Затянись мною в последний раз,
Ткни меня мордой в стекло.
Дави меня, туши мою страсть,
Буду дымить назло!
Боль на фильтре грязным бурым пятном —
Всё, что мне от тебя останется...
Вообще-то, в жизни Денис не любит только два праздника, которые лучше бы назвать торжественными событиями, — выпускной и свадьбу. К Новому году Денис всегда относился спокойно, даже с небольшой теплотой. Почему-то не в этом году. В этом году Дениса раздражает всё, что так или иначе напоминает о приближающемся празднике, демонстративно отворачивается в магазине от коробок с блестящими шариками, орёт на Кокорина, который затевает украшение квартиры, в чём, по его мнению, должны участвовать все. Катя его в этом поддерживает, разумеется. И вот Денис уже должен, как дебил, стоять на стремянке, обматывая лампу на кухне красной мишурой. Он не знает, почему так не рад Новому году, это происходит как-то само собой. Хотя Денис предполагает, что могло послужить причиной. Дело в том, что практически каждый год, начиная с шестнадцати лет, Денис тридцать первое декабря проводит в обществе своих друзей, а если быть точнее, то на даче у Феди. Смолов всегда устраивает вечеринку в лучших традициях, чтобы проводить уходящий год и встретить грядущий как можно веселее и громче. Но вдруг, в двадцать восемь лет, Денис вынужден впервые справлять Новый год в одиночестве. Впрочем, всё начинается, наверное, ещё с его дня рождения. Двадцать шестого декабря Денис отмечает свои двадцать восемь, хотя ощущает себя уже на все тридцать, причём, довольно давно. Вот только никто особо не поздравляет с очередной датой в жизни. Катя внезапно уезжает на три дня навестить какую-то родственницу в Твери, лишь бегло кинув: «С днём рождения, да!» — пока одевается. Кокорин так вообще забывает напрочь, что у друга особенный день. Что занимает все мысли этого человека, Денис не хочет даже думать. Денис просто перестаёт разговаривать с Сашей, ибо нехуй. Федя весь в своей свадьбе, отписывается краткой смской поздно вечером, когда Денис уже и не ждёт ничего. Родители не пишут Денису поздравлений с тех пор, как он ушёл из дома со скандалом, так что здесь вообще бессмысленно было надеяться. В итоге, Денис получает ещё поздравление от Чалова, как будто от всего класса, от Головина и от Ерохина. Ерохин оказывается самым оригинальным и присылает в довесок к поздравлению довольно смешную, пусть и банальную, картинку с шуткой. Обидно, что даже Марио молчит, хотя Денис довольно-таки рассчитывал на пару тёплых слов от него. В конце концов, ведь Денис Марио с днём рождения поздравлял, можно было бы из простой вежливости ответить взаимностью. Расстраивается Денис около минуты, тут же вспоминая, что сам не сильно-то рвался поздравлять Марио, да и глупо ожидать чего-то от человека, который ничем Денису не обязан. В очередной раз приходит время подумать о том, что, кажется, Денис начинает воспринимать их переписку куда серьёзнее, чем следует. Денис двигает их к отметке приятелей, не спрашивая разрешения второй стороны. А ведь Марио может думать вообще, что угодно, он может совершенно не воспринимать Дениса, как нечто близкое, пусть и советуется с ним постоянно насчёт разной ерунды. Впрочем, их общение и началось-то из-за ерунды. Но на следующий день Марио внезапно пишет. Целую простыню текста сначала о том, как ему жаль, что не поздравляет в нужный срок, но тому есть причина, а потом о том, что он желает Денису от всего сердца. Причина молчания — Марио отмечал рождество. Накануне дня рождения Дениса ведь как раз католическое. Так Марио, выходит, католик? Выясняется, что не совсем, но рождество он отмечает, тем более, на этом каждый год активно настаивают его соседи по квартире. И если Марио ещё не вкладывает в понятие «отметить» каких-то невероятных вещей, то его соседи думают иначе. Вот и получается, что праздник одним днём не оканчивается. А по традиции, как утверждает сосед Марк, необходимо праздновать вплоть до первого января. Во второй части текста Марио уже переходит к поздравлению. И желает он Денису до ужаса много. Суммарно все знакомые Дениса вряд ли столько нажелали бы, как один Марио, который, кажется, вспомнил всё, что ему когда-то рассказывал Денис, и теперь превратил это в поздравление. Денис даже моргает несколько раз, будто старается смахнуть мутную пелену трогательности, теплом распускающуюся в сердце. Это действительно приятно, когда кто-то проявляет столько внимания к любой мелочи, которая тебя касается тем или иным образом. Денис и не предполагал, что для Марио, возможно, невероятно важны все события в его жизни. К собственному стыду Денис понимает, что большую часть рассказов Марио относил к информационному шуму, даже упуская самое главное. И всё же предновогодняя грусть и тоска охватывают Дениса до дня рождения. Ведь Федя заявляет, что в этом году никакой вечеринки на даче не будет, ещё за неделю до окончания четверти. Для Дениса это подобно грому при ясном небе или снегу в июле. Но Смолов тут же приводит соответствующие доводы, мол, на свадьбу сильно потратился, да и вообще Саша немного против этих празднований, она хочет семейный ужин наедине с Федей и только. И кто такой Смолов, чтобы высказываться против. — Становишься подкаблучником, дружище, — произносит Денис. Он обычно не называет Федю «дружище», что свидетельствует о внезапной вспышке злости. — Я просто ищу компромиссы, — разводит руками Федя. — Что-то с Кокориным ты компромиссы не искал. Тебе надо было, чтобы всё шло так, как тебе угодно, — ядовито отзывается Денис. — Уж не хочешь ли ты сказать, что скучаешь по моим отношениям с Кокориным? Кажется, именно ты постоянно талдычишь, что нам с ним больше не по пути. — А я и не прошу, чтобы ты снова с ним сошёлся. Я просто сравниваю. Что ж, если хочешь подстраиваться под свою Сашу, удачи, я не в обиде. Но Денис был ещё в какой обиде. И Федя это прекрасно понимал, к тому же, ни на каких семейных ужинах Саша не настаивала. Она думала, что вполне можно позволить Феде провести последнюю холостую вечеринку на даче со своими друзьями, ведь больше таких у него не будет. Разумеется, Саша обязана на ней присутствовать, но Федя вдруг предложил встретить Новый год в семейном кругу, то есть Саша со своими родителями, а он со своими. Ведь после новости о свадьбе Федю снова принимают в семью. Как он и рассчитывал, родители признают его вполне взрослым и разумным. — Ну, наконец-то, перебесился, — вздыхает с облегчением отец во время примирительного ужина по этому поводу. Родителям нравится Саша, она выглядит лучшей партией для их сына, до сих пор не всегда проявляющего сознательность. Они уверены, что Саша поможет ему теперь всегда концентрироваться лишь на важных вещах, а именно на управлении школой и создании семьи по всем её канонам. Большего Феде, по мнению родителей, не нужно, он должен быть счастлив, тем более, что вполне себе нагулялся. Вот только не всё так просто. Федя выясняет, что его родители, оказывается, уже семь лет как в разводе. У отца другая женщина и даже совместный с ней ребёнок. У матери просто счастливая жизнь, упирающаяся в карьеру, о которой она мечтала, в принципе, всегда, пока не появился Федя, заставивший её засесть дома. И это вскрывается в Федины двадцать восемь параллельно спокойному употреблению пищи и нахваливанию кулинарных способностей будущей невестки. Она улыбается, потому что её меньше всего трогают семейные драмы Смоловых. Тем более, что те, по итогу, вполне довольны жизнью. Федя же куска проглотить не может. Он столько упустил. Он ничего не знает о людях, без которых его вообще не было бы. Вот только... эта ужасающая мысль и чувство вины трогают Федю лишь полчаса, в лучшем случае. Дальше он вдруг понимает вещь ещё более страшную. Родители, которые считают, будто рождение ребёнка погубило всю романтику их отношений, заставило забыть о мечтах и отдавать всех себя неблагодарному сыну, сейчас даже не вместе. Но именно они вдалбливают в его голову, что нужно положить все свои мечты и цели на алтарь семейной жизни, а ещё работы, разумеется. Они дают ему советы, как правильно жить, хотя сами уже давно живут лишь для себя. На лице у Феди изображается саркастичная улыбка. — Что такое, Феденька? — спрашивает мать. — Просто я очень рад, что мы наконец-то снова все вместе, — объясняет Федя, а сам думает, что уж точно не этим людям учить его жизни. Кажется, никто не имеет на это права, кроме него самого. Внутри разрастается желание сделать что-нибудь, как раньше, как в те времена, когда съехал отсюда и стал, наверное, по-настоящему счастливым. И Федя делает. Только не сразу, потому что решаться на смелые и безбашенные поступки в его возрасте надо уже осторожнее. Для начала он едет на знакомство к родителям Саши, которые сидят весь вечер с натянутыми улыбками. Саша ужасно похожа на них, если честно. Федя почему-то так ясно и точно понимает, к чему толкает сам себя, что хочется безудержно смеяться. Да уж, весёленькая теперь у него будет жизнь. Впрочем, будет она только в январе, на который намечена дата свадьбы, а вот до этого времени он, пожалуй, волен делать всё, что заблагорассудится. Надо же попрощаться с молодостью и свободой. В общем, Сашиным родителям он не нравится. Оставшись у них ночевать, Федя слышит за плохо прикрытыми дверями, как Сашина мать говорит дочери, что, возможно, стоит передумать, стоит отказаться от этого Феди, который ничего хорошего не принесёт. — Мам, ты не понимаешь, — говорит девушка. — Мы созданы друг для друга. У нас... очень схожие взгляды на жизнь. Да и вообще, мне с Федей хорошо. А Федя смеётся, прикрыв рот ладонью, чуть ли не до слёз. Да уж, очень они похожи, конечно! Созданы друг для друга! Об этом Федя рассказывает Денису на следующий день в школе. До конца четверти остаётся около трёх-четырёх дней, поэтому все классы активно украшают свои кабинеты, чтобы успеть поучаствовать в каком-то конкурсе на самую красивую ёлку. Итоги будут известны в январе, на линейке, посвящённой концу полугодия. 11 «В» спохватывается по поводу праздничного убранства своей территории чуть ли не в последнюю очередь. Денис ведь им не напоминает, так как сам не уверен, что хочет видеть всё это яркое и блестящее перед глазами. Удивительно, что в украшении класса самую главную роль играют те, кто обычно ни в чём не участвует. Например, близнецы и Костя. Вместе с Головиным, Чаловым, Олей и Лизой они выгребают из шкафов всё, что у них имеется, а имеется сравнительно немногое. Потому что никто особо не беспокоился по поводу украшений, считая, что и так достаточно. Денис сидит за столом, проверяя работы десятых классов и одним глазом следя за устроенным в кабинете бедламом. Близнецы, обмотавшись мишурой, носятся туда-сюда, следуя указаниям Головина. Тот, как заслуженный креативщик района, берёт всю организацию на себя. В этот момент Федя и появляется. Его чуть не сносит с ног Антон, которому Саша сказал повесить какой-то слишком большой для ёлки шар на ручку двери. Со всем своим энтузиазмом Антон втыкается в директора, открывающего дверь с другой стороны. — Ой, здрасте, Фёдор Михайлович, — радостно, с улыбкой, произносит Антон. — А мы тут класс украшаем. — Очень... концептуально, — оглядывая разбросанные в полном беспорядке отдельные части украшений и еле приведённую в божеский вид облезлую ёлку в конце кабинета, говорит Федя. — Я к Денису Дмитриевичу. — А я думал, вы нам помочь хотите, — с сарказмом отвечает Антон и всё же цепляет шар за ручку двери. — Саш, а ты уверен, что он будет держаться? Головин спешит лично убедиться. В это время Лёша залезает на парту, чтобы протянуть по потолку только что склеенную Олей и Лизой из цветной бумаги самодельную гирлянду. Он закрепляет её скотчем между лампами, постоянно слыша подсказки снизу о том, насколько всё ровно или криво. Чалов в это время воюет с ёлкой, которая заваливается на один бок, потому что не все ножки одинаковой длины. Денис же внимательно выслушивает довольно эмоциональный, пусть и шёпотом, рассказ Феди о семейных ужинах. Денис до сих пор ощущает обиду, поэтому не отзывается заинтересованно, хотя запоминает чуть ли не каждое слово. — Бывает, — говорит он. — Может быть, мои тоже развелись, откуда мне знать? Если честно, не хочу даже думать о том, что было в моей семье после того, как я ушёл. Но тебя, видимо, приняли, как блудного сына. — А Сашиным я явно не понравился, — повторяет Федя. Разумеется, с другом Федя делится и своими мыслями по поводу того, что всё это напоминает какой-то театр абсурда, ну или злую сатиру. В плане того, настолько противоположны взгляды родителей и их жизнь. Денис пожимает плечами, но чувствует, что не просто так Федя заострил на этом внимание. Смолов, определённо, настроен что-то делать, ведь если он смирится с этим бредом, да ещё и начнёт ему следовать, то тогда Денис окончательно перестанет узнавать в нём того Федю, с которым столько лет дружит. Вот только Денис понятия не имеет, что задумал Смолов, и это настораживает. Отдалённо напоминает что-то кокоринское, что никогда не доводило до хорошего. — Так, каков твой план. Он же есть? — прямо спрашивает Денис. Федя ведь наверняка знает, что Черышеву хватит пары минут, чтобы докопаться до сути. Но не успевает Федя озвучить всю простоту своего плана, как из конца кабинета доносится громкий хохот. Что к нему привело, сказать нетрудно. На Чалова упала-таки ёлка, которую только-только начала украшать Лиза с другой стороны. Громче всех смеются, конечно же, близнецы. Их одинаковые улыбки, обнажающие зубы. Полуприкрытые глаза Лёши с искорками веселья, запрокинутая голова Антона. Федя выцепляет детали, скользит взглядом по ним, чувствуя, как ему передаётся такое же беззаботное настроение. Он не может оторваться, ничто не способно заставить его повернуться обратно к Денису. Внутри что-то вдруг колет странной виной, хотя Федя ничего ещё не сделал. Он только собирается, и это даже никак не связано с близнецами. Беззаботное выражение на лице сменяется мрачной тенью безнадёжности. — Да, есть, — произносит Федя со вздохом. Денис чуть приподнимает брови, не понимая, что заставило друга заметно погрустнеть. — Планирую хорошенько отдохнуть перед тем, как мне запретят свободно дышать. — А конкретнее? — Ещё не решил, если честно. Федя идёт в сторону двери, кажется, в последний раз смотря на двух определённых человек в конце кабинета. Всё он решил. И, возможно, близнецы тут всё-таки замешаны, пусть и не догадываются об этом. Федя не хочет задумываться, старательно даже наедине с собой избегает мыслей о том, что с ним могло случиться. Совершенно ни с чего, по сути. Никакой из поступков не вёл к этому странному ощущению, которое появлялось у Феди при виде близнецов. Да если бы только при виде! Ему даже не нужно было их видеть, чтобы чувствовать. С осознаниями и признаниями у Феди всегда было туговато, но сейчас ему это только на руку. Чем позже он произнесёт страшные слова в своей голове, тем больше шансов, что ему и не придётся их произносить. Он, возможно, успеет выкинуть ненужное и заполнить необходимым, задавит в зародыше недозволенное, чтобы потом всю оставшуюся жизнь наслаждаться разрешённым. Кокорин сидит прямо перед ним в их общем кабинете, и Федя думает: «Я всегда любил только тебя, Саша, верно? Никого больше. Так сильно уж точно. Значит, это невозможно, такого просто не могло случиться. Я люблю только тебя, ну и потом обязательно полюблю её». Для Феди, на самом деле, ясно, как день, что никого, кроме Кокорина он не полюбит. Тот был его первой настоящей влюблённостью и останется на веки единственной. Другого Феде просто не дано. — Саш, подойди, пожалуйста, — произносит Федя. — В смысле? — конечно, странная просьба, ведь между их столами в лучшем случае метр расстояния, но в это слабо верится. Федя же не слепой, а Саша не глухой, чтобы для каких-то вопросов надо было подходить друг к другу. — Просто подойди. Надо. Саша вскидывает брови, хмыкает, покачивая головой, но всё же поднимается. Так как Федя не уточнил, куда именно надо подойти, то Саша обходит его стол и становится прямо напротив. Смотрит удивлённо на Федю, откинувшегося на спинку стула. — Ну и? — Саша разводит руками, оглядываясь, а Федя вдруг рывком поднимается и едва ли не кусает Сашины губы, оставляя смазанный и такой странный поцелуй. — Что ты делаешь? — Как насчёт того, чтобы поехать куда-нибудь после работы? И вообще, знаешь, у нас выходные скоро, мы могли бы провести их на даче. Или где угодно. — Что? — Саш, прошу, давай проведём время вместе. Мне всё равно где, я просто хочу быть рядом с тобой. — Нам негде... Ты живёшь с Сашей, а я у Дениса. Да и вообще, что ты подразумеваешь под временем вместе? Типа в кино сходить? Поцеловаться опять у чьего-нибудь подъезда или в машине? — Всё, что только захочешь. А по поводу места, ну, я что-то придумаю, обещаю. Кокорин не верит собственным ушам. Он даже щипает себя за запястье, глупо хлопая глазами. То есть вот так просто? Когда он уже смирился с тем, что Федя женится, когда уже успокоился, что от их любви останутся только воспоминания. И сейчас этот самый решительный, ни о чём не жалеющий Федя предлагает ему... Что он вообще предлагает? «Всё, что только захочешь». Но Саша хочет слишком многое, Саша хочет то, на что Федя уже никогда не согласится. — Ладно. А сегодня что будем делать? — кивает Кокорин, облизывая нижнюю губу. — Сегодня я довезу тебя до дома Дениса, а потом займусь вопросом места. Но если у тебя есть другие предложения... — Нет. Я согласен. Саша понимает, что нельзя упускать такой шанс. Не в этот раз. Плевать, что там задумал Федя, с чего вдруг его опять переклинило, Саша будет рядом, если тому этого хочется, если тот действительно настолько в нём нуждается. Каким-то невероятным образом Феде удаётся уговорить свою невесту тоже провести время перед свадьбой как-нибудь весело и свободно, съездить к сестре в другой город, например, а потом к родителям. Тем более, он слышал, как сокрушалась Сашина мать, что дочь совсем про них забыла. Саша соглашается, что это действительно неплохое предложение, но к Новому году она обязательно вернётся, потому что наверняка соскучится. Да и они всё ещё не решили, как его проведут. Поразительно быстро Саша собирает свои вещи в тот же вечер и утром отправляется к родителям, откуда потом обязательно поедет к сестре, тем более, надо уговорить ту приехать на свадьбу, ведь нельзя пропускать такое важное событие, даже если у тебя работа. Никаких вопросов, никаких подозрений, они прощаются совсем недолго, пару раз только поцеловавшись в дверях. Саша выглядит радостной, что обычно ей несвойственно. Федя разве что не светится изнутри, закрывая дверь. — У неё есть сестра в другом городе? — спрашивает Кокорин, когда после школы приезжает не к Денису, а в квартиру, которую так давно не посещал. Тем не менее, он прекрасно помнит, как тут всё устроено, хотя и замечает присутствие посторонних вещей. Ну да, было бы глупо надеяться, что Саша вывезет с собой абсолютно всё барахло. Не навсегда же Федя с ней попрощался. Впрочем, Кокорин обеими руками за такой вариант, если он рассматривается. — Да. Насколько я понял, они с Сашей работают в одной конторе, просто сестру послали в другой филиал. А он непосредственно в Самаре. — Нихуя себе. Это ж реально далеко. — Жаль, что не Владивосток или Петропавловск-Камчатский. — В смысле? — Тогда Саша ещё больше потратила бы времени на уговоры сестры, ведь та не хочет ехать на свадьбу именно по причине длинных расстояний. Мол, это надо целый отпуск просить на работе. А они на работе обе помешаны, хотя Саша ставит свадьбу выше этого. Удивительно. Не то чтобы Кокорину хочется обсуждать семейные отношения Фединой невесты, но он не может не отметить, какое наслаждение Федя испытывает, когда представляет, что невеста сейчас невероятно далеко. Может быть, он тоже тайно надеется, что она не вернётся? — Кстати, что ты сказал Денису? — Так и сказал, что к тебе поеду. Даже если бы я соврал какую-нибудь хрень, он бы догадался. Ты же знаешь нашего Дениса, — хмыкает Саша. — Вот только он какой-то расстроенный. Наверное, это всё из-за твоего решения не устраивать вечеринку в честь Нового года. Да и мы с Катей, получается, его совсем в одиночестве оставляем. Катя ведь собирается ровно в день рождения Дениса поехать к нашей троюродной тётке в Тверь. — Да, не очень хорошо. У Дениса и так поводов для радости в жизни немного. А ты хотел бы Новый год на даче провести? — Пожалуй, что да. Традиция, как-никак. — Тогда проведём. Но ты Денису не говори ничего, пусть это станет невероятным сюрпризом для него. Просто представь, как он обрадуется! — Федь, ты пугаешь уже, — удивляется Саша. — Так резко меняешь решения, говоришь, что готов для меня сделать всё, что угодно. Может, ты ещё и свою дурацкую свадьбу отменишь по такому поводу? — Нет. Единственное, что я не смогу для тебя сделать, — это отменить свою свадьбу... Да и вообще, мы слишком много времени уделяем этой теме. Не для неё мы тут, верно? — А для чего? Саша знает, что всё сейчас зависит от него. Спрашивает поэтому скорее у самого себя, чем у Феди, который только пожимает плечами, наклоняя голову заинтересованно. Решение Кокорина очевидно для обоих, но, пожалуй, именно за этим они и устроили всё это. Саша чувствует себя, как десять лет назад, когда Федя опускается поцелуями по его спине ниже. Саше не верится и хочется остановить мгновение, как в какой-то книге, когда он шепчет Федино имя ему же в губы, срываясь на стон. Этим должно было закончиться. В их истории уж точно. У них не было иного выхода, какие бы вокруг обстоятельства ни стояли. И Саше плевать, что там вокруг, ему главное, что Федя сейчас с ним, что он может его целовать, он может упираться пальцами в его спину, расчерчивая под лопатками. Саша всё может, ведь таково было Федино условие, и тот не скажет ни единого слова против. Феде это нужно, Федя видит своё спасение в Саше. Стоя на балконе, прислонясь к стене, Федя инстинктивно тянет руку в сторону этажерки. Нащупывает пачку, скуренную наполовину, вытягивает ещё одну сигарету. Он старается не курить так много и часто, но ноги постоянно ведут сюда. Он сдерживается в большинстве случаев, иначе выкурил бы всё за день. Иногда он просто смотрит на пачку, проводя по ней большим пальцем и глупо улыбаясь. Наверное, он действительно какой-то невероятный дурак, верящий в невозможные вещи, представляя, что было бы, если бы. Воображение спасает, но имеет обратный эффект. Воображение необходимо чем-то подпитывать, и это что-то сейчас лежит в спальне, растянувшись на всю кровать. Федя делает всё возможное. Он думал, что, находясь на дне, найдёт корень проблемы, но, кажется, лишь глубже себя закопал. — Обманываешь будущую супругу? — с усмешкой спрашивает Саша, обнимая со спины, утыкаясь губами чуть ниже шеи. — Думаю, что имею право на небольшой секрет. — Это уже не секреты, Федь, а настоящие скелеты в шкафах. Почему вишнёвые? Ты же не любишь. — У Дениса попросил, — Федя откидывает голову назад, на плечо Саши, выдыхая сладковатый дым вверх. Кокорин ведёт носом, следя глазами за клубами, растворяющимися в пространстве. Курить на закрытом балконе, конечно, идея гениальная. — Так он давно такие не покупает уже. — Так и я давно попросил. Ещё тогда, осенью. Видишь ли, всё не оставляю попыток бросить. Саша обходит его, смотря своими невероятными глазами пронизывающе. Как всегда, плещется океаном, неудержимым, неуспокаивающимся, шумным. Федя целует его лениво, передавая часть сладковатого дыма, перекатывая его на языках. — Знаешь, что меня радует? — вдруг особенно весело произносит Саша. — У тебя нет новых татуировок. Они все при мне появились, а при ней — ни одной. — Когда я буду писать завещание, то обязательно передам татуировки тебе, — усмехается Федя, делая затяжку. Саша, едва касаясь, движется пальцем по свободной от сигареты руке, вспоминая. Он знает, что каждая татуировка для Феди — отдельная маленькая история жизни, ни одна не появилась просто потому что. Саше нравится водить языком по замысловатым узорам, выцеловывать каждый кирпич в распростёртой по груди стене. Саша до сих пор считает, что эта стена была самой дурацкой из Фединых идей. Ещё и Саратов несчастный приплёл, непонятно к чему. С другой стороны, на Феде смотрится безумно красиво. Безумно... Как и всё в их отношениях, не поддающихся ни логике, ни смыслу. Феде нравятся прикосновения, он никогда не скажет, но, если бы было возможно постоянно обнимать Сашу, он бы делал это с превеликим удовольствием. Если бы можно было держаться с ним за руки, если бы Кокорин всегда клал голову ему на грудь, утыкался носом в шею, проводя кончиком от изгиба до мочки уха... Сигарета догорает, и Федя смотрит на маленькую искру, падающую под ноги. — Ты подозрительно много думаешь, — комментирует Саша, упираясь подбородком в ключицу. На лицо Феди вновь ложится тень. Снова что-то виноватое колет в груди, будто он совершает ужаснейшую ошибку, о которой пока в курсе лишь подсознание, но никак не сам Федя. Для Феди всё так, как нужно, как он хотел, как задумывал. Вот только вина совсем никак не связана с Сашей. Ни с ним, ни с ней. Последнее, что беспокоит Федю, так это измена собственной невесте. В целом, они даже не в браке ещё, а он прощается со своей свободной жизнью. Но вина есть, и Федя знает, перед кем её чувствует. — Наверное, у меня с головой не в порядке, — говорит он. — Это точно! Как и у всех нас. У меня, у Дениса, у Катьки, у Артёма, даже у... Хм, как думаешь, сколько тараканов в голове у Миранчучья? — Федя сглатывает нервно. — Они ж совсем безбашенные. Я иногда смотрю на них и думаю, как же здорово, что на нашем поколении такие люди не закончились. — Удивительно, как ты от проблем моей головы перешёл на Миранчуков. Не к ночи бы их поминать, конечно. — А что? Они мне действительно нас с тобой напоминают. В лучшие наши годы. Федя кладёт пачку сигарет обратно, касается виска Саши губами и тянет его обратно в квартиру. У него есть ещё много дней, чтобы выкинуть из головы, как минимум, две свои проблемы.***
Конечно, Денис знает. Тут совсем не требуется какого-то особого склада ума, чтобы понять, куда каждый вечер исчезает Кокорин, а потом и вовсе пропадает на целый день. Денису, в целом, всё равно, он давно смирился с тем, что его голос разума обоими друзьями гордо игнорируется. Хочется Феде накануне свадьбы трахаться с Кокориным, удачи, пусть, его право. Хочет Саша тешить себя глупыми надеждами о том, что у них со Смоловым таким странным образом всё может вернуться на круги свои, пускай, Денис останавливать не будет. Всё равно оба потом к нему побегут со слезами и проблемами. И Денис, конечно, эти проблемы решит. Когда уезжает Катя, Денис вдруг понимает, насколько уже отвык быть один в квартире. Сначала его напрягала толпа народа, а теперь он не представляет, как провести и сутки в полной тишине. Приходится искать себе какие-то фильмы, но перед Новым годом показывают лишь что-то такое же праздничное, либо комедии. Что одно, что второе Дениса раздражает, а последнее так вообще напоминает лишний раз о Кокорине. Спасает Марио. В эти предпраздничные дни он особенно активен в переписке, хотя ничего выдающегося ни с ним, ни, тем более, с Денисом не случается, чтобы обсуждать это по несколько часов. Но темы для разговора берутся буквально из воздуха, иссякая только непосредственно к тридцать первому числу. Тридцать первого числа Марио со своими соседями едет за город. Они решили в этом году снять какой-нибудь домик, чтобы насладиться природой и всем причастным. Об этом Марио сообщает с утра, стоит Денису открыть глаза в предвкушении неодинокого вечера. Катя, хотя и вернулась от своей тётки вчера, не планирует оставаться с Денисом. Её праздник должен пройти в обществе Ромы. — Ясно, — только и может произнести Денис, ничуть не радуясь за девушку, у которой, может быть, личная жизнь налаживается. Его бы жизнь кто наладил. В итоге, Денис включает себе какой-то музыкальный канал, прибавляет погромче звук, чтобы слышать с кухни, где он нарезает себе салат. Планирует приготовить целую миску и есть её всю ночь, даже не накрывая стол. Вот ещё, он тут один, а ему одному никакой пир не нужен. Хватит бутылки вина и этого салата. Поблёскивающая мишура на кухонных шкафах, приделанная Кокориным, бесит. Хочется содрать и вышвырнуть, и Денис чувствует, как с каждым часом его настроение всё больше и больше портится. Раздаётся телефонный звонок. — Что делаешь? — спрашивает Саша таким тоном, будто не пропадал целую неделю за пределами квартиры. — Приготовил себе салат, собираюсь праздновать уход одного дерьмового года и встречать пришествие следующего, такого же дерьмового. А тебе что надо? У вас с Федей перерыв в марафоне? — Очень смешно. Мы вообще-то к тебе едем. Так что, упаковывай салат, хватай вино, а я знаю, что ты не мог без него сесть за стол, и одевайся. Едем на дачу. — Какую дачу? — Федину. Вечеринка, как и всегда. Сюрпри-и-из! Вот только Денис не испытывает той безудержной радости, которую предрекал Федя, когда просил Сашу держать план о вечеринке в секрете. Денис мрачно хмурится на протяжении всей дороги, пока его друзья, как великие слепые, не обращают на это внимание, подпевая песням из радио. Когда доходит до бессмертной классики Губина, Денис не выдерживает: — Кого ещё позвали? Опять, небось, полный дом хрен пойми кого. — Нет. Только самые близкие. Ерохин там, — говорит Саша. — Наталья. Рома сказал, что у него какое-то отдельное торжество, уже занят. — С сестрой твоей. — Ну, я догадывался, потому что у Катьки была такая же отговорка. Ещё Артёма с Игорем не будет. У них там тоже что-то. О, зато Кузяева с Лунёвым наконец-то вытащили, прикинь! Я думал, эта парочка не выездная, а нет. — А что насчёт Саши? — интересуется Денис. — Кажется, она там мечтала о каком-то ужине. — Саши не будет, — пожимает плечами Федя, ничуть не расстраиваясь. — Она должна была быть, но у неё задержали самолёт, так что, просто очень неудобно ехать в такую глушь. В общем, не будет её. Да и нам же лучше, верно? Посидим, как в старые-добрые, своей компанией. Они проезжают дом, стоящий через улицу от дачи Феди. Этот дом всегда был чуть ли не самым мрачным на весь дачный массив, казалось, там никто уже сто лет не жил и не планирует больше жить. Сейчас же он светится множеством огней, во всех окнах виднеются танцующие фигуры, гремит музыка, доносятся радостные возгласы явно уже подвыпившей компании. Денис хмыкает, удивляясь. — Снял, наверное, на праздники кто-то, — комментирует Федя. — Да что ж всё так завалило, не проехать! Предсказуемо, на них ложится ответственность за организацию стола и небольшую уборку дома. Небольшую, потому что вполне очевидно, что в последние несколько дней тут кипела какая-никакая жизнь. Денис легко догадывается, какая именно. Наверняка, Саше захотелось сменить обстановку квартиры, где на каждом углу можно столкнуться с напоминанием о невесте Смолова, и он предложил провести пару дней на даче, заодно подготовив дом к встрече гостей и Нового года. Салат Дениса ставится прямо по центру стола, как коронное блюдо. Саша обещает всем приходящим советовать этот салат, чтобы никто не ушёл, не оценив кулинарные способности Дениса. — Это же всем спален на втором этаже хватит даже, — удивляется Федя, спускаясь по лестнице. — Никто не будет, как лох, спать на диване в гостиной. — Наталье целая комната светит, — с некоторой завистью произносит Саша, хотя ему-то точно жаловаться не на что. Он будет спать с Федей, как и много дней до, он радоваться должен такому стечению обстоятельств. — А как же Кузяев с Лунёвым? — спрашивает Денис, расставляя тарелки. — Они уедут после часа ночи, сказали. Им, видите ли, неудобно оставаться до утра у директора школы на даче. Ну, их дело. Мне было бы очень удобно. — Остался бы ночевать на даче у Гниды? — хмыкает Денис, видя, как перекашивает Сашу. — Ладно, надо было уточнить, что я имею в виду одного конкретного директора с одной конкретной дачей. Когда многое уже готово, Денис позволяет себе присесть на ближайший стул. На него накатывают воспоминания, связанные с этой дачей. Сколько здесь было вечеринок. Тут Федя, по сути, познакомился с Кокориным, тут сам Кокорин признался ему в своих чувствах. Они часто ездили сюда, уже будучи компанией из троих друзей, и Денис невероятно радовался дням, когда мог спать в отдельной комнате, потому что любой приезд на дачу сопровождался бурным открытием сезона. Хотя дачниками они были теми ещё, конечно. Скольких Фединых друзей и знакомых повидал этот несчастный дом, а сколько раз Денису при трёх спальнях и двух диванах на первом этаже доставалась извечная раскладушка в качестве ночлега. Вспомнив о раскладушке, Денис вздрагивает. Перед ним снова та самая ночь, когда его прекрасные друзья с какой-то радости решили, что он спит, а значит можно потрахаться буквально над его головой. — О, господи, боже! — Денис показательно закрывает глаза, когда видит целующихся около колонны, отделяющей гостиную от кухни, Федю и Сашу. — Как будто мне снова двадцать лет, и вы, придурки, игнорируете моё существование. Хоть бы предупреждали! — За десять лет, Денис, мог бы и привыкнуть, — фыркает Саша. — Нет, к этому я никогда не привыкну, даже если вы снова сойдётесь. Постепенно приезжают гости. Первыми появляются Кузяев и Лунёв, которым потом первыми же уезжать. Они ведут себя, как чужие, на этом празднике жизни, поэтому Федя решает заняться их социализацией в столь специфичной компании. Вроде и работают в одной школе, знают друг друга, а за пределами здания всё равно, что незнакомцы. Федя так не привык, ему так не нравится. Он со всеми дружит, между прочим. В этом его жизненный принцип. Потом объявляется Ерохин. К тому времени Денис уже несколько раз успевает осушить свой бокал, потому что ему надоедает ждать, пока все соберутся вокруг стола. С Ерохиным становится повеселее, можно хоть поговорить свободно, получив в ответ несколько старых, но всё ещё смешных шуток. Александр первым же соображает, что никто не включил музыку, да и вообще, что за праздник без танцев. Последней приезжает Наталья, которая, оказывается, заплутала в домах. Её подвозил один знакомый, наверняка, очередной ухажёр, но она уговорила его не вламываться на чужое торжество, хотя Федя, вроде бы, и не сильно против новых лиц в компании. На Наталье чёрное платье с блёстками, как всегда, короче некуда, с глубоким вырезом, что на спине, что на груди. Длинная цепочка с кулоном из камня теряется в декольте. — А вот и настоящее украшение этого дома, — говорит Денис слишком громко, и Наталья воспринимает это в качестве комплимента в свой адрес. Она немедленно устремляется в общество Дениса, осознающего свою оплошность. — Ерохин, вот только попробуй сейчас съебать куда-нибудь, — шипит он усмехающемуся Александру. Никто, на самом деле, не против компании Натальи ровно до того момента, пока она не начинает думать, будто с ней флиртуют. А думает она так почти всегда. Ко всему прочему, Денис нередко оказывался центром её внимания. Наверное, его типаж ей нравится так же, как и всей кокоринской чете. — Возможно, кто-то другой является украшением дома, — отвечает на это Александр. — Убью тебя, Ерохин. — Ну, не стоит отрицать свою привлекательность. Или это просто кокетство? — Заткнись. Пей молча. — За вашу ослепительную красоту, Денис Дмитриевич! Денис цокает языком и просит Кузяева передать ему с другого конца стола сырную тарелку. Далер оглядывается по сторонам, не сразу понимая, кто и о чём его попросил, потому что он был слишком увлечён обсуждением с Андреем дачи Смолова. Не каждый день физик и химик могут просто так оказаться в подобных хоромах. Впрочем, они были тут на дне дружбы, но, видимо, подзабыли об этом. А пока Далер соображает, Денис замечает отсутствие двух ключевых фигур вечера. Он готов поставить всю свою зарплату, что эти два придурка пошли обжиматься где-то по углам. Если быть точнее, то на веранду. Лишь по причине того, что Феде захотелось покурить. За последнюю неделю он приобрёл себе две пачки сигарет, которые должны были закончиться как раз сегодня. Уже завтра Федя вернётся к своей невесте, и курить никто ему не разрешит. Поскольку эта привычка с ним с тех времён, когда он встречался с Сашей, то тоже может считаться актом прощания с молодостью и свободой. Кокорин же, наконец, понимает, каково это, когда даже зимой невообразимо жарко. Обычно о таком пишут в книгах, а Саша удостоверился на собственном опыте, благодаря обнимающему его Феде. Рядом с ним всегда слишком жарко, так что, даже накинутая на плечи куртка кажется лишней. Вспоминая все дни, которые они провели вместе, Саша счастливо вздыхает. Он и не думал, что ему снова будет так хорошо. — Предлагаю сделать подарок Денису и послать его спать в дальнюю спальню, — говорит Федя. — Потому что тут слишком тонкие стены? — Именно. Федя в поцелуе оттягивает Сашину губу, а тот думает, что когда-то не мог и мечтать о подобном. Когда-то он стал свидетелем сцены, где на его месте была какая-то непонятная девушка, и в тот момент Кокорин лишь горестно, с завистью вздохнул, не представляя, что скоро станет парнем самого Феди Смолова. Десять лет назад Саша не верил в своё счастье, потому что только не к нему судьба могла повернуться лицом. Сейчас Саша тоже до сих пор чуть-чуть не верит, слишком уж долгими показались два года разлуки и почти полного отсутствия общения. Всё, что их связывало с Федей, — работа, но этого было чертовски мало. А теперь Саша снова здесь и его снова любят. Быть может, это начало новой истории? — Надо выпроводить завтра всех до четырёх, — вдруг произносит Федя, отходя чуть в сторону. — Почему? — Не хочу ехать домой к ночи. Саше это не понравится. Кокорин хмурится, поджимая губы. Оказывается, Федя ни на секунду не забывал о том, что ему придётся попрощаться с Сашей и вернуться в свою обычную жизнь, где его ждёт свадьба. Саша знал, что все эти дни Федя был так же счастлив, как и он сам. Невозможный человек! Нет бы наслаждаться моментом и думать, как его продлить подольше, всё равно надо держать на закорках сознания неприятные мысли и страдать из-за них. А Федя, судя по его лицу, сейчас именно страдает, мучаясь осознанием, что это его последний день, который он может провести по своей воле. — Слушай, возможно, сейчас не время и не место, но... — начинает Саша. — Нет, — грустно качает головой Федя. — Ты даже не дал мне договорить. — Я знаю, что ты сейчас предложишь. Я слишком хорошо знаю тебя, Саш. Но я, правда, не могу всё отменить. Так будет правильно. — Блядь, да с чего ты это взял? Разве правильно — это не когда ты счастлив? — Очень часто нет. — А я вот так не думаю, — Федя только пожимает плечами, мол, это исключительно проблемы Кокорина, если тот не понимает. — Тебе же нравилось. Ты же действительно был счастлив и радовался, наконец-то, искренне. Ты вообще не думал об этих ёбаных обязательствах, которые, кстати, сам себе создал. Никто не заставляет тебя свести жизнь к этой хуйне, вроде свадьбы, детей и работы. Ты же всегда, Федя, делал только то, что хотел, почему к двадцати восьми годам вдруг придумал жить иначе? — Повзрослел, наверное. — Нихуя ты, блядь, не повзрослел. Всё такой же придурок. Если бы ты повзрослел, то не поцеловал бы меня тогда в кабинете и не предложил бы провести с тобой эти дни. И вот это решение было именно твоим, решением Феди, которого я знаю столько лет. А всё остальное — не твоё, надуманное, пустое, непонятно откуда взявшееся. — Я так решил ещё с тех пор, как мы расстались. — Ах вот, в чём дело! Ну так, давай сойдёмся. Тебе же этого не хватает? Ты же всё равно меня любишь, — Федя лишь кивает. — Прекрасно! Я тоже тебя люблю, и ты это знаешь. Так по какой, блядь, причине нам не быть вместе? Всё, чёрт возьми, сходится! — Кроме одного, Саш, — тихо произносит Федя, быстро облизывая губы. — Да, ты прав, я всё ещё тебя люблю. Вот только ты — не единственный. И проблема в том, что... пока мы были вместе, я понял это слишком отчётливо. Денис прав в том, что я не смогу перестать думать о том, по какой причине мы с тобой расстались, и я действительно не могу быть уверен, что это не повторится снова. — То есть я, по-твоему, совсем конченный, чтобы два раза тебе изменять? Спасибо за высокое мнение! — Это мои проблемы, Саш. Это тараканы из моей головы, и они вполне имеют право существовать. Уверен, у тебя на мой счёт тоже есть какие-нибудь опасения. А ещё, знаешь, скорее всего, я люблю не столько тебя, сколько время, которое у нас было. Потому что, как я уже говорил, есть ещё кое-кто, кого я также люблю. И ты помог мне это понять, принять и даже убедил меня, что, может быть, в этом нет ничего плохого. Саша выгибает бровь. Он ничего не понимает. Кого ещё Федя вдруг полюбил? Каким образом Кокорин ему помог это осознать, да ещё и в чём-то убедил, если сейчас впервые слышит обо всём? Саша снова не верит происходящему. Полный бред. Такого просто не может быть. — Что ты несёшь? — произносит Саша. — Не спрашивай, я всё равно не скажу. Ты будешь считать меня ещё большим идиотом. — Лично я себя сейчас чувствую по-идиотски, так что, выкладывай давай. — Всё, что тебе надо знать, это то, что мы не можем быть вместе. Боюсь, что теперь уже точно и навсегда. Мне кажется, если мы сойдёмся, то я буду всё больше и больше стремиться к... ну, к тому, кого люблю. И ты вряд ли меня удержишь. — Блядь, окей, — Саша хлопает себя по бёдрам, шумно вдыхая морозный воздух, полной грудью ощущая минусовую температуру вокруг. — Почему тогда ты просто не можешь сойтись с этим человеком прямо сейчас? Нахуя было меня трогать, зная о моих чувствах к тебе, нахуя устраивать эту идиотскую свадьбу, которая тебе никуда не упёрлась? — Забавно, что ты уверен, будто я не говорю о Саше. Я ведь, кажется, однажды ответил Денису, что влюблён именно в неё. — Не пизди, блядь. Если бы ты её любил, ты бы со мной полторы недели не трахался. — Уверен? — О, более чем! Ты не можешь быть настолько мудаком, Федя. Я знаю тебя достаточно, чтобы делать такие выводы. Смолов молчит. Он хочет, чтобы Кокорин всё-таки поверил, будто речь идёт о невесте. Он будет молчать до тех пор, пока не увидит сомнение на Сашином лице. Федя уверен, что в его случае лучше выглядеть худшим мудаком на свете, чем человеком, который влюбился в... — Не дождёшься, — выплёвывает Саша, подходя ближе. — Я никогда не вёлся на твоё враньё, Смолов. — А зря. — Сука, лучше скажи. Я тебе врежу, серьёзно, если ты продолжишь ломать эту комедию... Дверь на веранду распахивается, из дома выглядывает Денис с озабоченным выражением на лице. Вполголоса он произносит: — Не хочу прерывать вашу романтику, но, Федь, там эта твоя приехала. В гостиной стоит, спрашивает, хер ли ты её не встречаешь. Саша буквально давится воздухом, тогда как Смолов стремительно вылетает с веранды в дом, громко удивляясь приезду невесты. В холле, надо признаться, стоит гробовая тишина, потому что для всех появление девушки стало сюрпризом. Слава богу, что Федя и Саша были на веранде, а не в спальне, потому что иначе пришлось бы отвечать на множество неудобных вопросов. Все смотрят, какое представление разыгрывает Федя перед своей невестой, улыбаясь ей, обнимая и целуя чуть ли не через каждую минуту. Он подводит её к столу, говоря, что они как раз собирались выпить за уходящий год. — Прощай 2013-й! — разносится над столом, и все осушают бокалы. — У меня есть два объявления, — тут же бодро продолжает Федя, привлекая всеобщее внимание. — Извините, я сейчас, — с шумом поднимаясь с крайнего стула, говорит Саша. Он быстрым, неровным шагом, уходит к лестнице, ведущей на второй этаж. Ему надо забрать свои вещи из Фединой спальни, да и вообще нет никакого желания слушать Смолова. Денис провожает друга цепким взглядом. А Федя говорит о своей свадьбе, приглашает всех присутствующих на неё. Лунёв предлагает немедленно выпить за молодых, в чём его поддерживает Кузяев, кажется, всегда и во всём его поддерживающий. Лишь у троих людей за столом при этом тосте возникает тяжёлое чувство. Денис и Александр знают чуть больше, чем нужно, а вот Наталья... — Она мне никогда не нравилась, ещё со дня дружбы, — говорит Наталья стоящим рядом мужчинам. Денис удивлённо поднимает брови. — Не думаю, что у них с Федей получится счастливая семья. Хотелось бы, конечно, ошибаться. — Да, семейка та ещё будет, — хмыкает Денис. В его кармане вибрирует телефон. Сообщение от Марио. Пока Наталья продолжает объяснять Ерохину, что придёт на эту свадьбу только ради того, чтобы поймать букет, Денис открывает сообщение. Там фотография с поздравлением. Марио и его соседи тоже встретили Новый год. Они сфотографировались на улице около дома, ведь именно сейчас решили запустить несколько фейерверков во дворе. За окном раздаётся грохот фейерверков, заставляющий Дениса повернуться в ту сторону. Небо над домом на соседней улице, чуть-чуть виднеющимся из столовой, освещается огненными вспышками. Сердце Дениса глухо стукает о грудную клетку. Он переводит взгляд на фотографию, заполошно увеличивая дом позади Марио и его улыбающейся соседки. Куча светящихся гирлянд, большие окна на втором этаже. Сомнений никаких быть не может. Это тот самый мрачный дом, который они проезжали. Денис понимает, что Марио сейчас близок к нему, как никогда прежде. Достаточно выйти сейчас за ворота и пройти пару минут. Они могут встретиться... — И ещё одно объявление, как я и обещал, — произносит Федя. — Погоди, Денис, — видя, как друг встаёт из-за стола, останавливает его рукой. — Я быстро скажу и пойдёшь, куда там тебе надо. Так вот. Как бы ни печально было сообщать, но это последняя вечеринка здесь. Мы с Сашей, — Федя тут же чмокает невесту в щёку, — приняли решение продать этот дом, — Денис слышит, как на втором этаже громко хлопает дверь, однако никто, кажется, больше не обращает на это внимание. — Да, дачи больше не будет. Очень грустно прощаться с этим местом. Лично у меня здесь столько воспоминаний... Денис моргает несколько раз, делая вдох-выдох. Марио всего лишь через дорогу от него, Федя решил продать дачу, которая для него является символом молодости, да и вообще жизни, а ещё с Кокориным у них на веранде явно произошло что-то неприятное. Саша, услышав про продажу дачи, закрылся в одной из комнат на втором этаже, ведь для него это место значит не меньше. Федино решение равно тому, что он просто хочет выкинуть Кокорина и всё, что с ним связано, из головы. Теперь для него начинается новая жизнь, где Саше места не будет. Денис нажимает на кнопку блокировки телефона, ведь так и не погасил экран. Марио через дорогу, он может увидеть его. А Саша на втором этаже и, наверное, морально убит. Федя целует свою невесту снова, на что Наталья фыркает, брезгливо кривя верхнюю губу в яркой помаде. Денис всё-таки встаёт из-за стола и через минуту уже стучится в одну из спален, за дверью которой сидит Кокорин. Сердце больно сжимается, говоря Денису, что не здесь и не с тем он должен сейчас быть.Целовать не при всех.
Спрашиваешь, что хочу, но не без слёз.
Я хотел, а ты нет. Я взрослел, а ты нет.
Разлюбил, а ты нет. И никаких тут побед,
Только глупые и ненужные...