И я бросил школу, сжёг тетрадки и портфель,
Закурил сигарету, залил её портвейном.
Пьяный полечу через забор.
Теперь достаточно крутой, чтобы быть с тобой?
1998 год
Душный август встречает на перроне, словно ватой затыкая нос и рот, что не вздохнуть. Саша и не думал, что в Москве будет так жарко, будто они с матерью и не уезжали никуда. Светлана оглядывается по сторонам, выискивая свою сестру, которая обещала их встретить на вокзале. Светлана в Москве не впервые, в отличие от сына, который пока не совсем понимает, чем же столица так сильно отличается от небольшого городка под Белгородом, где он родился и вырос. Саше Кокорину тринадцать лет. Вообще-то, стоит начать с того, что он не совсем Кокорин. У Саши фамилия матери, которую он приобрёл очень давно, лет в пять, и очень ею гордится. Во-первых, это отличает его от прочих сверстников, каждый раз удивляющихся, почему он не носит фамилию отца. Во-вторых, Кокорин, по мнению Саши, звучит куда лучше, чем какой-то Карташов. Дебильная фамилия, ассоциируется с картошкой. Когда Саши ещё не было и в помине, его мать поехала с подругами в Белгород, где познакомилась с Сашиным отцом, что забавно, тоже Александром. Отношения развивались стремительно, и вот, через полгода Светлана вышла замуж, уехав вслед за мужем в какую-то глушь, ведь в Белгороде он только лишь учился. Сашин отец жил в неких Валуйках, название которых было продиктовано протекающей там рекой Валуй. Город сравнительно небольшой, в нём почти ничего не было, к чему так привыкла москвичка Светлана. Родители не раз вздыхали на свадьбе, не понимая, почему дочь решила отказаться от всего этого ради какого-то мужчины. Светлана, возможно, тоже не понимала, на что согласилась. Впрочем, скоро стало понятно, что Валуйки — это ужаснейшая дыра, беспросветная, бесперспективная, из которой надо бы поскорее уезжать. Светлана пыталась уговорить мужа, но тот упёрся так, словно эта земля предков была ему завещана целиком. Несколько месяцев спустя, Светлана узнала о своей беременности, и все мысли о том, чтобы сейчас куда-то переезжать, пришлось отложить вовсе. На свет появился Саша Карташов, которому Светлана самолично поменяла фамилию чуть позже, уже тогда, когда всерьёз задумала вернуться в Москву, с мужем или без него. Сашин отец производил впечатление хорошего человека, и по прошествии времени Саша действительно не понимал, почему же родители развелись. Сашин отец отдавал сыну всё, что только мог, он же впервые познакомил его с футболом. Они пинали мяч во дворе, пытаясь повторить различные финты, смотрели по маленькому телевизору с выпуклым экраном матчи, искренне переживая за происходящее на поле. Саша, впрочем, не знал, за кого болеть, поэтому переживал за обе команды сразу. И Саша рос вполне счастливым ребёнком, даже не догадываясь, какой несчастной всё это время была его мать. О чём Саша знал совершенно точно, так это о своей родне. О, семья Кокориных, даже без учёта Карташовых, была настоящим кланом, табором, если хотите. Их было море, они собирались толпой по любому поводу, громко именующемуся трагедией, съезжались на каждый праздник, были громкими, взбалмошными, иногда пугающе энергичными, но ужасно весёлыми людьми, обожающими друг друга. Саша был похож на них, как две капли, возможно, это и толкнуло Светлану сменить сыну фамилию. Время шло. Саша начал ходить в школу в своих родных Валуйках, уговорил родителей записать его в футбольную секцию. Там он имел успех, тренер выделял его в команде, твердил родителям, что мальчику нужно развиваться в этом направлении, а через пару-тройку лет стоит свозить его на просмотр. Просмотр, естественно, был где-то в Москве. — Саша, поедем в Москву? — снова взялась за уговоры мужа Светлана. — Ну, если не ради меня, то хотя бы ради сына. Ты же слышал, что сказал тренер. А вдруг Сашенька пройдёт просмотр? Не оставим же мы его одного в таком большом городе жить! Да и в Москве столько возможностей, столько... — Свет, ну, какой просмотр? Мелкий ещё он для просмотров. В серьёзный клуб не попадёт, а ехать ради какой-нибудь второсортной команды... — мужчина махнул рукой, перелистывая страницу газеты. — Да и смотри, что пишут. Рубль падает, деньги обесцениваются с каждым днём. В августе 1998 года правительство объявляет дефолт, а Светлана объявляет своему мужу, что подаёт на развод и уезжает с сыном в Москву. Тринадцатилетний Саша ничего не понимает, глупо вертя головой из стороны в сторону, когда мама суетится по дому, собирая их вещи. Отец лишь пожимает плечами, да чаще предъявляет жене претензию в том, что она слишком уж привыкла к хорошей жизни. Они ссорятся, а Саша не до конца осознаёт, что через неделю уже будет стоять на каком-то вокзале Москвы, вдыхая душный, обжигающий воздух. Сашина тётка разрешает сестре первое время пожить у неё в квартире. По дороге до дома Саша выслушивает увлекательнейший рассказ о том, что, кажется, тётя скоро тоже разведётся со своим бездельником мужем, которого давно попёрли с какого-то завода, а он и не чешется искать новую работу. Тут ещё этот дефолт, и вот она, бедная, несчастная женщина, вынуждена рисковать своей жизнью, держа торговый павильон на территории какого-то рынка, который крышуют бандиты. — Кстати, Свет, не хочешь поработать моей сменщицей? — предлагает женщина. — Вам с Сашкой ведь надо как-то обустраиваться, а у меня в павильоне только одна дурында из работников, помощи никакой. Такая дура, ты бы её видела. Деньги считает еле-еле. Несмотря на все россказни тёти о том, как тяжело и плохо ей сейчас живётся, трёхкомнатную квартиру она всё равно в одиночку каким-то образом содержит. Саше достаётся комната, в которой уже живёт его девятилетняя двоюродная сестра Катя. Знакомы они лишь условно, потому что, кажется, Катя приезжала вместе с тётей на десятилетие Саши в Валуйки. Правда, ей тогда было всего шесть, поэтому она и не помнит толком своего двоюродного брата. В сентябре Сашу устраивают в школу. Не без помощи каких-то тётиных связей удаётся пристроить его в некую школу недалеко от Сиреневого бульвара. Ехать туда, конечно, придётся около часа, но зато завуч этой школы — постоянная клиентка тётиного павильона, которая по секрету ей сообщила, что в этом году жуткий недобор, поэтому она может поговорить с директрисой, чтобы взять Сашу. Тем более, его всего лишь нужно впихнуть в один из седьмых классов. Вот только что-то идёт не так. То ли директриса встаёт в позу, чтобы не брать кого ни попадя в школу, которую она намерена через год сделать гимназией, то ли возникают какие-то проблемы с документами. В общем, в седьмой класс Саша поступает лишь в середине сентября. Его определяют в 7 «В». Классная руководительница, Анна Ивановна, довольно молодая и приветливая женщина, сразу нравится Саше. Он чувствует, как колотится его сердце в груди, когда вместе с ней он поднимается в кабинет на третьем этаже. До этого у Саши состоялась беседа с директрисой — Идой Геннадиевной, и та произвела на Кокорина пугающее впечатление. У них в Валуйках все были такими добрыми, улыбчивыми, а эта женщина, с собранными в тонкую нить губами, внушала страх даже молча, одним лишь взглядом. — Ребята, познакомьтесь, — говорит Анна Ивановна, держа Сашу за плечи чуть впереди себя. — С этого дня в вашем классе будет учиться Саша Кокорин. Саша оглядывает своих будущих одноклассников, таких незнакомых, пока ещё чужих, и старается не волноваться так уж сильно. Все взгляды устремлены на него, внимательно изучают с ног до головы, будто оценивая. Все взгляды, кроме двух на задней парте ряда у окна. Два парня переговариваются друг с другом, даже не обращая внимание на какого-то Сашу. С их стороны раздаётся громкий, неудержимый смех. — Смолов, Черышев! — тут же прикрикивает на них Анна Ивановна. — Я вас рассажу сейчас. — Анна Иванна, — весело произносит сидящий дальше от прохода парень, откидываясь на спинку стула, чуть покачиваясь. На парне ярко-синяя футболка, которая почему-то врезается в Сашину память слишком стремительно. — Так если вы нас рассадите, мы других плохому учить будем. Придётся ещё и за остальными приглядывать. Какая-то девочка с третьей парты среднего ряда звонко хихикает, прикрыв ладонью накрашенные красной помадой губы. Наверняка, стащила у матери или сестры, чтобы покрасоваться в школе. Она поворачивается к парню в ярко-синей футболке, стреляя глазами и чуть заметно краснея. Парень задорно подмигивает ей. — Боже, и за что вы мне, — шёпотом проговаривает Анна Ивановна. — Хорошо. Саша, если хочешь, можешь рассказать что-нибудь о себе своим одноклассникам. Теперь уж точно все взгляды обращаются к Кокорину, но он ловит лишь два с задней парты. Парень в ярко-синей футболке поджимает губы, упирает подбородок в кулак, чуть подаваясь вперёд, будто готов слушать самым внимательным образом, хотя в глазах у него всё ещё ни тени серьёзности, сплошное веселье. Его сосед же чуть приподнимает бровь, скрещивая руки на груди. К новенькому он явно настроен скептически, и Саше кажется, что холод, какой-то колющий, пробирающий до костей, в этих голубых глазах не предвещает ничего хорошего. — Меня зовут Саша, — откашлявшись, начинает Кокорин. — Это мы поняли, — усмехается парень в ярко-синей футболке. — Ты откуда такой взялся? Чё не в декабре пришёл? Было бы ещё оригинальнее. Голубоглазый сосед парня кривит губы в улыбке, но смотрит всё с такой же лёгкой неприязнью. — Просто мы с мамой в конце августа приехали и не успели всё сделать, — говорит Саша, чуть запинаясь. Волнение берёт своё, он перебирает пальцами, чувствуя, как потеют ладони. — Я, кстати, в прошлой школе отличником был... — О! — раздаётся, конечно же, с задней парты. — Ну, такого добра у нас навалом. — Федя, тебе было бы неплохо начать получать хотя бы четвёрки, — обрывает строго Анна Ивановна. — Хорошо, Саша. Можешь сесть за первую парту сюда, к Юле. Саша садится, ощущая два пронизывающих взгляда в районе своей спины. Зачем-то он запоминает, что парня в ярко-синей футболке зовут Федей. — Ну и чепушила, — цокает его сосед. Впрочем, как выясняется позже, Саше совсем необязательно было запоминать этого Федю. Потому что Федя Смолов и его друг Денис Черышев — тот самый голубоглазый парень, — наверное, самые популярные личности в школе. Их имена и фамилии произносятся тут чаще, чем доброе утро. Учителя относятся к парням довольно недоброжелательно, за исключением Анны Ивановны, которая, кажется, может оправдать любого человека, если он из её класса. Все остальные люди считают Смолова и Черышева едва ли не проклятием этой школы. Хулиганистые, язвительные, обожающие разного рода розыгрыши, смелые там, где не надо, они лишь по совсем невероятным обстоятельствам до сих пор не были исключены. Ида Геннадиевна, сжав зубы, терпела их присутствие в своей замечательной почти-гимназии, делая один выговор за другим. За это Федю в классе справедливо считают счастливчиком, а сам он, разводя руки в стороны, только и говорит, что ему всегда удаётся попасть в случай, вероятность которого один на миллион. Это невероятно круто, думает Саша, когда единственный не подходит к компании кучкующихся около парочки друзей одноклассников. Он не знает, как подступиться к ним, почему-то считая их ужасно важными людьми, не допускающими не пойми кого в свой круг общения. К тому же, вокруг Феди постоянно вьются девчонки, заглядывающие ему в рот, глупо смеющиеся даже над самыми банальными шутками и шушукающиеся о нём во время уроков. Федя улыбается, подмигивает и считает, сколько любовных записок ему сунули в портфель за день. — Он, наверное, самый популярный парень в школе, правда? — спрашивает Саша у своей соседки по парте Юли. — А то, — вздыхает она. — Федя — это мечта. Вот только все они, — она обводит пальцем небольшую группу девочек, — ещё не в курсе, что он со вчерашнего дня встречается с Викой. — А кто такая Вика? — зачем-то спрашивает Саша. Он думает, что ему было бы полезно побольше узнать о внутренней жизни класса, в котором он планирует провести время вплоть до выпуска. — О, Вика из «А» класса. Она такая блондинка высокая, очень красивая. Моделью хочет стать. Мы с ней общались раньше... Дальше Саша слушает ещё внимательнее, находя школьные сплетни ужасно увлекательными, хотя ему, парню, вроде бы должно быть совершенно неинтересно, кто там в кого влюблён. Но Юля оказывается настоящей энциклопедией школьной жизни, она знает всё про всех и даже про некоторых учителей. — Хорошо, а Денис этот? — слыша очередной гром хохота за своей спиной, спрашивает Саша. — Ну, Денис — это как второе место после Феди, понимаешь? То есть Федя — это предел мечтаний, а вот Денис, скорее, как приятный к нему бонус. Разумеется, он тоже много кому нравится, но я уверена, что это лишь потому, что он друг Феди. — Ну да, так-то ваш Денис не выглядит дружелюбным. — Что правда, то правда. Мне он нравился какое-то время, но, знаешь, стоило мне только подойти к нему, как... — Юля грустно вздыхает. — Ой, не хочу об этом. Ты прав, Денис очень непростой, хотя нельзя отрицать, что он симпатичный. Впрочем, я хотела бы увидеть девушку, которая могла бы быть рядом с ним. Ну, которая, видимо, согласна терпеть все его грубости и постоянные насмешки. И хотя с того дня Саша с Федей и Денисом пересекается только косвенно, насколько позволяют стены класса, они всё равно постоянно присутствуют в его жизни. О них говорят все, кому не лень. Сами парни постоянно выделяются какими-то выходками во время уроков, а школьных сплетен вокруг становится всё больше и больше. В один момент Саша понимает, что его начинает тошнить от этой парочки.***
1999 год
— Когда шестнадцать стукнет, вот тут набью, — говорит Федя, указывая на свою руку. — Решил всё-таки? И что набьёшь? — Единственную молитву, которую ты знаешь, — усмехается Федя, представляя будущую татуировку. — Считай, в честь тебя, мой верующий друг. — Заткнись, не верю я в эту бредятину, — отмахивается Денис. — Ну, сам подумай, если Бог есть, то какого чёрта мы живём в этом дерьме? Какого хрена вообще происходит? Мои предки уверены, что он посылает нам испытание. А я считаю, что он заебал уже со своими испытаниями. Саша слышит этот разговор краем уха, потому что не слушать не получается. Кабинет английского слишком маленький и тесный, они тут все друг у друга на головах сидят, поэтому любой шёпот слышно от последней парты до первой. Саша сидит на отдельном ряду за второй. За прошедший год они с мамой переехали в собственную квартиру, а тётя всё же развелась со своим бездельником мужем, который, ко всему прочему, начал пить. Теперь Кокорин чаще пересекался со своей двоюродной сестрой Катей, ведь её мать постоянно водила в дом всяких ухажёров, чему дочь мешала. При этом тётя постоянно убеждала Сашину мать тоже заняться поисками, ведь годы идут, она не молодеет, зато сейчас ещё вполне красивая женщина. Конечно, можно быть сильной и независимой, как большая часть женщин в роду Кокориных, но не лучше ли стать редким исключением? Сашина мама, кажется, всерьёз задумывалась, тем более, Саше нужен был отец. Саше нужен был разве что его родной отец, по которому он довольно-таки скучал, но никакой связи с ним не имел. Никого другого рядом со своей мамой он видеть не желал, но не мог прямо заявить о своём взгляде на эту ситуацию, ведь в свои четырнадцать, наверное, в отношениях между взрослыми людьми понимал слишком мало. К тому же, его нисколько не напрягало, что почти вся чета Кокориных состоит из различного рода тётушек, многоюродных сестёр, бабушек и других одиноких женщин, разочаровавшихся в мужчинах. Все они ужасно любили Сашеньку, окружали его заботой и любовью, всячески превозносили его заслуги, гордились им, рассказывали друг другу, в чём Сашенька снова молодец. Это не могло не нравится. За прошедший год, хоть и дефолтный, Светлана вместе со своей сестрой смогла добиться ужасно высоких показателей по продажам в павильоне. Настолько высоких, что теперь Сашина мама, обнаружив в себе предпринимательскую хватку, открыла собственный павильон, которым управляла единолично. Тяготы девяностых почти не коснулись их семьи, за исключением нескольких выдающихся моментов. За этот же самый год Саша окончательно утвердился в качестве надежды всего 7 «В». Он прекрасно учился, закончил год с пятёрками по всем предметам и отличием по поведению. На торжественной линейке Ида Геннадиевна даже удивилась, вручая ему красивую грамоту, ведь «В» класс исторически считался самым неблагонадёжным. Директриса даже подумывала над тем, чтобы предложить Кокорину перевестись в «А» класс с его-то заслугами, но Саша знал, что откажется. Он только-только привык к новой обстановке, подружился с той же Юлей и ещё некоторыми одноклассниками, помогал большинству из них с домашними заданиями, часто выручал на контрольных, что бросать всё это просто не хотелось. Саша не понимал, в чём разница — учиться в классе с буквой «А», «Б» или «В», если это в любом случае просто класс из двадцати четырёх парней и девушек. В Валуйках у них в школе было лишь два класса в параллели, а в прочие времена и по одному, никто ни с кем не соревновался, все жили дружно и общались, как приятели. Сашу хвалили все учителя. Иногда ему прощали неточности в задачах по геометрии или ошибки в сочинениях по литературе. Саше, казалось, отлично давался любой предмет, даже на физкультуре его всегда отбирали для командных игр, будь то волейбол или эстафеты. Его определяли на все конкурсы, например, на конкурс чтецов, проходящий прямо в школьной библиотеке, где Саша сразил всех своим прочтением стихотворения Лермонтова «Дума». Римма Альбертовна, тоже учительница русского и литературы, обронила несколько слёз, а потом что-то быстро зашептала на ухо своей подруге Иде Геннадиевне. Кажется, они обсуждали былые времена Советского Союза. Несмотря на то, что Саша только-только перешёл в восьмой класс, уже стали ходить разговоры о том, что он обязательно получит золотую медаль и красный диплом при выпуске, да и вообще его ждёт прекрасное будущее чуть ли не в любой сфере. Сашу даже собирались сделать старостой класса на будущий год, но по какой-то причине это звание досталось Марине, тоже круглой отличнице, кстати. Впрочем, Сашу это нисколько не расстроило, потому что он не был уверен, что сможет качественно выполнять поручения, ведь у него и так было множество занятий, связанных со школой. Так, Саша стал лучшим в классе и лучшим в глазах всей своей семьи... И только в глазах двух своих одноклассников Саша продолжал быть странным чепушилой из провинции. С Федей и Денисом Саше не по пути. Это он понимает через несколько месяцев в школе. Он сторонится их, старается держаться холодно, чтобы и не думали насмехаться, а сам полностью погружается в учёбу. Ему важны только собственные успехи, а мнение всяких хулиганов с задних парт его совершенно не интересует. — Вы можете говорить чуть тише? — недовольно шипит он, поворачиваясь к Черышеву и Смолову, продолжающим обсуждать татуировки. — Это всё очень интересно, но вы мешаете мне слушать. — Что-что, прости? — уточняет Денис, впиваясь в Кокорина своими холодными глазами. — Ваши разговоры мне мешают. — Так выйди из класса, боже. Я думал, твои мозги в состоянии решить настолько простую задачу. — Да ладно тебе, Денис, — как всегда с мягкой улыбкой-усмешкой кладёт руку на запястье друга Федя. — Ну что ты, в самом деле? Наш Сашенька просто хочет узнать побольше про презент пёрфект. Ему же потом обязательно на какую-нибудь олимпиаду ехать, грамотку зарабатывать. Лично я готов пожертвовать нашей беседой ради благополучия Сашеньки, ведь если Сашенька хорошо напишет свою олимпиаду, то Гнида не будет ебать нам с тобой мозг на линейке. — Точно. Будем целый час слушать её слюни в адрес этого чепушилы. Наш свет в окошке, единственное светлое пятно на репутации класса! — картинно восклицает Денис. — Я вам не Сашенька и не чепушила, — зло произносит Кокорин, чуть краснея то ли от духоты в классе, то ли от эмоций. — Придурки. — Чё сказал? — Денис аж приподнимается на стуле, но Федя снова останавливает его, удерживая за руку. — Какой ты миленький, когда злишься, — произносит Федя, обращаясь непосредственно к Кокорину, тот вспыхивает ещё больше. На губах у Смолова улыбка становится шире. Как же эта парочка бесит! — Смолов, о чём был текст, который я задавала на дом? — неожиданно спрашивает Инна Юльевна, поправляя очки. Эта женщина лет сорока с собранными в тугой пучок каштановыми волосами на любой шум сразу обращается к последней парте. Естественно, как и большинство учителей, она полагает, что только Смолов с Черышевым способны создавать хаос повсюду, где ни присутствуют. Под строгим взглядом учительницы Федя начинает ковыряться в учебнике, пытаясь догадаться, какой текст им вообще задавали. Саша считает такой конец их разговора собственной победой. Через неделю Саше неожиданно приходится взять на себя обязанности старосты класса, ведь он заместитель Марины, а та заболела. Перед первым уроком Саша должен забрать их классный журнал на вахте. Все они хранятся на особой полке в шкафу, отличаясь друг от друга цветом обложек. Вот только журнал 8 «В» прочно приклеился к ещё двум журналам, и Саша, придерживая одной рукой свой портфель, а другой пытаясь вытащить злополучный журнал, выглядит очень неустойчиво посреди заполненного людьми гардероба. В любой момент кто-нибудь может толкнуть, задеть, и всё, включая самого Сашу, повалится на пол, наделав много ненужного шума. Только подумав об этом, Саша вытаскивает три журнала, чтобы расцепить их, и его, словно по закону подлости, кто-то толкает в плечо, проходя мимо. Саша роняет портфель, тот некстати раскрывается, на пол вылетает несколько тетрадей с учебниками, а ещё пенал. — Чё встал посреди дороги, чепушила? — слишком знакомый возмущённый голос и категоричный, недобрый взгляд голубых глаз немедленно сталкивается с таким же. Лёд Дениса борется мгновение с океаном Саши, которому так сильно хочется ударить наглого одноклассника, да репутация не позволяет. — Чё вы тут оба встали? — слышится ещё более знакомый, более мягкий голос, едва ли не над Сашиным ухом. — А, ну понятно, — фыркает Федя, оглядывая небольшой погром. — Барахло подбери, — кидает он Кокорину. — Без твоих советов разберусь! — Саша не выдерживает. Швыряет журналы на пол, принимаясь подбирать свои вещи. Так наплевать сейчас, что кто-то может увидеть, как он обращается со школьным имуществом, а ведь ещё заместитель старосты. Саша с удовольствием сейчас что-нибудь сломал бы. Например, нос Дениса, который вместе с другом продолжает стоять над душой, внимательно рассматривая ковыряющегося Кокорина. — А ты у нас с характером, я смотрю, — продолжает Федя. — Держи, — он расцепляет журналы и передаёт нужный Саше. — Ещё час тут ползал бы иначе. Не дожидаясь благодарности, хотя Саша уже открывал рот, Федя вместе со своим другом уходит в сторону лестницы. Саша поражённо смотрит на журнал, немало удивляясь. Впрочем, через мгновение он думает, что это, наверное, была очередная тупая шутка Смолова, его желание выглядеть благородным героем, и в Саше вновь закипает злость на обоих одноклассников. В тот же день происходит ещё одно невероятное, как кажется Саше, событие. Анна Ивановна поручает ему отнести несколько словарей в библиотеку. Тяжёлая стопка широких и длинных книг занимает обе руки, поэтому Саша не представляет, как будет открывать дверь библиотеки. Разве что, ему повезёт, и библиотекарша окажется поблизости, чтобы услышать его стук ногой, а это, конечно, бывает ужасно редко. Их следующий урок в кабинете, выходящем в ту же рекреацию, где библиотека. Когда Саша проходит мимо одноклассников, сидящих на скамейках или стоящих около, то замечает в сто тысячный раз толпу девчонок вокруг Смолова. Он снова что-то вешает им на уши, пока девочки восхищённо смотрят на него, поддакивая, когда нужно, и стараясь встать поближе. Очевидно, что библиотекарши поблизости не оказывается. Саша, как идиот, стучит в чёртову дверь, даже не зная, открыта ли библиотека вообще. Ему некуда деть словари, руки отваливаются от их тяжести, да и урок скоро. Он никак не может опоздать. — Какой ты нелепый, господи, — вздыхают рядом. Саша пытается повернуться вместе со словарями, но врезается в одноклассника. Смолов отодвигает его чуть в сторону, чтобы пройти к двери библиотеки, и каким-то особым образом дёргает ручку, открывая помещение. — Главная надежда нашей школы не может открыть дверь, — продолжает Федя, придерживая дверь спиной, чтобы Кокорин не стукнулся об неё. Библиотекарша, предсказуемо, на рабочем месте отсутствует. Саша сгружает словари на небольшой столик поблизости и кричит вглубь, куда-то между стеллажей. Ему отвечает лишь тишина. — Ты долго там, нет? Я устал, — говорит Федя со скучающим выражением на лице. — Меня, между прочим, там ждут. — Если ты не заметил, то я не нуждаюсь в твоей помощи. — Ну смотри, когда дверь заклинит с другой стороны, а ты будешь скрестись в неё, я уже не подойду. — Откуда тебе знать, что её иногда клинит? Ты в библиотеку не ходишь. — С чего такая уверенность? — По тебе видно. — По тебе тоже много чего видно, — усмехается Федя. — Вали к своим девкам. Они, наверняка, будут сейчас восторженно прыгать от счастья, что ты такой герой, помогаешь другим. — Не ревнуй. — Я не... Что ты несёшь?! — от возмущения Саша вновь краснеет. — Тишина в библиотеке! — грозно выплывает из-за стеллажей библиотекарша, которая, к несчастью, всё это время была тут. Саша краснеет ещё сильнее, думая, что она могла слышать весь этот идиотский, бессмысленный разговор. Что за день сегодня? Саша точно выкинул бы эту ситуацию из головы в течение следующего урока, да только судьба решает иначе. С того дня Саша начинает замечать, что всё чаще и чаще оказывается в обществе Смолова, вернее, это Смолов оказывается повсюду рядом. Разумеется. Сам Саша никогда не стал бы стремиться попасть в его компанию. Федя бесит его лишь на долю меньше, чем Денис, с которым они неразлучны всегда, пока Федя не возникает прямо перед Кокориным. С какой-то радости Федя всё время пытается ему помочь. То снова подержит дверь, то пнёт улетевший случайно слишком далеко волейбольный мяч, чтобы Саша не шёл через весь зал, рискуя получить по голове чьим-нибудь другим мячом. А ещё Федя здоровается с Сашей, правда, не забывая назвать его Сашенькой, что невероятно выбешивает Кокорина. Этой своей тупой привычкой, явно продиктованной тягой к выпендрёжу, Федя разбивает всё приятное, что Саша уже начал в нём видеть. Федя ведь, хоть и ведёт себя по-прежнему дерзко и нагло, вляпываясь в неприятности по собственному желанию, кажется, довольно хороший парень. Добрый. Весёлый. Даже умный. В один ноябрьский день, Саша помнит, что тогда погода была ужасной, ведь дождь лил с самого утра стеной, Федя и Денис появляются лишь к третьему уроку. Вид у них ужасный. Несколько девочек вскакивают с мест и несутся к ним, чтобы узнать, что случилось, почему одноклассники такие помятые, все в синяках и ссадинах. Денис грубо отгоняет всех заинтересованных подальше. — Ничего, Тарасов за нас впишется, — говорит вполголоса Денис другу, сидя на парте, пока Федя разглядывает своё отражение в маленьком зеркале. — Как-никак, мы в его банде. Они не имеют права пиздить нас посреди дня. И ведь из-за чего! Избили в субботу их друга, видите ли. Да потому что нехер язык распускать. — Уверен, что Тарасов впишется? — уточняет Федя. — Мы самые мелкие в банде. Хули ему с нами возиться? — Зато мы самые полезные. И, между прочим, если тебе сломают ноги, то... Короче, я думаю, надо просить Тарасова о разборках, — Смолов неопределённо поводит плечом. — Федя, алло, ты в футбол играть хочешь или нет? Они ведь реально могут тебе их сломать. Саша слушает, не понимая. Какие-то банды, футбол, Тарасов... Он чувствует только, что Федя и его друг попали в какую-то неприятную ситуацию. И почему-то в Саше разгорается любопытство. После уроков он собирается быстрее всех, не успевая даже записать домашнее задание по алгебре, и вылетает из школы. Чуть отставая, он идёт за своими одноклассниками, посильнее натянув капюшон куртки на голову, чтобы не промокнуть. Федя и Денис идут к гаражам, что недалеко от школы. Стучатся в один из них, самый крайний. Саша может спрятаться за углом, пока друзья заходят внутрь, неплотно прикрывая дверь. Это Саше на руку, он будет слышать, о чём идёт речь. Так Саша узнаёт, что Федя и Денис состоят в какой-то компании хулиганов с района, громко называющих себя «бандой Тарасова». При этом, Федя и Денис самые младшие, остальные хулиганы старше их на год-два. Кроме того, у них непростые отношения с какими-то другими хулиганами. Саша слышал, что на районах очень часто собираются такие банды, которые постоянно спорят между собой, иногда доходя до крайних мер. — Ладно, впишемся, — наконец, говорит, наверное, сам Тарасов. — Но только потому, что я тоже за «Динамо» болею и не хочу, чтобы вас, подающих надежды, ёбнули где-нибудь. Но учтите, с вас три хороших дела. — Каких именно? — уточняет Денис. — Да тут пидоров расплодилось всяких на районе. Припугнуть бы. Вот троих прижмёте, тогда в расчёте будем. Саша закусывает губу, боясь представить, что подразумевается под всеми этими словами. — Ты?! — вдруг раздаётся над задумавшимся Сашей, и его грубо прижимают к кирпичной стене гаража. Лёд в глазах Дениса, кажется, впивается в самую душу. — Ты чё, блядь, удумал, сука? И снова Федя оттаскивает Дениса от одноклассника. Впервые за долгое время Федя не выглядит добрым, к чему Саша уже успел привыкнуть. — Скажешь кому-нибудь, станешь четвёртым, понял? — резко говорит Федя, и Саша кивает, всё ещё не понимая ничего. Он не знает, что вскоре ему придётся увидеть, что имел в виду Тарасов, и что обещал Федя. Это происходит случайно. Саша слышит на одном из уроков разговор одноклассников и догадывается, что тем сегодня надо исполнить последний пункт своего расчёта с Тарасовым. Чисто из любопытства Саша вновь решает проследить за Федей с Денисом. Он не хотел этого видеть. Он не хотел даже думать, что его одноклассники способны на такое. Саша не может моргнуть, вытаращенными глазами смотря на то, как Денис ногами со всей дури бьёт по рёбрам какому-то незнакомому парню. В глазах Дениса жестокость, граничащая с яростью. Он не останавливается, несмотря ни на что. А потом к нему присоединяется Федя. Выпавший недавно снег окрашивается кровью. Парень с земли не поднимается, и Саша спешно убегает, надеясь, что тот просто без сознания. Целую неделю Саша боится даже повернуться в сторону одноклассников, ведь перед глазами сразу возникает та самая картина. Если раньше Денис вызывал в нём неприязнь и раздражение, то теперь только страх. Саша готов молиться, лишь бы не встретиться с ним взглядом больше никогда. Что же касается Феди, то Саша не представляет, как он мог... Он ведь казался ему таким добрым, хорошим, он до сих пор здоровается с Сашей, улыбаясь ему, если удаётся пересечься в гардеробе, а Саша старается не допускать этого. И вдруг Саша задумывается о том, что, возможно, никогда Федя добрым и не был. Возможно, всё это очередное издевательство с его стороны, насмешка. И кто знает, как быстро она перерастёт в то, что случилось с тем парнем. Саша видит, как на одном из уроков Юля пишет маленькую записку, разрисовывая её в сердечки. Догадаться, кому предназначено послание, труда не составляет. Но вся информация последних дней слишком долго копилась в Саше, чтобы он сейчас промолчал. — Да как вы можете их любить?! — выкрикивает он едва ли не на весь класс, заставляя Юлю вздрогнуть. Престарелый учитель истории даже ухом не ведёт на источник шума, пребывая где-то в своих мыслях. — Они состоят в банде! Они бьют людей! Они, может быть, их даже убивают! — шёпотом продолжает Саша. — Ты про Федю с Денисом? Я в курсе, — пожимает плечами Юля, что вводит Сашу в полнейший ступор. — Как раз за это их любят ещё больше. Плохие мальчики нравятся хорошим девочкам. И я уверена, что никого убить они не могут. Федя точно не стал бы... — Я своими глазами видел... — Значит, так было нужно. Ох, ты же совсем ничего не знаешь о них, — Юля понимающе качает головой, отодвигая записку в сторону. — Ну, хорошо, я расскажу тебе, но только это секрет, понял? Я слышала об этом от Вики. Ну, Фединой бывшей, может быть, ты её помнишь. Короче говоря, Федя с Денисом в этой банде не случайно. Они не хотят там быть и давно вышли бы, если бы это было так просто. Но если они выйдут, их, скорее всего, сильно изобьют. В лучшем случае. Им четырнадцать, они почти бесправные. — Зачем же они туда вступали, если знали, что выйти не смогут? — Люди могут ошибаться. Сильно ошибаться. Если с тобой этого не случалось, то это только твои проблемы, — Юля хмыкает, поворачиваясь в сторону последней парты, где Федя с Денисом смеются над чем-то. Саша тоже поворачивается, смотрит, вздрагивает неосознанно, когда Федя, поймав его взгляд, подмигивает. — Многие состоят в бандах или организуют свои. Это круто, понимаешь? Федя с Денисом тоже крутые, а банда Тарасова, наверное, самая известная на районе. Феде с Денисом хотелось сделать что-нибудь такое... выдающееся. Им хотелось быть взрослыми, независимыми, смелыми. Они это получили. Но вместе с тем нажили много проблем с этой дурацкой бандой. — Идиоты. Им что, родители не говорили, что нельзя вписываться во всё подряд? Тем более, в банды. — Я думаю, как раз из-за родителей они туда и вписались. Понимаешь ли, что Федя, что Денис, с предками не в ладах. У Дениса так вообще всё грустно. — Насколько же должно быть грустно, чтобы идти на такое? Юля снова вздыхает и некоторое время не может решиться на то, чтобы продолжить рассказ. Саше приходится убедить её, что он ничего не выболтает. Ему это нужно только для понимания, почему так. — У Дениса очень верующая семья. Они каждое воскресенье таскают его в церковь, заставляют молиться перед едой и проверяют, выучил ли он очередное писание... Ну или как они там называются? Они верят, что Бог посылает нам испытания, которые можно преодолеть только путём смирения и молитвами. А Денис в это не верит. Денис считает, что нет никакого Бога. Его тошнит от всей этой религиозной мути, которую ему вдалбливают в голову. Поэтому Денис и ведёт себя так, он пытается на своём примере доказать родителям, что Бога не существует. Ведь если бы он был, Денис давно горел бы в Аду. В общем, Денису в самом деле сложно. Ты можешь этого не понимать, но ты просто не рос в его семье. Ходят ещё кое-какие слухи по поводу того, почему Денис так конфликтует с родителями, но это я тебе точно рассказывать не буду. Это, знаешь ли, очень непроверенная информация и, по-моему, просто бред. — Ладно, чёрт с ним, с Денисом. Допустим, у него шизанутая семейка, поэтому он выкаблучивается, чтобы не стать таким же, — говорит Саша, чувствуя, как будто внутренне он уже оправдал ненавистного одноклассника, которого ещё несколько минут назад смертельно боялся. — А Федя? — Федя очень добрый и хороший парень, — произносит Юля, немного смущаясь и кидая быстрый взгляд на свою записку. — Он весёлый и всегда готов помочь, если нужно. Он мечтает стать футболистом, говорит, что забьёт сто голов. Вот только его родителям на него наплевать. Отец Феди думает лишь о том, как бы заработать побольше денег, и хочет, чтобы сын думал в том же направлении. По его мнению, футбол — это не профессия, а пустая трата времени. — Насколько мне известно, футболисты неплохо зарабатывают. — Почему-то для Фединого отца это не аргумент. Он считает, что сын должен заниматься чем-нибудь предпринимательским, унаследовать его дело, возможно. Футбол — развлечение, а в жизни не должно быть ничего важнее работы и семьи. Федина мать, кажется, вообще не рада тому, что родила Федю. У них довольно прохладные отношения, но каждый раз, когда до неё доходят новости, что Федя снова что-то натворил, она делает такое лицо, будто не видела в своей жизни человека хуже, чем он. С другой стороны, родители Феди уверены, что он перебесится и возьмётся за голову. Федя не хочет. Из духа противоречия. Тем более, что за этот дух противоречия его очень даже любят девчонки и другие пацаны уважают. — И всё равно я не понимаю, — мотает головой Саша. — Это кажется такими глупостями и пустяками. Разве родители не хотят для него лучшего? Отец, наверное, не просто так зарабатывает эти деньги. — Послушай, ты ведь не Федя и не Денис. Конечно, ты можешь думать иначе. А они считают по-другому, у них другие взгляды, другие характеры. Но это не обязательно делает их убийцами, как ты считаешь. Сказал бы кто Саше, что он всерьёз задумается над услышанным, он не поверил бы никогда. Но он действительно думает, приглядывается к этой парочке друзей и почему-то внутреннее ощущение подсказывает ему, что стоит забыть тот случай у гаражей. В конце концов, какое Саше дело до того, чем занимаются Федя с Денисом? Это их жизнь и их выбор, если они думают, что таким образом противостоят своим родителям, то пусть. А Саша... Саша лучше займётся учёбой. Но однажды Саша попадает в ситуацию, которая окончательно переворачивает его представления о двух одноклассниках. Вернее, на тот момент это касалось только Феди, потому что Дениса с ним, совершенно неожиданно, не было. В общем, Федя буквально спасает Сашу. Это настоящее чудо, что он оказывается рядом с ним именно тогда, когда какая-то группа подвыпивших гопников свистит Кокорину в спину, чтобы предъявить за что-то. — Ты дурак совсем по темноте в таких местах шарахаться? — спрашивает Федя. — Тебе какое дело? Я решил срезать дворами. К остановке ближе. — Придурок. Убили бы тебя и не заметили даже. — А ты за меня переживаешь? — фыркает Саша, идя своей дорогой и не понимая, почему Смолов тащится следом. — Поводов не было, кажется. — Я просто оказался в нужном месте в нужное время. Я идиот, по-твоему, чтобы стоять в стороне и смотреть, как кто-то кого-то бьёт? Саша шумно вздыхает, вспоминая, как однажды сделал именно это, о чём потом сильно пожалел. — Лучше бить самому, верно? — интересуется раздражённо, смотря на удивлённого Смолова. — Это же так круто! — С чего ты это взял? Я никого не бью. Во всяком случае, без повода. — Ну да, конечно. А тот несчастный парень, наверное, провинился перед тобой и заслужил валяться потом на снегу в кровище? — Саша запоздало осознаёт только что сказанное. Взгляд Феди резко перестаёт быть таким уж удивлённым и располагающим. — Да, я видел! — выпаливает Саша, решая, что пути назад у него нет. — Видел, как ты с Денисом... — Ты поэтому перестал со мной общаться? Боишься, значит? — Что? Да иди ты к чёрту! Я просто считаю, что ты... ты... как минимум, сволочь, если не убийца. А ещё я не понимаю, как такого, как ты, можно любить. Ты делаешь жестокие вещи совершенно безнаказанно, все знают об этом, но закрывают глаза. Можешь улыбаться и шутить, сколько угодно, но я никогда не забуду того парня у гаражей. — То есть я для тебя сволочь? — Да! Сволочь, подонок и... — Я тебя понял, — прерывает Федя. — Ну, главное, чтобы ты оставался таким же хорошим. И держись от меня, подонка, подальше.***
2000 год
В тот год Саша больше не пересекается ни с Федей, ни с Денисом. Казалось бы, это невозможно, находясь в одном классе, но теперь Саша уверен, что не он, а Смолов избегает его. Разговор на улице отчётливо врезается в память. Федя просит держаться подальше, но вместо того, чтобы смотреть, как Саша следует совету, решает первым его исполнить. Мол, не утруждайся, я сам к тебе больше не подойду, можешь не беспокоиться и не бояться меня, подонка-убийцу. Возможно, именно такое поведение толкает Сашу на очередной необдуманный поступок, когда чистое любопытство оказывается сильнее, чем здравый смысл. Саша начинает всё чаще обращать внимание на парочку друзей, которые, напротив, вычёркивают его существование из своей жизни. Но Саше плевать, так даже лучше, ведь никто не заметит, как он прислушивается к их разговорам на уроке английского, как смотрит украдкой на их стол в столовой, садясь поближе, как будто от недостатка места. Он выспрашивает у Юли все свежие сплетни на счёт Смолова и Черышева, и та лишь рада выплеснуть хоть куда-то своё знание. Правда, в какой-то момент её настораживает желание Саши знать всё досконально именно про этих двух. Потому что, как только Юля уходила в сторону от темы, начиная рассказывать про людей из параллели, когда-то имевших отношение к Феде или Денису, Саша тут же возвращал соседку по парте к сути разговора. — Что ты так к ним прицепился? Ни одна влюблённая в Федю девчонка столько не требовала. — Неважно. Мне просто хочется знать и всё. Считай, что я жить не могу без сплетен. — Жить не можешь без сплетен про Федю, — резонно замечает Юля. — Почему бы тебе самому не поговорить с ним? Не думаю, что Федя посчитает тебя недостойным своей компании. Он со всеми дружит. — Во-первых, мне не нужна его благородная дружба, — кривясь, сообщает Саша. — Во-вторых, Федя точно не станет отвечать на мои вопросы. Мы с ним, видишь ли, немного не поладили. — Не поладили? Это из-за чего же? — конечно, энциклопедию сплетен необходимо пополнять, отсюда и такой энтузиазм на лице Юли. — М-м-м, давай так, ты расскажешь мне наконец про Федю, хрен уж с ним, с Денисом, а я объясню, почему мы поссорились? — А я тебя недооценивала, Саш, — хмыкает Юля. — Умеешь договариваться. Видимо, не такой уж ты со всех сторон положительный. И до конца года Саша узнаёт, наверное, едва ли не всё, что так или иначе относится к Смолову. Зачем ему это надо, он и сам сказать не может. Но почему-то ему доставляет определённое удовольствие разбираться в чьей-то жизни. А если быть точнее, то в жизни именно Феди. Летом они так же не видятся. С чего бы, если живут, возможно, в разных районах, да и кто летом вообще общается с одноклассниками, если вы не лучшие друзья? Всё лето Саша проводит в обществе своей двоюродной сестры, поскольку тётя продолжает налаживать личную жизнь. Катя любит Сашу, доверяет ему, как самому близкому человеку, и делится с ним своим самым сокровенным секретом: — Я влюбилась. — В десять лет? — удивляется Саша, пряча улыбку. — А что не так? Мне ужасно нравится Рома из нашего класса. Он такой красивый! Помнишь, я тебе показывала его на фотографии? Темноволосый, высокий... — Да-да, точно. Ты уверена, что влюбилась в него? Мне кажется, у него должна быть куча поклонниц. — Так и есть. Но он пригласил меня на свой день рождения. Я уверена, это что-то значит. Как думаешь, он поцелует меня? — Стоп-стоп, Катерина. Куда это ты собралась целоваться в свои десять? — Мне уже почти одиннадцать! Да и всё целуются, почему я не могу? — Я не целуюсь. На лице Кати отображается священный ужас. Как можно не целоваться, если ты старше на целых четыре года?! Катя поражённо качает головой, заявляя, что её брат просто сумасшедший человек. А ещё она советует ему скорее поцеловаться, потому что её подруга говорила, что обязательно надо это сделать до тринадцати. А Саша уже старше! В последнюю неделю августа Саша по поручению матери отправляется гулять куда-нибудь. Он совсем не рад этому поручению, прекрасно зная, что за ним стоит. Светлана познакомилась с каким-то мужчиной, однажды зашедшим к ней в павильон. Его зовут Кирилл или как-то так, Саше не очень-то интересно, он просто надеется, что это временно. Он всё ещё считает, что никто, кроме его родного отца, не имеет права находиться рядом с мамой. Однако его мнение не особо спрашивают, ведь Светлана, наверное, достаточно умная женщина, чтобы не влюбляться, в кого попало. Саша идёт, куда глаза глядят, потому что прислонить себя не к чему. Двора около дома у них нет, как было в Валуйках, до ближайшей детской площадки десять минут ходьбы, да и потом, что Саше там делать? В такое время там наверняка много мамочек со своим миллионом детей, ему и присесть на скамейку не дадут. Поэтому Саша, засунув руки в карманы спортивных штанов, прогуливается по району. Неподалёку от очередного серого типового дома он слышит гитару и то, как нестройный многоголосый хор тянет «Батарейку». Саша думает, что его скоро стошнит от этой песни, звучащей из каждого утюга. Он собирается обойти дом, однако из-за угла видит веселящуюся компанию. Их около семи человек. На скамейке перед подъездом сидит длинноволосый парень, играющий на гитаре простой набор аккордов, рядом с ним, уместившись на спинке скамьи, расположился другой парень в кожаной куртке. Он обнимает за талию девушку с заплетёнными в косу волосами. На девушке яркая зелёная юбка, наверное, именно поэтому Саша упирается в неё взглядом. И тут Саша открывает рот от удивления. Ведь девушка — Юля, его соседка по парте. А парень в кожаной куртке... Кокорин удивляется ещё больше, узнавая в нём Федю. Ну да, и Денис как раз прохаживается рядом, подпевая. Саша резко заходит обратно за угол, прислоняясь к стене дома, когда Юля целует Федю. Саша не знает, чего вдруг испугался, подумаешь, заметили бы его. Ну и что? Он тут живёт, между прочим, имеет право иногда ходить по улицам. Только перед глазами у Саши всё ещё поцелуй, и он почему-то считает Юлю предательницей. Она ведь столько всего ему рассказывала про Смолова, а сама с ним... Так ведь потому и рассказывала, что либо сама выясняла, чтобы заинтересовать его, либо потому что уже встречалась с ним. Саше хочется ударить себя по лбу за наивность. С Юлей он больше не сидит. Девушка удивлённо провожает его взглядом, когда Саша проходит мимо и перемещается на другой ряд. На перемене она подходит к нему, чтобы спросить хотя бы, как Саша провёл лето. Саша игнорирует, зарываясь в какой-то учебник. — У Феди своего спроси, как он провёл, — мрачно отвечает Саша. — Хотя ты и так в курсе. — Причём тут Федя? — растерянно спрашивает Юля. — Ну, он же там с тобой встречается, кажется. — Уже нет. Мы расстались первого сентября. — Какая жалость! — язвительно отзывается Саша, переворачивая страницу. — Ты учебник вверх ногами держишь, — тихо произносит Юля. — И сейчас не геометрия, а литература. — А мне захотелось почитать геометрию! Да, вверх ногами! Саша выкрикивает это, кидая учебник на парту. В класс заходят Федя с Денисом. На Смолове та же кожаная куртка, в какой он был около подъезда. Ему очень идёт. Он оборачивается инстинктивно на резкий звук, замечая сцену с Юлей и Сашей, а Саша стремительно отворачивается, делая вид, будто ему что-то понадобилось в портфеле. — Не знаю, Саш, что на тебя нашло, — договаривает Юля. — Если бы я тебя не знала, решила бы, будто ты в Федю влюбился. Всё он тебе покоя не даёт. — Да сдался мне этот... этот... ну он, короче. В октябре весь класс только и делает, что обсуждает будущую вечеринку на даче у Смолова. Для Саши эта новость представляет разве что раздражитель. Его бесит, что всех интересует настолько бессмысленное событие. Подумаешь, у Феди есть загородный дом! Подумаешь, ему его оставили родители просто так для развлечения! Как бы от важности не лопнул этот Федя. Приглашаются все, кто хочет и может приехать. Федя ведь такой общительный, открытый человек, со всеми дружит, всех рад видеть. Саша, конечно, в этот список вряд ли входит. Он терпеть не может Смолова, а тем более его окружение, которое заглядывает тому в рот и ведёт себя так, словно общается не с каким-то Федей из 9 «В», а как минимум с Папой Римским. О вечеринке Саша случайно проговаривается Кате. Та удивляется, как можно не ходить на вечеринки в пятнадцать лет. Её подруга, та самая, что уже давала советы по поцелуям, например, считает, что надо обязательно сходить хоть на одну вечеринку в тринадцать. А Саше уже пятнадцать! — Заканчивай общаться с этой подругой, — советует Саша сестре. Чем ближе вечеринка, тем больше в Сашиной жизни происходит всякой ерунды. Для начала его мама заявляет, что собирается выйти замуж за Кирилла. Эта новость выбивает Сашу из колеи, и он впервые решает выразить своё мнение, запираясь в комнате на целый вечер и не разговаривая с мамой ещё неделю. Кирилл! Надо подумать, какой-то хрен с горы станет его отчимом! А тут ещё и Федя, чёрт бы его побрал, постоянно маячит перед глазами, не давая Саше покоя. Впрочем, так-то Федя продолжает отрицать существование одноклассника, но Саша не может перестать сталкиваться с ним взглядом и попадаться на пути. Саше кажется, что Федя его преследует, хотя выходит ровно наоборот. Это Саша постоянно оказывается где-то поблизости. Семнадцатого октября проходит та самая вечеринка, о которой так долго болтали в классе. Саша, конечно же, никуда не собирается, но потом обнаруживает себя в электричке, решительно едущим на мероприятие. Дело в том, что к ним в гости пришёл этот Кирилл, которого Саша видеть не желает. Недолго думая, Саша пользуется советом своей двоюродной сестры и отправляется на вечеринку. Надо же в свои пятнадцать посетить хоть одну, а там, глядишь, может, с кем-нибудь и поцелуется сдуру. Дом, надо сказать, у Феди действительно впечатляющий. Теперь понятно, на что его отец постоянно зарабатывает деньги. Дверь Саше открывает сам Федя, спрашивая несколько удивлённо: — А ты кто? — Вообще-то, я Саша Кокорин. Учусь с тобой два года в одном классе, — спокойно говорит Саша, хотя чувствует, как внутри всё закипает при виде этого человека. Опять он в своей дурацкой кожаной куртке, опять смотрит насмешливо, опять рядом с ним какая-то глупая девица, смеющаяся непонятно с чего. — Ну ладно, проходи, — машет рукой Федя. — Сам разберёшься, что к чему. Он уходит вместе с девушкой, исчезая из Сашиного поля зрения на целых два с половиной часа. За это время Кокорин успевает хорошенько осмотреть дом, изучив расположение комнат, потому что он почему-то уверен, будто ему это пригодится. Возвращаться домой, где будущий отчим с его мамой, совершенно не хочется. Пусть поволнуются, что сын не ночевал с ними, пусть побеспокоятся, может быть, хоть тогда станут интересоваться его мнением. Подумав так, Саша вспоминает, как Юля рассказывала ему о Феде и Денисе, которые живут наперекор родителям, творя всякую чушь. Он их осуждал, а сам фактически сбежал из дома и хочет впервые в жизни сделать что-нибудь такое же дурацкое и необдуманное. Саша видит перед собой стол с несколькими бутылками алкоголя. Саша думает, что напиться — это очень по-дурацки, особенно, когда не знаешь, как пить. Он наливает себе из первой попавшейся бутылки и морщится, делая первый глоток. Ладно, нестрашно, он допьёт до конца, потому что так надо, а больше к этой бурде не притронется. Благо, на столе огромный выбор. Саша обводит взглядом первый этаж. Ни одного знакомого лица, хотя много одноклассников собирались на вечеринку. Возможно, они куда-то отошли, или он просто не узнаёт их... И вдруг Саша видит Дениса. Тот, как всегда, довольно презрительно, высокомерно и с нескрываемой неприязнью смотрит в сторону стола. Саша уверен, что на него. «Да и плевать, — думает Саша. — Он для меня пустое место, и всё». От выпитого начинает тяжелеть голова. Саша и не пытается закусывать, потому что... Ему кажется, что никто не закусывает, так чем он хуже местного сброда? Тем более, он планировал напиться. Пожалуйста, всё идёт по плану, как пелось в одной небезызвестной композиции. Однако в помещении быстро становится душно, и Саша чувствует, что его сейчас стошнит. Он выходит на веранду, потому что дверь на неё самая ближайшая. Прохладный воздух приятно касается лица, остужает, немного приводит в порядок. Но ровно до тех пор, пока Саша не решает повернуть голову влево. — Да сколько можно! — выкрикивает он. Федя, только что самозабвенно целовавшейся с девушкой, вообще не той, что встречала вместе с ним Сашу, прерывает своё увлекательное занятие. — Задолбал! — Что, прости? — спрашивает Смолов, изгибая бровь. Девушка отлипает от него, раздражённо смотря на Сашу, испортившего весь момент. — Что слышал. — Лен, иди, пожалуйста, в дом, выпей чего-нибудь, — говорит Федя девушке. Та разочарованно вздыхает. — Кокорин, а ты не охуел ли? — и, хотя вопрос довольно грубый, Федя, как обычно, лишь смеётся. Он вообще может хоть иногда быть серьёзным? Или только в те моменты, когда бьёт кого-нибудь у гаражей? — Вау, ты помнишь мою фамилию! А я думал, что отрицаешь моё существование. — Трудно отрицать человека, который постоянно крутится где-то рядом. — Это ты постоянно рядом трёшься! Бесишь! Вот что тебе надо? — Ну, изначально я просто пытался быть дружелюбным. Здоровался с тобой, помогал, когда надо было. — О чём я тебя совершенно не просил, между прочим! Мне, знаешь ли, прекрасно было без твоего общества! — О, это я усвоил. Общество всяких подонков тебе омерзительно. Саше кажется, что его ударили под дых. Так, значит, Федя помнит. Помнит тот разговор на улице и, возможно, даже обижается. Саша согласен, он не подумал, когда говорил, но с другой стороны и Федя не с ангельскими крыльями за спиной. — И тем не менее, ты стал таскаться рядом, — продолжает Федя. — Куда бы я ни пошёл, тебе словно мёдом намазано. Ещё и все сплетни про меня собрал. И вот это вообще интересно. Столько внимания к какому-то подонку. — Успокойся уже, я тогда ляпнул... просто ляпнул. — Ну, а я запомнил. — Извини. — А волшебное слово? — Нет, всё-таки ты... — начинает Саша, но Федя громко смеётся, прерывая. — Ещё чуть-чуть, Сашенька, и я подумаю, будто ты в меня влюблён. Нет, правда, все эти преследования, повышенный интерес к моей жизни. О, а ещё ты постоянно так ревниво смотришь, когда у меня новая девушка. — А может и влюблён! — внезапно заявляет Кокорин. — Да, ты мне нравишься. Вот. — Вечер перестаёт быть томным, — хмыкает Федя, доставая из кармана куртки зажигалку и сигарету. — Уверен? Просто, зная твой характер, ты любишь говорить, не подумав. Саша пристально смотрит на Смолова. Мысли, возможно, из-за стакана алкоголя расплываются, у него никак не получается их собрать в кучу. Тем не менее, почему-то сейчас всё становится таким очевидным. Саша видит все эти два года под совсем иным углом, и этот иной взгляд действительно не охарактеризовать никак иначе. Похоже, ему в самом деле нравится Федя. — Да, уверен, — твёрдо произносит Саша. За время его раздумий Федя успевает скурить сигарету. — Прикольно. Вот только у нас ничего не получится. Даже если на секунду представить, будто ты мне тоже нравишься... — А я тебе нравлюсь? — Я об этом не думал, — пожимает плечами Федя. — Так вот, мы всё равно никогда не будем встречаться. Пацаны не поймут, а я не собираюсь терять уважение на районе. — Да кто тебя там уважает, если ты со своим другом выполняешь поручения Тарасова? — Во-первых, это было сто лет назад. Сейчас мы занимаем вообще другое положение в банде. Во-вторых, если меня увидят даже просто рядом с тобой, то точно поднимут на смех. Мы слишком разные. Я, как ты точно выразился, подонок. А ты у нас милый правильный Сашенька, который учится на одни пятёрки, не курит, не пьёт, не ходит на тусовки, не обжимается с девчонками по углам... У Феди зелёные глаза. Саша не знает, почему уделяет этому куда больше внимания, чем всем объяснениям Смолова. Они никогда не будут вместе? Звучит, как вызов. Саша понятия не имеет, что сейчас в нём говорит, вполне возможно, что лишь алкоголь, который и привёл к этому бессмысленному диалогу, однако как же сильно хочется, чтобы Федя перестал смеяться и начал воспринимать его всерьёз. Когда Саша выходит с веранды, он снова чувствует неудержимое желание сделать нечто безумное. Но теперь по другой причине. Федя считает, что он не способен, а он ещё как способен. Хлебнув первого попавшегося со стола, Саша закашливается, потому что этот напиток оказывается ещё крепче. Но это неважно. Ноги сами приводят его к Денису. Саша хочет высказать ему всё, что так долго копилось, однако Черышев лишь смеётся заливисто. Как это раздражает, не меньше, чем у Феди. Саше хочется ударить Дениса. Стоит замахнуться, как Кокорина ведёт в сторону. Денис продолжает смеяться, подхватывая его за плечо. Саша смотрит в холодные глаза и вдруг, ни с того, ни с сего, впечатывается в его губы своими. Кажется, Катя говорила, что все нормальные люди успевают поцеловаться до тринадцати. Так вот, Саша ненормальный, Саша неправильный, и он впервые целуется в пятнадцать. Он ещё не раз пристанет к Денису этим вечером. Несколько раз его едва не вывернет на Черышева, а тот будет таскаться с Сашей, следя, чтобы не натворил ерунды. Утром Саша просыпается на диване, Денис сидит на подлокотнике и улыбается до ямочек на щеках. Он даже кажется вполне дружелюбным в данный момент. — С первым похмельем, дружище! — радостно кричит Денис. — Никакой я тебе не дружище, — морщится Саша. — О нет, после того, как мы вчера засосались раз пять, а ты ещё пытался меня облапать, мы с тобой охуеть теперь какие друзья. Хорош кривить рожу, можно подумать, я тебя заставлял, — Денис тыкает в приподнявшегося на локтях Сашу стаканом. — Выпей, полегчает. Наверное. — Звучит обнадёживающе. — Да я вообще тот ещё оптимист. — Где все? — Саша оглядывает пустой первый этаж. — Разъехались. Время час дня. Ты, конечно, охуел спать. Но я убедил Федю, что так нужно. Кстати, Федя на втором этаже, если тебе это по-прежнему интересно. — По-прежнему интересно? — непонимающе переспрашивает Саша. — А, ну да, с чего бы тебе помнить. М-м-м, вчера где-то между очередным поцелуем и тем моментом, когда ты полез мне под футболку, ты что-то невнятно мычал о том, что, вроде как, тебе нужен Федя. Я только так и не понял, он тебе был нужен для какого-то дела или вообще в принципе. Если второе, то не завидую, придётся встать в очередь. Федя у нас нарасхват. Саша моргает, глупо уставившись на Дениса. Он не уверен, что не наговорил вчера лишнего. — Так-так, — качает головой Денис. — Отличных я собрал, однако, друзей. Один просто придурок, другой несёт всякую хрень и не помнит. Но как же вам обоим повезло, что у меня есть здравый смысл, а ещё я помню всё после пьянок. Короче говоря, Сашенька... — Да хватит меня так звать! — Тебе идёт. Ну, как хочешь, — отмахивается Денис, тут же задумываясь о чём-то своём. — Меня мать, например, зовёт День... — А отец — Ночь? — Хм, а ты умеешь шутить. Может быть, ты не настолько безнадёжен. Я так понял, что вчера ты с какой-то радости решил, будто влюбился в Федю. Хотя, возможно, это действительно так, я в твоих чувствах не разбираюсь. Ну, а Федя, как истинный придурок, тебя отверг. — Он сказал, что мы слишком разные. Типа я отличник, а он... Ну, неблагополучный, в общем. — Удивительно, Смолов сказал нечто умное. Да, он прав. Вы действительно, пиздец какие разные. И это многое осложняет. Зная Федю, его не исправит даже могила. Так что, выбор, собственно, за тобой. Ты вообще уверен, что тебе так усрался Смолов? — Я удивляюсь, почему ты так спокойно об этом рассуждаешь, будто собираешься мне помогать. Вообще-то, мы всё ещё не друзья. Подумаешь, что я там тебе пьяный плёл, и что с тобой делал. — Прекрасно! Я к нему с душой, а он посылает... Может быть, вы с Федей и сойдётесь. Но помогать я тебе точно не собираюсь. Просто хочу выяснить серьёзность намерений. — Да, мне он нравится. Совершенно точно. Денис хмыкает. А потом вдруг встаёт с подлокотника и куда-то уходит.***
2001 год
Дальше Сашина жизнь сворачивает куда-то совсем не туда. Всё начинается с того, как однажды на английском он неожиданно заявляет, что не сделал домашнее задание. Это озадачивает Инну Юльевну, однако она прощает на первый раз Сашу, помня его заслуги. Только Саша не делает домашку ни во второй, ни в последующие разы. Это касается и всех остальных предметов тоже. Учителя не узнают Кокорина, пытаются на него повлиять, но бесполезно. Сашин дневник полнится замечаниями и двойками, он заканчивает год с ужасными оценками. А ещё постоянные опоздания на уроки, игнорирование школьных правил. В какой-то день его ловят на том, что он курит в школьном туалете. Саша Кокорин курит! Эта новость разносится по классу шёпотом, как нечто невероятное. Одноклассники не узнают его, спрашивают, что случилось, а Саша просто заявляет, что ему надоело. Надоело быть правильным и хорошим. Ему наплевать на будущее, он просто хочет добиться внимания от одного конкретного человека. Вот такая у него дурацкая мечта, ставшая самой главной целью. Федя замечает, не может не замечать, как замечает и Денис. Последний хмурится всё чаще, видя эти кокоринские выступления, и теряет дар речи в тот момент, когда Саша заявляется в академию «Динамо». Денис и Федя играют там в футбол уже около двух лет. Федю взяли после просмотра, как очень талантливого и перспективного футболиста, который мечтает посвятить свою жизнь этому делу. Дениса взяли, как сына главного тренера молодёжной команды, у него и выбора-то особо не было. Впрочем, не стоит отрицать, что Денис тоже довольно талантлив и мог бы добиться многого. Сашу берут после зимнего просмотра, небольшую роль в этом деле играет рекомендация от какого-то знакомого Кирилла. Выясняется, что отчим не так уж плох, у него есть важные связи там, где нужно Саше. И вот его представляют команде, где взгляд падает на двух конкретных человек. Удивление на лице Дениса быстро сменяется высокомерной усмешкой. Он закатывает глаза, будто не веря, что Саша продержится в команде даже неделю. Однако Сашу хвалят. Несмотря на то, что футболом он не занимался толком со времён переезда в Москву. Саше прочат место в стартовом составе, а ещё позицию второго нападающего, ведь первый и единственный бессменный, к тому же, капитан — Федя. Так проходит ещё целый год. Саша играет в футбол, Саша старательно убивает свой положительный образ примерного гимназиста, идущего на золотую медаль. Сашу любят в семье, надеясь, что это всего лишь подростковый период, всего лишь потрясение от внезапного замужества матери и появления сводного брата, что иронично, Кирилла Кирилловича. Сашу ненавидят в школе, особенно Ида Геннадиевна, которая не ожидала такого ножа в спину от некогда её надежды. Она думает, что поступила неправильно, когда не оформила его перевод в «А» класс. — Ты собираешься что-нибудь с этим делать? — интересуется Денис у Феди. — Он же из-за тебя, придурка, жизнь себе портит. — Он сам это выбрал, так-то. Я не думал, что он действительно настолько сильно в меня влюблён, — пожимает плечами Федя. — Врезать бы тебе, Смолов. — За что? — За то, что ведёшь себя, как... — Подонок? Ага, я в курсе. Федя видит, как сильно он нужен Саше, и Федя, в целом, не против. Саша ему нравится давно, едва ли не с тех времён, когда держал ему дверь библиотеки. Денис думает, что это ничем хорошим не кончится. Что Смолов, что Кокорин, — люди ебанутые напрочь, они способны такого наворотить друг с другом, что и представить страшно. Денис постоянно говорит Феде прекратить это, объяснить, наконец, Кокорину, чтобы успокоился, ведь Феде на него наплевать. — А что, если не наплевать? — спрашивает Федя, щурясь под майским солнцем. — Тогда я тем более не понимаю, какого хера ты вытворяешь! — Мне интересно. — Смотри не заиграйся, придурок. Денис пытается поговорить и с Сашей. Он убеждает его перестать творить чушь, найти в себе некогда присутствовавшие мозги, заняться делом, забив на Смолова. Денис методично повторяет одно и то же, надеясь, что Саша поймёт, что до Саши дойдёт совершенно очевидная вещь: не быть им с Федей вместе никогда. Однако Кокорин не менее убеждённо отвечает: — Мне один человек сказал, что Федя — это мечта. Так вот, это и моя мечта тоже. И я исполню эту мечту, чем бы это ни кончилось, Денис. — Господи, меня окружают идиоты, — хватается за голову Денис. — Нашёл, о чём мечтать! Но Саша мечтает. Саша шаг за шагом идёт к своей мечте, и однажды мечта хватает его за руку, утягивая куда-то под лестницу. Мечта прижимается к нему губами, называя дураком, обнимает крепко, и всё это кажется чем-то невероятным. Будто и не с Сашей вовсе. — А говорил, что не знаешь, как можно в меня влюбиться, — с улыбкой произносит Федя. — Так и ты утверждал, что тебя пацаны не поймут. — Я из банды вышел. — Правда? — Да. Теперь меня могут избить, а то и убить. Ну и из-за меня «Динамо» потеряло преданного болельщика в лице Тарасова. Их отношения развиваются стремительно. Федя и Саша ещё не знают, что будут вместе целых десять лет. Им придётся пережить много потрясений, начиная с регулярных столкновений с бывшей бандой Тарасова, заканчивая 2008-м годом, когда Саша поедет в Питер на матч «Зенита». Впрочем, в их жизни будет несколько важных матчей и первый случится чуть меньше, чем через три года...***
Некоторые мечты всё-таки становятся реальностью, по крайней мере, на некоторое время. Оглянувшись назад, кажется, что времени было достаточно, однако на деле его оказывается чудовищно мало. Всё хорошее когда-то заканчивается, а люди любят рушить счастье своими руками. Саша сам добился того, чтобы его мечта была исполнена, он сам от неё и отказался. Он помнит, каким счастливым был рядом с Федей. Светился изнутри, когда понимал, что это его парень и ничей больше. Они быстро съехались, играли бок о бок в одном клубе. Федя любил Сашу настолько сильно, насколько мог, делал для него всё, что тот хотел. А хотелось Саше довольно много. Особенно, когда он подписал свой первый профессиональный контракт. На Кокорина свалились деньги, которых он никогда не видел, и что с ними делать, Саша не знал. — Что угодно, — подсказал Федя. Нет предела желаниям, а Саша давно потерял понимание границам. И, наверное, вина Феди тут тоже была. Как и во всём, что происходило с ними, Федя предпочитал винить себя. Он уверен, что сам испортил Сашу, что сломал ему жизнь своим присутствием в ней, не понимая, что Саша сам хотел этого. В 2008-м году они почти расстались, разъехались. У них началась совсем иная жизнь, в которой не нашлось места футболу, долгое время объединявшему их. Федя мечтал о футболе, Саша мечтал о Феде, и оба потеряли свои мечты. Но порознь не получилось, попытались сойтись заново. Это уже не было отношениями, хотя годы, безусловно, пошли в общий зачёт тех самых десяти лет, оборвавшихся в 2011-м. Их ждало ещё два тяжёлых года друг без друга, с чем Саша мириться не хотел. Он продолжал мечтать о том, чтобы всё вернуть, чтобы снова быть с Федей, тогда как Федя не мечтал больше ни о чём. Его мечты рассыпались в пыль, оставив одного перед действительностью, где у него была целая гимназия и куча проблем. Мечты на то и мечты, чтобы оставаться таковыми, верно, Федь? Но вся Федина жизнь — это поток случаев, вероятность которых один на миллион. И судьба снова толкает его в такой случай. Саша больше не мечтает, а Федя мечтает о том, чего у него никогда не будет.