехнулся, пока Саша бурно выражал своё возмущение. В итоге, лишь через час игра всё же смогла состояться. — Ебать, гол! — выкрикивает Саша, подпрыгивая на диване, когда на первой же минуте сборная России открывает счёт. — Какой молодец! Так, надо им ещё нашвырять, чувствую, хорошо пошло. — Да вратарь у них тупой просто. Вот нахера выходить из ворот раньше времени? Вот и пропустил, дебил, — объясняет Денис. — Ну и прекрасно, пусть тупит дальше. Вратарь, видимо, настроился слушать Кокорина перед игрой. В первом тайме Люксембург пропускает ещё один мяч, так что перерыв Саша проводит в приподнятом настроении, фантазируя, что если сборная выиграет ещё три оставшихся матча, то выйдет из группы с первого места. — Ты невероятно оптимистичен, — фыркает Денис. — Для начала, они ещё ничего не выиграли. А предыдущие два матча, напоминаю, проиграли. — Португалии! Кто не проигрывает Португалии? Денис, там же Роналду! — Он им, кстати, не забил. — Вот! А ты говоришь! — машет рукой прямо перед носом Черышева на каждую свою фразу Саша. — Мы не дали забить самому Роналду! И проиграли всего лишь один ноль. Считай, не проиграли. — Ага, скажи это тем, кто выставляет очки. Пусть поставят России полтора балла за старательность и волю к победе. Хорошо, Саша, а что же было дальше? Дай-ка вспомню! Кажется, они снова проиграли. И кому же? Северной, блядь, Ирландии! Да я страны такой до того момента не знал. — Несчастный случай. — Конечно-конечно. Между прочим, ни одного удара по воротам не нанесли. Игрочишки, блин. — Ой, блядь, если такой умный, иди играй вместо них. — Ну, условно говоря, мы могли бы там быть. Ты, я, Федя и даже твой ненаглядный Дзюба. Но, спасибо, я как-нибудь обойдусь без этих прекрасных страниц в своей биографии. — Ты вообще без страниц обошёлся, — язвительно произносит Саша. — Наверное, в своё время не надо было корчить из себя не пойми кого. Может, сейчас не жопу в кабинете просиживал бы, а мячи к Чемпионату забивал. Денис, не говоря ни слова, встаёт с дивана и направляется на кухню, однако Саша уже разошёлся. Эйфория двух голов, затем оживлённый спор с противником российского футбола, и вот Кокорин перестаёт думать, что и кому говорит. — Конечно, легко поливать других, когда сам ничего не добился. Между прочим, из нас троих у тебя реальные шансы были. Но надо было губу раскатать на половину Москвы! Мой папа — тренер, мне всё можно! Хочу в Испанию! Хочу в «Реал»! Российский футбол — говно! Ну что, как там в Испании? На кухне что-то громко стукается о поверхность, наверное, стола. Саша даже вздрагивает от неожиданности, но тут же фыркает возмущённо, понимая, что друга всё-таки задеть удалось. Перерыв заканчивается, игроки сборной в красной форме уже выходят на поле. В чём Денис прав, так в том, что сейчас в Казани действительно могли быть все они, в том числе Артём. Кто знает, может быть, именно Саша забил бы два мяча в первом тайме. К телевизору Денис не возвращается до того момента, пока Кокорин, снова увлекаясь игрой, не выкрикивает, что Кержаков забил третий. На повтор Черышев всё же появляется, но в экран смотрит без особого интереса. — Сука, ну вот и нахуя? — восклицает Саша, когда сборная России пропускает на девяностой минуте гол. Конечно, слабо верится, что преимущество можно упустить в течение добавленного времени, но почему-то Кокорин уверен, что Денис, если бы не решил молчать остаток вечера, обязательно сказал бы, что «для этих кривоногих нет ничего невозможного». — А потому что Широкова менять не надо было. — Между прочим, мне из «Реала» звонили, — ни к селу, ни к городу произносит Денис вполголоса. — Что? — отвлекается Саша. — Мне тогда, говорю, действительно из «Реала» звонили. Предлагали перейти. Но за всё отец отвечал, естественно, я не мог без него согласиться. А он отказал. Мол, какой мне «Реал», чтобы стать там посмешищем и на скамейке всю жизнь сидеть? Наговорил всякого, типа, дай бог, что меня потом продадут в какой-нибудь замшелый клуб низшей лиги, что ничего я не добьюсь, тем более сам. Может, прав был. Хер его знает, где бы я сейчас был, если бы тогда он меня в Испанию пустил. — Ты не рассказывал, — кусает губу Саша. — А чё рассказывать-то? Как я проебался в очередной раз? Надо было, блядь, послать всё и уехать. А я... Дебил тупой. Родители запретили, я и остался. Потом ещё сцену закатил, как самая последняя истеричка. И вот, пожалуйста, мог быть Денис футболистом «Реала», а стал училкой в какой-то шараге. Саша не знает, что сказать. Он думал, что все разговоры про «Реал» и те скандалы, которые постоянно происходили в семье Черышевых на этой почве, были лишь эгоизмом и завышенным самомнением Дениса. У него в прошлом действительно проскальзывали моменты, когда начинал мнить о себе невесть что. Конечно, объективно Саша всегда знал, что у Дениса было больше возможностей, наверное, даже таланта, чтобы стать хотя бы хорошим футболистом, вот только Денис, в силу юношеского максимализма и упёртого характера, часто бросал всё, если хотя бы один маломальский момент шёл как-то не так, как ему хотелось. Теперь же, спустя почти десять лет, выясняется, что у Дениса вообще было всё. Любой на его месте цеплялся бы за предоставленный шанс, к тому же, карьеру всегда можно перезапустить, если чуть-чуть поумерить желания. За своими раздумьями Саша пропускает четвёртый гол в исполнении Самедова. — Выиграли, — констатирует Денис. — Десятого в Питере с Израилем играть будут, да? — Да... Слушай, Денис, а поехали в Питер? — вдруг предлагает Саша, и глаза у него загораются энтузиазмом. — Я одного человека знаю, билеты нам достанет. Посмотрим, как наши Израиль в газон втаптывают, развеемся. — Ты однажды в Питер уже на футбол съездил. Напомнить, чем это кончилось? — Так я же с тобой, да и потом мы на сборную. — Ага, только десятое — вторник. Кто нас пустит? — Они играют вечером. У тебя сколько уроков? — Денис прикидывает, что около четырёх. — Ну вот, я отгул у Феди попрошу. Сразу на поезд, тут до Питера ехать-то! Ночью обратно. Давай, Денис, нам обоим это нужно! — Саша воодушевлённо толкает друга кулаком в плечо. — Ну, не знаю. Мутная какая-то затея. Ты, Саш, как выдумаешь что-то. — Давай, до завтра подумай. Серьёзно тебе говорю, всё круто будет. А если думаешь, что зря скатаемся, то можем поспорить. Я вот уверен, что наши выиграют. Денис только качает головой. Может быть, им действительно стоит немного развеяться и съездить на день в Питер, как-никак смена обстановки. Перед сном Денис на всякий случай проверяет сообщения, но Марио до сих пор не пишет. Ещё немного, и проверять сообщения станет совсем бессмысленно. Хотя, наверное, закончить надо было давно. Дни летят, а Марио молчит. Денису пора бы успокоиться и принять тот факт, что они больше не будут общаться.***
В субботу только и разговоров о том, как Россия вчера обыграла Люксембург, словно случилось что-то поистине выдающееся. Дима расписывает, какой гол-красавец забил Кержаков, вот, что значит, нападающий от бога. — Класс, блин, а у меня вчера свет отключили, — цокает языком Саша. — Ни хера не посмотрел. — Ты патологический лошара, Головин, — говорит Дима. — Так, к нам бы пришёл. У нас родаки на дачу свалили, вообще нормально посидели бы, — обращается к другу Антон. Во всяком случае, будь Саша вчера у них, возможно, вечер прошёл бы во вполне рядовом режиме, а так... С одной стороны, конечно, Антону бы радоваться за предоставленную возможность. С другой, он всё равно знает, что это ни о чём не говорит, не даёт ему никаких надежд. Ведь телевизор стоит там, где теперь живёт Лёша, поэтому выбора места для просмотра футбола у Антона не было. Он и так отсел в кресло, с которого, конечно, видно было чуть хуже, но хоть что-то. Обычно они с Лёшей всегда сидели на диване, закинув друг на друга ноги, руки и вообще всё, чтобы было удобнее. Но в последнее время для Антона такое соседство стало непозволительной роскошью. От неё лучше отказаться, чем искушать самого себя. Однако в перерыве Лёша вдруг заметил, что брат занял странное для себя место. Внимательностью, конечно, Лёша отличался всегда. А Антон на тот момент чётко решил, что если позовёт, то он пересядет, если не заметит, значит, так тому и быть. Лёша позвал. Антон пересел. Казалось бы, смотри матч, который твоя сборная выигрывает, наслаждайся объятиями человека, к которому ты неравнодушен больше двух лет, ни о чём не беспокойся хотя бы сорок пять минут. Слишком сложно для Антона не переживать из-за какой-нибудь чуши и не портить самому себе момент. Надо было, блядь, спросить совершенно не к месту, а что за Ксюша там звонила брату. Идиот ли Антон? Разумеется. — А что там у вас с командой? — спрашивает Дима, заставляя Антона вздрогнуть от нарушенной тишины. — У нас в воскресенье игра. Первый отборочный матч, чтобы попасть на сам чемпионат, — объясняет Лёша, отвлекаясь от телефона, над которым сидел минут пять, что-то яростно печатая. — Если выиграем, то надо будет сыграть ещё один отборочный. Если проиграем, то всё. Футбол в этом году для нас закончился. — Жёстко, — тянет Дима, подпирая щёку кулаком. — Ага, шансов немного. А я, походу, только что расстался с Ксюшей, — тут же добавляет между делом. — Кто такая Ксюша? — спрашивают буквально в один голос Дима, Костя и Саша. — А вы встречались? — Антона интересует совершенно другое. — Видимо, уже никто, и, видимо, мы расстались, не успев толком провстречаться. Я с ней позавчера познакомился. Поговорили по телефону, она хотела сегодня погулять, а у меня-то теперь тренировка. А ещё она вчера звонила, пока я в душе был. Я потом сразу матч сел смотреть, забыл про телефон вообще. Спасибо, хоть Тоша напомнил. Она, правда, спать легла, когда я перезвонил. Разбудил, она недовольно там что-то сказала. — Ну, походу, Вселенная была против этих отношений. Как-то у вас всё сразу не срослось, — хмыкает Костя. — А внешне она симпатичная была? Лёша кладёт телефон на середину парты, чтобы все друзья увидели. Антон тоже невзначай опускает взгляд на экран, хотя и видел Ксюшу вчера. Если бы он вчера не напомнил Лёше про неё, то Ксюша была бы обижена ещё больше, может, сегодня даже на его сообщения не ответила бы. Да, повезло, что они так и так расстались, вот только у Антона шансов больше не стало. На что он вообще рассчитывает и надеется? Где он, а где Лёша? Ни внешне, ни характером Антон не вышел. Он никогда не нравился сам себе. Это было странно, потому что при этом Антон внутренне считал, что с Лёшей они должны быть одинаково красивы, спасибо тому, что близнецы. Однако в зеркало Антон предпочитал себя не рассматривать, чтобы не фыркать презрительно на собственное отражение. В нём, наверное, были собраны недостатки всей семьи, начиная с каких-нибудь прапрадедов. Во-первых, Антона безумно раздражали вечно лезущие куда ни попадя кудри. Какого хера они вообще ему достались? Вон, у Лёши волосы гладкие, лежат так, словно он модель, проводящая по сто часов у зеркала. Антон считал, что со своей убогой причёской он похож в лучшем случае на какого-нибудь сельского придурка. Да, у Саши, например, тоже волосы олицетворяли собой хаос, но он выглядел не тупо, а забавно, практически мило, если бы ещё матерился поменьше. Во-вторых, Антон не мог нормально смотреть на своё лицо с этими пухлыми щеками, которые, как ему казалось, увеличивались от любой херни. Да и вообще Антон был склонен думать, что его разнесёт от половины сожранного три дня назад бутерброда до невероятных размеров. Ещё и природная неуклюжесть, позволяющая сосчитать все углы в доме, как будто намекала на то, что в проход между стеной и дверью он уже не пролезает. Про прыщи Антон предпочитал не думать, чтобы окончательно не впасть в депрессию. Саша тоже вечно страдал от внезапных прыщей, о чём громко орал своему другу, но при этом на Головине они смотрелись... никак. Они его не портили, они не привлекали ненужное внимание, они просто появлялись и исчезали, появлялись и исчезали. И ладно бы все внешние недостатки Антон компенсировал своим прекрасным внутренним миром, но даже там всё было безнадёжно. Антон не отличался необъятным умом, эрудицией блеснуть он мог разве что в теме футбола, хотя и там глубинных познаний у него не имелось. Он не умел ни петь, ни рисовать, ни танцевать и даже в свой обожаемый футбол, видимо, играл так себе, а других спортивных достижений он как-то не приобрёл. К тому же, характер у Антона был совсем не подарок. Вспыльчивый, обидчивый, грубый, безответственный, не в меру упёртый. В последнее время Антон стал подозревать в себе завистливость, а ещё ужасающую наивность, если при всём своём отвратительном поведении он постоянно на что-то рассчитывал со стороны других людей, особенно со стороны Лёши. Да уж, просто мечта, а не парень! — Кстати, Дим, не хочешь прийти на нашу игру в воскресенье? — спрашивает Костя. — Ой, нет, у меня уже свидание с Ликой. Но я буду с вами морально, парни. Дима был из тех, кто любил футбол, однако только в качестве просмотра. Сам участвовать он не стремился и даже на коробку попинать мяч от нечего делать не выходил. Зато обсудить прошедший матч, восхититься мастерством какого-нибудь игрока, даже в перспективе съездить на стадион поболеть за любимую команду Дима мог и с удовольствием. Кажется, что вчерашнюю победу обсуждают даже учителя, если Антону не послышалось, о чём говорили Далер Адьямович и Андрей Евгеньевич в коридоре. Физруки тем более в курсе того, что происходило в Казани накануне. Антон думает, может ли в теории получиться так, что однажды в школе будут обсуждать матчи их сборной? Что на их игры придёт хотя бы небольшая горстка людей из параллели, пусть и поболеть чисто за какого-нибудь Матвея или Лёню Исакова? Было бы здорово, если бы у них появилась поддержка. Впрочем, это всего лишь школьный чемпионат, интересный только его непосредственным участникам. Последняя тренировка проходит на школьном стадионе, а не в душном зале, где хочется повеситься. Стандартные упражнения, привычное и понятное уже разделение на полевых и вратарей. Всë так, как и должно быть в нормальных командах, даже между парнями словно и нет никакой неприязни друг к другу. Все сосредоточены на подготовке, они наконец-то осознают, что уже завтра надо будет выйти на поле и показать, кто здесь по-настоящему настроен на победу. У Антона мыслей в голове всë ещë вагон, но он сосредотачивается на мяче. Сейчас это его единственная мысль, единственная цель, что бы ни происходило за пределами этого поля. Потом подумает, потом разберëтся, сейчас ему надо доказать Артëму, что на него можно рассчитывать в завтрашнем матче. Им уже сказали, что игра пройдëт тут, на домашней, если можно так выразиться, арене. Следующий отборочный матч уже будет в гостях у той школы, которая станет их соперником. — На самом деле, нет ничего сложного. Играем завтра с тридцать четвёртым лицеем, — объясняет Артëм, собирая команду в полукруг около себя во время небольшого перерыва. — Они никогда ещë не отбирались в чемпионат, заваливались на подходе. Если я правильно осознал их рейтинг и то, что у них уже был один матч. — Ого, так мы ещë не на самом дне, — воодушевлëнно хмыкает Коля Озеров. — Есть люди, играющие по три матча. — Скорее, проигрывающие, — поддакивает однокласснику Паша Лидин. — Что касается ваших позиций. Мы с Игорьком... С Игорем Владимировичем, извиняюсь, вчера чуть-чуть посидели и подумали, кто на что больше способен. Я так понимаю, что те, кто тут знаком с футболом, благодаря академиям, ещë не имеют чëтких позиций? К вратарям это не относится. — Ну, меня в защиту часто ставят, — произносит Игорь Дивеев. — Из-за роста пока в основном, конечно. — А я, вот, ближе к атаке обычно, — продолжает мысль Олег Ларин. Остальные не дают каких-то чëтких предложений о том, кем они являются у себя в более профессиональных командах. Значит, Артëм волен делать то, что они с Игорем решили. Кстати, по позициям Дивеева и Ларина всë вполне сошлось. По итогу, выясняется, что нападающих у них в команде двое: Чалов и Исаков. Как кажется Антону, скорее, из-за умения во всë взлезть, ибо Лëня был, пожалуй, кое-где понаглее Феди даже. Наверное, эти качества и чрезмерная заносчивость присущи нападающим. Ну и пусть, не все великие игроки обязательно в нападении. Вон, например, Роналду. Он полузащитник, но забивает, как не в себя. Защитников трое: Игорь, Ильзат и Гриша. А остальное разнообразие — это полузащитники, которые, по идее, могут делать почти всë. То есть Артëм просто не определился, на что парни похожи больше, поэтому дал им самые сомнительные роли. — Обычно в любой сборной полузащитников больше всего, — говорит он. — На вас буквально держится судьба матча. — Извините, а состав вы нам скажете завтра или уже сегодня? — спрашивает Ильзат. — Завтра. За час перед матчем. Так что, в ваших интересах приехать пораньше. Антон прикидывает, что матч у них в два. Значит, к часу надо быть тут. Но лучше, конечно, в половине первого максимум. То, что они с Лëшей придут самыми первыми, совершенно не гарантирует им благосклонность Артëма и попадание в состав. Хотя... Антону кажется, что Лëша себе место обеспечил своим званием вице-капитана. Как тот же Чалов, заявись он чуть ли не за минуту до выхода на поле, точно туда попадёт, ведь капитан же, с повязкой, все дела. Антон почти готов окончательно смириться с наличием в себе завистливости, как его по спине хлопает ладонь Саши, подозрительно улыбающегося. — Много думаешь, Тох, — говорит он.***
Каково же удивление Антона, когда на следующий день Артём озвучивает их состав, стоя посреди раздевалки, в которой оказывается невообразимо тесно. Конечно, обычно до физкультуры в 11 «В» редко кто снисходил, поэтому раздевалка была полупустой, а теперь, когда здесь целая команда, хочется пойти к условному Фёдору Михайловичу и предъявить за плохой ремонт. Как будто они не могут позволить себе раздевалку просторнее! — В нападении у нас будет Чалов, по бокам Миранчуки, — объясняет Артём. — Оба?! — спрашивают буквально все. — Да, оба, — говорит Артём так, словно это совершенно неважно. Игорь, стоящий около двери, только хмыкает. Вчера они с Артёмом после тренировки до девяти вечера сидели над составом и схемой, усиленно вспоминая, как это всё выглядело и применялось в их игровую карьеру. Ни один при этом не оговорился, в какой команде играл, с какой успешностью это делал, хотя Артём не раз произнёс фразу: «Вот у нас однажды...» Когда Игорь услышал, что именно хочет сделать Артём в первом же матче, буквально в матче жизни, ведь именно он определит будущее их команды, Игорь, конечно, изумился. Если выражаться цензурно. Артём сказал, что хочет выставить в старт чуть ли не всех из 11 «В». Кроме Кучаева, его пока на скамейку. Хорошо, Чалова вполне можно попробовать, тут Игорь был практически согласен, но Головин... Миранчуки, прости Господи! Их-то за какие заслуги? — Игорёк, мне просто надо проверить, — убедительно сказал Артём. — Нам терять особо нечего. Да и потом, если мы проиграем, разве ты не порадуешься? Он был прав. Игорю с самого начала ничего не нравилось, а заниматься с Сашей и Матвеем он взялся вынужденно, хотя и тренировал их на совесть, насколько мог и понимал. Но подсознательно Игорю, конечно, хотелось, чтобы этот лишний геморрой исчез из его жизни поскорее, пусть и неправильно желать проигрыша своей команде. Вот только Игорь их своими не считал. Теперь же Антон, пропуская мимо ушей весь остальной инструктаж, глупо моргает глазами, думая, что, наверное, всё ещё спит. Его не могли выпустить с первых минут. Не в этой жизни. Он же ничего на тренировках не показал, он же ничего не добился в своей жизни, чтобы давать ему такие авансы. — Лёш, а он пошутил или что? — спрашивает Антон. — С чего вдруг? Подожди, ты, правда, не веришь, что тебя выбрали? — Лёша начинает улыбаться. — Тоша, а я же говорил тебе вчера! Он обхватывает его за плечи, кричит, что не зря вчера думал об этом, обнимает крепко-крепко, что Антон перестаёт ещё больше улавливать связь с происходящим. Их радость, впрочем, совсем не к месту по мнению оставшихся в запасе из «А» и «Б». Тут не только Антон, тут каждый второй был уверен, что кого точно не выставят с самого начала, так это 11 «В». Пожалуй, лишь Матвей реагирует нейтрально. Выбрали и выбрали, он больше за себя переживал. То, что в воротах будет Максименко, его, кстати, тоже не удивляет и не заставляет злиться. В конце концов, если они проиграют, то Матвея ни в чём не обвинят, в отличие от тех же Миранчуков или Саши. А если выиграют, то это всего лишь отборочные матчи, может быть, в самом чемпионате на ворота встанет именно Матвей. Что удивляет тех, кто выходит на поле родного стадиона, так это присутствие болельщиков. Именно болельщиков соперника. Тридцать четвёртый лицей, с которым они играют, находится у чёрта на рогах, если, конечно, это тот самый лицей. Мало того, что про их команду, никогда ничего не добивавшуюся, кто-то знает, так на них ещё и ходят. В воскресенье, в два часа дня, пять преданных фанатов едут на другой конец Москвы, чтобы поддержать своих, которые могут сегодня опять остаться ни с чем. Это же как надо верить в этих людей, как надо любить футбол. Антону даже становится обидно, что за них сегодня никто болеть не будет. Сами за себя, сами для себя. — Смотри, у них плакаты есть, — с заметной грустью произносит Саша, кивая в сторону забора, за которым стоят те самые болельщики. Трибун у них на стадионе нет, поэтому группе поддержки приходится выбрать себе другое место для просмотра, ведь места под навесами для запасных игроков и тренеров. У тридцать четвёртого лицея тренер один, наверняка, тоже просто физрук, ведущий в старших классах. Так, если посмотреть, то будто бы шансы есть, причём, существенные. Только мало кто настолько самоуверен и оптимистичен, даже, казалось бы, сам Артём. Он не волнуется о своём риске, потому что знает, что всегда всё могут перевернуть замены. Игорь же довольно мрачен, смотрит на одиннадцать человек, вышедших с их стороны, и думает, насколько оправдано их появление. Как в настоящих футбольных матчах, здесь есть судья, есть вымпелы, которые передают друг другу капитаны команд. В данном случае, Чалов обменивается с каким-то высоким парнем из лицея, пожимает ему руку, добродушно улыбаясь, мол, удачи в игре. Судья подкидывает монетку, определяя, какие ворота достанутся каждой из команд. — Бля, только не дождь, — тянет Саша, прикрыв ладонью глаза, смотря на небо. По нему действительно начинают ходить облака, грозящие перерасти в тучи. Дождь, о котором вся столица мечтала целое лето, именно сегодня был бы совсем не в тему. Трава станет скользкой, игроки начнут падать на ровном месте, да и вообще немного неприятно бегать мокрым. Команда соперников собирается в круг, они друг друга подбадривают, настраиваются на игру. Антон только хмыкает, ведь они-то никуда не собирались, сразу распределились по полю, даже не пожелав удачи. А чего ещё ожидать? Они между собой не дружат, стараются вообще не общаться, какие тут поддержки и мотивационные речи. Артёму, судя по всему, это не слишком-то нравится, у него даже взгляд изменился. Свисток судьи разрезает воздух. Мяч начинает перемещаться по полю, стукаясь о ноги соперников. Саша чувствует, как волнение, мучавшее его весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро, постепенно рассеивается, и он просто бежит, просто отдаёт пас направо, замечая Антона, а тот передаёт мяч дальше, Лёше. Лёша рискует пробить, и мяч летит выше. Что ж, первый удар за ними, это, наверное, кое-какой успех. Вратарь лицея высоко навешивает, попадая, правда, точно в голову Лидину. Паша делает какое-то совершенно нелогичное действие, зачем-то отдавая мяч назад, на Максименко. Тот быстро пинает мяч Игорю, при этом возмущённо разводя руками, мол, какого чёрта Паша вытворяет. Это действительно было странно. Никто не понял. Повезло, что нападение лицея в это время тусовалось на своей половине поля, видимо, решив изобразить тактику «автобуса». Они ещё несколько раз бьют по воротам противника, то попадая в ноги защите, то вообще мимо ворот. Солнце скрывается за одним из облаков, опуская тень на поле. Саша снова поднимает мимолётный взгляд в небо, оценивая вероятность дождя. Именно в этот момент капитан команды лицея толкает его в спину. Судья назначает довольно опасный штрафной. У мяча на правах капитана и лидера, да и вообще молодца по жизни, становится Чалов. Он разбегается и со всей силы лупит по стенке из четырёх человек, конечно, никуда не попадая. — Моменты есть — это хорошо, — бормочет Артём, сжимая руки в кулаки. — Голов нет, вот, что плохо, — хмыкает Игорь. — А штрафные — явно не конёк Феди. — Да мы их отработать не успели толком. Две тренировки всего лишь было. — Нервничаешь? — Дышу ритмом игры. Первый тайм, к счастью, заканчивается неоткрытым счётом. В раздевалке Артём предлагает команде собраться и с самого свистка прижать соперника к воротам. Он уверен, что те попытаются во втором тайме отойти от них, потому что им победа нужна не меньше. Вряд ли им нравится каждый раз проигрывать на этапе отбора. А ещё Артём делает первую замену, выпуская вместо Гриши Петрова Лёню Исакова. Теперь у них два нападающих, а Антон может облегчённо выдохнуть, что ещё кое-какие минуты на поле у него будут. Они стараются выполнить план Артёма. Отбирают мяч, тащат к воротам, бьют, не задумываясь. Получают угловой, и Саша вызывается подавать. Никто понятия не имеет, умеет ли Головин вообще подавать мячи, но он кивает Антону, чтобы разыграть вместе с ним, ведь даже сам Саша не уверен, что способен на хорошие подачи. Антон принимает мяч, игроки выходят из штрафной, образуя небольшой коридор, и Антон устремляется туда, пока есть возможность. На самой линии его чуть не останавливает нога какого-то игрока лицея, но Антон внезапно меняет решение и просто бьёт со всей силы в ворота. Кажется, мяч случайно задевает чьё-то колено, потому что вратарь прыгает в другую сторону, а мяч... — Гол! — выкрикивает скамейка, выкрикивает Артём, удивлённо шепчет губами Игорь. Первым подлетает к Антону Саша и трясёт его за плечи, как тряс Лёша в раздевалке. Лёша подходит следом, поздравляя, и ненавязчиво чмокает в висок. Никто больше не празднует. Чалов пожимает плечами, Исаков демонстративно отворачивается, Паша Лидин забирает мяч и несёт его к центру. На волне успеха они проводят ещё одну атаку, но она не увенчивается успехом. Более того, Лёня получает жёлтую карточку, которые, как выясняется, в этом турнире тоже есть, поэтому он резко становится ещё более серьёзным, чем все его представляли. Лёня отмахивается от судьи, поскольку уверен в своей правоте. Да где это вообще видано, чтобы нападающие получали карточки? Несправедливо. А болельщики лицея продолжают поддерживать своих. Они что-то кричат, хлопают и даже машут двумя плакатами. Им словно плевать, проигрывает их команда или нет, они в любом случае с ней морально, и это начинает бесить Антона. Ему не хочется, чтобы лицей сейчас воспрял духом. Наверное, у них с Лёшей ещё остались какие-то навыки со времён академии, а может быть, у них есть какая-то невероятная связь, потому что Антон понимает, насколько же ему легко и удобно играть с братом. Он всегда точно отдаёт передачу, он тут же бежит вперёд, чтобы Антон отдал в ответ. К чёрту Чалова с Исаковым, которые, по идее, на острие. К чёрту Головина, да простит он решение Антона, пока машет рукой, чтобы на него перевели, ибо Антон намерен продраться к воротам вот так, благодаря Лёше. — Гол! — трясёт победно кулаком Артём, поглядывая на Игоря. — Ну что, Игорёк, поверил теперь? — Дубль Миранчука, кто бы мог подумать, — разводит руками Акинфеев. — Дай бог, чтобы это вывело нас дальше. Не проходит и пяти минут, как дубль превращается в хет-трик. Антон начинает сомневаться, что это сейчас происходит именно с ним. Его всё ещё поздравляют лишь Лёша с Сашей, да Костя со скамейки, но зато именно это хоть как-то подтверждает, что случившееся реально. Артём делает вторую замену, решив, что на сегодня с Саши хватит, и вместо него может выйти Ваня Обляков. Ваня приносит пользу мгновенно, зарабатывая штрафной. Бить его выходит теперь Исаков, хотя Чалов топчется рядом. Стоит признать, у Лёни со штрафными лучше, ну или лицей всё-таки понял, что ловить им нечего, раз пропускает четвёртый мяч в свои ворота. Вот только болельщики не замолкают даже теперь. «Дебилы какие-то», — думает Антон. Он бы просто молча досматривал игру на их месте, а лучше вообще собирался домой, ехать-то далеко. Пятый гол завершает матч. В концовке отличается снова Исаков, который буквально светится, словно это он всё сделал для выхода в следующий отборочный этап. Остальные тоже чуть ли не качают Лёню на руках. Максименко отбивает ему «пять» и говорит, какой Лёня молодец, кто бы, если не он, их сегодня вывел дальше. — Все сегодня молоды. Так держать, — говорит в раздевалке Артём. — Горжусь вами. Он никого не выделяет, просто хвалит общими словами, но даже они почему-то заставляют Антона почувствовать нечто приятное, чего с ним так давно не было. Пусть команда не заметила его хет-трика, это сейчас вообще не волнует. Они могут думать, что хотят, но Антон уже вписал своё имя в победу, и здесь личное дело каждого, как к этому относиться. — Ты был хорош, — среди общего шума вдруг выделяются слова Матвея, собирающего вещи в рюкзак. — Ты мне? — удивляется Антон, сидящий на скамейке и просто наблюдающий за командным безумием вокруг Лёни. По раздевалке гремит знакомый мотив про «5:0». — Лёня в другом конце раздевалки, — поднимая левый уголок губ говорит Матвей, не отвлекаясь от своего занятия. — Спасибо... — Тебе спасибо. Антон, верно? — тот кивает. — Значит, спасибо, Антон. Матвей закидывает рюкзак на плечи. Антон провожает его взглядом, думая, что этот день, определённо, пока самый счастливый за последнее время. Команда выиграла и идёт дальше, он сделал первый хет-трик в своей жизни, его старание оценил даже человек из параллели. День будет невероятным, если... — Ты самый лучший, — произносит Лёша, когда в раздевалке не остаётся никого, кроме их компании из четырёх человек. Лёша сам весь светится, искренне радуясь за брата. Лёша обнимает его в который раз за последний час, и Антон позволяет себе уткнуться ему в плечо, потому что всё это можно мысленно списать на радость. Да, день всё-таки невероятный.