Игра Демона

      Холодный ноябрь. За окном идёт сильный дождь и завывает ветер. На парте лежит толстая тетрадка с аккуратным каллиграфическим почерком, там же старый библиотечный учебник с потрёпанными страницами. Рядом сопел Ньютон. Склонившись над своими конспектами, он сладко спал, так как очередную ночь провёл за своим стареньким компьютером. Впереди, на самой первой парте, усиленно записывала за преподавателем всю лекцию Анафема, которая изредка поворачивала голову в сторону друзей, чтобы пригрозить, дабы они не спали, а учились. Именно так проходило каждое утро Азирафаэля в университете.       Большое количество предметов – цитология, зоология, химия, общая биология, разумеется, ботаника и многое-многое другое – нужно было запомнить и хоть чуточку понимать, чтобы в декабре сдать очередную сессию. Но как бы Азирафаэль ни пытался учиться, ему все науки давались ужасно плохо, и если бы не Кроули, то, наверное, он был бы худшим на потоке и готовился бы собирать вещи обратно в Тадфилд. Однако, даже Кроули не мог помочь ему полностью, так что приходилось ходить на все пары к восьми тридцати и, превозмогая сон, слушать очередную тему, стараясь не зевать и желательно не терять суть объяснения.       Первой парой по обыкновению была зоология у старенького преподавателя, который даже не смотрел на студентов, умудряющихся выспаться на первой паре. Зато сон как рукой снимало, когда наступала ботаника. Все сразу же выключали свои смартфоны и убирали звук, подготавливали тетрадь потолще и несколько запасных ручек. Потом приходил профессор и гневным взглядом обводил всех студентов, заставляя всех замолчать и обратить всё внимание на него.       Азирафаэль особенно любил смотреть на профессора в этот момент. Энтони появлялся в аудитории, словно змей, тихо и бесшумно, и своей особой походкой направлялся к столу, где громко ударил о поверхность тяжёлой папкой, окончательно развеивая сонную атмосферу. Гордо выпрямившись, Кроули медленно высматривал каждого, но за его чёрными очками, которые он с недавних пор снова начал постоянно носить, нельзя было разглядеть ни одну эмоцию, а значит раскусить настроение преподавателя и ауру сегодняшнего занятия никто не мог. Все, затаив дыхание, ждали вердикта.       И вот сейчас профессор Кроули точно также стоял перед толпой дрожащих студентов. Вот он поднёс руку, заправив выбившуюся рыжую прядь за ухо, и заодно поправил дужку его новых очков. Азирафаэль не знал, как перестать улыбаться от переполнявшего его счастья – Кроули носил его подарок, практически не снимая. Он видел, что преподаватель выходит из своей Бентли в них, ходит с ними в столовую и ведёт лекции. Поэтому в глубине души юноша радовался, что смог угодить профессору.       Кроули разместился у себя за столом, позволяя другим сесть за парты, и потом громко продиктовал название новой темы. Все студенты принялись быстро шуметь ручками, записывая. Азирафаэль также взял ручку для вида и начал писать что-то в тетради, но как всегда не успел, ведь мысли снова вернулись к Кроули. Сейчас блондин, ничего не слушая, со спокойной душой разглядывал профессора, который начал чертить схему на доске. Эту тему они прошли с Кроули ещё две недели назад.       Сейчас можно было рассмотреть фигуру преподавателя: стройные ноги, ровную спину, широкие плечи, волосы, вьющиеся до плеч. Но истинным удовольствием было лицезреть, как Кроули поворачивался, позволяя рассматривать его лицо: острые скулы, тонкие губы, глаза, которые, к сожалению, были скрыты за чёрным стеклом.       После дня рождения профессора отношения между ними улучшились. Теперь Кроули не выгонял студента из номера каждый раз, когда их встреча подходила к концу. Наоборот, они оба подолгу валялись в кровати, переводя дыхание после очередного секса, потом болтали на отвлечённые темы, шли в душ и вместе покидали отель. Кроули теперь постоянно подвозил парня. Он терпеливо ждал в машине, если блондин долго собирался или что-то забывал в отеле, возвращаясь обратно. Однажды Энтони даже заранее вышел, чтобы прогреть машину в особенно холодный вечер.       Но всё это были лишь мизерные изменения, и их для Азирафаэля было чертовски мало. Хотелось большего, хотелось не просто валяться на кровати, а лежать вместе в обнимку, не боясь запустить пальцы в рыжую шевелюру, или говорить о чём-то большем, чем обыденное обсуждение погоды и последних новостей политики.       — Ази! Ази! Ты меня слышишь? — шептал Ньют над ухом, пытаясь дозваться до друга, который в очередной раз ушёл в свои мысли.       — Чего? — ответил наконец блондин, когда его пнули ногой под партой.       — Ты понял, что такое «рhaeophyceae»? А то этот демон как всегда на своём демоническом языке объясняет, и никто понять не может, — взмолился друг, пытаясь перерисовать картинку с доски.       — Ну, если говорить простыми словами, то это бурые водоросли, то есть класс отдела охрофитовых водорослей, — прошептал Фелл по слогам и снова перевёл взгляд на профессора.       — А-а-а, это же невозможно запомнить! — взвыл приятель, после чего получил гневный взгляд от Анафемы, которая пригрозила сидеть тихо. — Как ты вообще всё это понимаешь? Мне только чтобы с латинского всё перевести нужен час, а потом все эти схемы, таблицы...       — Ну, я просто внимательно слушаю профессора Кроули. Он достаточно понятно объясняет, — также шёпотом ответил Азирафаэль, и настала его очередь получить от Анафемы грозный взгляд.       — Ага, внимательно слушаешь... Ты скоро в нём дыру просверлишь взглядом. Или это особый способ по запоминанию? Гипнотизируешь его, чтобы он тебе автомат поставил? — усмехнулся друг, и Азирафаэль тоже не смог сдержать улыбки.       Вдруг в кабинете резко наступила тишина. Все студенты сидели молча, опустив свои головы в тетради и пытаясь в удавшуюся минутку дописать материал. Лишь Анафема серьёзно смотрела на них. Потом Азирафаэль перевёл взгляд и столкнулся с чёрным стеклом.       — Я смотрю, — раздался холодный голос профессора, который, скрестив руки на груди, стоял возле доски, — мистера Пульцифера и мистера Фелла что-то рассмешило в моей лекции. Может, поделитесь тогда со всей аудиторией, чтобы мы все посмеялись?       Ньют вжал голову в плечи и опустил свой взор в тетрадь, боясь посмотреть на гневного профессора. Азирафаэль же только и смотрел в тёмные стекла, не сумев отвести взгляда от такого Кроули, который гордо стоял у стены, скрестив руки на груди. По спине пробежались мурашки, а дыхание участилось.       — Простите, профессор, — это всё, что смог выдавить из себя Азирафаэль после затянувшейся паузы, а потом он облизал пересохшие губы.       — Ладно. В следующий раз выгоню из аудитории, — проговорил Кроули, присаживаясь на свой стул. — И это касается всех! — прикрикнул он в конце.       Остаток лекции прошёл в спокойном темпе. Теперь никто не прерывал преподавателя и не мешал Азирафаэлю следить за передвижениями профессора по классу, за тем, как изящная кисть держала мел. Теперь никто не мешал слушать бархатный голос и следить за каждой реакцией на лице Кроули.       — Предупреждаю, что со следующей недели я начну проводить обязательный блиц-опрос, — начал Кроули свою мысль, как только прозвенел звонок, — и не ждите, что я вам скажу определённую дату и время. Нет. У меня другая политика. Я спрошу, когда захочу и кого захочу. Но учтите, к концу семестра я опрошу всю группу, так что советую готовиться к каждому занятию. Не сдавший не будет допущен до зимней сессии, — после грозного объявления профессор собрал вещи и также быстро и внезапно покинул аудиторию, оставив напуганных студентов.       Под недовольные причитания одногруппников Азирафаэль поспешил собрать вещи. Быстро запихнув в рюкзак толстые конспекты, старый учебник и пенал, он поспешил в раздевалку, чтобы успеть забрать пальто и не попасть в самый пик студентов, которые тоже спешили домой. Одевшись и замотав на шее шарф, юноша нашёл друзей и вместе с ними вышел на улицу.       — Это какой-то ужас! Что значит «Я спрошу, когда захочу и кого захочу»?! — возмущалась Анафема во весь голос.       — А то, что этот демон может тебя спросить в начале следующей недели, или в конце месяца, или перед самым экзаменом. Он может спросить тебя как на лекции, так и на семинаре. И ты никогда не знаешь, когда ему приспичит тебя опросить, — объяснил Ньют, поправляя очки. — Мне как-то старшаки рассказывали, что профессор поймал одного студента в коридоре и попросил слёту рассказать строение цветка. Ну, парень растерялся и в итоге ничего не сказал, его и не допустили до сессии, — рассказав это, Ньют замолчал, потому что со второго этажа института неожиданно донеслись крики.       Обернувшись, Азирафаэль увидел окно профессора Кроули, которое было открыто. Именно оттуда и доносился шум. В окне мелькнула сначала рыжая шевелюра, а потом что-то маленькое и чёрное . Из-за толпы студентов, которые спешили домой, и шума машин Азирафаэль толком не смог понять диалог, лишь уловил обрывки отдельных фраз: «Это очень важно, Кроули», « На кону репутация ВУЗа» и « Я все твои сорняки выкину к чёртовой бабушке!».       Когда крики окончательно стихли, Азирафаэль повернулся и заметил, что его друзья уже ушли вперёд, что-то бурно обсуждая. Догнав Анафему и Ньюта, он зашагал вместе с ними и присоединился к обсуждению нового фильма, который недавно вышел.       — Не знаю, я бы сходила, но так, чисто за компанию. Графика по трейлеру оставляет желать лучшего, но сюжет должен быть интересным, — рассуждала Анафема.       — Отлично, тогда предлагаю пойти прям сегодня. Ази, ты с нами? — с надеждой спросил Ньют и посмотрел на друга.       — Ох, боюсь, сегодня не получится, ребят. У меня уже есть планы на этот вечер, — осторожно отказался Азирафаэль.       — Ты что, опять уходишь? Я тебя практически не вижу в общаге вечером. Может, расскажешь, куда ты ходишь и для чего наряжаешься? — поинтересовался друг, хлопнув Азирафаэля по плечу.       — Ох, Ньют, я думаю, у нашего Ази назначена особая встреча. Бабушка Агнесса недавно видела во сне тебя и ещё одного человека, вы сидели рядом, очень-очень близко, и что-то вместе читали. Она предположила, что ты влюбился.       Блондин покраснел и поспешил отвести взгляд.       — О! Так значит, видение верное! Неужели ты сегодня идёшь на свидание?       Азирафаэль ничего не ответил, только заалел щеками, выдавая себя с головой.       — Оу, получается, у тебя новый парень, — протянул Ньют, почесав затылок. — А я-то гадал, куда ты так часто сваливаешь, да ещё и при параде. Теперь ясно... Надеюсь, ты познакомишь нас со своим избранником.       — Нет, мы не вместе, мы просто общаемся. Так что твоя бабушка, Анафема, ошиблась, — робко ответил блондин, опуская взгляд.       — Моя бабушка никогда не ошибается. Её видения всегда точные и верные, но их порой можно понять только задним числом, — возразила Анафема, обнимая блондина за плечи. — В любом случае, даже если вы не вместе, я рада, что ты нашёл того, с кем тебе хорошо. Главное, чтобы он не оказался таким же придурком, как Габриэль.       — А вот, собственно, и он, — сообщил Ньют, заметив вдалеке высокую фигуру, облачённую, как всегда, в костюм с иголочки, с идеальной улыбкой на лице.       — О Боже, как же он мне надоел, — мученически простонал Азирафаэль, закатывая глаза.       — Не волнуйся, мы тебя не бросим, — весело подмигнула Анафема, направляясь в сторону Гейба.       Азирафаэль кивнул и уверенно зашагал с друзьями в сторону выхода с территории университета, прямиком навстречу своему бывшему. Габриэль стоял возле машины и широко улыбался, высматривая из толпы студентов Азирафаэля. Заметив своё золотце, парень подбежал к нему и крепко обнял.       — Зира, солнышко моё, как же я рад видеть тебя... — он обвёл взглядом Анафему с Ньютом и еле заметно скривился, — и твоих друзей. Мы можем поговорить наедине?       — Прости, Габриэль, но не думаю, что нам есть, о чём разговаривать, — ответил Фелл, делая шаг назад, чтобы высвободиться из крепкой схватки.       — Неужели ты не выделишь мне пару минуток? — промурлыкал брюнет, приторно улыбаясь.       — Не выделит! — вмешалась Анафема, гордо задрав голову, чтобы сказать это прямо в лицо обидчика её друга. — Ты же слышал: он не хочет с тобой разговаривать.       — Азирафаэль, — начал снова Габриэль, игнорируя краснеющую от злости девушку. — Объясни своим друзьям, что это наше личное дело, пусть не вмешиваются. Мы взрослые люди и способны уладить конфликт без посторонней помощи.       — Да что ты о себе возомнил?! — снова начала Анафема, но Азирафаэль положил ей руку на плечо и мягко улыбнулся.       — Он прав, Анафема. Я сам могу с ним поговорить, вам не о чем беспокоиться. Вы идите, а вечером мы созвонимся, — Азирафаэль ещё раз улыбнулся, тем самым заверив, что с ним всё будет хорошо.       Он попрощался с друзьями. Когда Ньют всё-таки забрал возмущающуюся Анафему, которая сверлила Гейба холодным и недоверчивым взглядом, брюнет выдохнул и теперь уже спокойно улыбнулся, без наигранной фальши.       — Ну что, раз мы теперь остались одни, то можно спокойно поговорить, — начал брюнет и протянул Азирафаэлю руку.       — Это ещё зачем? — изумился блондин, смотря на открытую ладонь.       — Я думаю, в тёплом кафе будет куда приятнее, чем на холодной улице. Ну же, солнышко, я же тебя не укушу, — усмехнулся Габриэль, продолжая протягивать руку.       Но Азирафаэль засунул руки глубже в карманы и прошёл мимо Габриэля в сторону кафетерия. Гейб поспешил его догнать и шёл тихо рядом, давая редкие комментарии относительно погоды. Через пару минут они уже подошли к небольшому заведению. Внутри они заняли столик.       — Что ты будешь, золотце моё? — ласково спросил Габриэль, подзывая официанта. — Может, пирожное или кусочек торта?       — Спасибо, откажусь, — строго ответил парень.       — Ну, Зира, не обижай меня. Позволь за тобой поухаживать. Заказывай, что хочешь, я оплачу, — продолжал настаивать Гейб.       — Спасибо, я не голоден, — тон всё также оставался непоколебимым.       — Тогда позволь мне сделать заказ за тебя.       К ним подошла девушка-официантка и приготовилась записывать заказ в свой блокнот.       — Мне, пожалуйста, зелёный чай с маффином, а моему парню чёрный чай и пирожное «Три шоколада». Надеюсь, тебе понравится.       — Мог бы не утруждаться, — выдохнул Азирафаэль. — О чём ты хотел поговорить?       — Я хотел увидеть тебя. На звонки ты не отвечаешь, смс не читаешь, на мои встречи не приходишь. Я соскучился, Зира! — Габриэль накрыл руку Азирафаэля своей, невесомо её поглаживая. — Я понимаю, что в прошлый раз я повёл себя не лучшим образом, мне не стоило так говорить о тебе, и мне не стоило обсуждать с Мишель нашу жизнь. Но пойми и меня, я просто хотел, чтобы мы были счастливы.       — Габриэль, постой, — остановил эту красивую речь Азирафаэль и убрал свою руку. — Послушай теперь меня. Я не думаю, что смогу всё забыть. Давай просто останемся друзьями и разойдёмся.       — Зира, я не хочу, чтобы ты был моим другом, ты меня устраиваешь как партнёр. И ты прекрасно знаешь, что в будущем я хочу видеть тебя и своим мужем. Я понимаю, что моё отношение к тебе было изначально неправильным, но после того, как ты покинул меня, я понял, каким глупцом всё это время был и что относился к тебе ужасно. Прошу, милый мой, маленький мой, давай забудем всё это и снова будем вместе. Я исправлюсь, я буду работать над собой и стану лучше для тебя, — Габриэль снова захватил руку Азирафаэля в плен и коротко поцеловал переплетённые пальцы. — Все пары проходят через ссоры, это нормально, и мы с тобой вместе пройдём через этот этап нашей жизни.       Азирафаэль внимательно слушал речь Габриэля и смотрел ему в глаза. Возможно, ещё пару месяцев назад, если бы он услышал подобную речь, то, не раздумывая, кинулся бы Габриэлю на шею и расцеловал. Однако сейчас он не чувствовал ничего, не было желания очутиться в знакомых объятиях. Теперь строгий голос не дарил ощущения спокойствия, а поцелуи, оставленные на тыльной стороне руки, отталкивали. И юноша в следующий момент понял, что все чувства, которые он испытывал к Гейбу раньше, исчезли навсегда, оставив только воспоминания о предательстве и осознание то, что его никогда не любили.       — Нет, Габриэль, — ответил Азирафаэль и, высвободив руку, прижал её к своей груди. — Мы будем счастливы только с кем-то другим, но не вместе. Нам пора разойтись. И я искренне желаю тебе встретить того единственного и дорогого...       — С кем-то другим? Азирафаэль, что за бред? Я счастлив только с тобой, и никого другого мне не надо, — уверял брюнет, придвинувшись ближе, словно желая подчинить блондина. — Я понимаю, что поступил ужасно, и я прощу прощения. Я клянусь тебе, что я изменюсь. Я уже изменился. Я пытаюсь каждый день встретиться с тобой, чтобы извиниться, я признал свою неправоту и каждый день работаю над собой, чтобы быть для тебя идеальным. Зира, послушай меня, я люблю тебя так сильно, что готов пойти на любые жертвы, лишь бы ты был рядом со мной. Разве ты не этого всегда хотел?       — Да, я хочу, чтобы меня любили по-настоящему, искренне, чтобы эта любовь не уничтожала меня изнутри, а окрыляла! Но ты этого не сможешь мне дать, и никогда не мог. Как бы ты ни старался, Гейб, я никогда не смогу полюбить тебя. Всё кончено. Я искренне желаю тебя счастья и надеюсь, что другой твой избранник будет для тебя чем-то большим, чем кукла. Прощай.       Юноша встал из-за стола и выбежал из кафе, не оборачиваясь.       Он пробежал вдоль улицы и остановился возле остановки, тяжело дыша. Он оглянулся назад, боясь увидеть грозную фигуру бывшего. Убедившись, что его никто не преследует, студент облегчённо выдохнул. Он знал, какой Габриэль бывает упрямый, знал, что брюнет готов пойти по головам для достижения собственной цели. Поэтому сейчас Азирафаэль старался убежать как можно дальше, чтобы не попасться в эту паутину снова. В прошлом он достаточно наслушался сладких речей, и сейчас не верил ни единому слову.       Часы приближались к шести вечера, а это значит, что нужно спешить на встречу с Кроули. Блондин мигом добрался до отеля, смотря в окно автобуса на зелёный пейзаж загородных частей Лондона. Пройдя мимо стойки регистрации, он, как обычно, поздоровался с Евой и пошёл к лифту. Уже запомнив маршрут, парень быстро нашёл нужную дверь и без промедлений зашёл внутрь.       Кроули сидел за письменным столом и усиленно работал над чем-то. Заметив студента, он выпрямился и посмотрел на него. У Азирафаэля остановилось сердце от радости, когда он увидел Кроули без очков.       — Здравствуй, Фелл, — кивнул профессор и вернулся к работе. — Мне тут надо кое-что доделать. Посиди пока, почитай. Мне осталось совсем немного.       Азирафаэль снял пальто, привычно вешая его в шкаф, разулся и забрался на кровать. Достав заранее приготовленную книгу, он открыл её на закладке и начал читать. Но стоило только прочитать абзац, как юноша начинал думать не о героях и их приключениях, а о Кроули. Попытавшись сконцентрироваться и перечитать страницу, юноша понял, что не может сосредоточиться и понять сюжет, из-за чего перечитывал один и тот же кусок уже пятый раз. В общем, затея с книгой была отложена.       Блондин поёрзал на подушках, размещаясь поудобнее, и украдкой посмотрел на профессора, который что-то сосредоточенно писал, не обращая на студента никакого внимания. Радуясь, что его не видят, юноша начал разглядывать Кроули. Были интересно наблюдать за профессором во время работы: то, как он морщит лоб, обдумывая мысль, то, как нервно постукивает длинными пальцами по столу, или то, как пропускает пальцы сквозь свои волосы, убирая мешающие пряди.       — Нет, так не пойдёт, — констатировал Кроули спустя полчаса работы. — Боюсь, Азирафаэль, сегодня наша встреча отменяется.       Энтони прикрыл уставшие глаза, помассировав переносицу. Он резко перевёл взгляд на студента, застав того врасплох.       — Оу... — неожиданно для Азирафаэля разочарование слетело с его языка, после чего щёки покрылись румянцем. — Я надеюсь, у вас всё в порядке?       — Да, да, всё хорошо, просто Вельзевул, чёрт её дери, заставила меня написать статью на важную конференцию, — рассказывал Энтони, крутя ручку в руке. — Сегодня я показал ей черновик, но ей, как обычно, ничего не понравилось. До завтра мне нужно всё переделать, но пока у меня нет никаких идей. Видимо, придётся просидеть до ночи, если не дольше.       — Может быть, я смогу чем-то помочь? — мягко предложил блондин. — Я могу послушать и подсказать. Две головы куда лучше одной.       — Ладно, убедил, — усмехнулся Кроули и схватил все листики. Он встал перед кроватью, готовый озвучить свой труд.       Азирафаэль, не скрывая улыбки, активнее заелозил на кровати. Он удобно уселся среди подушек, подтянул колени к груди, обнимая их руками, уложил на них голову и приготовился внимательно слушать.       — Итак, дамы и господа, тема моего доклада – «Взаимодействие с миром растений как с источником позитивного функционирования человека». Для начала стоит сказать о теории...       Далее улыбка с лица Азирафаэля пропала – Кроули начал читать долгую и нудную лекцию. В докладе присутствовали сложные термины как на латинском, так и на родном языке, но значение ни тех, ни других студент не понимал. Он честно старался вслушаться и понять суть всего выступления, но как бы он ни старался, не смог понять и половины. А к середине доклада и вовсе потерялся в обилии сложных терминов, цифр и латыни.       — Тем самым это доказывает мои выводы, что человек и растение, как живое существо, находятся в безусловном коннекте. Ну, вот и всё. По-моему, неплохо. Не знаю, что Вельзевул здесь не понравилось. А ты как считаешь? — воодушевлённо спросил Кроули, смотря на студента горящими от предвкушения похвалы глазами.       — Ну... это было очень... информативно... а ещё насыщенно... У меня нет слов, — осторожно отвечал юноша, бегая глазами по комнате и подбирая правильные слова.       — А если честно? — усмехнулся Кроули, наклоняя голову набок. — Фелл, ты не умеешь врать, тем более, ты сам предлагал помощь. Я слушаю все свои косяки. Давай, смелее, я не обижусь.       — Ох, ладно, — выдохнул юноша. — Это было плохо.       Кроули только и смог, что выронить все свои бумажки.       — Нет, даже не так... Это было кошмарно. Я ничего не понял. Очень много терминов, непонятных цифр, мнений других учёных, и всё это вперемешку. А латынь... Знаете ли, не все говорят на латыни. Текст переполнен конструкциями, сложными для восприятия слушателей, есть незаконченные предложения, которые обрываются на полуслове. Непонятно, где начинаются чужие выводы, а где – лично ваши следования. Видно, что вы очень старались и вложили в исследования душу, но, боюсь, кроме Вас, эту работу никто не поймёт. Как-то так, — закончил юноша и перевёл взгляд на профессора, надеясь, что его слова не обидели мужчину, хоть Кроули сам же просил правду.       — Ясно. Я и не думал, что всё так плохо, — Энтони нагнулся, чтобы подобрать листы, и снова взглянул на свою работу, анализируя её после слов студента. — Видимо, Вельзи была права насчёт того, что работу нужно переписать... Блять! — Кроули сел на край кровати, вчитываясь в текст, но оценив объём работы, которую нужно заново переделать, громко выругался на весь номер. Он гневно швырнул листки, а затем рухнул на кровать. — Если я завалю эту конференцию, то моей карьере конец!       — Она очень важная? — поинтересовался юноша, ложась рядом.       — Очень! Это международный уровень! На этой конференции соберётся всё научное сообщество, включая спонсоров, которые готовы пожертвовать свои деньги на исследования. Я думал там представить наработки моей книги в виде статьи, чтобы в будущем мне выделили средства на дальнейшее изучение этой идеи и публикацию книги. Но если моя статья является таким кошмаром, то об этом всём можно забыть, не говоря уже о том, что остальные профессоры меня просто засмеют. Я и так не являюсь среди них душой компании, а после этого провала и подавно. «Профессор Энтони Дж. Кроули – единственный, кто не может описать своё исследование». Позорище! — Кроули яро жестикулировал руками, ругая себя и свою работу.       — Не стоит так говорить, вы же лучший преподаватель ботаники в Лондоне. Вы работаете в преуспевающем ВУЗе! Такого специалиста, как вы, больше не найти. Вы же профессионал в своём деле, вы не только изучаете теорию, но и знаете, как применить знания на практике. В доказательство этому служит ваша оранжерея! К нам приезжают студенты и преподаватели из разных стран, чтобы посмотреть на редкие растения, которые смогли, благодаря вашим усилиями, здесь прижиться, — пытался подбодрить профессора юноша.       — Хм, от этого ещё хуже, Фелл, — выдохнул Кроули, обессиленно смотря на потолок. — Мою оранжерею закроют, если ВУЗ провалится на конференции. Наш престиж упадёт, новые студенты не придут в таком большом количестве, значит, финансирование сократят, а оранжерею закроют.       — А когда эта конференция? — спросил юноша, также смотря в потолок и раздумывая, чем бы помочь.       — В апреле, но работу нужно отправить до Нового Года, — отозвался Кроули.       — Так ещё полно времени! — обрадовался блондин, прикидывая в голове сегодняшнюю дату и назначенный срок. — Вы успеете всё исправить и сможете ещё раз показать мисс Балл, да ещё в нужный срок всё отправите.       Азирафаэль повернулся в сторону преподавателя, надеясь, что профессор сейчас подскочит с кровати и начнёт активно исправлять. Однако Кроули продолжал лежать на спине, смотря в потолок потерянным взглядом.       — А я вам помогу! — решил взять инициативу парень.        Азирафаэль спрыгнул с кровати и принялся бегать по номеру, собирая разбросанные листки со статьёй. Когда все страницы были найдены и разложены в правильной последовательности, юноша поспешил к столу, где раньше сидел Кроули и упорно работал. Схватив с рабочего места ручку, он развернулся и побежал обратно, запрыгивая на кровать. Разместившись возле профессора, он скрестил ноги, вытянул перед собой листы с работой и начал читать её вслух:       — Что ж, начнём с названия: «Взаимодействие с миром растений как с источником позитивного функционирования человека». По-моему, это слишком сложно и длинно. Мы можем изменить название, чтобы всем было более понятно. Например, «Взаимодействие человека с миром растений», — не слыша возражений, Азирафаэль взял ручку и поверх старого названия написал новое, не зачёркивая. — Дальше вы начинаете сразу раскрывать концепции влияния природы на человека, но лучше всё-таки написать небольшое вступление: «Если подумать, человек ещё с древних времён использует растения, а значит и взаимодействие между ними начало происходить задолго до изучения этого научного явления». Я думаю, если мы подойдём к вашему исследованию издалека, то так будет куда более интересно, чем начинать с изложения сухих фактов и теорий. «Благотворное влияние природы на тело, психику и душу человека – веками известная прописная истина. Природа – это не просто условие и предпосылка человеческого существования, это ещё и символ человеческих переживаний, идентичности, нюансов общения с другими людьми и направления жизненного пути». Как вам? — Азирафаэль начал выписывать мысли и слова поверх рукописей Кроули.       Так, рассуждая вслух, Азирафаэль начал вчитываться в каждое предложение и анализировать его, выклинивая суть, меняя, переделывая и записывая новый вариант чуть выше старого. Энтони сперва продолжал лежать и, никак не реагируя, слушал. Но после того, как Азирафаэль перечитал первый абзац со всеми исправлениями, который теперь звучал явно лучше, Кроули оторвал свой взор от потолка и посмотрел на студента, который, закусив ручку, раздумывал над новым предложением.       — Я думаю, — Азирафаэль свёл брови, задумавшись, — что вот это предложение стоит разбить, иначе оно плохо понимается и к концу теряется вся суть. Если бы все читали статью и видели перед глазами текст, то это было бы не так страшно, но вы выступаете и все вас слушают, поэтому мысль однозначно потеряется.       Энтони придвинулся к студенту ближе. Он положил подбородок на бедро юноши так, чтобы можно было заглянуть в текст и увидеть, над чем сейчас кипела работа.       — Ну, да... Наверное, так будет лучше, — смиренно согласился Энтони, перечитывая новое предложение, на которое Азирафаэль любезно указал ручкой.       — А что такое «nature-based therapeutic interventions»? — спросил Азирафаэль, склонив голову на бок.       — Экотерапия, — ответил Кроули, посмотрев на Азирафаэля таким взглядом, словно эту простую истину должен знать каждый школьник.       — Хорошо, так и запишем, — студент быстро написал слово каллиграфическим почерком. — А что значит эта экотерапия?       — Фелл! Не заставляй меня краснеть! Экотерапия – это направление прикладной экологической психологии, отвечающее за создание ресурсных для человека отношений с природой. Это знает каждый уважающий себя биолог, и я не собираюсь разъяснять лучшим умам мира такие простые понятия! — громко выдохнул Кроули, удобнее устроившись на бедре у студента.       — Профессор, я понимаю, что вы будете выступать перед очень умными людьми, но вы не должны забывать и о том, что пишете книгу, которую, скорее всего, захотят прочитать простые люди, непосвящённые в круг научных терминов. Кроме того, я сильно сомневаюсь, что спонсоры прекрасно разбираются в ботанике и всем, что с ней связано. Поэтому стоит хотя бы кратко пояснить, например: «Как мы знаем, экотерапия – это направление немедицинской психотерапии, которое помогает восстанавливаться после стрессов и психологических травм с помощью обращения к природе». С помощью одного предложения ваша работа становится более понятной и интересной. Ну, если вы считаете, что это лишнее, я не буду вписывать, — Азирафаэль посмотрел на Кроули, ожидая ответа.       — Я думаю, ты всё-таки прав. Запиши. Только не зачёркивай моё! — опередил блондина Кроули, когда рука студента опустилась на бумагу.       — Конечно, я ничего не зачёркиваю. Я напишу сверху, как и до этого, — студент улыбнулся и бодро записал только что сформулированную мысль. — Идём дальше. «Эстетико-аффективная теория». Вы просто написали, что такая теория существует и даёт огромный простор для изучения, но саму теорию вы не раскрыли. Попробуйте сейчас объяснить её так, чтобы понял даже я, — предложил Азирафаэль и наклонил голову, ловя взгляд карих глаз.       — Если говорить простым языком, то эстетико-аффективная теория заключается в том, что при стрессовых ситуациях в самых старых частях мозга включается антистрессовые эффекты природы, в силу чего люди интуитивно откликаются на безопасные места, где они могли бы отдохнуть, причём эти места обычно покрыты растительностью. А если говорить по поводу тебя, то ты умный мальчик, по крайней мере, ты понимаешь меня, а это не каждому удаётся.       Энтони не смог сдержать улыбку, когда увидел, как щёки юноши покраснели.       Дальше редактирование пошло проще. Энтони полностью разместил голову на бёдрах Азирафаэля, следя за тем, как тот ловко подбирает синонимы, меняет предложения местами, переделывает конструкции, ловко описывает сложные термины. Профессор следил за ручкой, вместе со студентом анализировал ту или иную мысль, подбирал лучшие варианты для замены и внимательно выслушивал все предложения блондина по поводу изменения структуры всего текста. Азирафаэль, в свою очередь, был только рад, что смог взбодрить преподавателя и вовлечь его в процесс. Он видел, как у Кроули загорелись глаза, когда он начинал объяснять термины и, забывшись, мог рассказать интересные факты, касаемые растений, или его личную историю, связанную с изучением зелёных воспитанников. Преподаватель начал сам предлагать варианты синонимов или изменять предложения. Хоть это и было не очень умело, но Азирафаэль, немного подправив, оставлял их совместный вариант, после чего гордый собой Кроули только активнее помогал.       Спустя несколько часов работы, они закончили. И теперь Кроули, довольный проделанной работой, лежал на бёдрах Азирафаэля, держа перед собой исправленную работу и читая её вслух с особой гордостью. Студент смотрел на счастливое лицо и слушал бархатный голос.        Проникшись этой атмосферой, Азирафаэль не заметил, как погрузил свою руку в волосы преподавателя, пропуская рыжие пряди сквозь пальцы. Только после того, как кончиками пальцев он ощутил мягкость локонов, блондин быстро оторвал руку, стараясь сделать вид, что ничего не произошло. Испуганно посмотрев на профессора, боясь увидеть в его глазах разочарование, юноша неуверенно перевёл взгляд. Но Кроули так и продолжал лежать на нём, громко зачитывая текст, не обратив внимание на вольность студента. Облегчённо выдохнув, Азирафаэль принял прежнее положение, продолжая слушать. Однако, спустя пару абзацев, его непослушная рука снова погрузилась в рыжую шевелюру, начиная пальчиками перебирать огненные пряди. Не услышав никаких возражений со стороны хозяина волос, студент улыбнулся и позволил себе снова потрогать волосы, а потом ещё раз, и ещё, пока он не увлёкся окончательно, дослушивая так остаток статьи.       — Итак, мир флоры, как особая часть природы, действительно обладает благотворным воздействием на тело, психику и душу человека. Однако, большинство проанализированных исследований не использовало доказательных методов, поэтому в моей будущей работе все теории будут либо доказаны, либо опровергнуты с помощью научных исследований, — закончил Кроули, оторвал глаза от текста и поднял их, чтобы встретиться с голубыми газами. — Ты просто волшебник, Фелл! Ещё ни одна моя работа не была такой замечательной! Как тебе это удалось?       — Ну, здесь нет ничего сложного: немного знаний об особых писательских приёмах, плюс секреты авторов. И вуаля! Текст готов. Я рад, что смог вам помочь, — улыбнулся Азирафаэля, продолжая смотреть в карие глаза.       — У тебя же настоящий писательский дар! Ты мог бы быть переводчиком, редактором, критиком, или даже автором. Я думаю, у тебя бы получилась классная книга. Но почему в итоге ты выбрал биологию, в которой ничего не смыслишь? — Энтони поднялся со студента, размещаясь рядом на подушках. Азирафаэль огорчённо вздохнул, когда поза перестала быть такой удобной и больше никто не согревал.       — Всё дело в моих родителях. Они считают, что я не смогу стать писателем, что у меня недостаточно знаний и умений. Поэтому мне поставили выбор: или священник в церкви, или учитель биологии в школе. В Тадфилде эти профессии сейчас особенно ценятся, так что я никогда не останусь без денег, мне всегда найдётся работа. Я хотел перевестись на филологический, но мама с папой твёрдо настояли, чтобы я закончил именно биологический факультет, а расстраивать я их не хочу, — грустно проговорил юноша, скатываясь по подушкам вниз и укладываясь на кровать.       — Ты можешь сейчас на меня сколько угодно злиться за то, что я собираюсь сказать, но твои родители самые настоящие идиоты, раз они не видят, какой талантливый у них сын.       Кроули отложил листки с их совместной работой и придвинулся ближе к студенту, приобнимая того за плечи.       — Знаешь, почему я выбрал именно ботанику? Потому что один очень важный для меня человек сказал, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на то, что тебе неинтересно. Нужно проживать каждый день ярко и насыщенно, чтобы на старости лет не жалеть о прошлых своих выборах. Я не могу повлиять на тебя и твой выбор, Азирафаэль, ведь это твоя жизнь и только тебе решать, как её прожить, но я советую тебе прислушаться к моим словам и в будущем рискнуть, — Энтони тепло улыбнулся, взъерошивая светлые волосы парня. — Хотя лучше не переводись на филологический, иначе я лишусь такого замечательного студента. Тогда смысл ходить на работу и вовсе пропадёт.       Азирафаэль очень удивился услышанному. Он хотел посмотреть на Кроули, чтобы увидеть в его глазах что-то новое, нежное и доброе, но профессор уже встал и подошёл к столу, укладывая листы со статьёй в папку, пряча свои эмоции за чёрными стёклами.       — Ох, уже почти одиннадцать, — сообщил Кроули, взглянув на часы. — Поехали, я отвезу тебя.       Азирафаэль кивнул и, поднявшись с кровати, пошёл собираться.       В этот раз в дороге Кроули всё говорил о том, как удивится Вельзевул, когда он прочтёт ей новый вариант, как она ещё будет перед ним извиняться за то, что назвала драгоценные растения Кроули сорняками. Азирафаэль же молча сидел рядом, внимательно слушая преподавателя, вместе с ним искренне смеялся и украдкой разглядывал настоящую улыбку профессора.       — Приехали, — произнёс Кроули, останавливаясь возле привычного места. — Я должен ещё раз тебя поблагодарить за помощь. Без тебя вряд ли бы у меня что-то получилось.       — Не стоит благодарностей, мне было только в радость помочь, — юноша ласково улыбнулся, отстёгивая ремень безопасности.       — И все же, скажу еще раз спасибо, — закончил Кроули, улыбаясь в ответ. — Тогда до завтра, Азирафаэль.       — До завтра.       Юноша вылез из салона, закрывая дверь. Он помахал рукой, наблюдая сквозь стекло Бентли, как Кроули поправил чёрные очки, улыбнулся в ответ и уехал, скрываясь за поворотом.       После этого студент счастливо выдохнул, развернулся и пошёл в сторону общежития, улыбаясь, словно ребёнок. И пока Азирафаэль шёл, беззаботно разглядывая ночное небо, он даже не подозревал, что всё это время за ним наблюдал Габриэль, сидя в своей серебристой машине чуть поодаль.