Жить в твоей голове
И любить тебя неоправданно, отчаянно.
Жить в твоей голове
И убить тебя неосознанно, нечаянно.
Тренировки идут своим ходом. Удивительно, что до первого матча был буквально день подготовки, тогда как дата второго оставалась тайной вплоть до среды. В среду Артём объявил, что организаторы вывесили расписание последних отборочных игр, и их назначена на следующий четверг, то есть на девятнадцатое сентября. У них есть ещё целая неделя! О такой роскоши никто и мечтать не мог. Каждый понимает, что теперь есть достаточно времени для проявления себя. Любой может попасть в стартовый состав, главное максимально оставлять силы на тренировках. Самый большой энтузиазм у Кости, поскольку он всю жизнь мечтает играть в футбол, всю жизнь не может добраться до настоящего просмотра в профессиональный футбольный клуб, а теперь у него появляется прекрасная возможность доказать хотя бы Артёму, что он достоин выйти с первых минут. Ведь всё начинается с малого. Вот только параллельно со вспышкой Костиного энтузиазма энтузиазм Антона как-то слишком заметно исчезает. Словно после хет-трика в первом матче ему больше ничего не нужно. Артём внимательно следит за каждым игроком сборной, но всё же делает довольно странное для себя открытие, что пристальнее наблюдает за близнецами. Он уверен, что это лишь из-за того, что они, собственно, близнецы. Редкость, как-никак. К тому же, у них, определённо, есть особенная связь, которая может проявиться на поле и очень помочь. В первой игре Артём уже заметил что-то, напоминающее эту связь, когда Лёша отдал голевую передачу на брата. Даже сейчас, когда они стоят в круге с ещё четырьмя людьми, самые точные пасы проходят между близнецами. Но Артёму кажется, что он наблюдает за ними и по другой, менее очевидной причине. На первом сборе, когда каждый представлялся, Лёша упоминал что-то про академию «Спартака», в которой они с братом раньше занимались. Кажется, кто-то ещё спросил, не их ли выгнали оттуда. Пожалуй, именно факт изгнания из системы такого популярного в Москве клуба дополнительно привлекает Артёма в близнецах. Дело в том, что у него тоже есть страница со спартаковским прошлым, и закончилась она примерно так же, как у братьев. Артём будто бы чувствует небольшое родство с этой их историей и проводит соответствующие параллели. — Давайте поделимся на две команды по пять человек, — говорит Дзюба. — Десять минут — тайм. Они бегают на стадионе на свежем воздухе, а не в душном зале, поэтому тренировка идёт куда эффективнее. В Москве снова установились тёплые дни, хотя, конечно, жара уже не убивает настолько сильно, как летом. Осень понемногу напоминает о себе прохладным ветром время от времени. Саша отдаёт пас на Олега, тот прорывается вперёд и натыкается на Ильзата. Мяч тут же переходит в ноги Жени Серова, он пасует далеко, к чужим воротам. Пока идёт просто беготня из одного конца поля в другой. Мяч не держится ни у одной из двух мини-команд, что свидетельствует либо о неумении играть в футбол, либо об интенсивности и хорошей обороне. — Головин, сядь пока. Коля, выходи, — командует Артём. Саша забирается на второй ряд скамеек под козырьком, потому что там тени больше. Он следит за игрой, но в какой-то момент задумывается и поднимает взгляд на окна кабинетов, выходящие в сторону стадиона. Глаза сами двигаются к четвёртому этажу, к окнам с тёмно-коричневыми жалюзи. Саша даже открывает рот от неожиданности и тут же спешит вернуться к изучению процесса игры. Из одного окна на тренировку смотрит Александр Юрьевич, облокотившийся на подоконник. Он настежь открыл окно ради проветривания, и, видимо, гомон голосов и удары мяча заставили его выглянуть наружу. Наверное, он проверял тетради или что-то такое, решил заодно сделать перерыв и понаблюдать за происходящим. Саша не уверен, что те мгновения, которые он потратил на поиск фигуры учителя, кто-то заметил, тем более, что он сидит под навесом, в тени. Вообще-то, Саша не в первый раз замечает, что Александр следит за их занятиями, будь то обычный урок физкультуры на улице или тренировка после уроков. Странно, что Ерохин остаётся в школе в такое время, давно мог бы поехать к себе домой. Неужели тетради проверяются лучше на рабочем месте? Ну, а во время физкультуры у него свои занятия, но Саша видел, как историк замирал около окна, подолгу всматриваясь в стадион. А ещё Саше казалось, будто это всегда происходит именно на их уроках. Словно только 11 «В» интересовал Ерохина, потому что... Саша понятия не имеет, почему, да и не уверен, что Александр не смотрит также за уроками условных 7 «Б», 9 «А» или кого угодно другого. Саша ведь не может убедиться в этом, но всё-таки странно, что учитель отвлекается от своих уроков. Учитывая, как он их проводит, то вообще ничего непонятно. Ведь Ерохин всегда рассказывает тему, в учебнике только ищет её название, да и заданий обычно никаких не даёт, чтобы отдохнуть, пока ученики что-то пишут в своих тетрадях. Но, когда он смотрит на стадион, он всегда молчит, это Саша совершенно точно успел разглядеть за те разы, когда сталкивался с вниманием Александра. Получается, он просто посреди урока встаёт, как вкопанный, перед окном и наблюдает за 11 «В»? Бредятина какая-то! — Миранчук, подойди-ка сюда, — голос Артёма выводит Сашу из мыслей. Видимо, первый тайм закончился, раз все разбредаются, кто куда. Игорь даёт какие-то указания вратарям, терпеливо показывая чуть ли не на пальцах, что именно им стоит сделать в следующий раз при подобной ситуации. — Нет, не ты, — говорит Артём Лёше. — Какой счёт? — интересуется Саша у Кости, устало стирающего пот со лба. — Пока никакой. Перекатываем, перекатываем, они отбивают, забрасывают, вратарь ловит... Короче, сложно. Надеюсь, что в четверг на игре такой тягомотины не будет, а то убиться можно. Антон же выслушивает наставления Артёма. Тот говорит что-то о собранности, концентрации... Антон и так всё прекрасно знает. Да, он работает вполсилы, да, ему надо сосредоточиться, да, надо налаживать командные связи и прочий бред. У Антона просто нет желания вгрызаться зубами в этот чёртов мяч и бегать, как в последний раз. Но не скажешь же об этом Артёму. А Антон, правда, не может быть лучше сейчас, но только кивает головой, обещая тренеру исправиться. Он не хочет быть в стартовом составе на следующей игре. Он, если честно, вообще этой игры не хочет. Потому что знает, что от него будут ждать голов, что команда его терпеть не может, но, в принципе, это ещё как-то можно пережить. Плевать на этих придурков из параллели, сдались они Антону! Антона беспокоит совсем иное. Он помнит просьбу Лёши и знает, что Лёша в него верит, на него рассчитывает. «Тош, а ты можешь сделать так, чтобы я забил? Я хочу посвятить ей гол». И Антон сделает. Умрёт, но сделает эту грёбаную передачу, отдаст чёртов пас, заработает пенальти или что там Лёше нужно, лишь бы только он забил ради своей Марго. Только, если его в четверг не выпустят, тогда можно будет не убиваться, не умирать внутренне, видя радость брата и радость этой девушки. Впрочем, кто сказал, что Лёша стопроцентно забьёт? Вдруг промажет? Но, зная Лёшу, зная, что у него обычно исполняется любое желание, вариант с тем, что он не справится, довольно сомнителен. К тому же, это ведь будет передача Антона, а у них связь, чутьё и всё такое прочее. С другой стороны, вполне возможно, что голевой пас сделает кто-то другой, например, Головин. А может, вообще кто-то ещё из команды, чисто случайно хотя бы. И тогда Лёша всё равно будет счастлив, ведь ему плевать, благодаря кому он сделает подарок своей девушке. Главное, чтобы подарок был, чтобы выглядеть в её глазах ещё лучше. О, нет! Нет, только Антон должен быть автором этого паса. Ему слишком важно стать частью этого события, чтобы его вклад Лёша запомнил и поблагодарил потом. Ведь Антон всегда помогает своему брату. Вдобавок, если сейчас работать спустя рукава, то можно разозлить Артёма. Он ведь не дурак, сам, наверное, бывший футболист, поэтому поймёт, что Антон специально не старается. И тогда можно пролететь мимо состава не только в ближайшей игре, но и во всех остальных. Можно вообще вылететь из команды за своё несерьёзное отношение к футболу. Если это случится, со спортивным будущем Антон попрощается навсегда, ведь когда ему ещё выпадет такой явный шанс заявить о себе? Поэтому своей совести Антон внушает, что будет делать всё возможное для старта в четверг ради себя и своего будущего, а не ради какого-то Лёши с его хотелками. Совесть, впрочем, издевательски смеётся и язвительно отвечает: «Ну-ну, убеждай себя дальше, Тоша». Если уж говорить о Лёше и этой его Марго, то всё шло к тому, чтобы они начали встречаться. Лёша объявил об этом в среду. Они с Антоном опять как-то внезапно сели делать уроки вместе, и посреди мата на тему совершенно непонятной физики Лёша сообщил, что он теперь встречается с Марго. Сообщил так, словно это абсолютно неважно. Но потом замолчал и посмотрел пристально на брата. — Поздравляю, — бесцветно ответил Антон, перелистывая страницы задачника в поисках какой-то таблицы с величинами. — Остальным когда скажешь? — Завтра, наверное. Тош, а ты... — Нашёл эту блядскую таблицу! — громче остального произносит Антон и двигает задачник на середину стола. — Давай попытаемся понять, что именно нам нужно. Хвала небесам, что Лёша догадался не тащить свою девушку на праздник к Диме в это воскресенье. Кажется, мозги у него всё-таки кое-какие имеются. Конечно, никто из друзей ничего не сказал бы, если бы Лёша начал ходить с Марго везде и всегда, как это было у него с Ирой. Но дело в том, что Марго не знала Диму, как и Дима не знал Марго, а день рождения — это праздник особый. На нём должны присутствовать только те, кого хочет видеть именинник. А Дима о Марго узнал только в четверг. Возможно, уговори он Лёшу показать её фотки, всё было бы иначе, но Лёша, опять же хвала небесам, додумался пока сохранить интригу и познакомить друзей с девушкой чуть позже, а не когда они будут упитые в хлам в каком-то гараже горланить дурацкие песни. Так что, пока Антон мог рассчитывать на внимание брата этим субботним вечером и в воскресенье. Тем не менее, он также знал, что в четверг Марго точно будет присутствовать на игре, возможно, как единственный болельщик их команды. По мнению Антона, уж лучше совсем без поддержки, чем с такой. Кстати, ни Саше, ни Косте Лёша про это не рассказал, решив пока поделиться только с самым близким человеком, с которым можно делиться любой чушью. Для чего же ещё нужны братья? После тренировки в раздевалке все снова делятся по группам. Есть большая куча «А» и «Б», которые словно один класс, потому что общаются друг с другом с таким интересом и увлечением, будто знакомы всю жизнь. Впрочем, они ведь действительно как-то объединились с первого года и до сих пор вместе. «В» класс всегда был в стороне, в презрении и неприятии. Но, помимо этой толпы, есть ещё Чалов, который то тут, то там присоединится к разговору. Можно подумать, что с параллелью он так же близок, как они между собой, но вполне заметно, что они относятся к Чалову со снисхождением, великодушно позволяя считать себя каким-то нужным для них. Заметив это ещё несколько тренировок назад, Саша, снимающий футболку, только хмыкает. Удивительно, то ли Чалов глуп и ничего не понимает, то ли просто смиряется, лишь бы не стать таким же отщепенцем, как его одноклассники. И, конечно, есть незаменимая четвёрка, которая обсуждает подготовку к Диминому дню рождения. Баринов отдал ключи от гаража Лёше, как единственному человеку из всей компании, которому доверяет на сто процентов, а сам сегодня, кажется, снова тусуется со своей Ликой. Он продолжает рисовать наброски её лица на полях тетрадей, всё намерен закончить тот рисунок, которым занимался на уроке физкультуры в прошлую неделю. В общем, Дима весь в конфетно-букетном периоде и очень счастлив. Он даже на черчении за урок какой-то разрез доделал к радости Александра Максимовича, хотя до этого возился с ним почти неделю. — Давайте соберёмся часа через полтора? — предлагает Костя. — На ночь глядя? — неуверенно уточняет Саша, кусая губу. — Я-то не против, просто возвращаться из гаражей по темноте как-то не очень. — Нас четверо будет, а не двое, как в прошлый раз, — говорит Антон. — Да и потом, Саш, без тебя никуда. Мы вообще не знаем, что делать. — Вот-вот, — кивает Костя. — Это вам хорошо, живёте все тут поблизости, а мне идти до дома дольше. Помыться надо, переодеться. — Ладно-ладно, я понял. Но реально, давайте не прямо до темноты. — Я тебя провожу, не переживай, — подмигивает Антон.***
Единственное, чем не нужно заниматься друзьям, это приглашением гостей на Димин праздник. Он сказал, что сам это сделает, и хорошо, потому что никто понятия не имеет, кого Баринов хотел бы видеть, кроме своих четверых товарищей и Лики. Конечно, у него есть ещё какие-то знакомые, возможно, даже из параллели или из классов помладше, ведь откуда-то же он набирал людей на другие тусовки. В общем, самая большая проблема растворилась, не сумев толком никого напрячь. Близнецы занимают диван, Костя присаживается на подлокотник, а Саша на правах заслуженного креативщика компании выходит на центр гаража. Все ждут, когда он родит какую-нибудь гениальную мысль, но Головин только присматривается ко всему имеющемуся в помещении, чтобы, наверное, каким-то образом это задействовать. — Короче, помните, мы классе в девятом смотрели один сериал? — задаёт самый неочевидный вопрос в данной ситуации Саша. — По-моему, начинали ещё в Беларуси. — Это когда вы к нам в номер набились и на полу лежали? — уточняет Лёша. — Ну да, мы что-то смотрели. — Вот! Там сюжет постоянно крутился вокруг тусовок в старшей школе. И там чуваки делали эту, — Саша щёлкает пальцами, чтобы припомнить точнее. — Ну, типа неоновой вечеринки. У них были браслеты с гелем светящимся, краска такая же. Они её на лицо мазали и руки, типа узорами всякими. А всё было в полумраке, свет синеватый какой-то вроде. Короче, я это к чему. Дима тогда сидел с раскрытым ртом и сказал, мол, нифига себе, а я думал, что это только в клубах бывает. — А поскольку Бара относится к нашему гаражу, как к произвольному ночному клубу, то неоновая вечеринка вполне подходит по статусу, — делает вывод Костя. — Да и вообще Диме эта тема зашла, судя по тому просмотру. — Отлично, а сейчас вопрос века, — произносит Антон. — Мы где всё достанем за несколько часов? В гараже повисает молчание. Саша, конечно, всегда был генератором идей, но только идей, детальная проработка оставалась другим. Для его неоновой вечеринки им надо найти те самые светящиеся браслеты, да и краску эту. — У моей двоюродной сестры вроде были такие браслеты, — вдруг вспоминает Костя. — Правда, она живёт далековато, сегодня уже ехать бессмысленно. — Ну да, так она и отдала нам свои браслеты. К тому же, их нужно много, а не три штуки, — хмыкает Антон. — Вот если б Черкизон не закрыли, мы бы там точно всё нашли. — Ебать, ты вспомнил. Черкизона с девятого года нет, — удивляется Лёша. — Даже если бы он был, вы бы туда без меня пошли, — брезгливо морщится Саша, поднимая руки в защитном жесте. — Не хватало только по всяким рынкам с китайцами шляться. Тем более, вам бы там какое-нибудь фуфло втюхали. — Да ладно тебе, Саш. Не таким уж адом этот Черкизон был. Бара, вон, вообще его нахваливал, — усмехается Антон. — Кстати, он говорил, что ещё в прошлом году там палатки какие-то стояли. — Дима вам и не такой гадюжник порекомендует. Пока все решили спорить насчёт вклада черкизовского рынка в жизнь каждого, Костя успел посмотреть по карте ближайшие магазины украшений, подарков, творчества и прочих хобби, где, по идее, могли торговать всякими неоновыми браслетами, использующимися в условном декоре. Все магазины обнаружились в небольшом торговом центре, как раз и посвящённом различным творческим увлечениям. Вот только через два часа всё закрывается. — Надо разделиться, — говорит Лёша. — Бара ведь ещё денег на алкоголь дал. Этот его легендарный ларёк на Тагильской в одиннадцать закрывается. — Среди всех нас только Тоха в ларёк пойти может, — вспоминает Костя. — Серёга его знает, только ему и продаст. — Значит, давай ты, Кучай, вместе с ним иди, поможешь дотащить. Мы с Сашей в этот центр творчества смотаемся. Антон понимает, что логика в Лёшином предложении есть. Делиться как-то иначе можно было бы в том случае, если бы кто-то не знал, где находится торговый центр, но все знают. Саша точно должен идти за своими неоновыми штуками, потому что он один понимает, что именно нужно. Как уже сказал Костя, в ларёк к Серёге путь был открыт только Антону. Костя же действительно в алкоголе понимает куда больше, чем в украшениях для вечеринки. Но есть ещё менее очевидный момент, который часто играет роль в подобном делении. Костя с Сашей, хотя и общаются с восьмого класса, всё равно не на том уровне дружбы, как Антон и Саша, Дима и Лёша, близнецы и Костя. Как однажды отметил сам Головин: «Может оказаться, что нам с Костей и поговорить не о чем». Тем не менее, Антон умудряется рассмотреть здесь причину для грусти. Он ведь так радовался в душе, что этот вечер проведёт с Лёшей, пусть и в компании других товарищей, что не будет с ними рядом никого постороннего, вроде Марго. Антон чувствует, что подобных моментов у него с каждым днём остаётся всё меньше и меньше, а тут ещё путь до Тагильской, занимающий минут пятнадцать-двадцать, без брата. Считай, что в одиночестве. Саша, наверное, скупает чуть ли не всё, что имеет в ценнике название «Неоновый...», потому что из магазина они с Лёшей возвращаются с двумя увесистыми пакетами. У Антона с Костей примерно такой же багаж, но у них хотя бы бутылки. — А это кто купил? — удивлённо приподнимает бровь Лёша, доставая из пакета бутылку мартини. — Я по списку Бары смотрел, — пожимает плечами Антон. — И в списке было это? Что-то я не помню, чтобы Баре так уж нравилась эта бурда, — Лёшин взгляд буквально готов прожечь дыру в брате, который делает самое невиноватое выражение лица из всех возможных. Помимо странной любви к вишнёвым сигаретам, Антон питал нежные чувства к мартини, которое нравилось ему куда больше всякого баночного пива, отдающего кислятиной, и уж куда больше водки, от которой его однажды вырвало. Конечно, дело, может, было не столько в водке, сколько в неумении пить, но Антон так не считал. Зато мартини, однажды попробованное за столом с родственниками в прошлом году, возможно, в районе Нового года или в редкий приезд тёти, завоевало отдельное место в сердце Антона. Тем не менее, мартини, как и вишнёвые сигареты, среди парней не ценилось, приписывалось женским привычкам. — Да это он для Лики своей попросил, я уверен, — подаёт голос с дивана Костя, вместе с Сашей выкладывающий на журнальный столик украшения. — Три бутылки? Лика не сопьётся? — Так ведь ещё девушки будут, наверное. Бара — не Бара, если не позовёт менее четырёх девушек. Больше Лёше подозрения строить не на чем. Он пересчитывает бутылки с пивом, прикидывая, сколько завтра людей хочет видеть Дима, потом достаёт ещё бутылку водки и качает головой, потому что заранее представляет, сколько будет желающих смешать пиво с водкой, а потом поблевать где-нибудь за гаражом. В общем-то, это единственная причина, почему Лёша до сих пор чуть-чуть недолюбливает их сборища в гараже. Да, они действительно тут всё неплохо обустроили, и вечеринки проходят вполне мирно, по всем законам нормальных вечеринок, но вот отсутствие адекватности у некоторых приглашённых, конечно, многое портит. Саша поручает Косте сворачивать неоновые палочки в круги, которые потом надо будет нацепить на леску и развесить эту гирлянду по стенам. Сам же Головин занимается тем, что приклеивает к журнальному столу светящийся в полумраке бумажный скотч, составляя какие-то узоры. Дима, конечно, может потом начать ругаться, что на стол поклеили всякую дрянь, которая, не факт, что отдерётся в ближайшее время, но ничего, переживёт. Для него же стараются, в конце концов. Близнецы выполняют ещё более важную миссию, а именно красят неоновой краской пластиковые стаканы. Саша задумал нарисовать по три полоски вокруг каждого. — О, я же забыл показать, что мы с Лёхой нашли! — вдруг вскакивает на ноги Саша и несётся к полупустому пакету. — Видали? У Бары челюсть завтра выпадет! Впрочем, челюсть выпадает у Кости и Антона. В руках у Саши настоящий диско-шар, причём, подсвечивающийся изнутри разноцветными лучами. — Его бы к потолку около той стены, где колонки, повесить, — задумчиво рассуждает Костя. — Там розетка близко, не надо провод тянуть никуда. Только какой-нибудь крючок в потолке нужен. Все взгляды тут же устремляются к шкафу, в котором на одной из полок стоит коробка с инструментами отца Димы. Там точно должны быть какие-нибудь крючки и прочее, а ещё то, чем этот крючок можно прибить. Порывшись среди шурупов, гвоздей и саморезов, Костя, наконец, выуживает что-то напоминающее довольно прочный крючок. — А нам сегодня везёт, — улыбается Саша. — Тут дрель нужна, — произносит Костя. — Иначе мы его хрен вгоним в потолок. — Допустим, дрель я видел, — говорит Антон. — А кто-то умеет ею пользоваться? Все смотрят друг на друга, ожидая чуда и признания, но, кажется, никто с инструментами в принципе не сталкивался. Саша вспоминает, как недавно менял лампочку на кухне, но едва ли это умение ему чем-то поможет. Лёша предлагает посмотреть, что пишут в интернете. Костя даже соглашается выполнить необходимые действия по инструкции, так как он изначально предложил портить потолок гаража. — Надеюсь, на нас потом всё это великолепие не свалится, — боязливо замечает Саша. — И это я сейчас про потолок. Знаете, я слышал одну историю, когда людей вот так завалило. — Головин, завались, пожалуйста, сам, — обрывает Костя. — Твоих страшилок тут только не хватало. Ситуация и так нервная. Лёх, ну, чё там с дрелью. — Тут написано, что при сверлении потолка нужны специальные очки. — Наверное, вот эти, — протягивает Антон Косте что-то непонятное. — Надо держать двумя руками эту дрель, — продолжает Лёша. — Заготовку какую-то нельзя трогать. — Думаю, это про сам крючок, вернее, вот про эту пластину, на которой он держится. — Да, Тош, наверное, ты прав. Так, ключ зажима сверла... Костя, у нас ключ с патрона снят? — но Костя даже не понимает, о чём речь, и просто рассматривает дрель. — Бля, а какой у нас вид потолка? Тут, похоже, есть разница. Твою мать, а если он бетонный, тогда нам нужна другая дрель... наверное. Если бы я ещё знал, чем они отличаются. — Может, лучше просто приклеим эту хрень? — предлагает Саша. — Я тут тюбик супер-клея нашёл как раз. — А потом этот замечательный шар ёбнется кому-нибудь на голову, — фыркает Костя. — Уж лучше шар, чем весь потолок. — Знаете, я тоже за клей, — говорит Лёша, у которого не получается ничего осознать. — Ещё бы скотч предложили. Ладно, чёрт с ним, где там клей? — хотя затея с дрелью всё больше теряет свою актуальность, Костя мысленно уже настроился сверлить потолок, но переубеждать друзей у него времени нет. Саша с облегчением выдыхает. Так уж он переживал за потолок или за Костино здоровье, или за чужие инструменты, а может быть за всё сразу.***
Удивить Диму действительно получается. У него глаза разбегаются от всего многообразия цветов повсюду. Он даже за стол не думает ругаться. А ещë Диму, конечно же, поражает диско-шар. Когда Саша его включает, и тот зажигается цветными лампочками внутри, которые пробиваются лучами наружу и падают на стеклянные пластинки шара, крутящегося вокруг своей оси, Дима даже садится на диван, словно никогда прежде не видел такого. Видел, разумеется, но это ведь теперь его, личное, тут совсем другие эмоции. — Это от меня тебе подарок, — говорит Саша. — Головин, хорош примазываться. Всë равно место лучшего друга за Лëхой, — шутливо произносит Костя, за что получает от Саши несильный удар кулаком в плечо. Вчера у них ещë осталось много неоновой краски, поэтому Дима предлагает сделать, как в том фильме, а именно нанести еë себе на лицо, руки и куда только придëтся. Так, например, спустя пять минут, Саша случайно проводит рукой по волосам, запоздало осознавая, что ладонь была испачкана краской. Из-за этого несколько прядей на чëм-то, что Саша гордо именовал чëлкой, теперь светятся в темноте. Костя же случайно пачкает краской свои джинсы. Пока он пытался нарисовать Диме кисточкой на предплечье что-то вразумительное, то рука случайно дëрнулась, и несколько капель с кисти попали как раз на джинсы. Теперь Костя ходил в светящуюся крапинку. — Лëш, чë это за боевой раскрас? — смеëтся Антон, видя, с каким усердием брат рисует себе полоски на щеках, а между ними какие-то точки. Единственное зеркало, которое у него при этом есть — фронтальная камера телефона. — Это не боевой раскрас, это искусство, — с важным видом замечает Лëша, а потом вдруг резко разворачивается и проводит кисточкой по носу Антона, оставляя полоску кислотного цвета. — Эй! Зачем ты это сделал?! — возмущëнно вскрикивает Антон, отмахиваясь. — Класс, теперь я, как дебил, с полоской посреди лица. — Давай ещë что-нибудь нарисую. Только не дëргайся. Веры Лëше после такого поступка, конечно, немного, но Антон, хмурясь, всë-таки придвигается ближе. Брат просит его немного развернуться и макает кисточку в голубую краску. Впрочем, на этой кисточке уже смешался не один цвет, поэтому, чем именно будет светиться Антон, мало понятно. — Тоша, сиди нормально! — Мне щекотно! — Сейчас опять хрень получится, если не потерпишь. — Что ты там вообще делаешь? — Увидишь. — Заранее страшно. Лëша водит кисточкой по его щеке, чуть закусив губу, а Антону так и хочется повернуться к нему в этот момент. Хочется увидеть его близко-близко, хочется, чтобы он смотрел так увлечëнно на него, а не на то, что рисует. — Ты так долго рисовал цветок? — хмыкает Антон, рассматривая в камеру это творчество. — И почему это у тебя всякие полоски и точки, а у меня цветок? Глупость какая-то. — Твои любимые ромашки, ничего не знаю. Антон удивлëнно смотрит на Лëшу. Откуда тому известно, что брату нравятся ромашки? Ему так-то вообще никакие цветы не нравятся. Так же, как не нравятся вишнëвые сигареты и мартини. Цветы — это для девчонок. Тем более всякие там ромашки. Но Лëша улыбается подозрительно, чуть ли не с любовью во взгляде, а потом просит Антона повернуться другой щекой. Тот ждëт, что теперь у него будет два цветка, но вместо ещë одной голубой ромашки Лëша рисует розовое сердечко. А потом смеëтся от праведного возмущения Антона, что он теперь выглядит глупее, чем с полоской на носу. — Э, я тоже ромашку хочу! — говорит Саша. — Лëш, нарисуй, а? — Давай я тебе нарисую, — предлагает Дима. — На лбу. — На лбу? — Это оригинальнее. Костя и близнецы смотрят, как постепенно на лбу Саши рождается какой-то контур, совсем не напоминающий цветок. Впрочем, цветков много, может быть, и такой где-то существует. Первым рассыпается в смехе Антон, буквально складывающийся пополам. Костя держится до последнего, пока Дима с самым важным видом передаёт Головину телефон. — Ты охуел?! — кричит Саша. — Ëбаный твой рот, Баринов, если бы не днюха, я бы тебя сейчас убил! Во весь лоб у Саши красуется член, нарисованный яркой голубой краской, наверное, чтобы гармонировало с ромашкой Антона. И кто бы мог сказать, что голубой член на лбу станет символом этой вечеринки? Постепенно собирающиеся в гараже гости, которых встречает Дима, тут же замечают это творение бариновских рук и, видимо, будучи захваченными атмосферой праздника, просят сделать такое же и им. В конце концов, чуть ли не каждый теперь светит голубым членом на лбу. Гостей не то чтобы сильно много, но большинство из тех людей, с которыми Димины лучшие друзья обычно не общаются. Конечно, Баринов не упустил возможности позвать первую красавицу параллели, а то и всей старшей школы, свою одноклассницу Кристину. Та притащила своих подружек в лице Арины и Сони. Пришла Оля, которая, кажется, вообще всегда держалась в стороне от всего класса. Но Антон помнит её на той странной вечеринке в среду, когда отмечали Лёшино расставание с Элечкой. Значит, с кем-то Оля, определённо, дружила, иначе на вечеринку попасть не смогла бы, во всяком случае, точно не на день рождения Димы. Удивляет внезапное присутствие Лёни Исакова. Он ведь из 11 «А», с Димой вряд ли знаком, а тусоваться среди людей, которых тебе исторически положено не любить, несколько странно. Впрочем, пришёл и пришёл, его личное дело. — А где Лика? — спрашивает Костя у Димы, собирающего дань при входе. В честь праздника ценник был существенно завышен. Вместо пятидесяти рублей, которые Дима требовал в счёт предыдущих вечеринок, сегодня посещение дня рождения стоит сто пятьдесят. Потому что, во-первых, алкоголь за счёт заведения, во-вторых, многие даже без подарка. — Подружки её пришли, — бубнит под нос Дима, пересчитывая деньги. — Вон, Маша, Света... Маша и Света — одноклассницы Лики, сама же девушка учится в другой школе, триста пятой, что в соседнем районе. Тут же у неё учится подруга в «Б» классе, кажется, по имени Влада, но никто точно не помнит. Влада тоже приходит сегодня, и, дождавшись, когда Дима закончит свой финансовый учёт, спрашивает довольно резко и с читающейся претензией в голосе: — Не хочешь узнать, где твоя девушка? Влада Диме не понравилась ещё на вечеринке в честь первого сентября. Она постоянно пыталась быть где-то рядом со своей подругой, словно строгая мать, оберегающая честь дочери. Диму она тогда окинула таким уничтожающим взглядом, словно заранее готова была его кастрировать, если что-то пойдёт не так. Тем не менее, Баринов был уверен, что Влада могла дойти и до того, чтобы заставлять Лику отчитываться о каждом своём шаге с парнем. — Я бы сейчас ей позвонил и выяснил, — отвечает Дима. — Ну да, закончил бы только возиться со своими бумажками. Это же куда важнее, чем поинтересоваться о Лике. Никому звонить Дима, в принципе, не собирался. Он хотел написать сообщение, да и то спустя довольно приличное время. Лика вполне могла банально опаздывать, как это делает большинство девушек, могла попасть в пробку, ведь ей из другого района ехать, мало ли что вообще! Но Влада намерена стоять на своём, поэтому Дима вытаскивает телефон из кармана и звонит Лике, стараясь услышать что-нибудь через громыхающую музыку. Выясняется, что Лика то ли нехорошо себя чувствует, то ли просто не хочет идти на вечеринку в гараж. Дима не понимает. Для него это звучит бредово и даже оскорбительно. Вообще-то, у твоего парня семнадцатилетие, он ждёт, что его поздравит самый необходимый сейчас человек, а ты, видите ли, не в настроении. Дима мрачнеет с каждой минутой. Лика мямлит что-то в трубку, иногда срываясь на шёпот. Влада смотрит с видом победительницы, будто только что уличила Баринова в чём-то. — Бара, ну, чё там? У нас тут первый тост намечается, — возвращается к ним временно отошедший Костя. — Походу, её не будет, — сбрасывая звонок, произносит Дима. — У неё имя есть, — фыркает Влада. — А ты, видимо, обидеться решил? Очень по-мужски. Она разворачивается, махнув волосами, возможно, слыша, как Дима шлёт ей проклятия вслед. Его радость мгновенно перечёркивается, и день рождения уже поперёк горла. Тост, пиво, музыка, какие-то отдельные поздравления — Диму это даже раздражает. Он падает на диван рядом с Антоном, прожигая взглядом танцпол. — Тоха, ты представляешь, какая хуйня, — немного помолчав, начинает Дима, потому что не в силах держать внутри своё негодование. Он всегда был за то, чтобы выговариваться, чтобы изливать душу сразу, практически без разницы кому именно. Но как же хорошо, что подвернулся Антон, тоже какой-то печальный. Впрочем, Дима его печали не замечает и никогда не заметит. Он рассказывает, не выбирая выражений, всё время доливая себе пива в раскрашенный стакан, о том, как его бесит эта вездесущая Влада, которую никто даже не приглашал. Просто она всё равно припёрлась бы, типа проследить за подругой. Подругой, которая кинула собственного парня! — У меня днюха, а ей наплевать! Не хочется идти в гараж! Не хочется, блядь! Хоть бы причину нормальную тогда придумала. Мне тоже много чего не хочется, знаете ли. Не хочется Владу её терпеть, не хочется постоянно ебашить в другой район, чтобы погулять с ней. Как будто сложно погулять в парке с нашей стороны! И вообще заебала меня с этим парком! Чё таскаться-то везде надо? Дома не посидеть? — Может, у неё что-то случилось, — произносит Антон. — Так сказала бы! Нет, лучше мямлить еле слышно, будто не знает, что из-за музыки ни хера не разберёшь! — Могла, как ты выразился, мямлить, потому что не хотела, чтобы её кто-то в квартире слышал. Вдруг она с родаками посралась, и те запретили ей идти в гараж? Она посчитала, что слишком стрёмно в свои семнадцать в таком признаваться, взрослая уже, чтобы родаков во всём слушаться. На меня, знаешь, тоже иногда наезжают, так после этого вообще всякое желание что-либо делать пропадает. Вот просто хочется лежать на диване и в потолок смотреть, пока завтра не наступит. — А чё ж подружке своей грёбаной не рассказала? — Да, рассказала она ей. Вот только думаешь, Влада станет тебе передавать? Та же сучка, сразу видно. — Всё равно бред. Что такого в том, чтобы сказать, мол, не пустили? — Ну, это для тебя ничего такого. Ты вообще всегда всё говоришь. А у неё может быть совершенно другое мнение. К тому же, Бар, она девушка, она себе за секунду такого понапридумывать могла. Тем более, вдруг ты позвонил сразу, как только у неё проблема эта кончилась? Она не отошла ещё, эмоции и всё такое. А тут перед тобой объясняться надо. Кстати, а если ещё придёт? Мы только начали, она знает, что ты её ждёшь... — Она ясно сказала, что не хочет. — Бля, Дима, не надо понимать всё так буквально. Она может передумать. Ты с ней знаком без году неделя, ты толком понятия не имеешь, как она в таких ситуациях решения принимает. — А ты, блядь, эксперт в психологии, я погляжу? — начинает ни с того, ни с сего снова заводиться Дима. Антон уверен, что это из-за Влады, которая стоит неподалёку с другими подружками Лики и периодически кидает на Диму высокомерные взгляды. «Блядский цирк, — думает Антон. — Одна провоцирует, другой ведётся, а крайним опять меня сделают. Надо было тоже не приходить». А ведь мысль о том, чтобы отвязаться от праздника у Антона действительно была. Нет, он уважал Диму, он хотел повеселиться с друзьями, но с другой стороны он понимал, что делать ему на этих тусовках откровенно нечего. Лёша, вот, вместе с Костей прекрасно проводит время, даже не думая, что где-то там сидит его брат. Саша по традиции занят музыкой, если около него тереться весь вечер, то можно оглохнуть от колонок. Дима планировал быть с Ликой, а ни с кем больше Антон не общается. Да уж, то ещё веселье. — Пошли они обе на хуй, — кажется, Дима продолжал что-то говорить, но Антон, увлекшись своими мыслями, всё пропустил. Баринов поднимается с дивана и идёт в сторону танцпола. Несколько дежурных фраз Кристине, чтобы она посмеялась звонко и заразительно, просьба Головину включить что-то другое, минутный диалог с Костей. Компания под главенством Влады тоже распадается. Поднимают второй тост, который Антон пьёт буквально сам с собой. Ну и чёрт с ним, ему и так не плохо. Кажется. Все делают фотографии, записывают видео, и можно поклясться, что в течение ближайших дней весь Инстаграм будет пестрить Диминым праздником. Кстати, Баринов уже особо не грустит, как видно. Общается с подругой Лики — Машей. Она поправляет вьющуюся прядь огненно-рыжих волос за ухо, пожимая плечами. — Ты чего у меня такой грустный? — неожиданно рядом с Антоном материализуется Лёша. — Не знаю. Просто. Слышал, Лика сегодня не придёт? Дима тут в расстройстве посидел чуть-чуть, позлился на эту Владу... — Да, история вечера. Не понимаю, что они развели, конечно. Подумаешь, не пришла. Я Марго даже не звал, и ничего. — Как думаешь, почему Исаков тут трётся? Дима разве с ним общается? Лёша, оказывается, даже не знал, что Лёня тоже здесь. В общем-то, внимательность всегда была его вторым именем, тем более, в непринуждённой обстановке, где априори не предполагается шевелить извилинами. Мгновенно забывая про Исакова, Лёша вдруг начинает рассказывать, как уговорил Костю всё-таки сходить в условную среду к Чалову домой. — Зачем? — удивляется Антон. — Ему учёбу подтягивать надо, а то вылетит действительно. Не думаю, что Косте нужны все эти проблемы с экзаменами. Он, вроде, послушал. Тем более, это даже интересно, узнать, чем дышит наш Пони. — Да уж, — хмыкает Антон. — Пойдём танцевать! — Лёша хватает его ладони и заставляет встать с дивана. — Я как-то не собирался. — У нас праздник, надо веселиться, Тоша. А ты сидишь, будто кто-то умер. И хотя Антону не особо хочется куда-то двигаться, он ничего не может поделать. Он ждал, что этот вечер проведёт рядом с Лёшей, и вот есть прекрасная возможность, которой надо пользоваться. Неважно, что он бы лучше разговаривал с ним сидя на диване. Если Лёша хочет танцевать, значит, надо танцевать. Он шутливо обнимает Антона, притягивая к себе, и шепчет ему на ухо те слова песни, которые может разобрать. Как хорошо, что в гараже полумрак во имя атмосферы, потому что так невнимательный Лёша никогда не увидит, какое впечатление производит на собственного брата, старающегося дышать ровнее. Он мечтал об этом, хотел, чтобы его так обнимали, но знает, что ни о какой серьёзности и речи не идёт. А Лёши так много, прикосновения у него такие обжигающие. — Лёш, ты хоть в курсе, что только что сказал? — смеётся Антон. — Ты мне на весь гараж предложил раздеться и вместе с тобой сойти с ума. — И это мне говорит человек с тройкой по английскому? — Просто это любимая песня Головина. Я её уже наизусть выучил. Почти на всех языках мира. — Вау, у Сани есть любимые песни. Я думал, ему вообще всё подряд нравится. А тебе что нравится? — А то ты не знаешь. — Ну, вдруг у тебя появились какие-нибудь новые интересы, — Лёша проводит пальцами по волосам брата, и тот поднимает взволнованный взгляд, до этого сосредоточенный на Лёшиной футболке. Вот только в поле зрения Антона внезапно попадает кое-что другое. Он толкает Лёшу в плечо, заставляя повернуться, и теперь оба смотрят на то, как Дима, всё время разговаривающий с Машей, довольно недвусмысленно целует её в засос, прислоняя к стене. Не только близнецы видят это, но и Влада, на лице которой снова отображается та самая победная усмешка. Остаток праздника Дима проводит в обществе Маши. Видимо, он с ней более чем сблизился за это короткое время. Под конец вечеринки, как и предполагал Антон, буквально тыкая пальцем в небо, в гараж приходит Лика. Ей удаётся застать Диму в нормальный момент времени, чтобы ни о чём не узнать, но каждому свидетелю ясно, что Влада обязательно потом расскажет своей подруге о произошедшем. Близнецы стоят рядом с Димой, скорее, с желанием проконтролировать ситуацию, когда Лика сбивчиво объясняет, почему она не пришла с самого начала. Она извиняется буквально со слезами на глазах, расписывает, как поссорилась с родителями, — Антон начинает нервно поправлять волосы, в который раз за всю жизнь удивляясь своей странной прозорливости, — и выясняется, что Лика чуть ли не из дома сбежала под покровом ночи, чтобы всё же прийти к любимому Диме. — Я ни в коем случае на тебя не обижаюсь, — говорит любимый Дима. — Лик, я всё понимаю, всякое бывает. Наверное, тебе не надо было прямо сбегать. — Но я знала, что ты меня ждёшь. Он целует её, успокаивающе гладя по спине. В это время Костя объявляет чёрт знает какой тост, счёт которым уже давно сбился, поэтому Дима вместе со своей девушкой идёт к столу, чтобы налить ей в стакан мартини. После тоста Маша сообщает, что ей уже пора, следом она уводит за собой Свету, а чуть позже как-то незаметно исчезает Влада. Понемногу праздник заканчивается, и люди начинают расходиться, ведь завтра понедельник, всем на учёбу.***
Четверг всё ближе и ближе, матч приближается, и волнение каждого усиливается в геометрической прогрессии. Уже ходят слухи о том, кто именно попадёт в состав, а он станет известен в среду, если Артём, конечно, сдержит своё обещание. Костя с нетерпением ждёт, буквально не может сидеть на месте, не говоря уже о том, что все его мысли сейчас сосредоточены на ожидании. Третьим уроком в среду у Артёма и Игоря поставлен 11 «А». Часть тех, кто состоит в команде, решает, что им не обязательно посещать обычные занятия, хотя никто об этом не говорил. Однако Лёня Исаков не из таких. Впрочем, только сегодня. На прошлой неделе он не присутствовал ни на одном уроке, аргументируя это тем, что ему требуется восстанавливаться после тренировок, тем более, он же ещё в академию «Динамо» поступил, там тоже есть свои занятия. В целом, сегодняшнее присутствие Лёни связано с одним делом, которое он предпринимает сразу после того, как одноклассники расходятся по раздевалкам. Артём пинает накиданные по залу волейбольные мячи в сторону корзины, выдвинутой за пределы тренерской. Игорь по привычке уже садится за компьютер и открывает соответствующие папки классов, чтобы заполнить всё необходимое. — Артём Сергеевич, я сказать кое-что хочу важное, — начинает Лёня, переминаясь с ноги на ногу и сжимая в руке телефон. — Вы же сегодня состав объявите? — Как же вы надоели мне с этим составом, — вздыхает Артём. — Чуть ли не каждую перемену бегаете, уточняете. Вот возьму и не скажу ничего. — Просто тут такое дело, Артём Сергеевич... Сами посмотрите, — Лёня включает телефон и показывает подряд несколько фотографий. Они подписаны вчерашним числом, хотя сами относятся к воскресенью, к Диминой вечеринке по поводу дня рождения. Тем не менее, Артём об этом не знает, как не в курсе и когда день рождения Баринова, в принципе, поэтому может считать, что вечеринка действительно прошла вчера. Лёня показывает кучу фотографий, на каждой из которых отмечен Костя Кучаев из 11 «В». Он постоянно со стаканом, явно наполненным чем-то алкогольным, потому что вряд ли подростки на празднике так активно пьют сок. Костя весёлый, с кем-то обнимается, что-то кричит, судя по открытому рту. — И что же я должен сказать? — спрашивает Артём, скрещивая руки на груди. Впрочем, он понимает, к чему ведёт Лёня. Да уж, такого Артём от своей команды не ожидал. — Не знаю, Артём Сергеевич, но мне кажется, что это совершенно неспортивное поведение. И ладно бы он хотя бы не выкладывал эти фотографии в общий доступ. Но ведь пить буквально накануне игры, а потом выходить на поле и... Он ведь может и сегодня так же свой вечер провести. Для 11 «В» это вообще достаточно обыкновенное занятие. — Я понял тебя, Лёня. Иди, звонок скоро. Артём же заходит в тренерскую, где Игорь, внимательно прислушивающийся к разговору, как занёс руку над клавиатурой, так и не опустил её. — Слышал, Игорёк? — с тяжёлой интонацией спрашивает Артём, опираясь спиной на дверной косяк. — Слышал. — И что будем делать? С одной стороны, Кучаев действительно налажал с этими фотками. Неважно, вчера была эта тусовка или в прошлом году, надо понимать, когда и что ты выкладываешь. С другой стороны, Исаков, видимо, за место в составе переживает. Хотя он в нападении. Логичнее было бы пытаться убрать Чалова. — К Чалову не прикопаешься, — пожимает плечами Игорь. — А Исаков хочет не просто место в составе, но и чтобы 11 «В» не было в команде. Я за эти две с половиной недели каких только историй про ненависть между классами в одиннадцатой параллели не слышал. В общем-то, неудивительно. Вот только Исаков, кажется, намекнул, что на тусовке мог быть весь 11 «В». И тогда тебе, Артём, надо отстранять от игры их всех. — У нас тогда состав не наберётся вовсе. К тому же, Игорёк, я других там на фотографиях не заметил. — Или просто не приглядывался. Знаешь, как у нас в команде делали? Наказывали обе стороны. И я считаю, что это правильно. Потому что Кучаев и Исаков вдвоём показали неспортивное поведение. Один вместо подготовки к игре пьёт, другой коллектив разлагает самым отвратительным способом. Я бы, конечно, на твоём месте, Артём, вообще выгнал бы их. Взял бы других. Уж двух парней найти несложно, пусть бы они и не были со всякими достижениями, типа академий «Динамо». — Ага, только до игры день. Прости, Игорёк, но я не готов идти на такие жертвы. Нам в чемпионат надо, а с личностями всякими потом разобраться можно. — Я и не настаиваю. Делай, как хочешь. Это твоя команда, Артём. «А я к ней отношения по-прежнему не имею, помогаю, чтобы успокоить свою совесть», — договаривает про себя Игорь и всё-таки начинает набирать что-то на клавиатуре, пристально смотря в экран компьютера. Под конец последней тренировки Артём напоминает, что играть им с 1637-й школой из Перово. Другой район, надо ехать, а матч поставлен на два часа дня, поэтому с некоторых уроков придётся уйти. Впрочем, Игорь уже сходил к Кокорину, и тот подписал соответствующий приказ. Наверное, больше всех из-за пропущенных уроков переживает Чалов, для которого каждая отметка в журнале — это шаг к золотой медали. К тому же, пропустить геометрию с Дмитрием Максимовичем... Это же сколько потом отрабатывать придётся, наверное. — Кроме того, я принял одно важное решение. Поскольку у нас в запасе всегда сидит по пять человек, включая Матвея, как запасного вратаря, а ехать нам в другой район, то несколько игроков не поедут. Стадион погружается в молчание. У Саши сердце начинает стучать о грудную клетку так, что ещё немного, и его хватит удар. Вот это поворот, конечно. И так теперь будет всегда, когда им придётся ездить в другие школы? Значит, его вполне могут не взять на матч, как и кого-то другого, например... Саша переводит взгляд на Антона, думая о том, что же тот сейчас должен переживать. — Костя и Лёня, я думаю, вам ехать со всеми не стоит, — заканчивает Артём. — Почему? — одновременно, но с разными интонациями спрашивают парни. — Вы знаете, почему. У нас тут, как ни крути, команда, которая стремится к чемпионату. С такими вещами, которые я не хочу выносить на всеобщее обозрение, мы никуда не пройдём. В первую очередь надо думать о коллективе, а не о себе. С этими словами Артём отпускает всех по домам, напоминая о том, что завтра лучше не опаздывать. — Ты говорил так, будто это действительно было целиком и полностью твоё решение, — произносит зачем-то Игорь, когда они остаются на поле вдвоём. — Решил взять удар на себя? Благородно, конечно. — Ну, Игорёк, я же всё понимаю. Я — главный тренер, а ты вообще команду своей не считаешь, вот поэтому не думаю, что имеет смысл тебя во всё это приплетать. Но ты был прав, признаю. Думаю, временное отстранение пойдёт им на пользу. Тем временем, в раздевалке Костя со злости пинает скамейку, громко выругиваясь во весь голос. — Истеричка, блядь, — бурчит себе под нос Исаков, кидая вещи в рюкзак. — Ебало прикрой, дебил, — отгрызается Костя. — Сука, за что? Я жопу рвал на каждой тренировке, а он взял и мимо кассы! Ещё и формулировка такая заёбистая, что хуй поймёшь, что я не так сделал! Тоха, я плохо тренировался, а? Вот скажи мне, я нихуя не делал, что ли? — Я думаю, тут дело вообще не в тренировках, — произносит Антон, которого ситуация друга тоже немало задевает. Как минимум потому, что пострадал далеко не посторонний человек. — Соболезную, конечно, вашему горю, но можно не портить чужие вещи? — спокойно говорит Матвей, чья спортивная сумка в порыве Костиного гнева оказалась на полу. Никому нет дела до произошедшего, кроме четвёрки друзей и, может быть, Чалова. Он даже имеет наглость подойти к расстроенному Косте, пытающемуся докопаться до сути, и сказать, что, так и быть, сегодня тот может не приходить. Ему ведь явно не до занятий. Костя посылает Федю по всем направлениям, потому что только его тут не хватало для полной картины. Надо же вечно сунуть свой нос, когда не просят! — Интересно, почему Исакова тоже убрали? Вроде бы, у нас нападающих мало, а он как раз один из двух, — задумчиво произносит Лёша, завязывая кроссовок. — Исакова и Костю... Какой-то странный набор вообще. — Артём Сергеевич мог и просто пальцем в небо ткнуть, — говорит Саша. — Он, если честно, не создаёт впечатления человека, мыслящего логически... — То есть ты хочешь сказать, что мне просто не повезло?! — Костя грубо хватает Сашу за плечо. — То есть, по-твоему, ебучая Вселенная снова послала меня на хуй?! Как со всеми просмотрами, да?! Это ты имел в виду, Головин? Так давай, скажи мне в лицо, что я неудачник. — Кучай, блядь, успокойся и не трогай его, — встревает Антон. — Саша тебя отстранил? К тому же, это всего лишь одна игра. В следующей выйдешь. — А если не будет этой следующей? — Ну, мы уж постараемся, чтобы была. — Возможно, я знаю, почему это произошло, — вдруг подаёт голос Матвей, собиравшийся максимально медленно, потому что дожидался, когда все ненужные люди покинут раздевалку. — Я не утверждаю, что так и есть, поэтому не надо воспринимать мои слова за правду. Просто слышал, что это из-за вашей вечеринки вчерашней. — Какой, блядь, вечеринки? У нас вчера ничего не было! — выкрикивает Костя. — Ну, фотографии же с неё выложили вчера. — Это было, блядь, в воскресенье! Подумаешь, фотки выложили поздно, это не значит, что мы накануне бухали до соплей! — Костя вдруг замолкает, словно до него что-то дошло. — Сука! Вот ведь мразь! — Я так понимаю, что вы что-то поняли. Тогда я, пожалуй, пойду. Надеюсь, что вы разрулите это, — говорит Матвей и исчезает из поля зрения. Костя же ходит по раздевалке, матеря на все лады непонятно кого. Во всяком случае, имя он ни разу не назвал, поэтому остальным остаётся только ждать конца тирады, чтобы что-то разузнать. Саша инстинктивно двигается ближе к Антону, потому что Костя слишком опасно рядом с ним демонстрирует свой гнев. — И ведь подошёл ещё, всунулся, словно ничего не сделал, тварь! — Ты про кого вообще? — спрашивает Лёша, выгибая бровь. — К нам только Матвей вот подошёл. — Пони! Все переглядываются, и тут Антон вспоминает недавнюю ситуацию. Чалов ведь пытался угрожать Косте, будто если тот не соизволит пойти к нему в субботу ради домашки, то Федя сделает всё, что в его силах, лишь бы Костю не допустили до игры. Очень не к месту всплыли эти фотографии, которые почему-то никто не смог выложить чуть раньше, словно специально тянули до последнего. В таком случае логично смотрится и отстранение Исакова. Он ведь тоже нападающий, да ещё и играет получше Чалова, а тому безумно хочется получить свою долю похвалы и наград за участие в прогрессе команды и вклад во все её достижения. Видимо, Федя решил убить двух зайцев. И тем не менее, хотя все и соглашаются с тем, что во всём виновен Чалов, и надо бы его избить после матча, чтобы знал, что такие вещи не прощаются, в глубине душе у Антона поселяется сомнение, что дело именно в Феде. Он, конечно, никогда не был человеком приятным, раздражал до скрипа зубов, всегда напрашивался, но почему-то Антону не кажется, что Чалов способен совершить такую подставу. Во всяком случае, если бы совершил, то вряд ли потом стал бы подходить к взбешённому Косте. Сидел бы тихо и не высовывался, как вся остальная команда. — В целом, это мог быть кто угодно, — еле слышно произносит Антон, переключая на себя нежелательное сейчас внимание. Но сказал «а», говори и «б». — Ну, просто нас почти все не любят, мы конкуренция, нас Артём Сергеевич за каким-то хером в состав уже второй раз намерен выставить, хотя объективно не за что. Условный Озеров или Максименко мог сделать то же самое, а потом не высовывался, быстро собрался и ушёл, чтобы не заподозрили. — Ты сейчас пытаешься оправдать Пони? — с наездом интересуется Костя, уже готовясь высказать всё, что думает о товарище. Он на эмоциях, взвинчен до предела, потом обязательно будет жалеть о своих грубостях, но сейчас они просятся наружу. — Нет. Я просто говорю, что это не стопроцентно он. — А то ты сам не слышал, как он меня шантажировал. Тоха, ты в последнее время слишком много за всех подряд вступаешься. За Бару, который Лике своей на вечеринке изменил, за Пони... — Я ни за одного, ни за второго не вступаюсь. Костя, хватит видеть только то, что хочешь видеть. Научись рассматривать ситуацию с разных сторон, — сам того не замечая, но и Антон начинает злиться. Он не знает, с чем это связано. Может, накопилось всякое. Может, Костя уже достал орать. Всё равно ничего не исправишь. На завтрашней игре его точно не будет. Так чего теперь сотрясать воздух? Надо бороться за место в следующей игре и принять к сведению свой прокол. — Между прочим, ты на тусовке тоже был. И ты, Лёха. И ты, Саня. Вот только почему-то на фотографиях заметили одного меня да ёбаного Исакова. Но вы же у нас неприкасаемые! Лёха со своим званием вице-капитана навечно в составе. Тебе, Тоха, вообще всё вечно сходит с рук. — Ну-ка, расскажи, что это там мне сошло? — Да та же тусовка. Ты ведь был, но я готов поставить пятихатку, что завтра тебя в старте выпустят. А бухал ты не меньше моего! — Меньше. — А кто проверит? — Может быть, закончим уже, ребят? Со всех сторон эту тему перетёрли, — осторожно произносит Саша. — Лично я даже начинать не планировал, — фыркает Антон. — Просто, как выяснилось, не все умеют понимать очевидное. Костя говорит что-то зловеще-предупреждающее в сторону Антона. Ему не нравится, что друг после одного удачного матча неожиданно стал так заноситься, будто выиграл «Золотой мяч». Антон ведь знает, как для Кости важен футбол, как ему хочется себя проявить, но судьба упорно втыкает палки в колёса. Это Антону внезапно на голову свалилась какая-то божья милость, что его Артём Сергеевич выделил и носится с ним теперь, как с писаной торбой. Лёша может только надеяться, что завтра никто не вспомнит об этом небольшом конфликте. Все уставшие, у всех эмоции, никто никого не понял, и никто ничего не знает наверняка. Надо просто отдохнуть, собраться с мыслями и не обращать внимание на эту стычку. Как будто они никогда прежде не ссорились! Ругались иногда, как в последний раз, чуть ли не до кулаков доходя, но потом, спустя время, уже обнимались и клялись в вечной дружбе.***
В чём Костя оказывается прав, так в том, что его друзей выпустят с первых минут. Артём, решая, что нечего ломать работающую схему, выпускает тех же самых людей, что в прошлой игре. Но теперь на замену не поставить Кучаева или Исакова, надо выбирать среди других, а их всего лишь двое, ведь менять вратаря совершенно нелогично. В этот раз у них есть даже что-то подобное болельщикам. На стадионе перовской школы трибуны имеются с двух сторон от поля, правда, одни за воротами, ещё и без козырька. Туда, впрочем, зрителей и отправляют. За местных болеет не так много людей, и они не настолько активны, как болельщики лицея. Скорее всего, они пришли сюда, чтобы прогулять уроки, ведь куда интереснее смотреть, как кто-то пинает мяч, чем слушать занудного учителя. Со стороны гимназии приходят лишь трое человек, но это уже не ноль. Дима выполняет своё обещание, к тому же, ему совсем не хочется присутствовать на геометрии, ну, а Денис Дмитриевич один раз переживёт. Костя просто хочет поддержать своих друзей, да и он есть в том кокоринском приказе об освобождении по причине спортивного соревнования во славу чести школы. Опять же, минус геометрия и возможность получить двойку вне очереди. Хотя смотреть на пока ещё пустое поле довольно обидно. Хочется быть там, вместе с командой, ну, или на боковых трибунах, куда посадят запасных. Но, кроме Димы и Кости, приходит Марго. Лёша говорит ей, куда именно стоит сесть, перед тем, как уйти готовиться к игре. Он не успевает представить девушку ни одному своему другу и обещает сделать это обязательно после матча, но, если Марго сильно захочется, она может сама с ними поговорить. Лично познакомить с Антоном Лёша тоже не успевает, да и брат как-то слишком быстро покидает его, стоит им оказаться не территории школы. В этот раз Артём действительно нервничает. Тут уж никакие отговорки про «дышу ритмом игры» не помогут, ведь всё видно невооружённым глазом. Эта игра для них равняется финалу, ведь будет ужасно неприятно, горько оступиться за шаг до желанного чемпионата. Артём не может представить, что будет делать, если они сегодня проиграют. Как можно распустить команду, которая толком ещё командой не стала? Как можно отказаться от тренировок после уроков, которыми Артём прекрасно убивает своё время до сна? Хоть и переехал из общаги, а новых занятий особо не прибавилось, вот только эта команда и есть. На одной из последних тренировок Костя думал о том, что самым ужасным сценарием будет бесконечное перекатывание мяча, когда одна сборная пытается выполнить атаку, но натыкается на защитников соперника. Те, в свою очередь, выбивают мяч далеко вперёд, там его, если повезёт, подхватывает кто-то из своих, ведёт к воротам, а потом опять упирается в защитников. Кажется, это называют «игрой от ворот до ворот», но Костя не уверен. Он вообще в футбольно-разговорных терминах не силён, так, слышал что-то от комментаторов по телевизору и может примерно представить, к чему оно относится. Так вот, Костя боялся этой странной схемы игры, когда ни у одной из команд ничего не получается. Боялся и на неё же напоролся. Обидно, что он сам ничего не сделает. Не факт, что получилось бы, но тем не менее всегда кажется, что именно ты мог бы всё исправить, окажись в определённом месте при определённых обстоятельствах. До перерыва счёт никто не открывает. — Да уж, игры «Амкара» и то интереснее, — бубнит Дима, отчаянно пытавшийся найти на поле хоть что-то захватывающее, но вскоре бросивший это занятие, переключившись на свой телефон. — Ты ни черта не понимаешь в футболе! Неужели тебе не ясно, как всё напряжённо? Нам нужно выиграть! — Я не тупой и всё понимаю, просто игра от этого интереснее не становится. Может быть, всё было бы куда живее, если бы болельщики перовской школы хоть иногда выкрикивали лозунги в поддержку команды, как это делали те люди из лицея. Но здесь либо просто молча смотрят подобие футбола, либо вообще заняты своими делами. Костя падает на скамейку, начиная нервно кусать щёку с внутренней стороны. Замены после перерыва Артём не делает, потому что менять, откровенно говоря, некем. На скамейке у него только Обляков и Озеров. Артём не уверен, что кто-то из них внезапно возьмёт и сломает игру. В раздевалке он был довольно лаконичен, просто сказал, что надо действовать активнее, решительнее, в крайнем случае, действовать совсем уж по-тупому и бить по воротам, надеясь, что что-нибудь залетит. Игорь тихо хмыкнул и сказал, что тактик из Артёма такой себе, но Дзюба коллегу не услышал то ли в принципе, то ли намеренно, ибо и сам знал, что ничего гениального не выдумал. Пожалуй, тренерским советам удивился лишь Антон, который ждал какой-нибудь придирки в свою сторону. Весь первый тайм он всячески пытался дать Лёше возможность забить, ведь тому очень хотелось покрасоваться перед своей Марго. По сути, как только мяч оказывался у одного из близнецов, вся остальная команда могла уходить с поля, ибо они планировали играть только друг с другом. Саша тянул руку, Саша кричал, чтобы ему отдали пас, ведь он чувствует какую-то там выгодную позицию, но Сашу успешно игнорировали. Не выдержал даже Максименко, который после одного из очередных провальных моментов, приведших к атаке на его ворота, зло произнёс, что близнецы — это просто дрянь, портящая всю игру. Антон это знал. Антон чувствовал, как их с братом ненавидит вся команда, и так относящаяся не особенно дружелюбно. Но Антон продолжал упорно брать весь процесс на себя, постоянно в последний момент отдавая пас Лёше. Ему всего лишь надо было забить. Один чёртов гол, и Антон перестанет творить хрень, начнёт замечать других людей на поле, потому что Лёша будет счастлив. Вот только Лёша сам упорно уворачивался от своего счастья. То мяч принять не успеет, то в защитника упрётся, то выше ворот пробьёт. — Дай Лёше пробить, — говорит Антон Саше, который уже установил мяч для штрафного. Чалов, на удивление, даже не попытался сунуться в этот раз. Наверное, понял, что штрафные — не его конёк. Зато Саша на правах умеющего подавать угловые решил, что штрафные ему тоже вполне доступны. Вот только рядом, на всякий случай, были ещё близнецы, чьи позиции, по идее, тоже предполагали такое умение. — С хера ли? — поднимает бровь Головин. — Тоха, вы вдвоём всю игру какой-то чушью страдаете. Дайте другим шанс что-то исправить. — Саша, пожалуйста. — Иди ты в задницу. Саша отмахивается от Антона, разбегается и навешивает, но мяч попадает в стенку. От головы какого-то рослого парня из перовской команды он отскакивает прямо в ноги Антона, и тот, не задумываясь, переводит на брата. Лёша, к великому счастью, не начинает думать, пытаться обойти всю оборону соперника, дабы показать, какой он великий неоценённый талант, а прокатывает мяч вперёд. Его должен был подхватить Чалов, находящийся уже в чужой штрафной, но прямо перед носом Феди, откуда ни возьмись, вылетает Антон. — Что за цирк? — смеётся Дима. — Зачем он у своего-то мяч отнял? — Ничего не понимаю, — поражённо произносит Костя и начинает волноваться ещё больше. Он и в первом тайме заметил некоторую странность в игре, но списывал её на дурацкий сценарий, по которому она пошла, а не вот такие выходки от близнецов. Антон же, забрав мяч себе, видит забегание Лёши и подаёт мяч ему, искренне веря, что с пары метров брат не промахнётся. Вратарь перовцев чуть-чуть не дотягивается до мяча, влетающего в ворота. Счёт невероятным чудом становится 0:1 в пользу гимназии. Понятное дело, что никого из близнецов команда не поздравляет. Лёша только обнимает Антона в качестве благодарности, а у того камень с плеч падает. Даже Саша никакой радости от гола не испытывает, потому что забит он был, откровенно говоря, слишком спорным методом. Понятно, что, останься мяч у Чалова, далеко не факт, что дело завершилось бы открытием счёта, но тем не менее всю игру близнецы только и делали, что игнорировали команду. К счастью, Артём меняет обоих, выпуская единственных кандидатов в виде Облякова и Озерова на их место. — В раздевалке с обоими поговорю, — предупреждающе обещает Артём, смотря на Миранчуков, после чего снова целиком и полностью обращает внимание на поле. По итогу, матч заканчивается со счётом 0:2. Гимназия делает буквально невозможное и отбирается в чемпионат. Костя бежит на поле обниматься с Сашей, Лёшей и Антоном, хотя последним говорит, что это было нечто странное. Впрочем, какая уже разница, если выиграли? Значит, у них будут ещё матчи, значит, Костя ещё выйдет на поле. — Нам надо это отметить, — авторитетно заявляет Дима. — Бара, давай не сегодня, пожалуйста, — просит Антон. — Четверг всё-таки. — В субботу. Обязательно в субботу. Можно будет людей побольше собрать. Как-никак, у меня друзья-футболисты совершили историческую победу! Антон уже представляет, что его ждёт в субботу. Уж Дима постарается закатить такую вечеринку, что её будут вспоминать целый год. Он, небось, наплетёт всей школе, что команда выиграла только за счёт близнецов, что Лёша — герой из героев, ведь если Лёша, которого и так все обожают, будет ещё более привлекателен, то на вечеринку придут все девушки района. А это для Димы очень важно. Пока они не уходят в раздевалку. Остаются на поле дольше всех, потому что их ждёт ещё одна важная миссия. Марго подходит неспешно к компании радующихся, и Лёша в порыве торжества подхватывает её на руки, кружа. Причёска, на которую Марго, наверное, потратила ужасно много времени утром, рассыпается, тёмно-бордовая помада отпечатывается на Лёшиных губах, и Марго удивляется этому, тут же пытаясь большим пальцем неловко вытереть её. — Пойдём, Саш? — спрашивает Антон, понимая, что они все явно немного лишние. Но в этот момент Лёша вспоминает, что собирался познакомить своих друзей с Марго. Он представляет их по очереди, но первым вылезает, конечно, Дима, немедленно осыпающий Марго разнообразными комплиментами. Она сдержанно улыбается, будучи явно предупреждённой заранее об особенностях общения Димы со всеми представительницами прекрасного пола. Костя протягивает девушке руку, вкладывая в этот жест исключительно фразу: «Будем знакомы». Саша называет своё имя, запоздало понимая, что Лёша только что его представил. Марго смеётся, потому что с глупости друга смеётся Лёша, и Саша думает, что, наверное, он выглядит действительно смешно, когда смущённо улыбается в ответ. Тут, наконец-то, удачно влезает Дима, спрашивающий, понравилась ли Марго игра. — Твой гол сегодня был самым лучшим, — говорит девушка Лёше, чмокая его в щёку. — Не меня хвалить надо. Тоша, чего ты, как не родной? Иди сюда! Антон не очень-то хочет участвовать во всём этом, но без брата в раздевалку не пойдёт. Там их ждёт не самый приятный разговор с Артёмом, так что, лучше его оттянуть чуть на подольше. Впрочем, ещё неизвестно, что неприятнее. — Вот, Марго, без этого человека я бы вообще сегодня ничего не сделал, — говорит Лёша, и его рука опускается на талию брата, притягивает к своему боку. Антон зачем-то отмечает про себя, что точно так же Лёша держит Марго. Но это простое совпадение, конечно. Просто ему так удобнее. — Ну, не надо. Гол твой, — произносит Антон, хотя знает, что враньё слишком уж явное. Но пусть в глазах Марго брат вознесётся до небес. Она же вообще ничего не понимает, она на игру пришла только ради Лёши, потому что в футболе она не смыслит. — Да чёрт с ним, с голом! Марго, ты знаешь, если бы не Тоша, я бы вообще сейчас тут не стоял. Да-да! — Лёша внезапно целует Антона в висок, прижимая к себе, кажется, ещё сильнее. У Антона мир перед глазами плывёт и всё вокруг превращается в какой-то посторонний шум. Он не слышит, что там говорит Лёша Марго дальше, шутку Димы тоже пропускает мимо ушей и даже не обращает внимание на подозрительно прищурившегося Сашу. Антон смотрит на брата, чувствует до сих пор его губы, которыми он совсем недавно целовал свою девушку, чувствует Лёшину руку, никуда не исчезающую, продолжающую держать близнеца рядом, совершенно точно так же, как и Марго. Сердце у Антона бьётся сильно, отдавая в голову, он губу кусает, старается дышать. — Миранчуки, Головин, вы там не обалдели?! — раздаётся грозное голосом Артёма. — Быстро в раздевалку! Антон возвращается в реальность, уже отчётливо слыша чужие разговоры. Он случайно, а может и нет, сталкивается с взглядом Марго, оказывается, последние несколько минут направленным на него, и сердце у Антона вдруг падает. Марго совсем незаметно усмехается, так, чтобы услышал только человек, которому это предназначено, и у неё на лице такое выражение, какое обычно появлялось на лице Влады в момент её общения с Димой. Антон с ужасом понимает — Марго догадалась.