У меня даже нет воли быть непокорным.
Я не пойму, от чего накрыло конкретно,
Но накрыло конкретно, и, походу, надолго...
Жеребьёвка устанавливает, что матч в одной шестнадцатой финала гимназии придётся играть на выезде. В целом, к этому все были готовы, так как понимали, что не может им сопутствовать удача везде. Зато Артём оптимистично заявляет, что раз не повезло с жеребьёвкой, то повезёт в самой игре. В соперники достаётся школа из Алтуфьево. Когда команда слышит об этом, а Костя прикидывает, где примерно находится школа, то все разочаровано выдыхают. Да, всем понятно, что чемпионат проводится между школами всего города, а Москва — город далеко не маленький, но ездить по всем её концам как-то не входило в планы большинства. Ильзат почему-то уверен, будто только их гимназии каждый раз выпадают соперники из всё более дальних районов. — В следующий раз, наверное, вообще за МКАД попрёмся, — ворчит Игорь Дивеев. — Ты для следующего раза выиграй сначала, а потом уже рассуждай, куда попрёшься, — советует ему Матвей, стягивая футболку. — А я вот слышал, что 623-я школа играет с кем-то из Алексеевского, — сообщает Ваня Обляков. — Для них это соседи, можно даже не ехать, а пешочком минут десять пройтись. То ли дело мы! Час двадцать! И пешком пройдёмся, и на автобусе покатаемся, и в метро даже заглянем. Красотища! Всем бы, блин, такие путешествия. — Ну, подумаешь, 623-й повезло. В турнире сейчас ещё двадцать восемь команд участвуют, — замечает Матвей, для которого, кажется, любое расстояние — не помеха. — И я не думаю, что все они из соседних районов. Почему ты вообще именно 623-ю вспомнил? — А кого ещё? Я никого больше не знаю, — пожимает плечами Ваня. — Да и потом, мне кажется, для всех очевидно, что 623-я — фавориты всего чемпионата. Они же семикратные чемпионы. Вряд ли у кого-то есть такое же достижение или хотя бы близкое. — И ты думаешь, что организаторы всё для них делают? Группу проходную подсунули, сейчас соперников вытащили таких, чтобы им ехать далеко не пришлось? — интересуется Саша с заметной усмешкой. Когда-то он сам возмущался поездке в Центральное Чертаново, но теперь Саша вообще не играет, а всё равно планирует поехать и поддержать команду. Даже если придётся добираться на оленях. — А почему нет? — тут же вскидывается Ваня. — Так всегда бывает. Я не говорю, что судьба титула заранее определена, но почему бы к 623-й школе не относиться лояльнее? — Да-да, Вань, вселенский заговор только что раскрыли, — улыбается Матвей. — Насколько я помню, в этом турнире откровенно подсуживали только одной команде. И это была не 623-я школа. К слову, те, кому подсуживали, даже никуда не прошли. Ваня отмахивается. Для него всё очевидно и ясно, как день. Плевать, что никаких явных поблажек в сторону 623-й школы не было, Ваня уверен, что это только начало, и вот сейчас-то их начнут откровенно тянуть. Потому что иначе Ваня не понимает, как они становились семь раз чемпионами. Да, пусть не подряд, но ни у одной школы, ни у одного лицея и ни у одной гимназии нет таких достижений. Что там, в 623-й, одни футболисты из года в год учатся? Наступает день матча. Настроение у команды довольно бодрое, потому что теперь все в строю, кроме Саши. С ними болельщики в таком же полном составе, а самое главное, что даже Денис Дмитриевич, Людмила Анатольевна и Галина Адамовна приехали на матч, чтобы посмотреть на своих учеников. Ради такого масштабного выезда Кокорин выписал положение и лично отнёс его Кутепову, чтобы у того не возникали неуместные вопросы. Кокорин же и придумал целую речь для Кутепова о том, насколько этот выезд болельщиков важен для престижа их гимназии. Правда, престиж гимназии Кутепова явно не убедил, но Кокорина он до конца всё же дослушал и утвердительно кивнул на подсунутую под нос бумажку. Единственная проблема, которая так и остаётся висеть грозовой тучей над командой, — это её тренеры. Артём и Игорь по-прежнему делают вид, будто друг друга не знают и просто по воле случая оказались по одну сторону баррикад. Даже перед выходом на поле Игорь с Артёмом делят команду, и каждый из них даёт установки только своим подопечным. — Что-то я уже не уверен, что мы выиграем, — вздыхает Ильзат, опираясь спиной на стену. — Заткнись по-братски, — просит Антон. — Чем больше ноем, тем больше шансов, что реально проиграем. — А я слышал, что Шандыбин сегодня не играет, — говорит Ваня, но никто не понимает, к чему это. — Ну, блин, Паша Шандыбин из 623-й школы. Он сейчас лучший бомбардир чемпионата с семью голами. У нашего Тохи пока второе место. Но Шандыбина-то сегодня не будет, он травмировался вроде. Значит, у Тохи есть все шансы его обогнать. — Ну да, четыре гола же так легко забить, — хмыкает Лёша. — И откуда ты, Вань, вообще столько всего про 623-ю знаешь? — Связи, — пожимает плечами Обляков. Для Антона информация про Шандыбина и его отсутствие лишь дополнительный повод подумать и загрузиться. Антону хочется быть лучшим бомбардиром чемпионата, хочется увидеть своё имя на первой строчке и получить за это какую-нибудь награду. Только не ради самого факта награды, а чтобы потом принести это домой и показать отцу, чтобы тот, наконец, понял, насколько важен для Антона футбол, и что у него есть все шансы добиться в нём успеха. Лёша видит, как брат смотрит долго в одну точку и не сразу реагирует, когда их зовут на поле. Лёше обнять бы его, поддержать, сказать, чтобы не думал о такой ерунде. Совсем неважно, сколько голов забьёт Антон, он всё равно всегда будет лучшим. Лёша думает об этом и ничего не делает. Когда их зовут на поле, то он проходит мимо брата, кинув на него один-единственный взгляд, который нельзя никак интерпретировать. Школа из Алтуфьево оказывается на удивление проходным соперником. Команда гимназии даже немного разочарована, что ехала так долго ради довольно лёгкой победы со счётом 0:4. На групповом этапе и то сложнее бывало, да и в отборочном матче с тем же Перово. Только у школы из Алтуфьево сегодня, наверное, какой-то неудачный день. Их звёзды складываются совсем не так, как им хотелось бы. В защите совершенная неразбериха, в атаке тоже не клеится, поэтому первый мяч влетает на второй минуте, а следующий ещё через восемь. Первый гол забивает Антон. Ему сразу становится куда легче, чем перед началом игры, и кажется, будто забить четыре мяча, в самом деле, не такая уж и проблема. Но сегодня Антону светит лишь дубль. Ещё по голу на свой счёт записывают Ваня и Федя. Ваня удивляется своему голу так сильно, будто никогда прежде с ним ничего подобного не случалось. Когда забивает Федя, то первым к нему с поздравлениями летит Костя, хотя нельзя сказать, что он стоял ближе всех. Впрочем, Федя и так побежал бы обнимать в первую очередь Костю, если бы тот где-то замешкался. Стоящий за полем вместе с болельщиками Саша цепляется взглядом за эту сцену и чуть шире открывает глаза, не веря. Нельзя делать поспешные выводы, но... Саша оглядывается, желая проверить, только ли ему что-то кажется. Но все вокруг увлечены игрой и радуются четвёртому голу своей команды. После матча Артём бросает несколько скупых слов о том, какие все молодцы, но могли бы и лучше, ведь соперник совсем ни о чём. Обычно Артём куда более эмоционален, а тут сразу же уходит, словно ему не так-то и радостно за команду и их игру. Это неприятно, и в раздевалке воцаряется неловкое молчание, когда каждый переваривает обиду на отношение тренера внутри себя. Единственный человек, который совсем не обижается, — Антон. Во-первых, для него такое отношение вполне привычно. Пусть все скажут спасибо, что Артём ещё не предъявил за кривоногость и эгоизм, ведь это его любимые темы. Во-вторых, Антон не особенно Артёма слушает. У Антона болит нога, и это его заботит куда сильнее. — Очень больно? — Лёша садится рядом, кивая на ногу брата. Антон морщится. — Ну, вот и зачем надо было идти в тот подкат? А если это что-то серьёзное? Не хватало тебе травму получить и снова выпасть. — Слушай, если ничем помочь не можешь, то просто помолчи. Я, кажется, не просил никаких нравоучений, — отмахивается Антон и выпрямляет ногу. Больно. Конечно, это не сравнится с тем днём, когда Антон буквально полз до квартиры после столкновения с хулиганами. Но любая боль удовольствия не доставляет. Дома Лёша проявляет всю возможную заботу, на какую только хватает фантазии и сил. Он волнуется, он хочет помочь и сделать так, чтобы брату не было больно. Но Антон какой-то ужасно раздражительный, постоянно отмахивается, говорит, что ему ничего не нужно, тем более, не надо вокруг него скакать. — Даже не начинал, — хмыкает Лёша. — Что с тобой вообще происходит в последнее время? — Ничего. Со мной всё нормально. А если вдруг ты был не в курсе моего характера, то... — Антон. Давай прекращай. С того дня, как ты ляпнул при тёте про наши отношения, мы так и не поговорили. А ситуация всё хуже и хуже. Антон фыркает, закатывает глаза и утыкается в экран телевизора, ясно давая понять, что на серьёзные разговоры он не настроен. Сам-то он прекрасно понимает, что происходит, и почему его раздражает всё вокруг. Только Лёше об этом рассказать не получится. Антон не знает, как можно это сформулировать, чтобы Лёша понял его состояние верно. Лёша двигается ближе, кладёт подбородок на плечо брата и смотрит в упор. — Ну, что тебе нужно? — ворчливо спрашивает Антон. — Поговорить. — Я не хочу. — А чего тогда хочешь? — Ничего. Не знаю, — Антон чувствует Лёшины руки, обнимающие за талию. — Лёш, правда, давай я потом сам начну этот разговор, когда вообще пойму, как его начать? Сейчас нет никакого настроения говорить об этом. — Хорошо. Но, если что, то я всегда всё пойму. Можешь говорить так, как есть. «Ну да, я же так похож на человека, которому хочется всё потерять», — думает Антон. Он всегда говорит то, что на уме, не утруждая себя подбором фраз и сглаживанием углов, но сейчас ещё не пришёл момент, чтобы Антон взял и выпалил первое пришедшее. А когда этот момент придёт, Антон не знает. Он хочет, чтобы этот момент никогда не наступил.***
После победы над школой из Алтуфьево Артём решает прикрыться своей радостью и поэтому заговаривает с Игорем первым. С тех пор, как они разошлись на школьном дворе, в их взаимоотношениях снова наступил тот непонятный момент, когда оба отрицают существование друг друга. Впрочем, отрицает в основном Игорь, и эту его тактику Артём уже досконально изучил. Против неё не действует почти ничего, но именно сейчас, когда Игорь, наверняка, тоже радуется победе, пусть и глубоко в душе, есть маленький шанс куда-то ситуацию сдвинуть. Однако дружелюбные улыбки и поздравления, а также восхищённые вздохи на тему того, как было бы здорово и дальше громить соперников в таком духе, на Игоря не производят никакого впечатления. Он пожимает плечами, отвечая, что мечтать не вредно. — Вредно не мечтать. Давать не вредно, вредно не давать, — вспоминая мотив старой песни, тут же напевает Артём, продолжая гнуть свою линию. Либо Игорь сейчас развернётся и уйдёт, либо всё-таки отреагирует более многословно. Не может он постоянно игнорировать. — Я дам тебе сейчас по лицу, если не замолчишь, — спокойно отвечает Игорь. — Если душа поёт, то найди себе более благодарного слушателя, а меня оставь в покое. — А что, если я не хочу оставлять тебя в покое? Сам подумай, Игорёк, ведь однажды я это уже сделал. Мне не понравилось, и я хочу исправить свою ошибку. — Поздно пить Боржоми, когда почки отказали, Артём. Ты меня тогда не «оставил в покое», а просто послал. Довольно грубо и резко, вообще не заботясь о том, как я это восприму. Пожинай плоды своего длинного языка. — Всю жизнь, блядь, пожинаю. — Так, может, надо думать сначала, а потом болтать? — Слушай, ты понятия не имеешь, по каким поводам я высказывался и что за этим стояло. Я не знаю, но осуждаю, ага. Не думал, что ты, Игорёк, тоже из таких людей. — Я тоже думал, что ты немного другой. Заметь, мы оба серьёзно ошибались. Артём надолго прекращает свои попытки всё наладить. Он не находит положительных сдвигов, к тому же, Игорь давит на его больные мозоли своими ответами. За всю жизнь Артём многого наслушался, миллионы раз его выставляли виноватым люди, которые ничего не знали о случившемся, кроме пары-тройки слухов от якобы авторитетных источников. Артём не из тех, кому нравится постоянно испытывать вину за всё подряд. Артём не из тех даже, кто готов оправдываться и доказывать с пеной у рта свою невиновность в чём-либо. Нет, раньше он часто начинал отвечать на претензию претензией, но ему уже тридцать и как-то надоело. Если что-то не имеет смысла, не приносит результатов, то, возможно, стоит закончить. Иногда лучше, чтобы всё шло своим чередом. Близится следующий матч. Одна восьмая финала, перед которой снова проходит жеребьёвка, определяющая, кто будет играть дома, а кто на выезде. В соперники гимназии достаётся школа из Басманного района. Это куда ближе, чем Алтуфьево, что не может не радовать. Потому что очередной матч гимназии придётся провести в гостях. — А мне интересно, они как вообще эту жеребьёвку проводят там? Они хоть в курсе, что мы уже играли в гостях? — возмущается Ильзат, для которого любые перемещения кажутся чем-то сложным. Он банально устал постоянно играть на чужих стадионах, иногда довольно плохих, где даже нет мест для болельщиков, и тем приходится просто стоять неподалёку. Впрочем, никто, кроме, пожалуй, Вани, не разделяет настроения Ильзата. Ваня продолжает искать вселенские заговоры, пристально следя за тем, что делается у 623-й школы. И пока Ильзат получает новые причины для недовольств, у Облякова совсем грустно с выводами. — 623-я выиграла, — сообщает он на следующий день после матча в одной шестнадцатой. Для того, чтобы принести эту новость, Ваня не поленился спуститься на первый этаж к расписанию, чтобы выяснить, в каком кабинете сейчас 11 «В», а потом подняться к ним. — Вообще неудивительно, — хмыкает Антон. — Довольно скромно обыграли школу из Алексеевского. Всего лишь 1:0. Думаю, не такая уж 623-я крутая. — А может быть, школа из Алексеевского просто посильнее, чем из Алтуфьево? — предполагает Костя, но Ваня машет на него рукой, чтобы не мешал строить теории. — В такие стадии абы кто не выходит. В одной восьмой 623-я будет играть с лицеем из Якиманки. — Вау, это говорит нам примерно ни о чём, — произносит Антон. — У меня бывшая девушка одна из Якиманки была. У них там парков много, — говорит Лёша, и Антон удивлённо на него уставляется, не понимая, к чему вдруг это всё. Кажется, речь о довольно конкретном лицее с довольно конкретной футбольной командой, а не о чьих-то бывших девушках. — Шандыбин всё ещё на первом месте, Тох, — продолжает, тем временем, Ваня. Он категорично упирает взгляд в Миранчука, будто ждёт, что тот прямо сейчас подорвётся и побежит исправлять статистику. — Ты отстаёшь всего на один мяч. В ближайшей игре было бы неплохо сделать дубль. — Ну да, это же всегда так легко получается, — Антон резко поворачивается к Ване. — Я же, блядь, голы только под заказ делаю. Захотел и дубль сделал. Захотел — вообще пять штук вколотил. Подумай-ка своей башкой, Ваня, что ты вообще несёшь. Хрен с ними, с заговорами. Верь, во что угодно. Но, может, хватит капать мне на мозг своими хотелками? Нужен дубль? Пойди и сам сделай. — Не я иду вторым в списке бомбардиров. У 623-й Шандыбин, я уверен, выйдет против лицея уже. И если он забьёт, а он во всех матчах забивал, то тогда... — Мир, блядь, схлопнется, да? От дальнейших разборок Ваню спасает прозвеневший вовремя звонок. Обляков кидает на Антона довольно обиженный взгляд и, поджав губы, уходит на свой урок, оставляя сокомандника наедине с не самыми приятными мыслями. Антон ненавидит, когда ему начинают во что-то тыкать, говоря, чтобы он немедленно пошёл и сделал что-нибудь. Он ничего не может сделать со своим вторым местом, потому что и зависит оно не только от Антона, но и от пресловутого Шандыбина, и даже от того парня, который идёт на третьем месте. — На третьем месте, кстати, Федя. У него четыре мяча, — сообщает Костя. — Обошёл какого-то Пилко из той же 623-й. У Пилко один гол с пенальти, поэтому он ниже, хотя забил те же четыре. — Да как вы заебали уже со своими голами. Я даже не нападающий! — возмущённо выкрикивает Антон. — Миранчук, я смотрю, у вас сегодня прилив активности, — говорит Далер Адьямович, чей урок физики близнецы, что удивительно, всё-таки решили посетить. — Потратьте свою энергию у доски, объяснив классу решение домашней задачи. Антон выругивается сквозь зубы, потому что никакую задачу он не решал. До матча ему, вот, делать больше нечего, только о физике бы думать, а вчера, после игры, у него так болела нога, что сил не было ни на что. — Я не решал, — признаётся Антон, но Далер Адьямович к этому был готов с самого начала. Ещё не дослушав ответа Антона, он уже занёс руку над журналом, чтобы нарисовать там своей любимой тонкой капиллярной ручкой единицу. — Другого я от вас и не ждал. Что ж, Миранчук, не знаю, может быть, футболистам физика не нужна. На этом диалог и закончился бы, если бы не произошло следующее. Далер Адьямович вызывает к доске Стаса Копылова. Тот, захватив задачник, становится у доски и начинает читать условие. По иронии задача оказывается на футбольную тему. Что-то про вратарей, пенальти и полёты мячей. И Далер Адьямович не находит в себе сил удержаться от комментариев. Он проводит аналогию с Антоном и его футбольными навыками, что, конечно же, оказывается ошибкой. Причём, как для Далера Адьямовича, так и для Антона. Первый узнаёт про себя много нового, а второй закономерно отправляется к директору. Лёша провожает брата сочувствующим взглядом, но тот только бросает что-то из серии: «Это из-за тебя». По сути, действительно из-за Лёши. Его внезапные воспоминания о какой-то девушке из Якиманки изначально удивили Антона, а потом Ваня подлил масла в огонь со своими данными по забитым голам. Далер Адьямович стал просто последней каплей, но его Антону ни разу не жалко, потому что он считает, что учителю стоило промолчать. Фёдора Михайловича в кабинете не оказывается, он отошёл к Кутепову. Зато сидит Кокорин, с которым Антону совсем не хочется иметь дело. Вот только выбирать не приходится, поэтому отчитывается Антон именно перед завучем. Когда тот слышит про футбол, то все разговоры о поведении Антона мгновенно отходят на второй план, потому что Александру Александровичу всегда были интересны дела школьной команды. Антон чувствует облегчение и радость от перемены темы. Удивительно, что Кокорин действительно готов его слушать со всем вниманием. Правда, как и Ване, ему не менее важна информация о других командах. В процессе этого разговора Антон отмечает, что с Кокориным вполне можно обсуждать что-либо и даже не испытывать к нему неприязнь. Это странно, потому что Антон привык недолюбливать вечно цепляющегося к ним с Лёшей завуча. Хорошо это или стоит проверить голову, ведь дружить с Кокориным могут только такие же неадекватные? Впрочем, с ним дружит Денис Дмитриевич, а он вполне нормальный человек. Фёдор Михайлович так вообще, наверное, первый в списке друзей Кокорина. Насколько Антон может судить, с директором тоже всё в порядке, за исключением одного момента, который Антон решает выкинуть из своей памяти и вообще сознания. Чем меньше думаешь, тем меньше шансов, что окажешься прав, верно? Не успевает Антон прокрутить всё это в голове, а Кокорин только открывает рот, чтобы узнать, как там гонка бомбардиров, и в кабинет возвращается непосредственно Смолов. Судя по его лицу, очередная беседа с Кутеповым была похожа на допрос. — Что опять случилось? — устало спрашивает директор у Антона. Разговор повторяется заново, но быстро прерывается Кокориным, которого переполняет желание сказать, что школьная команда прошла в одну восьмую. Как-никак, но великое событие по последним временам. Смолов на это отвечает улыбкой. — Я, кстати, второй по забитым голам среди всего чемпионата, — добавляет Антон, хотя ещё несколько мгновений назад ему совершенно не хотелось это обсуждать. Но почему-то именно сейчас он почувствовал необходимость поделиться своим достижением. В конце концов, глупо отрицать, что ты лучший в команде, а скоро можешь стать лучшим во всём соревновании. — Здорово, — кивает Федя, и на душе становится приятно. — Не зря в тебя верят, получается. «Но я буду верить в тебя в любом случае», — слышит в этих словах Антон и не понимает, почему вдруг данная фраза приобретает такое важное значение для него. Не в первый раз уже кто-то говорит, что верит в Антона, пусть и редко это случается. Самое главное, что так говорит Лёша. Лёша и Фёдор Михайлович. Антон снова ставит их рядом друг с другом, проводя параллели.***
А дальше тянется целый месяц. Странный, долгий месяц, в который происходит слишком много всего, но события кажутся каким-то одним бесконечным днём. Учёба и тренировки, подготовка к экзаменам, усиливающаяся по мере их приближения. Артём с Игорем по-прежнему в ссоре, команда в напряжённом ожидании. Антон по традиции не перестаёт попадать в кабинет к директору, иногда с Лёшей, иногда без него. Смолов чаще заглядывает на тренировки сборной, аргументируя это тем, что ему необходимо знать, чем они занимаются и каков прогресс. Учащаются и совещания в РОНО, которые организует Кутепов, чтобы отчитаться о своей деятельности внутри гимназии. Федя постоянно в разъездах, поэтому весь контроль над происходящим в школе отдаётся на милость Кокорину и вахтёру Роме. И для учеников это своеобразные дни свободы, хотя нельзя сказать, что их до этого как-то особенно сильно притесняли. Разве что, некоторых наиболее упёртых личностей. Третьего апреля — день матча против школы из Басманного района. На него внезапно приходит, а вернее приезжает посмотреть сам Смолов. Вместе с ним объявляется и Александр Юрьевич. Единственный раз, когда он решил поддержать команду гимназии, закончился тем, что Сашу Головина отстранили вплоть до финала чемпионата. С того времени Александр справедливо полагал, что он, возможно, принёс на поле какую-то не ту энергетику. Но Денис убедил Александра, что это просто чушь, всё дело исключительно в случайном стечении обстоятельств, поэтому сейчас Александр снова на трибуне. Школа из Басманного района выглядит так, словно именно она должна называться гимназией. У них есть отдельные раздевалки для членов спортивных секций, есть душевые комнаты, а стадион едва ли не размером с настоящий. Трибуны с двух сторон от поля. Скамейки запасных с выделенными тренерскими зонами стоят чуть сбоку, чтобы не смешивать участников игры с простыми зрителями. И всё это под козырьками. Не говоря уже о том, что, кроме футбольного поля, есть ещё и зоны для волейбола, баскетбола и даже какие-то тренажёры. Надо отметить, что поболеть за местную команду, однако, приходит довольно малое количество человек, больше половины из которых почему-то вообще учителя. Их директор тоже на трибуне. Он, видимо, знает или слышал про Федю, потому что пожимает ему руку и о чём-то с ним беседует. Предлагает сесть вместе с ним на отдельные места. Смолов соглашается, но тащит с собой Александра, который, наоборот, хотел бы посидеть в гуще болельщиков по понятным причинам. Впрочем, выбор не то чтобы есть. Но не обходится без препятствий. Не может быть всё настолько идеально и хорошо, поэтому в дело вступает погода. Начало апреля, когда в самый разгар входят потепление и оттепель. Отовсюду что-то капает, льётся, так что замечательное поле школы покрывается лужами. Оно становится скользким, хлюпающим под ногами и рассыпающимся водной пылью при ударе по мячу. С неба накрапывает подобие дождя, который всегда может усилиться. И это значительно портит настроение команд. Сказать, что ничего не получается, значит промолчать. Какие тут схемы и тактики, если мяч не хочет даже отрываться от земли! Ноги вязнут в размокшем поле, и ты бьёшь по луже, а не по мячу. Он тормозится, застревая в очередной луже на другом конце поля. Играть в таких условиях опасно, рискованно, ведь всегда можно получить серьёзную травму. Поэтому обе команды осторожничают, по большей части присматриваются друг к другу. Команда Артёма не знает, как приспособиться к погоде, боится сделать ошибку, которая может стать роковой в сложившихся обстоятельствах. Соперник же выжидает, пытается выманить из обороны, чтобы как раз добиться этих роковых ошибок. В первом тайме зрители могут спокойно спать, потому что происходит ровным счётом ничего. Только Саша находит себе повод для переживаний, когда видит, как игроки постоянно поскальзываются или у них разъезжаются ноги. Каждый раз, когда таким игроком оказывается кто-то из одноклассников, даже если Чалов, Саша едва ли не подскакивает, прикладывая руки ко рту и охая. В перерыве Артём пытается настроить своих подопечных на какие-то действия. Им нет никакого смысла стоять на месте и бояться. Всё равно, если не пропустят, то матч перейдёт в дополнительное время, а потом и в серию пенальти. Пенальти они не отрабатывали довольно давно, да и кому нужна эта лотерея. Сразу после перерыва Артём меняет Ахметова на Исакова, поскольку Ильзат выглядел весь тайм максимально неуверенно. К тому же, ещё один нападающий не помешает сейчас. Судья даёт сигнал к началу второго тайма. Антон отдаёт пас на Исакова, тот обходит одного из защитников соперника, вбегает в штрафную, но тут у него проскальзывает вперёд нога. Лёня падает, влезая коленом в лужу. — Вот же блядство, — отряхиваясь, ругается он. — Ебал я в рот эту погоду. Тем временем, Лёша замечает, что один из участков штрафной соперника более мокрый и скользкий, чем остальное поле. В Лёшиной голове созревает план, заключающийся в том, что кто-нибудь может упасть в штрафной в момент, когда рядом с ним будет кто-то из защитников. Судья поставит пенальти, и это повысит шансы забить гол, чем если пытаться довести неповоротливый мяч до ворот. — Надо падать. Чем чаще, тем лучше, — говорит Лёша. Чалов, стоящий рядом в ожидании введения мяча в игру, удивлённо поднимает брови. — Но это же нечестно... — Да какая разница? Мы выигрывать собираемся или нет? Как капитан, староста, да и просто живущий исключительно по правилам человек, Феде надо бы осудить Лёшу и сказать, что это плохая затея. Они не будут играть грязно, они пришли сюда, чтобы выиграть благодаря своим навыкам. Но Лёша выглядит настолько уверенным в своём плане, что Федя понимает: ни один его аргумент не будет услышан. Лёша ведь Миранчук, а этим если взбрело что-то в голову, так тут только смиряться. Однако не только до Лёши доходит, как повернуть обстоятельства в свою пользу. Исаков первым начинает подставляться, падать чуть заранее, чем вообще происходит какой-либо контакт с игроком соперника. Вскоре Лёнины зелёные футболка и шорты становятся грязно-бурыми, покрываются мокрыми пятнами, прилипают к коже. Но сейчас это неважно. Все средства хороши. Понимает задумку и Костя, только у него свой принцип, заставляющий до последнего стоять на ногах. Падать и изображать страдания — это не по-пацански. Вот и получается, что из всей группы атаки, лишь Костя с Федей, руководствуясь понятиями района и честностью, стараются играть по правилам. Тем не менее, шанс на первый гол гимназия получает вполне заслуженно. Антона сбивают в штрафной по-настоящему. Сбивают грубо, наступая на голень прямой ногой. Судья немедленно даёт свисток, ставит пенальти и удаляет одного из защитников соперника. Только Антону от этого едва ли менее больно. Конечно, трибуны возмущены. Болельщики гимназии свистят и кричат. А у Феди, на глазах которого всё случилось, чуть не останавливается сердце. Он подскакивает на ноги, удивляя своим неожиданно сильным беспокойством Александра. Только директор школы-соперника реагирует спокойно, понимая, что Смолов всего лишь переживает за игрока своей команды. В этом нет ничего необычного, если не знать Федю. На поле выбегают медики. Они подхватывают Антона под руки, уводя за пределы поля, чтобы осмотреть. Федя смотрит только туда, как и вся команда, даже Исаков. Им надо пробивать пенальти, но сейчас это мало кого волнует. Ничего, подождёт. Ведь, кажется, Антону предлагают закончить игру и сесть на скамейку. На замене у них остались лишь Коля Озеров и Олег Ларин, если не считать запасного вратаря — Максименко. Антон смотрит на запасных и решительно мотает головой. Никуда он не уйдёт. Ему же ногу не сломали, так чего распускать сопли? Чуть прихрамывая, Антон возвращается в игру. В это время команда решает, что бить пенальти будет Лёша. Он делает это, как и всегда. Очень непредсказуемо и немного издевательски. Вратарь падает раньше, чем Лёша наносит довольно простой удар по центру. Вратарь раздражённо хлопает ладонью по траве, разбрызгивая воду с неё в разные стороны. У Феди немного отлегает от сердца. Он рад, что команда повела в счёте, что они могут теперь удерживать этот счёт. Особенно сильно он рад за Лёшу. Вот только одновременно с этим Федю не покидает чувство беспокойства за Антона, очевидно, получившего травму. Федя пристально следит за ним и мысленно умоляет попросить замену. Ну, не нужен никому этот подвиг. Здоровье важнее. К сожалению, Федя понимает, что его мольбы услышаны не будут. Антон продолжит играть, даже если ему сломают ногу, если при этом будет чувствовать, что может помочь команде. Для Антона футбол — это всё. Его мечта, цель, смысл жизни. И Федя это знает, Федя понимает. Он сам когда-то был таким, но, спустя столько лет, будучи теперь простым зрителем с трибуны, у Феди совсем иное мнение. Минуты истекают, всё идёт к победе гимназии с минимальным счётом. Ещё чуть-чуть, и всё будет хорошо. Ещё чуть-чуть... Какой-то игрок выходит один на один с Матвеем. Матвей пытается закрыть собой ворота, но мяч пролетает рядом с правом боком. 1:1. Их ждёт дополнительное время. Федю ждут полчаса пыток. Он не помнит, когда в последний раз так переживал за исход футбольного матча. Правда, надо сделать оговорку. Переживает Федя не столько за результат, сколько за одного игрока. Который, чёрт возьми, не уйдёт. Сейчас тем более. В небольшом перерыве перед дополнительным временем Антон активно спорит с Артёмом, доказывающим, что вполне можно замениться на Озерова. — Нет, — твёрдо повторяет Антон. — Да ты не поможешь травмированный. Ты команду только назад тянешь! — кричит Артём, размахивая руками. — Считай, вдесятером играем из-за тебя. — Я даже не хромаю и могу бегать! Вы сами знаете, что я важный игрок, и я не буду меняться с Колей! Это бессмысленно! Коля, прости. — Артём Сергеевич, ну, если хочет он играть, пусть играет, — говорит Озеров. — Вы же главный тренер, если поймёте, что Антон не тянет, так всё равно его поменяете, и он ничего уже сделать с этим не сможет. — Вот только учить меня не надо, — огрызается Артём и снова поворачивается к Антону. — Эгоист ты, Миранчук. Вечно на себя одеяло тянешь. Когда ж до тебя дойдёт, что футбол — это командная игра, и надо думать о других, а не только о себе? Посмотри на Месси, вокруг которого вся сборная строится. Чего он достиг с таким подходом? — Да что мне ваш Месси? — фыркает Антон. — Месси никогда школьный чемпионат выиграть не сможет. Я уже лучше него. Артём качает головой, пряча улыбку. И Антон оказывается прав. В самом же начале первого дополнительного тайма он забивает довольно красивый гол после взаимодействия с Лёшей. Кто бы сомневался, впрочем. Антон поворачивается в сторону их скамейки и разводит руками, показывая Артёму, что тот ошибался. Возвращаясь к центру поля, Антон кидает взгляд на трибуны. Болельщики рады, Дима кричит что-то про лучшего бомбардира, Саша хлопает в ладоши. Как и в другом из пошедших матчей, Антон знает, кто ещё на него смотрит, и Антон отвечает взглядом на взгляд. Он не хочет делать вид, будто не замечает, будто ничего не происходит. Потому что всё-таки приятно, когда за тебя переживает кто-то ещё. Кто-то очень определённый. Но об этом Антон подумает позже. Артём проводит замену. Антон достаточно сделал сегодня, самоутвердился, погеройствовал, всех спас, пора и отдохнуть. Поэтому матч Антон досматривает со скамейки. Счёт не меняется до самого конца. Их команда закрывается на своей половине поля, и у соперника, который играет в меньшинстве, ничего так и не получается изменить. Гимназия выходит в четвертьфинал. Второй раз в своей истории. В раздевалке радость хлещет через край. Сплошные поздравления, все друг с другом обнимаются. Исаков в порыве зашкаливающих эмоций крепко обнимает Костю, чуть не сбивает с ног входящего в помещение Максименко, а потом даже интересуется у Антона, как его нога. — Горжусь вами! — выкрикивает Артём, последним появляясь в раздевалке. Игоря рядом с ним нет, отчего всем сразу становится немного грустно и не по себе. Обычно тренеры всегда говорили им что-то вдвоём после матча. — Я могу, конечно, сейчас снова начать кое-кому выедать мозг чайной ложкой, — красноречивый взгляд упирается в Антона. — Однако ты сегодня сделал очень многое, молодец. Надеюсь, к следующему матчу с ногой всё будет в порядке, береги себя. Ну, и сейчас ещё Фёдор Михайлович что-нибудь вам скажет. В раздевалку заходит Смолов. Команда издаёт звук удивления, не понимая, с чего вдруг директор, не питающий особой любви к футболу, пришёл поговорить с ними. В последнее время его подозрительно много рядом с командой. Федя же хвалит игроков, особенно тех, кто забил голы. Лёша смущённо смотрит куда-то в стену, чувствуя странную неловкость от этой похвалы. Антон заканчивает собираться последним. Он говорит Косте и Чалову, чтобы не ждали, так как ковыряться ему с больной ногой ещё долго, но он обязательно их догонит, а пока пусть идут к Диме с Сашей, которые наверняка стоят на улице. С Антоном остаётся только Лёша, помогающий ему складывать вещи. Уже в коридоре перед раздевалкой кто-то едва касается плеча Антона, но тому вполне хватает этого, чтобы испуганно вскрикнуть и подпрыгнуть на месте. — Фёдор Михайлович, блин, нафига так пугать?! — возмущённо произносит Антон. — Что вы вообще тут делаете? — Хотел спросить, как ты себя чувствуешь. Извини, что так, просто не в раздевалке же это делать. — Прекрасно я себя чувствую, — чуть резче, чем стоило бы, отвечает Антон. Рядом стоит Лёша, держащий в руках его рюкзак, и ситуация кажется настолько абсурдной, что дальше просто некуда. Сейчас бы при брате с директором разговаривать на тему собственного здоровья. И какого чёрта его вообще это так беспокоит? Какого чёрта он тут стоял и ждал, пока Антон выйдет, чтобы поговорить с ним? — Больно наступать на ногу? С трибуны всё выглядело просто ужасно, и я... очень переживаю, что это может оказаться чем-то серьёзным. Ты ведь самый важный игрок команды, Антон. — Не стоит беспокоиться, Фёдор Михайлович. В конце концов, знаете, команда и её проблемы — это дело Артёма Сергеевича. Ну, а за меня есть кому переживать, — чтобы Смолов точно понял смысл фразы, Антон поворачивает голову в Лёшину сторону, и тот утвердительно кивает. — Братик, пойдём, а то они там задолбались нас ждать, наверное. — До завтра, Антон, Лёша, — говорит вслед Смолов. Антон не оборачивается. Лёша ещё раз кивает и угукает, бегло обернувшись на директора, потому что брат, даром, что травмированный, но так быстро решает покинуть здание чужой школы, что еле успеваешь за ним. На следующий день Ваня снова прибегает перед уроком к 11 «В», чтобы сообщить о победе 623-й школы над якиманским лицеем. Победа у них снова неубедительная, опять 1:0. Но есть и радостные вести. Забил не Шандыбин, поэтому сейчас у них с Антоном одинаковое количество голов. Следовательно, в следующем матче Антон легко может обойти своего конкурента за звание лучшего бомбардира. — Осталось только выйти на следующую игру, — хмыкает Антон. Он не уверен, что сможет сыграть, и это ужасно обидно. Разумеется, он сделает всё возможное, чтобы восстановиться, но гарантий пока никаких. А в понедельник Саша, сидя в столовой вместе с остальной компанией, параллельно ища в рюкзаке контейнер с едой для Антона, вдруг произносит: — Слышали, кстати, слух какой-то прошёл, будто Смолов развёлся? Девчонки сейчас помрут от счастья, если это правда. — Смолов что сделал? — переспрашивает Антон. — Развёлся. Лёша пожимает плечами, так как для него эта новость не несёт в себе никакого смысла. Дима отпускает пару шуток на тему заинтересованности учениц школы во внимании директора, Костя громко смеётся над ними. — Тох, ты есть-то будешь? До конца перемены семь минут осталось, — тыкает его пальцем Саша, указывая на контейнер. — Нет, не буду. Как-то расхотелось.***
Не можешь победить — возглавь. Не можешь сопротивляться — смирись и постарайся найти в этом что-то хорошее. А в любви не бывает чего-то плохого. Месяц назад, в обычный мартовский день, по карнизу стучат первые капли оттепели. Погода начинает меняться, от этого меняется и настроение окружающих людей. Все становятся чуточку счастливее, радостнее, улыбаются друг другу чаще, замечая вокруг больше хорошего, чем плохого. Увеличивается солнечный день, тёмные вечера уходят в прошлое, даря возможность задерживаться на улице подольше, проводя время с компанией, какой бы она ни была. Март — это не тот месяц, когда горят сроки на работе, когда нужно срочно успеть сделать невозможно многое, желательно, не потеряв в качестве. Но март — это месяц перемен, перестройки. Месяц откровений, важных поворотов, стремительных решений, могущих повлиять на все оставшиеся месяцы в году. И, конечно, не для каждого. Кто-то проживает март, как и все предыдущие месяцы, пропуская мимо себя всё, что только можно. Для кого-то поворотным месяцем легко становится июль или декабрь, а может, этот поворот затягивается и на два-три месяца. Для Феди март — это всё-таки первый случай. Спокойное течение семейной жизни переворачивается с ног на голову, но не становится неожиданностью, потому что Федя, будем откровенны, ждёт каких-либо изменений. Ему всё равно, плохие они или хорошие, лишь бы были, потому что скука и однообразие — это ужасно. Для Феди ужаснее, чем для других. — Правая ладонь чешется к принятию важных решений, — сообщает меланхолично Кокорин, замечая, как Федя уже в третий раз раздражённо чешет ладонь. — Наверное, в работе что-то случится неожиданное. — Этого только не хватало, — цокает языком Смолов. — Ну, или какие-то любовные вести, — пожимает плечами Саша. Федя просит Кокорина заниматься делом, а не тратить время на толкование дурацких примет. Какие, к чёрту, любовные вести? Федя женат, и в его семейной жизни происходит целое ничего. Всё настолько скучно и однотипно, что его откровенно подташнивает. Прав был Денис, предупреждавший, что от этого брака ничего хорошего ждать не стоит. Федя, конечно, чувствует выполненный долг перед самим собой и перед родителями, которые не нарадуются его счастью. Счастью, которого нет. Федя откровенно несчастлив. Ему не нравится Саша, может быть, она ему вообще никогда толком не нравилась, за исключением одного-двух помутнений рассудка, когда он пытался заменить ею Кокорина. Да и вообще, вспоминая их первую случайную встречу, Федя не может понять, с какой радости тогда решил, будто бы это его судьба. Саша постоянно занимается работой. Кажется, для неё нет ничего важнее, чем приезжать в офис раньше всех, а уезжать едва ли не за полночь. Когда Федя интересуется, нельзя ли это всё каким-нибудь образом прекратить, Саша окидывает его таким возмущённым взглядом, будто Смолов только что приказал ей уволиться. Она объясняет, что тогда будет носить работу в дом, а это противоречит её же принципам. Никакой работы дома, как и никакого дома на работе. Поэтому Феде нельзя ни звонить, ни писать сообщения в рабочие часы Саши. Рассказывая изредка об этих особенностях семейной жизни, Федя всегда повергает в шок своих друзей. Они не понимают, как он выносит столько ограничений и наплевательское отношение к самому себе. — У нас это взаимно, поэтому не вижу проблемы, — просто отвечает Федя. Ведь он действительно относится к Саше не менее холодно. Нет, бывают моменты, когда ему вдруг хочется её поцеловать, прижать к себе, увести в спальню и не слушать хотя бы пару часов её возмущённого бурчания на тему того, что Федя опять сделал что-то не так. В эти моменты иногда Федя смутно догадывается, почему он всё же согласился на свадьбу с Сашей. А потом Федя уходит на балкон покурить, и Саша отходит так далеко и надолго, будто её и вовсе не существует. Её раздражают до крика и скандалов эти сигареты. Ей не нравились обычные, но вишнёвые она просто ненавидит. Саша обшаривает всю квартиру, переворачивает всё вверх дном, чтобы найти чёртову пачку яда и выкинуть её. Это забавно, и Федя не сдерживается, смеётся в голос. Саша резко оборачивается к нему, предъявляет новую претензию, такую глупую и необоснованную, однако бескомпромиссную. Саша впервые уходит от него. Собирает первые попавшиеся под руку вещи и уходит в свою квартиру несколькими этажами выше. Тут Федя выясняет, что она её не продала, как обещала после свадьбы. Значит, не так-то не нужно ей собственное жильё, значит, для чего-то она его продолжает держать. Может быть, для того, чтобы всё-таки уйти от Феди и вернуться туда? Смолов хотел бы верить. Каждое утро Федя начинает с молчаливого завтрака. Саша сидит напротив, молча заливает молоком свои дурацкие мюсли, занимающие целый шкафчик на кухне. Металлическая ложка цапает дно глубокой миски, помешивая. Федя опускает взгляд к экрану телефона, чтобы отвлечься. Его бесит этот звук, его бесит это вечное молчание. Когда он пытался поговорить утром со своей женой, она лишь попросила его удерживаться от реплик. Саше с утра, видите ли, хочется побыть наедине с собой. Она с удовольствием завтракала бы без присутствия Смолова, но им выходить на работу в одно время. Федя листает новостную ленту, вчитываясь в каждый пост, хотя ему совершенно неинтересно, куда там поехал один из его многочисленных приятелей, с которым Федя общался в последний раз года два назад. Федя пролистывает вдумчиво несколько фотографий Кати, сделанных на последнем из свиданий с Ромой. Свиданий по мнению Кати, ведь Рома всегда называет это лишь прогулками. Он таскает Кокорину по всем библиотекам Москвы, водит в милые, уютные кафешки, приглашает в кино на красивые экранизации очередной книги, о которой Катя никогда не слышала, а Рома уже успел прочесть и даже заучить пару-тройку умных цитат. У них интересные отношения, и все, начиная с Саши, заканчивая Федей, ждут, к чему это всё приведёт. Кокорин надеется, что ни к чему, потому что по-братски беспокоится за Катю, а Федя желает ей лучшего. Ещё несколько фотографий. У Феди принцип «дружить со всеми подряд» распространяется и на соцсети. У него куча подписчиков, на которых он автоматически подписывается в ответ, потому что, кто знает, а вдруг пригодится. Именно поэтому у Феди в новостной ленте есть буквально досье на многих учеников, в особенности, учениц школы. Он видит, где они были в последний раз, с кем общались, кого целовали на чьей-то вечеринке. Так что, Федя не удивляется очередному посту Головина. Механически пролистывает, потому что рассматривать картинки сейчас нет настроения. Поскорее бы какой-нибудь текст попался. Федя пролистывает пост Головина, ведёт пальцем вниз ещё пару раз и останавливается. Искушение вернуться к Головину слишком огромно, и у Феди нет никаких сил сопротивляться. Конечно, он заметил сразу. Конечно, он поэтому так быстро фотографию и закрыл. Федя знает, что близнецы дружат с Головиным. Знает, что у них есть ещё несколько близких друзей из класса, с которыми они, разумеется, встречаются за пределами школы, устраивают какие-нибудь тусовки и радуются жизни. Но Федя не позволяет себе углубляться и додумывать, представлять, изучать, запоминать. Нельзя. Нет. Ни в коем случае, Смолов. Это билет в один конец, и ты там ничего хорошего не получишь. Однако искушение пересиливает здравый смысл, который Федя, возможно, не находил никогда. Нельзя быть здравомыслящим после десяти лет отношений с Кокориным. Следовательно, чего уж там опасаться. В Федином возрасте и положении можно делать уже всё, что хочется. Он смотрит на фотографию. Старая. Головин так и пишет, мол, скучает по вечеринкам в каком-то гараже. Тут целая подборка, которую Федя неспешно пролистывает. Антон с Лёшей на первой, третьей и девятой. На пятой Антон с Сашей. На восьмой просто Антон. На десятой просто Лёша. Федя листает туда-сюда, всматривается, не осознаёт, как запоминает. Глаза, улыбки, смех, буквально слышащийся с фотографии. Головин отметил страницы всех, кто есть на фотографиях. Видимо, это и есть их компания. Федя смотрит на ссылки страниц. Одно прикосновение пальца, и он откроет свой портал в Ад. Ложка стукается о глубокую миску громче, чем обычно. Саша складывает руки на груди, откидываясь на спинку стула. — У меня есть любовник, — решительно, чётко, без эмоций. Она выжидающе, даже с вызовом, смотрит на Федю. — У меня тоже, — отвечает спокойно, касаясь пальцем одной из синих строчек. — Что?.. — Ещё до свадьбы был. Перед твоим возвращением от сестры расстались. — Я не ездила к сестре. Я к своему ездила. — Я догадался. — Почему не отреагировал? — Потому что мне всё равно. — Тебе плевать, что я тебе изменяю с первого дня нашей семейной жизни? — и теперь уже никаких эмоций у Саши сдержать не получается. — Ну, да. Феде требуется три секунды, чтобы запомнить, как называются их профили. Только тогда он блокирует экран и переводит взгляд на жену. Она чуть приоткрывает рот, видимо, желая сказать что-то ещё. — Я тебя не люблю, — наконец, Саша формулирует свои мысли. — Бывает. Это даже взаимно. — Да как ты... Раз тебе плевать на меня и вообще всё, что у нас было, я хочу развестись. — Отличная идея. Я рад, что именно ты её предложила. Ещё месяц с тобой я бы не вынес. Но этот месяц в ЗАГСе им дают на раздумья. За это время Саша успевает собрать свои вещи и вернуться обратно к себе в квартиру. Она не появляется до дня развода. Когда Федя снимает кольцо и долго крутит его между пальцами, он думает, почему его совершенно не расстраивает происходящее. Федя ведь патологически боится одиночества, но ещё больше он боялся снова наступить на те же грабли, что и с Кокориным. Саша ему тоже изменила. История постоянно повторяется, как бы Федя ни старался это предотвратить. Может быть, у него такая судьба? Кого бы он ни выбрал, его обязательно предадут. Такие мысли Федю не трогают. Ему откровенно плевать. Как он может быть одинок? У него есть столько друзей. У него есть Денис и Кокорин, которые ему как семья. У него есть школа. У него есть... Федя усмехается. Нет, кое-чего у него всё-таки нет, но он прекрасно понимает, что и не будет. Раз не будет, то нечего расстраиваться. Вкус вишнёвых сигарет оседает на губах. Он впервые курит их не на своём балконе и даже не на школьном стадионе. Федя набирает номер Дениса, говорит ему срочно накрывать стол, приглашать всех, кого только Черышев может пригласить в свою скромную квартирку, потому что сегодня они будут пить. Слышно, как позади Дениса топчется Саша, которому интересно, с чего вдруг такие пиршества, если Денис вообще не любит гостей. Стол на кухне повёрнут так, чтобы было больше места. Прийти на внезапную попойку смог только Ерохин. Артём сказал, что у него какие-то важные дела дома, а Игоря подобные мероприятия вообще не интересуют. — Почему ты не позвал Марио? — спрашивает Саша, расставляя тарелки. — Мы не на том уровне отношений, чтобы я приглашал его бухать со своими специфичными друзьями, — объясняет Денис. — Разве он не знает, какие мы придурки? — Знает. Но я не думаю, что Марио сегодня так сильно хочет набухаться. Он вообще не пьёт, как мне кажется. — А у меня тоже есть важная новость, — тихо произносит Катя, пряча счастливую улыбку, не сходящую с её лица уже пару дней. — Расскажу, когда Федя приедет. Федя приезжает, громко вваливаясь в квартиру. Он кидает на стол паспорт с кольцом, вызывая недоумение у сидящих, а потом вскидывает руки вверх и выкрикивает: — Я развёлся!