Ты есть во всех моих воспоминаниях. «Вечное сияние чистого разума» Тот, кто спасает одну жизнь, спасает весь мир. «Список Шиндлера»
***
Ощущение дежа вю не покидало Маринетт, когда она снова оказалась лицом к лицу с темнотой. Вот только страха не ощущалось — только умиротворяющее тепло, окутывающее подобно пледу, затягивающее в свои нежные объятия. К тому же Маринетт знала, где находится, и это знание ограждало стеной от обрыва отчаяния. — Адриан, — ласково шепнула она. Дорогое сердцу имя отдалось в груди порывом ветра: уютного и пахнущего летом. Когда Маринетт открыла глаза, она не ожидала, что окажется в высокой светлой палате с огромными окнами, вид из которых открывался на чуть тронутые золотом деревья. На горизонте далёкое солнце медленно прогоняло остатки ночи. — Адриан, — повторил голос, и Маринетт с изумлением обернулась. На кровати сидела девушка, волосы которой переливались в утренних лучах позолотой, и держала на руках негромко пищащий свёрток. По щекам молодой матери текли слёзы, она тепло улыбалась ребёнку. Маринетт мгновенно узнала в ней Эмили Агрест: Адриан унаследовал от неё этот лучистый сияющий взгляд, ямочки на щеках и пшеничного цвета волосы. Сердце пропустило удар. А рука сама собой метнулась к животу. — Адриан, — снова прошептала Эмили, — я назову тебя Адриан. Мой маленький любимый котёнок. Очертания палаты стали расплываться, меняться прямо на глазах. Маринетт не успела и моргнуть, как вокруг неё затанцевали видения из детства Адриана: яркие и красочные, весёлые и грустные они заставляли улыбаться и плакать. Особенно сильно сжималось сердце, когда Габриэль Агрест раз за разом оставлял сына за бортом своей жизни или когда Эмили угасала как спичка, сжигаемая, как потом оказалось, магией сломанного талисмана Павлина. Натали последовала бы за ней, не успей они вовремя одолеть Бражника. Следующим чётким видением оказался момент получения Адрианом кольца Чёрного кота — тогда же, когда и Маринетт достались серьги Божьей коровки. Она отчётливо помнила тот день, даже спустя целое десятилетие. Как испугалась, приняв Тикки за непонятную смесь мыши и жука, как пыталась избавиться от неё, а чуть позже и от серёжек, когда не смогла в самый первый раз очистить акуму… Маринетт улыбнулась. Какая ностальгия. Адриан же в свою очередь на Плагга отреагировал совершенно спокойно. — Ух ты, потрясно! — воскликнул он и даже хотел тыкнуть материализовавшегося квами. — Ты прямо как джинн из лампы! Похоже, Адриан с самого начала был в восторге от полученных суперсил и горел энтузиазмом действовать, и Маринетт даже на секундочку устыдилась, что в своё время хотела отдать талисман Алье. Однако это чувство тут же ушло, стоило ей вспомнить, через что они с Котом прошли, как выросли и изменились. Глядя на мечущегося по комнате Плагга и бегающего за ним Адриана-подростка, Маринетт краем зрения уловила смутную тень за окном. Тут-то она и вспомнила, зачем вообще проникла в сознание Адриана. Исцеление задело Плагга и находящегося в трансформации Нуара, так что нужно искать то, что изменилось — и пытаться это как-то исправить. Хотя Маринетт и не понимала, что и как это сделать. Оставалось надеяться, что интуиция подскажет. И она не подвела. С трудом оторвавшись от радости на лице Кота, который впервые превратился, Маринетт сделала призрачный шаг в сторону окна… и поняла, что движется в правильном направлении. Локация изменилась. Вместо череды воспоминаний о бесконечных сражениях с акумами Маринетт очутилась в ещё одном знакомом месте. Ключевом, если можно так сказать. Теперь это был кабинет Габриэля Агреста — в тот самый день, когда они впервые предположили, что именно он мог быть Бражником. Тогда Ледибаг удивилась, почему Нуара эта новость заставила поникнуть, но теперь-то Маринетт знала, кто скрывался под маской Кота, и прошлые события предстали в новом свете. Может, глубинные изменения личности Адриана, о которых говорил мастер Фу, связаны с его отцом? Нужно было убедиться. Четырнадцатилетние герои ушли из разгромленного кабинета, а Маринетт поспешила оглядеться. Тёмные клубы дыма мерцали около портрета Эмили Агрест. Маринетт без промедления шагнула в их сторону — чтобы появиться среди заполненного народом бального зала. Она растерянно огляделась. — Где же это я? — пробормотала Маринетт себе под нос. — И где Адриан? Долго искать не пришлось. Поскольку сейчас она была связана с его сознанием, то и появилась тоже неподалёку. Просто Адриана закрывала спина повзрослевшего Нино — им сейчас было лет восемнадцать-девятнадцать на первый взгляд, и Маринетт осенило. Она поняла, где оказалась. Лицей. Выпускной. Тот самый день, когда, по словам Адриана, он узнал, кто скрывался за пятнистой маской героини Парижа. Обуреваемая любопытством, Маринетт подошла поближе, чтобы прислушаться к разговору. — …поверить не могу, что всё — мы наконец-то покончили с этим, — завершил начатую ранее фразу Нино; в его голосе слышались нотки ностальгии. — Когда ещё соберёмся всей толпой. — Мой день рождения осенью, — напомнил, улыбаясь, Адриан, и Маринетт подзависла, любуясь им. — Думаю, отметить всем вместе будет не проблема. Нино с растерянным смешком почесал затылок. Маринетт догадывалась, почему: Ляиф на тот момент уже знал, что Алья поступила на журналиста в Нью-Йорке, пусть и на заочное отделение, так что последующие несколько лет оба разрывались между Францией и Америкой, что, несомненно, уменьшало встречи четверых друзей. Однако на выпускном Нино об этом, судя по всему, не обмолвился. Вместо этого он поспешил переключить внимание Адриана на другое. — Чувак, а ты видел сегодня девчонок? — мастерски перевёл тему Нино и пихнул друга локтём в бок. — Алья все уши прожужжала о том, в каком потрясающем Маринетт платье сегодня. Она сама сшила. На лице Адриана отразилось искреннее любопытство, и призрачная Маринетт просияла от удовольствия. Пусть он ещё не знал тогда, что она Ледибаг, всё равно интересовался ею. Это было приятно. — Правда? — он тут же завертел головой, пытаясь отыскать взглядом подругу. — А где они? Нино выглядел чертовски довольным. Алья непременно будет рада, что ему удалось заставить Адриана самому искать Маринетт. — А вот и мы, мальчики! На голос Альи обернулись вся троица: Нино, Адриан и призрачная Маринетт. В скачущем свете огней её платье действительно выглядело потрясающим, подумала Маринетт, глядя на саму себя — как привет из далёкого прошлого. Ярко-алое, притягивающее взгляд, с чёрным узором из страз на подоле и летящим голубовато-серебристым шлейфом за спиной, напоминающим тонкие полупрозрачные крылья — и впрямь, для влюблённого по уши Кота Нуара оно стало подобно красной тряпке. Маринетт покосилась на Адриана. Как он и рассказывал ей, когда они встретились в трейлере в начале их путешествия, прошлый он действительно замер как столб, во все глаза глядя на восемнадцатилетнюю Маринетт. Нынешняя она не удержалась от улыбки. Она отчётливо помнила, как тогда волновалась перед ним. Да, чуть ранее Маринетт сделала выбор в пользу Нуара, однако это не отменяло трепета, который она испытала, глядя на завороженное лицо Адриана на выпускном. А ведь он тогда хотел пригласить её на танец… жаль, не удалось: акума появилась так некстати, и вечер закончился в суматохе и неразберихе; тут уж было не до развлечений. Хотя нет. Маринетт просияла. Нет, они всё-таки потанцевали тогда. После битвы, поздно ночью и под луной. Кот спросил, почему его Леди такая грустная, а она призналась, что выпускной, которого так ждала, безнадёжно испорчен. Как наяву — а может, это просто новый виток воспоминаний — Маринетт видела, как Адриан-в-маске галантно наклоняется, будто он в смокинге, а не боевом кошачьем облачении, берёт её-в-маске за руку и, мурлыча, приглашает на вальс. Она помнила, как они кружились под луной, на какой-то плоской крыше, и думала, что вечер всё-таки нельзя назвать пропащим. Именно тогда он предложил ей встречаться. Именно тогда Ледибаг окончательно сделала выбор в пользу своего напарника и только спустя годы узнала, что под маской скрывалась её первая любовь. Как забавно: стоит только отпустить поиски, как счастье тут же тихо обнимает со спины. Глядя сквозь время, как они вальсируют на крыше, Маринетт даже не сердилась на Адриана за то, что он не стал говорить ей, что ненароком узнал её личность. У нё и в мыслях не было его корить: ведь Ледибаг сама просила не искать её — не только потому, что так они могут подставиться под удар, но и потому, чтобы Кот ненароком не разочаровался в ней. Он уважал её просьбу, а потому ни разу не выказал, что знает правду. И за это Маринетт была благодарна Адриану; зато теперь она совершенно чётко знала, как сильно он любит свою Леди. Её любовь к нему, усиленная десятикратно после окончательного снятия масок, даже не ставилась под сомнение. — Я спасу тебя, — пообещала она. — У нас всё будет хорошо. Бросив последний взгляд на танцующих, Маринетт уверенно шагнула в сторону клубящейся тёмной дымки на соседней крыше. Мимо мелькали видения. Хорошие и плохие, дни жизни Адриана пролетали у Маринетт перед глазами. Вот она подарила Коту плюшевых Ледибаг и Нуара. Вот их первый поцелуй как пары. Университетские будни. Зачёты и экзамены, студенческие вечеринки и вечерние подработки. Патрули. Их многочисленные свидания. И фиолетовой дымкой тянущиеся сквозь воспоминания нападения акум. Сражения против родного отца. Чем ближе был тот роковой день, когда Адриан узнал всю правду о Габриэле Агресте, тем мрачнее и тягостнее становились видения-воспоминания. Даже если они были о чём-то хорошем — мерцающая фиолетовая кайма давила на зрение. То там, то здесь начинали проявляться признаки разрушения памяти и личности: видения становились отрывочными, как будто срезанными ножом; где-то — Маринетт с ужасом это наблюдала — часть воспоминаний вообще изменилась. Она не хотела думать, что это связано с тем заклинанием, и только быстрее мчалась вперёд. Вихрь красок и теней затягивал Маринетт в свои объятия. Она задыхалась, пыталась спрятаться от мелькающих образов, закрыть глаза, но невидимые осколки резали руки и плечи, удерживая, не пуская — или наоборот, притягивая в самый его эпицентр. Чьи-то голоса будто пытались докричаться до непрошенной гостьи. Быстрее, громче. Невыносимее. Когда нарастающий гул достиг предела, Маринетт, зажимая уши, в отчаянии выкрикнула: — Хватит! Секунда-другая… Всё резко прекратилось. Сознание заволокла давящая пустота. Маринетт попыталась оглядеться, но вокруг ничего не было. Сердце болезненно сжалось. — Адриан? Тишина. — Адриан! — уже громче крикнула Маринетт. — Ты где?! Ни единого звука в ответ. — Адриан, — прошептала она, прижав ладони к губам. — П-пожалуйста, Котёнок, дай мне знать, где ты. Как тебя искать? Как вернуть? Я… Договорить Маринетт не удалось. Яркая вспышка в ладонях привлекла её внимание — крохотное сияние, сконцентрированное на золотом тонком ободке. — Это же… В голове вдруг вспомнилась сцена из давно позабытого аниме: девушка, следующая за сиянием кольца, которое привело её к потерянному возлюбленному. Из головы Маринетт выветрилось название, в памяти оставался только неясный силуэт бродячего замка какого-то колдуна, но ей и этого было достаточно: её Котёнок обожал аниме и нашёл способ показать, куда идти, чтобы добраться до него. В подтверждение мыслям Маринетт сияющая точка на кольце пронзила пустоту, увлекая девушку за собой. — Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, мой Котёнок, я уже иду. Маринетт бежала и бежала, разрывая тьму. Кольцо, купленное как символ их якобы супружеских отношений, стало спасением: не только Маринетт, но и Адриана. И оно привело туда, куда так рвалось её сердце, хоть и не знало, куда податься: к сияющим сокровенным моментам жизни Адриана, летающим в водовороте посреди этой гулкой темноты подсознания. Воспоминания-обломки висели в тёмном пространстве подобно кривым осколкам зеркала. Кольцо потухло. Маринетт осторожно шагнула в центр и внимательно огляделась. Как маленькие окошечки в жизнь Адриана, воспоминания окружали и показывали чуть ли не каждое мгновение его бытия. Вот он маленький играет в прятки с матерью, а на соседнем — разговаривает с Хлоей, которая согласилась сделать им с Ледибаг поддельные документы. Маринетт улыбнулась краем губ. Как недавно это было — и как будто в прошлой жизни. Но привлекло Маринетт совсем другое воспоминание: тёмное, почти чёрное, оно больше походило на придуманный образ, чем что-то настоящее. Она нерешительно поднесла руку к осколку с изображением Адриана и стоящего перед ним на коленях Габриэля Агреста — было ли это частью прошлого или просто мыслью, которая не давала Нуару покоя? Он ведь так и не рассказал ей, что произошло в тот день, когда раскрыл секрет своего отца. Да, чуть позже они вместе пришли в логово Бражника и одолели его, отдали под суд, однако поворотным моментом оказалось что-то другое, что-то, что Адриан предпочёл скрыть от своей Леди. Может, хотя бы сейчас она это увидит? Обстановка на миг помутнела перед глазами, когда Маринетт коснулась этого видения. А потом всё окружающее вокруг затопила темнота, оставляя перед Маринетт лишь Габриэля и Адриана из сравнительно недалёкого прошлого. Она приблизилась нерешительно; сердце в груди гулко стучало. — Я повторяю: какого дьявола ты творил все эти годы?! — шипел Адриан, нависая над отцом. Габриэль, потирая рассечённую скулу, медленно поднял взгляд на своего наследника, будто не мог до конца поверить в то, что его только что ударил собственный сын. — Я… хотел вернуть тебе мать, — прохрипел Агрест-старший сиплым голосом; мгновение слабости прошло, и растерянность на всегда холодном лице сменилась яростью. — И я верну Эмили к жизни, ясно тебе?! — Даже если придётся утопить Париж в крови? — взревел Адриан, снова сжимая руку в кулак — в нём как будто что-то сверкнуло. Ещё чуть-чуть — и он бросится на отца. — А ты в курсе, что если объединить камни чудес, то воскресив одного человека, то убьёшь кого-то другого? У всего есть своя цена. — Цель оправдывает средства, — произнёс Габриэль, мрачно глядя на сына. — И ты вернёшь мне то, что забрал. <i>Немедленно.</i> Адриан скривился. Боль и ненависть боролись в нём — Маринетт это отчётливо ощущала, ведь была связана с ним. Она вдруг поняла, что именно сжимал в кулаке Адриан, и от этого ей на миг стало дурно; что-то не сходилось. Ведь… ведь в реальности было по-другому. Но как? Маринетт помотала головой. Она постаралась отогнать боль, ввинтившуюся в висок подобно стальному пруту, и снова обратила внимание на сцену перед глазами. Адриан тем временем разжал кулак. На его ладони сверкнул, переливаясь холодным блеском, камень Мотылька. Габриэль тут же подобрался, готовый броситься к желаемому, однако Адриан лишь окинул его мрачным взглядом, а потом… То, что произошло потом, не вписывалось ни в какие рамки. Он сжал кулак. На пол посыпались осколки сломанного камня чудес. Габриэль взвыл словно раненый зверь, а Маринетт в ужасе отшатнулась. Нет-нет-нет! Такого не было! Она точно знала! Когда Кот принёс ей доказательства того, что Бражником был Габриэль-старший, они вдвоём пришли к нему. Сражались вместе, победили. И камень у него забрала Маринетт! Она с силой вцепилась в волосы, лихорадочно соображая, что делать. Это недо-воспоминание наверняка искажено, его надо поправить — вот только как? Пока Маринетт металась, Адриан тем временем достал из-за пояса пистолет, наставил его на побледневшего отца и медленно снял с предохранителя. Вокруг него клубилась тьма — остатки злых сил, которые не поддались уничтожению. То, что осталось от ями — крупицы их магии, которая не поддалась исцелению и не стала сотрудничать с Маринетт; это было то, что слилось с прислужниками, добровольно перешедшими на тёмную сторону. «Умная девочка, догадалась, — раздался в голове — или отовсюду? — отдалённый голос ями, причудливо переплетённый с оттенком детского смеха. — Чтобы вернуть /нашего отца, нужно закончить уборку. Осталось ещё чуть-чуть, мамуля». Как в замедленной съёмке Адриан стал нажимать на курок. Маринетт не могла этого допустить; она не могла видеть, как её Котёнок становится отцеубийцей, даже в этих искажённых злой силой воспоминаниях. — Нет! — закричала она и бросилась вперёд. — Адриан, не делай этого! Маринетт вихрем подлетела к Адриану… …и провалилась в пустоту.***
— Ну, здравствуй, моя Леди. Она вздрогнула и открыла глаза. И почти тут же зажмурилась, потому что по сетчатке ударил яркий солнечный свет, заливающий огромный зал сквозь дыру в потолке. Голос позади усмехнулся. — Значит, ты всё-таки нашла меня. Маринетт резко обернулась и ахнула. Перед ней стоял Адриан — в том самом облачении, в котором был в иллюзорном пространстве, созданном мастером Энцу, который готов был убить их или хотя бы взять под контроль. И зал тоже оставался тем же, каким его помнила Маринетт из видения. Узорный потолок, пусть и с проломленной крышей, всё так же отражался в тихой глади небольшого круглого бассейна; только обломки, лежащие то там, то тут, нарушали привычную атмосферу. Здесь как будто прошёлся мощный вихрь, оставив после себя массу разрушений. Где-то далеко выл ветер и перекатывал по полу длинные свитки заклинаний. Маринетт медленно перевела взгляд на Адриана. Он вроде не собирался на неё нападать, но и бросаться с объятиями, как делал это всегда, не торопился. — Как ты? — тихонько спросила Маринетт. — Прости… что оставила тебя одного. Адриан, не мигая, смотрел на неё, скрестив руки на груди. — Ты… долго, — наконец подал голос он и повернул голову к огромной дыре в потолке. — Они разрушили храм. Маринет проследила за его взором и тяжело сглотнула. Интуиция подсказывала, что всё вокруг — лишь визуализация причинённого ущерба тем мощным заклинанием, которое вызвала Маринетт, душе Адриана и Плагга, связанного с ним. А значит — это была её вина. Она сделала к нему шаг; совсем крошечный. Прижала ладони к сердцу. — Я всё исправлю, — выдохнула Маринетт. — Обещаю. Ты веришь мне? Адриан в одно мгновение как-то поник, плечи его опустились. — Это… больно, — с мукой в голосе отозвался он, глядя на Маринетт потускневшими глазами. — Как будто… что-то разрушает меня. Она до скрежета стиснула зубы. В голове шумело эхо разрозненных голосов, но Маринетт прекрасно знала, кто в чём виноват и что надо делать. Когда в реальности начало разворачиваться заклинание Исцеления, в нём присутствовали только их с Тикки силы — оно-то и задело Адриана. Лишь мгновение спустя, когда ями дёрнули Маринетт к себе, у неё появились сходные по структуре способности; и именно поэтому если она сейчас призовёт свою магию, всё наладится. Это и только это сможет его спасти. Маринетт приблизилась к Адриану и нежно обхватила его лицо. — Всё будет хорошо, — прошептала она, любуясь им. — Ты и я против всего мира. Помнишь? Всё будет хорошо, я обещаю. Мы вернёмся — и будем вместе, втроём. Брови Адриана вопросительно изогнулись. — Втроём? Но Маринетт не ответила. Она прижалась губами к его губам и позволила древней, как мир, магии выйти наружу. Её глаза были закрыты, но Маринетт прекрасно чувствовала, как Чудесное Исцеление, вырвавшись из кокона её тела, понеслось вскачь, восстанавливая разрушения, учинённые недавно. И сквозь поток силы Маринетт ощутила, как родные сильные руки осторожно и бережно обняли её в ответ. Она улыбнулась в поцелуй и отдалась моменту. Ласковый исцеляющий свет затопил сознание обоих, даруя долгожданный покой.