Мы всегда будем вместе

      Все треснуло окончательно. И теперь медленно, но верно разваливалось на мелкие кусочки, которые сразу же превращались в пыль, чтобы больше никогда не собраться воедино. Это было уже не остановить.       Рихард узнал обо всем только через несколько часов после того, как вернулся домой. Ему позвонила жена Шнайдера. Она в жуткой истерике кричала, что это он во всем виноват. Как он мог оставить его одного, зная, что с ним происходит?! Она обвиняла его чуть ли не во всех несчастьях. Круспе сначала едва осознавал, к чему эти крики. Но постепенно до него стала доходить суть ее слов. Кристоф мертв… Мертв?! Как? Когда? Как такое могло случиться?! Гитарист сидел в ступоре, уставившись в стену ошарашенным взглядом. Пытаясь понять… Неужели это снова повторилось? Что же это… А она все кричала из трубки. То жаловалась, то грозилась убить его, сыпала проклятиями. Но он уже был мертв…       - Он погиб! Погиб! – ревела она. – Мертв из-за тебя! Из-за Пауля! Из-за всех вас!       - Не трогай Пауля, - вдруг произнес Рихард.       - Что? – она в недоумении замолкла. Не ожидала, что он вообще что-то ответит.       - Пожалуйста, не трогай Пауля, - повторил гитарист. – Это я виноват во всем. Я один. Он здесь не при чем. Он не знал. Прошу…       Из динамика донесся шум, затем зазвучали гудки. Видимо, она швырнула телефон в стену. Однако в этот момент Рихард почему-то думал только о Ландерсе. Только бы она не говорила ему, только бы не обвиняла в случившемся. Он и без того едва держится. Сейчас Круспе даже было плевать на себя, на свое собственное состояние. На то, что он сам вот-вот рухнет в пропасть. Он не мог допустить, чтобы Пауль рухнул туда вместе с ним. Только не это. Наверное, лучше всего будет, если гитарист сам все расскажет другу, чтоб в эти мгновения быть рядом.       В тот вечер Рихард пришел к Паулю. Он пытался придать своим словам как можно большую мягкость и безболезненность. Но было страшно и больно видеть, как друг прямо на глазах лишается еще одной опоры.       С того момента прошло уже полгода. Однако в голове Рихарда все еще звучали ее слова: «Это ты во всем виноват!», хоть она извинилась. Они въелись в сердце и ни на секунду не выходили из мыслей. Круспе действительно винил себя. Зачем он тогда уехал, оставив Кристофа одного? Почему не остался с ним? Не поддержал его? Ведь если бы он тогда был рядом, сейчас все было бы иначе. Шнайдер был бы жив. И, может быть, все более или менее наладилось бы. Боже, что его толкнуло в то утро сесть в машину?..       Суд естественно признал смерть суицидальной. Легче от этого нисколько не стало. Скорее, наоборот. Если бы Кристоф в тот день не был так одинок…       Несколько раз Круспе садился за бутылку. А через несколько дней останавливал себя. Надо смириться. Со смертью всех их. Пьянство никого не доводило до хорошего. Так нельзя. Хотя бы ради Пауля. Если сломается Рихард, сломается и он. А гитарист не имеет право это допустить. Нередко они сидели вместе. Но Круспе не давал другу доводить себя до такого состояния.       Прошло уже около года после ухода Шнайдера. Оливер звал за город. Куда-то в сторону озер. Подальше от городского шума и суеты. И всего того, что напоминало о них.       - Поехали… - Ридель пришел к Рихарду накануне вечером. – Отдохнешь. Развеешься…       Басист заглянул в чистые светло-голубые глаза Круспе. Тот устало посмотрел на него. Ехать не очень-то хотелось. Гитарист уже недели две безвылазно сидел дома. Но, наверное, Оливер прав. Надо освободиться от давящей атмосферы города, вдохнуть свежего воздуха. Может, тогда станет легче.       Они на несколько дней остановились на небольшой поляне рядом с озерцом в пятидесяти километрах от ближайшего населенного пункта. Здесь было очень тихо. Невероятно… Ни шума машин, ни нескончаемых голосов людей. Только птицы, шум листвы над головой и едва различимый плеск воды. А ночью лишь слабое потрескивание сучьев в огне костра. Похоже, Ридель действительно был прав. На фоне спокойствия природы все заботы и печали отступали. Здесь было хорошо и уютно, как нигде. Впервые за столь долгое время друзья улыбались и весело разговаривали между собой. Круспе даже подметил, что к Паулю начала возвращаться его прежняя жизнерадостность. Он вновь шутил. Редко, несмело. Но это были шутки! Это не могло не радовать. Конечно, компания была неполной, и это остро ощущалось музыкантами. Но постепенно приходило умиротворение.       Может быть, так было с Паулем и Оливером. Но Рихарда скорбь никак не хотела отпускать, пусть и была уже не такой сильной. Почти каждый рассвет он выходил на берег. И здесь почему-то все напоминало о Шнайдере… Кристально-чистое озеро, в котором отражался небосклон, напоминало Круспе небесно-голубые глаза Кристофа. В них всегда светился радостный огонек, они всегда улыбались. А в тихом говоре воды, шелесте маленьких волн о прибрежные камни, музыкант слышал мягких, спокойных голос друга. Рихард садился на траву и сидел до самого восхода солнца, печально улыбаясь.       Не смотря на это, по возвращении в город все чувства заиграли с новой силой. Рихард поначалу пытался не допускать их в свое сердце, ведь только вроде жизнь начала налаживаться. Но в один день снова взял в руки бутылку. На следующий день к нему зашел Ландерс. Жаль, что он увидел друга в таком состоянии.       - Опять ты за своё, Рих… - сердито, но в то же время нежно, произнес Пауль. Рихард виновато посмотрел на него. Что ж он не удержался? – Пожалуйста, перестань пить.       Ландерс сел рядом с товарищем на диван.       - Прости… - прошептал Круспе, опустив глаза. – Я больше не буду.       Он извинялся, как маленький ребенок перед взрослыми, который в их отсутствие совершил какую пакость. Глубоко в душе он, наверное, так себя и чувствовал.       - Ради меня… Хорошо?       Круспе поднял голову. Пауль внимательно смотрел на него, ожидая ответа.       - Хорошо, - наконец произнес гитарист.       - Я не смогу без тебя… - Ландерс вдруг резко сжал Рихарда в объятиях.       - А я без тебя, - он прижался к Паулю. Глаза наполнились слезами. – Прости меня…       Да что же это?! Он же обещал! Ради него! Рихард посмотрел на свои дрожащие руки. Прислонил лезвие к вене… Нет! Он не может этого сделать! Хотелось кричать во все горло, но не получалось. Если бы он мог все забыть! Если бы можно было просто стереть все плохие воспоминания. Чтобы ничего этого не было. Сердце, казалось, вот-вот сломает грудную клетку. Отчаяние мешало вздохнуть. Как же Пауль? Что станет с ним? Круспе не хотел причинять ему страдания. Ни в коем случае. Но силы уже кончились.       Гитарист медленно сполз по стене на пол. Ему не хватало сил и смелости сделать это с собой. Он все представлял, как больно будет Ландерсу. По щекам текли слезы. Круспе весь дрожал, будто его бил озноб. Пальцы все еще сжимали лезвие над кожей.       - Прости меня, Пауль! – вскричал Рихард, устремив взгляд в потолок. – Я не хочу, чтобы тебе было больно. Но я больше не могу так жить! – он ревел, словно ребенок, не в силах остановиться. Голос срывался и скакал. – Прости меня, слышишь?! Прости!!!       Боли он не почувствовал. Густая кровь медленно растекалась по полу. Руки холодели все быстрее.       - Прости…       Нехорошее предчувствие преследовало Пауля всю неделю. Но с Рихардом вроде бы все было нормально. Музыкант не понимал, к чему оно. А сегодня он не взял трубку. Ландерс тут же сорвался к нему. Позвонил в дверь – ответа нет. Дыхание участилось. Гитарист достал ключи, которые он сам не помнил, когда взял. Скорее всего, еще до этих кошмарных событий. Открыл дверь и ворвался в квартиру. Круспе не отзывался. Ни в кухне, ни в спальне, ни в зале его не было. Где он? Пауль вбежал в ванную…       - Нет! Нет! Нет! – он кинулся к Рихарду, что без движения лежал на полу. Вокруг него была кровь. – Рихард! Риш, ответь!       Паника захлестнула неожиданно и мгновенно. Ландерс не знал, что делать. Он поднял тело к себе на колени. Холодный… Хотел закричать, позвать на помощь. Но голос застревал в горле, вырываясь наружу только беззвучным сипением.       - Рихард! Очнись! Пожалуйста, - Пауль пытался докричаться до друга. – Прошу… Цвен! Не уходи. Не оставляй меня!       Музыкант наклонился и прижался губами ко лбу Круспе. Ни частички тепла… Он посмотрел на Рихарда. Лицо было почти белое. И спокойное… Голубые глаза потускнели, перестали блестеть. Всего несколько минут назад! Они смотрели куда-то в пустоту. Лишь темно-алая кровь резко выделялась на бледной коже.       - Прошу, не оставляй меня! Пожалуйста! Риха-а-а-ард!!!       Хриплый крик сквозь слезы. Паника, сменившаяся отчаянной истерикой. И невероятная боль.       Пауль еще долго сидел на полу весь в крови, обнимая холодное тело. Раскачивался и все шептал ему что-то. Повторял имя. Словно надеялся вернуть его к жизни…       Когда приехал Оливер, Ландерс сидел, прислонившись к стене и вытянув ноги. Голова Рихарда покоилась у него на коленях, густые ресницы были сомкнуты. Пауль тихонько гладил друга по черным волосам, которые из-за белой кожи казались еще темнее. С ресниц еще капали слезы.       Как нож в сердце…