Явление

Джон и Виктория могут отдохнуть и поразмыслить над всем. На груди Алисы дамы засыпают, Пир еще не начали, нас не приглашают. А как пир закончится - мы все пойдем на бал: Алиса с королевами, и стар и мал. Джон не смог отказать себе в удовольствии проводить Викторию до дверей спальни. Не смог удержаться от того, чтобы поцеловать ее еще раз. Теперь он целовал ее намеренно неспешно, смакуя прикосновения, ее запах и вкус. Погружаясь в этот поцелуй, он позволил себе полностью ощутить магию их сближения. – Ммм, – она улыбнулась, чувствуя, как сложно ему выпустить ее из объятий, и провела руками по его рубашке. – Спокойной ночи, рейхсмаршал. Он усмехнулся: – Спокойной ночи, Ваше Величество. Хороших снов. – Не сомневайтесь, – она посмотрела в его глаза. – Я уверена, что теперь они у меня будут. Он задержался еще на мгновение, наслаждаясь сладостью ее близости, и, наконец, решительно развернулся и, не оборачиваясь, направился к дверям своей собственной спальни по другую сторону коридора. Закрыв дверь, он прислушался, уловив звук ее захлопнувшейся двери. Что ж, на этом все. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Далеко. Он зашел слишком далеко. Все его тело вибрировало от желания вернуться обратно, выбить дверь и продолжить то, на чем они остановились. Но он действительно имел в виду то, что сказал – он не собирался воспользоваться ее слабостью сегодня. Она и так была в растерянных чувствах. А он, ради бога, должен был оставаться джентльменом. Он провел руками по лицу и пошел в ванную. Ему было просто необходимо плеснуть на себя холодной водой. Затем он направился в столовую, чтобы убрать остатки их пиршества в холодильник. … – Лорд М, наконец-то вы здесь! – Я пришел, как только смог, мэм, – улыбнулся он в ответ на ее горячее приветствие: как будто все в мире наладилось с его приходом. – Жаль, я не смог быстрее освободиться из Парламента, - сегодня она выглядела восхитительно в фиолетовом атласном платье. На душе у него мгновенно стало легче. После утомительного дня в Парламенте прийти сюда и найти прекрасную женщину, ждущую только его – это стоило всего на свете! – Что случилось? В вашей записке было сказано, что дело срочное. – Да… То есть… – она сцепила пальцы, пытаясь что-то сказать. – Я хотела вас видеть. – И? – по его тону было ясно, что он все еще ждет объяснения. Она облизала губы: – Вы так часто бываете в Парламенте в последнее время, что я жутко скучаю по вас. – Но это моя работа, мэм, – бог мой, неужели на этом свете была женщина прекраснее нее? Никогда еще ни одна женщина не ощущала так остро его отсутствие рядом с собой. Так значит, это и было ее срочное дело? Она скучала по нему? Он улыбнулся. – Я поняла, что, если не увижу вас вскорости, то просто сойду с ума, – призналась она порывисто. – Прошу вас… Вы останетесь? Да, так и есть. Помоги ему небо, она была бесконечно очаровательна. – Мэм, уже довольно поздно. – Но вы «сова», Лорд М! – Ну, так и есть… – он усмехнулся. – Вам, мэм, стоит отдохнуть. – Останьтесь хотя бы на одну партию? – ее пальцы сжались еще сильнее, тон стал почти умоляющим. Она была в высшей степени прелестна. Он был зачарован. – Если вы не хотите играть в карты, возможно, вы будете рады послушать, как я играю на рояле? Моцарта? Для вас во дворце есть покои, поэтому вам не придется возвращаться в Дувр-Хаус… – Мэм, я… – … так что я могу поиграть для вас, а потом вы сможете переночевать здесь. Он выдохнул, понимая, что проиграл спор в ту секунду, как посмотрел на нее, всю светящуюся надеждой. Как он мог отказать ей в чем-то столь ничтожном? – Тогда, пожалуй, сыграем в карты, мэм. Но вы же знаете, как обычно все происходит. Вы выиграете, я захочу отыграться, потом выиграю я, и вы пожелаете играть до трех очков, а там, не успеешь оглянуться, за окном рассветет. А завтра я должен быть в Парламенте. – Обещаю, только одна игра! – она хитро улыбнулась, светясь счастьем и восторгом. – И вы переночуете здесь? О, как соблазнительно то, что она предлагала! Они будут сидеть в ее комнате вдвоем всю ночь до самого утра, в двух шагах от ее спальни, а потом ему надлежит удалиться в другую часть дворца досыпать то, что останется. Доверял ли он себе настолько, чтобы согласиться на такое? – Раз вы настаиваете, мэм, – услышал он собственный голос. – О, спасибо большое, Лорд М! – воодушевленно воскликнула она и взяла его под руку – жест слишком интимный – от ее прикосновения огонь заструился по его венам. – Я так люблю видеть вас здесь! Мне даже кажется, я сплю крепче, зная, что вы со мной под одной крышей. – Неужели? С чего бы это? – он не удержался от вопроса, опустив тот факт, что практически никогда не оставался здесь на ночь, зная, что ее спальня была в нескольких коридорах от его покоев, и этот маршрут он знал, как свои пять пальцев. – Я не знаю, почему, – рассуждала она, держась слишком близко к нему, но, с другой стороны, кроме них двоих в комнате никого не было. – Думаю, каким-то образом так я чувствую себя в безопасности. Спокойнее от того, что вы здесь. – Вы и без меня в полной безопасности, - усмехнулся он. – Букингемский дворец – это самое охраняемое здание во всей стране, мэм. Не думаю, что мое скромное присутствие делает крепче бастионы, охраняющие вас. Она кокетливо улыбнулась ему. – И тем не менее, так и есть. Вам придется поверить мне на слово, Лорд М. Возможно, согласившись со мной в этом вопросе, вы подарите мне покой на душе. – Я всегда в вашем распоряжении, мэм, по любым вопросам. – Благодарю вас, Лорд М, – она удовлетворенно вздохнула и на секунду опустила голову на его плечо. – Сыграем в пикет? Как он и полагал, не прошло много времени, прежде чем она начала клевать носом. Поначалу он пытался ее взбодрить, но, когда она задремала в третий раз, он просто вздохнул. Потакая своему эгоизму, он любовался ею - она устроила локти на стол, отодвинув карты, и склонила на них голову – бог мой, она была очаровательна! Все это время она не спала, ожидая его прихода. Надеясь провести с ним несколько мгновений. Этого было достаточно, что его сердце дрогнуло. Но делать нечего – она слишком утомилась, чтобы продолжить играть. Не думая о том, что делает, он вытащил карты из ее слабеющей ладошки и положил их на стол рубашками вверх, а потом взял свою королеву на руки. Он был на полпути к ее спальне, когда, наконец, до него дошло, что происходит. Он не хотел ее будить, это правда. Это и была причина. Возможно, дело было в его собственном сонном сознании, подсказавшем ему эту плохую идею, или в чем-то еще, о чем он не смел и думать. Но он отнес ее в спальню, где осторожно уложил на кровать – все еще одетую в платье, туфли и все украшения. После этого он отступил на мгновение, глядя на нее. Должен ли он устроить ее поудобнее? Ответом на этот вопрос было громкое «нет». Он не должен делать ничего такого. Он и без того уже зашел слишком далеко. Сейчас ему следует покинуть ее покои. На деле, ему вообще стоит как можно быстрее уехать из дворца обратно в Дувр-Хаус, пока он не наделал еще больше глупостей. Но, очевидно, здравый смысл давно покинул его, и он не мог оставить ее в таком положении. Поэтому он потянулся к ее крошечным ступням и снял с них туфельки. Встав, он отложил их к камину и продолжил созерцать ее, потирая затылок. Ее вид все еще свидетельствовал о неудобном положении. Но он не смел предпринять ничего более. Еще одно прикосновение, несомненно, разбудит ее, и поставит их обоих в еще более щекотливое положение – не говоря уже о том, что будило в нем прикосновение к ней в ее спальне ночью наедине. Его руки и так дрожали, сохранив ощущение той ноши, которую он только что опустил на кровать. Тепло ее тела, ее запах, очертания ее фигуры – все это сводило с ума… Он так и стоял рядом с ней, не в силах оторвать взгляд. В конце концов, он наклонился и нежно поцеловал ее лоб на прощание, мягко убрав пряди волос с ее лица. Он уже почти дошел до двери, когда услышал шелест шелка за спиной. – Доброй ночи, Лорд М. Ее голос был сонным, но в нем звенела любовь. Он остановился у двери, борясь с собой. – Хороших снов, моя королева… … Джон моргнул, и видение исчезло. Оглянувшись, он понял, что стоит у себя на кухне, теперь совершенно убранной. Удивленно он направился в столовую и увидел, что там тоже все было прибрано. Качая головой, он зашел в гостиную, в баре нашел бутылку брэнди и наполнил графин. Захватив его и бокал, он вернулся к себе в спальню. Эти видения стали появляться все чаще и чаще. Их было так много, что он, видимо, не замечал их, пребывая в рутинных заботах, пока его голова витала в облаках. Он нахмурился, задумчиво расстегивая манжеты, скидывая с плеч подтяжки и вытаскивая из ремня полы рубашки. Может, он напридумывал всего. Этих чертовых фильмов было так много. И привлекательность Виктории – ее одной было достаточно, чтобы любой мужчина начал фантазировать без всякого другого повода. Может, дело было в том, что она сказал ему, как сильно он похож на Мельбурна? Поэтому он начал воображать себя на его месте, рядом с ней, додумывая, что могло быть между ними двумя? Конечно, это самое вероятное объяснение. Она нравилась ему, безусловно. Безумно нравилась. Нет. То, что он чувствовал к ней, было гораздо серьезней привлекательности. Это было глубокое чувство. Настоящее. И это было сложнее всего объяснить даже самому себе. Но почему? Он сбросил рубашку с плеч и бросил ее на стул Хелен. Хелен. Его мгновенно накрыло волной гнева. Если бы она не оставила его, если бы осталась рядом – ничего бы из этого не случилось! Он налил себе бренди. Опрокинул стакан залпом. Налил еще. Она должна быть здесь. Она должна сидеть вот на этом стуле, готовясь ко сну. Он должен подойти к ней, обнять и уткнуться носом в шею. Подвести ее к кровати и забыться в нежности ее тела. Будь она здесь, он бы не мечтал о Виктории. Конечно, он бы увидел, как она привлекательна, но на этом все. Он выпил еще один бокал и тяжело опустил стакан на стол. Что ж, Хелен здесь не было и, возможно, никогда и не будет. Он вздохнул. Нет, дело не в Хелен. Даже в своем гневе на жалящее воспоминание от ее предательства он понимал, что дело не в ней. Все, что происходило, и чем бы оно ни было, было только между ним и Викторией. Самое печальное – и самое пугающее – было в том, что, даже будь Хелен рядом, это бы ничего не изменило. Он бы вел себя иначе, но чувства бы никуда не делись. Возможно, хорошо, что все сложилось именно так. Он снял майку и бросил ее на пол, опускаясь на стул, чтобы стянуть сапоги. Его мысли снова вернулись к Виктории. К его видениям. Конечно, это все игра его воображения. Сочетание бессонницы и стресса вкупе с долгим вынужденным воздержанием и вызванным им разочарованием. Он сбросил брюки и натянул пижамные штаны. Обычно Джон не носил нижнее белье, находя его слишком тесным и сковывающим, и сегодняшний день не был исключением. Учитывая, что его дочерей не было дома, он не беспокоился и о ночной рубашке. Почистив зубы в ванной, он остановился у зеркала и долго смотрел на себя. Вздохнув, Джон забрался в постель, захватив бокал с бренди и сигареты. Облокотившись об изголовье кровати, он, наконец, медленно затянулся. Как Мельбурн сдерживал себя? Господи, чего ему это стоило… Потушив сигарету, он допил бренди, чувствуя, как его голова становится легче. С помощью сигарет, бреди и сладких поцелуев Виктории он, наконец, смог заснуть.

***

Виктория прислонилась к двери и вздохнула. Губы горели от поцелуев Джона. Весь ее опыт в этом вопросе касался трех мужчин, но только двоим из них удалось произвести на нее такой эффект. Лорду М… И Джону Смиту. Она начала готовиться ко сну, аккуратно снимая жакет и платье. Избавиться от белья было облегчением. Однако, ей нравилось, что она может делать все сама. Как это замечательно – быть столь независимой! Достав новую ночную рубашку из прелестного белого атласа и кружева, она устроилась за туалетным столиком, чтобы убрать макияж. Закончив с этим, Виктория почистила зубы отличной щеткой и восхитительно мятной зубной пастой и забралась в постель. Кровать была мягкой и роскошной настолько, что Виктория задохнулась от удовольствия, забравшись под одеяло, устроившись на прохладных простынях. Она отвернулась, стараясь не смотреть на пустую половину, чтобы не представлять там Джона. Как он мог быть так похож на Лорда М, не будучи им? Предположение Джона было верным: она была в замешательстве. Встревожена, растеряна и утомлена, поэтому сон быстро подкрался к ней. О, стоило ей закрыть глаза, как она снова видела его лицо! Это и другие ее мысли не давали ей уснуть. Когда в конце их танца Джон поцеловал ее и его руки заскользили вниз по ее телу, Виктория, прижавшись к нему, почувствовала неоспоримое доказательство его желания. О, от воспоминания об этом у нее пересохло во рту! Она не могла не заметить, каким он был большим. Это наблюдение заставило ее покраснеть до кончиков ушей, хотя она была в полной темноте. Но даже стыд не смог остановить неприличный ход ее мыслей, и она лежала, размышляя об совершенно распутных вещах. Хотя тогда она не понимала таких вещей, Виктория вспоминала, как ощущала Лорда М так же много раз. Когда они целовались, безусловно. В тот вечер, после бала в честь коронации, когда она притянула его к себе. Только выйдя замуж, она по-новому взглянула на свои воспоминания об этих моментах, понимая, наконец, что она ощущала и что это значило. Конечно, она была польщена тем, как его тело реагировало на нее. Но ей было безумно любопытно. Она могла поклясться, что ощущение его в этом состоянии было другим… нежели у Альберта… Больше. В то время ей казалось, что это ее воображение обманывает ее, а чувства к Лорду М приукрашивают действительность. Но сегодня она была убеждена, что она не приукрасила ничего. Она тихо хихикнула. Сходство между Джоном Смитом и Уильямом Лэмом не ограничивалось их восхитительными лицами. Она перевернулась на живот и раздраженно пнула подушку, немедленно раскаиваясь в своих мыслях. Она была замужем. Он был женат. Но почему? Почему судьбой ей было уготовано выйти замуж за человека, который едва выносил ее присутствие, который бы предпочел что угодно нахождению рядом с ней? Если бы не Лорд М и Джон Смит, она считала бы себя уродкой, на которую, пусть и королеву, никогда не посмотрит ни один мужчина. Пытаясь изменить ход своих мыслей, она подумала о том, что, вероятно, происходит дома в ее отсутствие. За Альбертом, должно быть, уже послали. Но она не воображала, что он будет обеспокоен. Только рад возможности ненадолго занять ее место и побыть королем. Она размышляла над тем, сколько времени он потратит на ее поиски, прежде чем объявит окончательно пропавшей? Возможно, ровно столько, сколько потребуют приличия. И уж точно, он сразу сообщит Тайному Совету и Палате Лордов, что она потерялась благодаря своей безответственности, беспечности и развязному поведению. Зато теперь во главе страны будет тот, на чью серьезность можно положиться. Она хмыкнула в ответ на эти мысли. Если ей суждено вернуться, она выскажет ему все, что думает! Что ж, толку от таких дум не было. Альберт всегда думал только о ее короне. Теперь, как она полагала, ему ничто не мешало, и он мог получить то, что так сильно хотел, не оглядываясь больше на неудобную жену, как довесок. Все могло быть иначе… Всю свою жизнь она провела, живя по чужой указке. Долг обязывал ее жить так ради всеобщего блага. Но как же она устала от этого. Она потянулась и взяла часы Лорда М, поцеловала их и, свернувшись клубочком на своей стороне кровати, прижала их к груди, засыпая. Что бы она отдала, чтобы держать его самого так! Но он умер. А на его место небеса послали ей Джона. Она задумчиво погладила часы. – Ты ведь не против, любимый? – спросила она их. – Тебе не будет больно видеть меня с ним? Ведь он так похож на тебя… а я скучаю по тебе так сильно, – она поцеловала часы еще раз и отложила на тумбочку. Выходные. Они собрались поехать на озеро на все выходные. Подальше от города и всех его опасностей. Только она и Джон. Она улыбнулась. Ей не терпелось отправиться туда.