Явление

У Джона не остается выбора, как обезопасить Викторию. «То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше. Сначала она попыталась разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела. Тогда она принялась смотреть по сторонам. Стены колодца были уставлены шкафами и книжными полками; кое-где висели на гвоздиках картины и карты. Пролетая мимо одной из полок, она прихватила с нее банку с вареньем. На банке написано ''АПЕЛЬСИНОВОЕ'', но увы! она оказалась пустой. Алиса побоялась бросить банку вниз — как бы не убить кого-нибудь! На лету она умудрилась засунуть ее в какой-то шкаф.» Виктория не хотела отпускать Джона. Она была рядом с ним, головой прижавшись к его груди, черпая силу в ровном сильном биение его сердца, которое она слышала возле уха, расслабляясь в тепле его рук, пока он вел ее обратно в ее квартиру. – Теперь вы в безопасности, – прошептал он закрыв дверь и погладив ее волосы, не выпуская из своих рук. – Вы в безопасности. Я вас держу. Все кончено. – Кто были эти люди? – спросила она, когда смогла немного прийти в себя и отодвинуться. – Я не знаю, но могу догадаться, – вздохнул он, глядя сквозь нее, его лицо ожесточилось. Секунду спустя он снова сделал шаг к ней, его взгляд потеплел. – Вы в порядке? Они сделали вам больно? – его руки прошлись по ее плечам, будто осматривая на предмет травм. – Нет, Просто… – она притронулась к лицу. На нем все еще ощущался удар того человека. Глаза Джона сфокусировались на ее лице. – Дайте я посмотрю. Он взял ее лицо и шею в свои ладони и слегка откинул ее голову назад и наклонился сам, чтобы осмотреть ее внимательно, легко проведя пальцами по ее ноющей скуле, словно стараясь стереть эту боль. – Думаю, это скоро пройдет. Хотя… может, стоит приложить лед? – Нет, все в порядке. Он отстранился, глядя на нее. – Мне очень жаль, что так получилось. – Мне тоже. Я рада, что вы были здесь. Иначе… – она вздрогнула. – Рад служить вам… Ваше Величество, – он засунул руки в карманы и откашлялся. Виктория смотрела на него, глаза ее сузились, когда одна мысль пришла ей на ум. – А как… как вы узнали? Вы были там? Как вы там оказались? – Я раньше ушел с работы, – ответил он. Она наклонила голову набок. – Вы уже стояли там. Почему не постучали? Его брови поползли вверх и он слегка улыбнулся. – Ну, я подумал, что вы еще не собрались. Мы же договорились на восемь часов, не так ли? А сейчас еще нет семи-тридцати. – Вы охраняли мою дверь, – заключила она мягко, не удержав улыбку. – Ведь так? Он не ответил сразу, глядя на нее с непроницаемым выражением лица. – Я не смог ждать, – сказал он наконец. Ее сердце дрогнуло. Этот высокий опасный мужчина спас ее жизнь сегодня от ужасной участи. В нем было столько силы, столько мощи, но он был так нежен с ней. Так заботлив. Так добр. Так похож на ее возлюбленного. Она поняла, что подошла ближе к нему. Он не отступил, только следил за ней взглядом, наполовину настороженным, наполовину надеющимся. Она привстала на цыпочки и мягко прижалась ладонью к его щеке. Он резко вздохнул, закрыл глаза и прижался к ее руке. – Спасибо, - прошептала она близко от его губ, и затем, почти не понимая, что делает, прижалась своими губами к нему. Она почувствовала, как дрожь сотрясла его тело, когда она прижалась к нему, и он тихо застонал в ее губы. О, с тех пор, как Лорд М целовал ее, ни один другой поцелуй не был столь божественным. Таким правильным. Он целовал ее нежно, но за этим скрывалась некая безудержность, которая манила ее. Она прижалась к нему еще крепче, ища его контакта жадно. Так жадно… без всякой возможности отстраниться…. Пламя. Оно обожгло его нервы, опалило жаром ощущения. Он застонал и обнял ее, не в силах оторваться от нее. Она целовала его нежно и сладко, и Джон знал, кому этот поцелуй предназначался, но ему было все равно. Ее губы ласкали его, и в эту секунду этого было достаточно. Он чувствовал, как дрожь проходит по его телу. И поцеловал ее в ответ, мягко, держа себя в узде. Принимая все с благодарностью и нежность, но не осмеливаясь взять больше… … Он сидел в темной карете. Она сидела напротив него. Больше никого. Вдвоем в темноте. Он заметил, как она прикусила щеку. – Почему мне нужно выйти за кого-то? Почему не за вас, Лорд М? – сколько боли и горя было в этом вопросе, пронзившем его сердце. Он вздохнул. – Как бы я хотел, чтобы это было возможно. Не меньше вашего. Но если бы я ответил на ваше предложение согласием, вы бы потеряли все. И ради вас я отказался. – Но я не могу перестать думать о ваших поцелуях! – в ее голосе звучали слезы. – И как страстно я желаю, чтобы вы целовали меня целую вечность! Его сердце дрогнуло. Все протесты умерли внутри него и слезы подступили к его глазам. – Девочка моя, дорогая… – прошептал он. – Я бы все отдал, чтобы исполнить это ваше желание. Вы должны знать это. – Прошу вас, – сказала она, поворачиваясь к нему в темноте, ее бледное лицо озарено лунным светом. – Прошу, поцелуйте меня сейчас. Не позвольте ни одной секунде, оставшейся у нас двоих, пройти даром. Мой любимый Лорд М, я мечтала о вас так долго. Прошу вас… Мгновение спустя он был рядом с ней, не в силах отказать, и прижал к себе. Он глубоко вдохнул нежный аромат сирени в ее волосах. Он хотел утонуть в этом запахе. Хотел держать ее в объятиях до скончания века. Она вздохнула и растаяла в его руках, словно ноша свалилась с ее плеч. Он прикрыл глаза. Он ощущал то же самое. Облегчение от того, что она в его руках. Словно ему приходилось задерживать дыхание все то время, что она была не рядом. Словно спокойствие и мир существовали для него только подле нее. Возможно, так и было. Слеза упала на ее волосы. Она подняла лицо и жадно прижалась к его губам. Он почувствовал ее голод еще до того, как прикоснулся к ней. Она была страстной натурой, его дорогая Виктория. Они оба были такими. Может, поэтому они не могли долго быть друг без друга. Было что-то внутри каждого из них, что тянулось друг к другу. Они были двумя половинками, и только в объятиях друг друга обретали покой. Сливались воедино. Он поцеловал ее страстно, бросая вызов судьбе этим поцелуем, не сдерживая своих чувств. Вся любовь, тоска, желание и боль, жившие в его сердце, воплотились сейчас в нем, убеждая ее открыться ему. Ее губы приоткрылись, и он поцеловал ее глубоко, лаская ее рот, пока их слезы текли по щекам, по пальцам, которыми они гладили друг друга… Джон пришел в себя, осознав, что целует ее куда более жарко и страстно, чем намеревался, крепко прижимая ее к себе и глубоко лаская языком ее ротик. Он почти вздрогнул, опомнившись от видения. Виктория стонала в его губы, и на секунду его видение слилось с реальностью: она была королевой, а он – Лордом М, и эту сладость ее близости было так сложно отпустить от себя… Наконец, он заставил себя отодвинуться. Они стояли так еще мгновение, не убирая рук, тяжело дыша, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Что, черт возьми, творится с ним? Видение было таким ясным, как будто это было его собственное воспоминание. Будто, это и впрямь было с ним и сейчас вспомнилось… – Прошу прощения, – прошептала она. – Боюсь, я… я забылась… – Я тоже, - он тяжело сглотнул. – Полагаю, это я должен извиниться. – Нет, я. Мне не стоило так неприлично себя вести. Он улыбнулся ей, его позабавило то, как она выразилась. Мысль о том, что Виктория действительно могла неприлично вести себя с ним, ему очень понравилась. – Возможно, мы оба хороши, - согласился он наконец. Она улыбнулась в ответ. – Возможно. Спасибо. Правда. Я даже не могу думать, что было бы со мной, не окажись вы рядом. – Не думайте об этом, – сказал он, кладя руки ей на плечи, мягко поглаживая их. – Этого не произошло. И я не позволю, чтобы случилось впредь. Я обещал вам, что вы будете в безопасности. Этим я и намереваюсь заняться. Поэтому оставаться здесь вы больше не сможете. – Вы хотите отправить меня домой? – она отстранилась, резко, будто обидевшись. – Нет, я хочу, чтобы вы были в безопасности, – вздохнул он. – Конечно, безопаснее всего у вас дома, но я пока не знаю, как отправить вас туда. А произошедшее сегодня показывает, что оставлять вас здесь одну тоже нельзя. – Может, мне стоит запереть дверь, - сказала она, поднимая брови. – Если бы на двери был замок, они просто отстрелили его. Замок не остановит никого, кто всерьез вознамерился добраться до вас. – Что же мне тогда делать? – Поедемте со мной, – сказал он, не раздумывая. – Я смогу вас защитить, только если вы будете рядом со мной. – Вы хотите, чтобы я поехала к вам? Вы уверены? – Да. Простите, я знаю, как вы цените свою независимость, но сейчас это необходимость, к сожалению. В противном случае, я не смогу гарантировать вашу безопасность, – он вздохнул. – Не беспокойтесь. Меня такой расклад не тревожит. Я просто не хочу доставлять вам еще больше неудобств. – Никаких неудобств, – прошептал он, подходя ближе и снова положив руки ей на плечи. – Уверяю вас в этом. – Что ж, возможно, вы измените свое мнение, когда увидите, сколько нам придется перевезти. Он усмехнулся, закладывая прядь ее волос за ухо. – О, я в этом очень сомневаюсь. Но это можно отложить. Сегодня возьмите только то, что вам понадобится в ближайшие пару дней. Остальное мы привезем позже. – Хорошо, - улыбнулась она. – Кажется, мне придется бесконечно благодарить вас. – Я рад быть полезным, Ваше Величество, – тихо сказал он, улыбаясь. Она улыбалась ему, и ему безумно захотелось снова ее поцеловать. Но вместо этого он отправил ее собирать вещи и уставился в окно. Это Сопротивление. Операция явно указывала на это. Каким-то образом они вычислили ее сегодня и поняли, что она ключ к нему. Мысленно Джон обозвал себя тупицей. Он выдал ее своей машиной и охранниками. Стараясь защитить ее, он нарисовал мишень на ее спине, практически дав ее похитить. Бог знает, что бы случилось с ней. Он не мог даже думать о том, как близко незримый враг подобрался к нему. Одно было ясно. Эти двое похитителей – просто шестерки. Когда он найдет того, кто стоит за этим, он заставит его заплатить за это. Дорого заплатить. Виктория обходила комнату, с сожалением гася ванильные свечи. Только она начала обживаться в этом месте! Конечно, место не могло быть домом с тех пор, как налетчики захотели похитить ее отсюда, и никакие ванильные свечи это не исправят. Она выбрала одну из своих новых сумок и стала складывать туда вещи. Белье. Ночная сорочка. Одежда на завтра – красивое темно-синее платье, которое она аккуратно сложила, косметика, в том числе несколько бутылочек, которые продавщицы хором назвали «ухаживающими средствами», туфли, подходящие к платью. Наконец, она положила свои рисунки и часы Лорда М. Она вышла из спальни и увидела Джона, с руками в карманах, смотрящего в окно в ожидании нее. – Мне жаль, что ужин не удался, – сказал он, забирая ее сумку. – И кстати, не уверен, что говорил это, но вы выглядите прелестно. – Спасибо, – ответила она, улыбаясь. Насчет ужина не волнуйтесь. Я с радостью просто что-нибудь перекушу попозже. Он вывел ее из квартиры через пустой коридор, в котором случилась стычка, и посадил на заднее сиденье его машины, поставив сумку в ногах, и присоединился к ней внутри. – У нас поменялись планы, лейтенант. Поезжайте в мою квартиру, – отдал приказ Джон. – Есть, сэр. Джон нажал на кнопку, и стекло отделило их от водителя. – Есть еще один плюс в том, чтобы вы переехали ко мне. Моя квартира не прослушивается, поэтому мы можем говорить спокойно, пока находимся там. У меня есть экономка – Бриджет. Она готовит и прибирает. Она хороший человек, вам она понравится, но не стоит с ней откровенничать. Даже если вы ей понравитесь, и наверняка так и будет, ее могут вызвать наверх для отчета о вас. Чем меньше она знает о вас, тем меньше проблем будет у вас обеих. Помните ваши ощущения сегодня в миграционном центре? Ваша интуиция вас не подвела. А теперь, когда вы будете жить у меня, риски возрастут. Теперь гораздо важнее быть осторожной и не доверять никому. Она кивнула, обдумывая информацию. Джон говорил это, не глядя на нее, и она посчитала, что это из-за водителя. Она тоже отвернулась и выглянула в окно. Какое опасное место, это будущее, где никто практически никогда не мог быть тем, кто он есть. Где нужно было прятаться постоянно и никому нельзя было доверять. Ее сердце сжалось от мысли о Джоне Смите, которому приходилось жить в таком мире. – Я все поняла, - сказала она, все еще глядя в окно. – Не знаю, как отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Я надеюсь, что не доставлю вам много хлопот. – Вы пока не доставили мне никаких хлопот, с которыми я не мог бы справиться. Или с которыми не захотел быть иметь дела. Не волнуйтесь на мой счет. И насчет благодарностей. Я рад, что вы здесь. Все будет хорошо, Виктория. Пока мы будем осторожны. Его рука пододвинулась на сиденье, хотя глаза все еще были направлены в окно. Она тоже придвинула свою ладонь к нему, чтобы ее рука коснулась его, их пальцы лишь слегка соприкасались, и они оба уставились в разные стороны. Все случилось так быстро. Она пока не успела подумать хорошенько о том, что случилось в ее квартире. Что могло случиться. Где бы она была сейчас, если бы он не спас ее? Если бы не спасал ее столько раз с тех пор, как она очутилась здесь? Присутствие Джона успокаивало ее страхи и отвлекало от сложившейся ситуации. Она неосознанно облизала губы, вспоминая их поцелуй. Начавшийся так нежно, он быстро превратился в жадный, когда Джон притянул ее к себе и стал целовать с удивительной страстью и силой. Это было так похоже на его поцелуи. На поцелуи Лорда М. Она прикрыла глаза, сосредоточившись на ощущении кончиков его пальцев на ее, на том, как он легко гладил ее руку. Так необычно и так знакомо. Как ей справиться с этим? Она постоянно напоминала себе, что это был совершенно иной человек, но… иногда… О, иногда он был точно таким же, и она не знала, что с этим делать. Он был женат. Мысль об этом сокрушила ее. Хотя и не должна была. Она ведь тоже была замужем. Воспоминание об Альберте отозвалось чувством вины. Возможно, она вернется к нему в будущем. Вернется ли она, нарушив брачные клятвы? И если да, то как соотнести это нарушение в далеком будущем с человеком из ее далекого прошлого? Она закрыла глаза. От этих мыслей кругом шла голова. Но она кружилась и тот ощущения пальцев Джона, ласкающих ее руку. Как и от воспоминания о его сильных руках, обнимающих ее, о его властном, подчиняющем себе поцелуе. Она чувствовала, как искрит воздух между ними. Намеренно. Понятно им обоим и встречено с удовольствием. – Что насчет вашей жены? – внезапно спросила она. Его пальцы замерли. – Моя жена в Монтане, – сказал он после паузы. – На ферме своего брата. – Что, если она вернется? Она услышала его вздох, и это пронзило ее сердце. – Она не вернется, – просто сказал он. – Не волнуйтесь об этом. – Вы так уверены? – она прикусила губу. Ее вопросы были бестактными. Были бы бестактными, если бы она не собиралась переехать к нему домой. – Да, – подтвердил он. – А если бы даже она и вернулась и нашла вас, я бы с этим разобрался. Но это весьма маловероятно. – Мне очень жаль, – мягко сказал она. Его пальцы снова стали гладить ее руку. – Спасибо. Их обоих оставили супруги? О, Альберт не уехал подобно жене Джона, но давно взял привычку игнорировать ее. Быть к ней абсолютно безразличным. И сейчас, разглядывая Нью-Йорк, мигающие огоньки которого смазано проносились за окном машины, она поняла, когда это безразличие началось. С того дня, как умер Лорд М. Она прикрыла глаза, чтобы удержать навернувшиеся слезы. Неужели Альберт относился к ней с хоть какой-то добротой, пока был жив Лорд М, потому что соревновался с ним? Не думал ли он, что она сбежит к Лорду М, не будь он с ней хоть немного ласков? Да и не все ли ему было равно, сбежит ли она к Лорду М, учитывая то, как он вел себя по отношению к ней? Он явно не искал ее расположения. И когда она хоть немного тянулась к нему, он всячески давал понять, что ее чувства в тягость для него. Но теперь ошибки быть не могло, когда она смотрела на это со стороны. Когда ее дорогого Лорда М не стало, Альберт словно решил, что больше нет нужды любезничать с ней. Теперь ей не к кому было идти. И это привело ее в ярость. На Альберта. На себя. На заблуждение в том, что его согласие на брак было продиктовано его сердцем. Дура. Она была такой дурой, раз поверила в это. А теперь… Теперь посмотрите, куда это привело ее. – Давно? – она вздрогнула от его вопроса. – Давно ваш муж оставил вас? – Уехал в Сакс-Кобург? Около двух месяцев назад. И планировал провести там все лето. – Нет. Я не это имел в виду. Как давно он оставил вас, Виктория? Как ему это удавалось? Он всегда читал ее мысли, как открытую книгу. Она тяжело вздохнула: – Два года, – слезинка упала с ее щеки и покатилась по перчатке. Она поднесла руку к лицу, неосознанно стирая ее. – С тех пор, как умер Лорд М. Он вздохнул и покачал головой: – Ваш муж – глупец. Она улыбнулась. – Спасибо за то, что говорите это. Уверена, будь он здесь, он бы возложил всю вину на меня, припомнив старые обиды. Возможно, он был бы прав. – Нет, он не прав. Его вина в том, что он чертов глупец и трус. – Вы очень добры ко мне. Но знай вы больше подробностей… – Это бы только укрепило мое мнение на этот счет. Она опять улыбнулась. – Вы всегда так уверены. А знаете меня так мало. На минуту он замолчал. – Может, но у меня чувство, что я знаю вас гораздо дольше, – прошептал он наконец. Ее сердце замерло, и она не удержалась, чтобы посмотреть на него. Он тоже повернулся к ней и быстро улыбнулся. – Кроме того, я прекрасно разбираюсь в людях, – сказал он, снова отворачиваясь к окну. – Что ж, тогда спасибо. – Как вы себя чувствуете после всего, что случилось? Вы в порядке? – Уверена, со мной все будет хорошо. Просто все было так быстро, и я до сих пор не верю в это. – У вас шок, я думаю. Позже станет хуже. Но надеюсь, к этому времени мы уже будем дома, - он снова посмотрел на нее, его взгляд смягчился. – Не волнуйтесь, теперь вы в полной безопасности. Я вам это обещаю. Я не позволю навредить вам. – Я знаю, – сказал она, улыбаясь. – Я никогда не смогу вас отблагодарить за это. Ума ни приложу, что бы я делала без вас. Она провела пальчиками по его руке, и он снова улыбнулся и погладил ее руку в ответ, поворачиваясь к окну. – Об этом вам точно не стоит беспокоиться. Я здесь. И никуда от вас не денусь. – Спасибо, Джон, – сказала она мягко, переплетая свои пальцы с его. Джон глубоко вздохнул, ощутив, как их пальцы переплелись. Неосознанно он прикрыл глаза. Ее прикосновение… Он не мог не касаться ее. Он все еще не отошел от поцелуя, от неутолимой жажды, которую этот поцелуй разбудил в его крови. Он хотел взять ее в охапку, посадить к себе на колени, чтобы ее ноги обхватили его талию, и погрузиться в нее без остатка. Хотел ласкать ее рот языком, ее тело – своим, и никогда не останавливаться. Он был так возбужден, что от этого было физически больно. Он был рад, что темнота скрывала весь масштаб его проблемы. Ее муж – болван. Как он мог не хотеть ее каждую секунду, находясь рядом с ней? Некоторое время они оба молчали, но соприкосновения их пальцев было достаточно. Его успокаивало ее присутствие рядом, что она в безопасности. Он открыл глаза, глядя в окно, его лицо помрачнело при мысли о том, что сегодня почти произошло. Слишком близко. Слишком близко они подобрались к нему. Он до сих пор не понимал, какая сила увела его из своего кабинета к ее квартире. Необычное чувство – столь сильное, что его невозможно было проигнорировать – привело его к ее двери. Слава богу, он ему подчинился. Он прибыл очень рано. Выяснив, что она еще не вернулась, он устроился в тени недалеко от ее двери и стал ждать. Он видел, как она пришла, и улыбнулся, оценивая ее преображение. Она выглядела так, будто всегда жила в его столетии, а ее улыбка стоила всего на свете. Что ж, он знал, как угодить женщине. Они оба не знали, сколько еще ей предстоит пробыть здесь. Если дольше пары дней, то ей необходимо было обзавестись одеждой и собственными вещами, чтобы чувствовать себя здесь как дома. Ей нужно было смешаться с остальными женщинами, приспособиться к жизни в Рейхе. Ему доставляло удовольствие баловать ее. Он наслаждался шуршанием оберток и коробок с обновками, доносящимися из ее квартиры, так же как и видом двух солдат, поднимающих яркие пакеты из машины и расставляющих их по ее крошечной квартире в соответствии с ее указаниями. Джон усмехнулся. Ради бога, сколько же она купила? Достаточно, чтобы пробить дыру в его сбережениях, это точно. Но ему было плевать. Ее счастье стоило дороже. Когда за дверью стало тихо, он продолжил охранять ее. Оставался час до их предполагаемой встречи. Была вероятность, что она устала и дремала после долгого дня. Он не знал, сколько прошло времени, когда заметил двух здоровяков, крадущихся вдоль стены коридора, часовых нигде не было видно. Он видел, как они пробрались в квартиру, слышал ее вскрик. Пистолет мгновенно оказался у него в руке, и каждый нерв в нем звал его броситься к ней на помощь. Он был умнее. Их было двое, оба вооружены. Он один. Так все могло закончится смертью его и Виктории. Годы службы в армии и работы в разведке научили Джона терпению и скрытности. Поэтому он подавил свои эмоции, карауля идеальный момент, чтобы взять ситуацию в свои руки. Конечно, этот момент настал, и все прошло гладко. Но он больше не мог оставить ее одну после такого. Он выставил двух своих лучших охранников, чтобы беречь ее, но они провали свою задачу настолько, что, не окажись он рядом, одному богу известно, где бы она была сейчас и что бы с ней делали. Очевидно, сейчас он бы не решился доверить ее безопасность кому-то. Но приводя ее к себе домой, он понимал, что подвергает ее совершенно новой опасности. На самом деле, как ни крути, жизнь Виктории висит на волоске так или иначе, теперь он ясно это понимал. Виктория была между двух огней. С одной стороны, Сопротивление, активная ячейка которого провернула сегодняшнюю эскападу в его городе под руководством Уайета Прайса. Прайс, по сведениям, полученным от его разведки, был связан с Джулианой Крейн и был, если верить слухам, ее новым любовником. Это подтвердилось в тот день в тоннелях, когда она была захвачена. Это сделало его невероятно опасным, как понимал Смит. В дополнение к этому, у Прайса был длинный послужной список мятежей, спровоцированных его личными обидами на Рейх за смерть его семьи в Ирландии и Нью-Йорке. Он был подрывником Американского Рейха с самого начала, и было весьма вероятно, что Прайс был одной из самых важных фигур в Сопротивлении, особенно сейчас, когда Абендсены были захвачены. Если за сегодняшней попыткой похищения Виктории стоял Прайс, то по одной причине. Он решил, что она новая любовница Джона, и планировал с ее помощью надавить на него. Если так, то они не бросят этих попыток. А значит, не было ни одного места в Нью-Йорке, в котором бы она была в безопасности, кроме тех, что находились под его личным контролем. С другой стороны, угрозой гораздо более серьезной для Виктории был Гиммлер. Фюрер был и так недоволен Джоном из-за ухода Хелен. И хотя почти все видные партийные шишки, включая Гиммлера, имели любовниц и даже ходили по проституткам, это все замалчивалось и всячески скрывалось от широкой общественности. Лидеры партии должны подавать пример, и потому традиционная мораль осудит Джона за то, что он привел любовницу к себе домой и стал открыто жить с ней. Никого не будет волновать, что намерения Джона были сугубо невинными, а она находилась в смертельной опасности. Одного только подозрения будет достаточно, чтобы заклеймить их обоих в глазах Фюрера. Получается, что он оказался в очень рискованной ситуации. Он не мог бросить Викторию одну, и сегодняшний вечер был тому подтверждением. Даже не случись этого, ее наивность рано или поздно поставила бы ее под удар в Рейхе. И он по многим причинам не мог этого позволить. Даже если бы его чувства к ней не были так сильны, сам факт того, что она Королева Виктория, требовал обеспечить ее безопасность до тех пор, как она вернется домой и займет свое место в истории. В этом-то и была проблема. Она не могла остаться с ним. Она не могла быть оставлена нигде кроме как рядом с ним. У гиммлеровской отравы была одно смягчающее обстоятельство. Он все еще находился в берлинской больнице с ранениями, полученными в Нулевой Год, и будет оставаться там еще долго, в недееспособном состоянии. Пройдет много времени, прежде чем неизбежные отчеты дойдут до его глаз, и еще больше – прежде чем он сможет что-то предпринять. Эта задержка позволит Джону обдумать стратегию действий. Хорошим способом обеспечить ее безопасность стал бы ее арест. Заключение ее под стражу. Это бы решило все проблемы разом. Сопротивление не смогло бы до нее добраться, и, что гораздо важнее, не дало бы пищи для неприличных слухов об их связи. Узнав об этом, Сопротивление бы потеряло к ней интерес, поняв, что она ничего не значит для него. Он мог бы жить дальше, не беспокоясь об угрозах с обеих сторон. Виктория была бы в безопасности, и , он бы проследил за этим, в относительном довольствии, до тех пор, пока он не придумает способ отправить ее обратно. Легко. Просто. Изящно. Идеальное решение. Но, безусловно, это даже не обсуждалось. Он бы никогда не смог так поступить с ней. Это бы убило его. Другим решением было бы найти хорошо спрятанное место для нее. Поставить надежных людей охранять ее. Но такой вариант был неудобным. С каким бы комфортом он бы ни устроил ее там, клетка осталась бы клеткой. Виктория выросла в такой клетке. Она бы никогда на такое не согласилась, и он не мог винить ее за это. Не говоря уже о том, что чем дальше она находилась от него, тем сложнее было обезопасить ее, а он не доверял никому из своих охранников. Он выставил охрану сегодня. И от них не было никакого толка. К тому же, он бы не смог спать спокойно, зная, что она одна где-то далеко. Не смог бы ровно дышать, не видя ее перед глазами, особенно ночью. И, по крайней мере, в его практически полностью стеклянной квартире она была защищена от Сопротивления. Хотя бы на какое-то время. Снова и снова он приходил к такому выводу. Виктория должна вернуться к себе домой. И он должен придумать, как отправить ее туда. И как можно скорее. Не обращая внимания на то, что ее уход уничтожит его. Виктория не могла не думать о мужчине, сидящем рядом с ней. Если бы не он, где бы она оказалась сегодня? Она вздрогнула от этой мысли. Она была многим ему обязана. Возможно, даже жизнью. Если не он, какой напуганной, потерянной и одинокой она была бы в этом мире будущего! Она так много не понимала в происходящем вокруг. И, как она поняла сегодня, такое незнание было смертельно опасным. Но уверенное, успокаивающее прикосновение его пальцев иссушало слезы. Она отвлеклась на то, что должно было случиться вскорости. Какой будет его квартира? Каково будет провести эту ночь под его крышей? О, он ведь тоже там будет. Мысль об этом наполнила ее облегчением и в то же время заставила сердце биться чаще, ибо она сразу вспомнила его поцелуй, страсть и ощущение силы его тела рядом с ней, его рук, крепко обнимающих ее. Несмотря ни на что, она ожидала вечера с предвкушением. Наконец, машина остановилась возле очередного огромного здания. Небоскреба, так они назывались, огромного людского муравейника из металла, камня и стекла. – Приехали? – спросила она, поворачиваясь. – Да. Помните, мы не можем говорить спокойно до тех пор, пока не придем в мою квартиру, а Бриджет не уйдет оттуда. – Она там? – Уверен, что да. Я буду говорить с ней, хорошо? И не беспокойтесь ни о чем, – он улыбнулся. Лейтенант вышел из машины, чтобы открыть перед ними дверь. Джон еще раз улыбнулся ей и взял ее ладонь в свои руки. Наклонив голову, он поцеловал ее пальчики и впустил руку, когда дверь машины отворилась. Он вышел из машины, поблагодарил лейтенанта и протянул руку Виктории. Они прошли через фойе к посту охраны, где Джон представил ее солдату там, придерживаясь истории, которую они для нее придумали, и добавив, что она пока поживет у него, бегло коснувшись того, что случилось вечером. Солдат, капитан, был удивлен и обеспокоен, предложив ей любую помощь, которая могла ей понадобиться. Джон велел ему удвоить охрану вокруг здания и запретил пускать в свою квартиру посетителей и доставщиков кроме тех, о которых он предупредит лично. Капитан отсалютовал, и Джон, держа руку на ее талии, провел ее к отдельному лифту немного в стороне от двух других. – Только этот поднимается в пентхаус. Это моя квартира, – объяснил он, когда они вошли. Внутри он вытащил маленький ключ из кармана и вставил его в замочек рядом с кнопками, и лифт поехал. Они поднялись на самый верх здания и вышли в коридор, от пола до потолка отделанный деревом, мрамором и стеклом, по обеим сторонам которого расходились деревянные двери. Он поманил ее за собой с улыбкой. – Ну, вот мы и здесь. Добро пожаловать домой, Виктория.