Дом белых лотосов

Получив очень «поучающий» подзатыльник, Чонгук ойкает и, засмеявшись, идет подготавливать горячую воду. Тэхен же направляется в соседнюю комнату, чтобы приготовить для ванны отвар, прекрасно помня, что лечение черноволосого еще не окончено, хотя особых признаков болезни больше не наблюдается. Его руки мелко подрагивают, когда он смешивает травы, и не может контролировать выражение своего лица–стоит ему начать думать о том, что сегодня произошло и произойдет в течение этой ночи, его разум затуманивается, предоставляя место глубоким чувствам. Это так грязн… Нет, умопомрачительно волнительно. Сердце ходит ходуном. — Тэ! — Чаша чуть не выскальзывает из рук вышеназванного, а сам он, испугавшись, спотыкается о собственную ногу, выходя из комнаты. Он поднимает чуть смущенный взгляд наверх и не может сдержать резкий выдох, когда видит перед собой повернутого ему спиной обнаженного Чонгука. Тот ухмыляется, залезая в горячую воду в небольшой ванне, и обращает внимание на чуть дрожащие чужие губы. Он не может сдержать тихого смешка — его очаровательный лекарь поистине оправдывает свое прозвище. Раскинув руки по бортикам и повернув голову в сторону, император прикрывает глаза и расслабляется, от чего на лице появляется блаженная улыбка. Сейчас он выглядит максимально безмятежным и беззаботным, и Тэхен действительно задумывается о том, не приснилось ли ему, что буквально около часа назад они были глубоко под водой, задыхаясь от недостатка кислорода. Однако он стоит в этой комнате здесь и сейчас, с душистыми листьями мяты в руках и все тем же надоевшим отваром чистотела, который поистине прижился чувствительным рецепторам носа. — Почему ты до сих пор не со мной? Голос Чонгука звучит искренне недовольно и немного повелительно, словно такая его манера речи является настоящей и приевшейся. Лекарь продолжает чувствовать себя неловко, но ступает смело вперед, идя к небольшому столику, на котором небрежно валяются белые штаны и тряпка для просушки волос. Цокнув, Тэхен вешает все на ширму, освобождая себе место для посуды с травами — как можно быть таким небрежным? — Потому что я сменил ремесло. — Что? О чем ты? — Теперь, видимо, я слуга. Надо за «великим» убрать. Последняя фраза пропадает где-то в тишине, и Тэхен мысленно корит себя за то, что не следит за языком. Однако через пару мгновений комнату наполняет звучный мелодичный смех Чонгука, который чуть ли не ныряет под воду, спрятав лицо в ладонях и мелко подрагивая. — Впервые вижу, что ты ТАК пошутил! Тэхен, ты такой милый! — Н-не неси чушь! Нелепость! Фыркнув, Тэхен заправляет рукава, и еле выдохнув, идет в сторону ванны, стараясь не смотреть на черную макушку. Когда он подходит и начинает потихоньку вливать настойку в воду, ощущает на своей персоне прожигающий взгляд глубоких глаз, и как грудь отдает сильнейшим жаром. Не сдержавшись, травник поднимает чуть затуманенные глаза, сталкиваясь с диким пронзающим взором, где отражается пламя от горевшей свечи. Щеки покрываются румянцем, — и от пара воды, и от душащей атмосферы, — заставляя сердце молодого тано отбивать бешеные ритмы. Он, не контролируя свои действия, хватает Тэхена за руку и с мощным рыком сильно дергает его на себя. Всплеск. Грохот. Чаша на полу. Тяжелые дыхания. Сильные объятия. И дикий поцелуй. Тэхен пугается, когда Чонгук набрасывается на него, полностью захватывая его губы в плен собственных. Вся одежда неприятно прилипает к телу, усиливая желание побыстрее от нее избавиться, и черноволосый, словно читая чужие мысли, скидывает халат, попутно прикусывая мягко половинку губ. Его сильные руки блуждают вдоль талии, иногда страстно сжимая ее в ладонях, с восхищением замечая ее стройность. Лекарь, раскрепостившись, сам немного наваливается на чужое тело, захватывая в плен своих длинных пальцев утонченное лицо. Его спина вытягивается по струнке, а язык начинает делать немыслимые доселе вещи — он проходится вдоль четко виднеющейся линии подбородка, медленно переходя на губы, со всей страстью отвечая на недавно полученный укус. Внизу живота появляется очень сильно тянущее вниз приятное томление, заставляя периодически ерзать на чужих ногах. В какой-то момент своим бедром Тэхен задевает каменно стоящее чужое достоинство. И тут весь его запал сменяется очень сильным стыдом. Он прерывает поцелуй и, отрываясь от губ Чона, закрывает половину лица двумя руками, отчего становятся видны лишь его слезящиеся глаза. — Я-я.м-мы… — Неужели решил сбежать в самый важный момент в моей жизни? — Чонгук издевательски усмехается, сильнее прижимая возлюбленного к своему телу, пока их носы не сталкиваются, а собственный член не трется о чужой через ткань штанов. — Так нельзя, очаровательный лекарь. Смелые действия со стороны императора не слишком застают врасплох блондина, ведь он прекрасно понимал, что все может закончиться именно таким образом. Однако он все равно не в силах устоять от этого треклятого горячего взгляда и призывно приоткрытых влажных и красных от прошлых поцелуев губ. Тэхен выдыхает горячим воздухом, который моментально доходит до чужого лица, словно отвечая на поставленный вопрос немыми действиями. Чонгук, кажется, воспринимает их именно так — и, поднявшись с чужим телом на руках, выходит из воды, босыми ногами ступая по дощатому полу. — Н-но ванна… — Я уже здоров. Хватит этого чертового отвара. Тэхен в нормальном бы состоянии кинул на него леденящий взгляд и ответил, как отрезал, но сейчас ему остается только затаить обиду в душе и отомстить чуть позже. Он обвивает ногами чужую талию, позволяя своему спутнику делать все, что ему заблагорассудится. В конце концов сейчас их головы мыслят одинаково, а тела подвергаются только собственным желаниям. Чонгук уже был однажды в комнате травника, поэтому знает, куда нужно ступать. Он старается бережно уложить свою ношу на ложе, но все равно выходит немного небрежно. В итоге Тэхен ойкает, хватаясь за поясницу, и зажмуривая глаза. — Тс-с-с. — Прости. Я буду нежнее. Такие двусмысленные речи заставляют сердце биться ходуном и краснеть в троекратном размере, нежели было до этого. Черноволосый наваливается сверху, закрывая обзор на сияющую луну, и в ее свете кажется еще прекрасней, чем был когда-либо. — Красивый. Тэхен не думал, что сможет сказать это настолько просто. Такое заявление заставляет Чонгука опешить и замереть, не думая, что когда-нибудь вообще услышит от него такие речи. Он, сам того не понимая, покрывается краснотой, что не скрывается от зоркого лекаря, который расходиться тихим смехом. — Ты прекрасен, Чонгук. —… — Я люблю тебя. Это было слишком… *** Их доселе бушующая страсть потихоньку сошла на нет, уступая место всепоглощающей нежности. Тэхен не перестает улыбаться, его волосы красивым ореолом раскидываются по постели, напоминая лепестки цветка, который сейчас распускает свои бутоны на пруду под умиротворенное пение сверчков. Все кажется какой-то неописуемой сказкой, а Чонгук наконец в ней главный герой. Он не думал, что когда-нибудь испытает нечто подобное. Его губы тихо шепчут «Тэхен», не в силах сейчас думать о чем-то постороннем. Он оставляет свои алые отметки по всему чужому телу, чтобы они оба навсегда запомнили эту близость. Блондин тяжело дышит, иногда выдавая громкие стоны и вздохи, когда Чонгук находит его наиболее чувствительные точки. Хотя, кажется, весь он буквально состоит одного раскаленного железа — горит невыносимо. Император делает последний укус на внутренней стороне бедра, поднимая свои пронзительные как стрелы глаза. Он поднимается выше, на пробу лизнув подрагивающий чужой член, от чего Тэхен подскакивает, направляя свой испуганный взгляд на него. Его дрожащие губы выдают, насколько же он смущен сейчас, однако ничего не говорит и не предпринимает, прекрасно понимая, что это только начало. Чонгук, не спуская своего орлиного взора, проходится языком полностью по всей длине достоинства, вызывая сверху громкий несдерживаемый стон. Император Великого Чосона стал послушным щенком перед богом этого леса. И все равно, что это божество является таковым лишь в его глазах. Не безумие, но эта любовь опьяняет. Чонгук насаживается ртом полностью, заставляя Тэхена рухнуть спиной на поверхность обратно. Он не в силах терпеть все чувства и эмоции, которые водопадом рушатся на него, заставляя то ли задыхаться, то ли просить большего. Такого опыта у него никогда и ни с кем больше не будет — навряд ли в принципе найдется кто-то, способный довести его до такого исступления. Чонгук еще с первой встречи и взгляда сделал так, что кроме такого исхода, ничего не могло произойти иного. Это же называют судьбой? — Ч-Чонг… Черноволосый ускоряет свои движения — и сам того не ожидая, чувствует, как в рот вплескивается что-то горячее и странное на вкус. Это действительно удивляет, учитывая, что мужчина только-только начал свои действия, но и их хватило для того, чтобы Тэхен смог кончить. — Ты…никогда не прикасался к себе? — … Это чересчур мило. Чонгук утыкается в чужое бедро, ощущая, как действительно сходит с ума. Сердце еще немного и перестанет биться, устав от столь упорной работы разгонять кровь по телу с огромной скоростью. Тано резко поднимается и впивается горячим поцелуем, невозможный контролировать свои желания — и параллельно гладит кончиками пальцев сжавшийся от неожиданного прикосновения сфинктер. — Ч-что ты делаешь? Тэхен мог понять манипуляции с его самым, казалось, сокровенным местом, но это для него точно в новинку. Ничего не отвечая, Чонгук другой рукой находит на полу обезболивающую мазь и масло для тела, которые успел подхватить с собой, когда нес Тэхена в комнату. У травника широко распахиваются глаза, и разум постепенно проясняется, когда мужчина над ним потихоньку надавливает на его задний проход средним пальцем. —Чонгук? — Не волнуйся. Он не стал говорить, что постарается не сделать ему больно, иначе сильно сможет напугать. Пусть лучше бьет его потом, если станет слишком плохо, в любом случае Чон собирался отступить. Потихоньку пропуская палец внутрь, император внимательно наблюдает за каждой эмоцией на лице лекаря, который просто решил закрыть глаза, полностью доверившись ему. Грудь немного колит. Чонгук чувствует вину. Такими поступательными аккуратными движениями палец доходит полностью до конца. Хотя это только начало, но император чувствует невероятное облегчение, что все не закончилось еще до того момента, когда он просто взял масло в руки. Начав потихоньку двигать им, Тэхен сжимается от дискомфорта, и Чонгук целует его в лоб, прося расслабиться. *** Слюни текут с чонового подбородка, когда он видит окончательно раскрепостившегося Тэхена, подмахивающего бедрами, чтобы сильнее насадиться на пальцы. Член невероятно и больно стоит, прося войти, однако мужчина боится, что недостаточно постарался растянуть Кима, хотя четыре пальца уже свободно входили. Тэхен поднимает голову, видя напряженное лицо Чонгука, и чувствует укол, понимая, что только он сейчас чувствует себя хорошо. — С-сделай это, Чонгук. Вышеназванный вздрагивает, распахивая глаза, чувствуя, как чужие ладони запутываются в его длинных черных волосах, притягивая ближе для поцелуя. Он пытается еще раз все обдумать, но когда получает одобрение даже от Тэхена, больше не сдерживается, подтягивая его к себе поближе за бедра и наваливаясь сверху. Блондин предусмотрительно закрывает веки, чтобы не испугаться и своими действиями также не остановить Чонгука. Тано начинает медленно входить, обвивая тэхеновыми руками свою шею. Тело в его руках вздрагивает, однако Тэхен ничего не говорит, видимо, пока, не ощутив сильный дискомфорт. Такими небыстрыми движениями в итоге член входит до конца, заставляя Чонгука сделать глубокий выдох от облегчения. —Тэхен? Все в порядке? — … —Тэхен?.. — Немного больно. Конечно, не все могло пройти идеально. Но на самом деле это наилучший исход, который представлял себе Чонгук. Чтобы не сорваться с цепи и из щенка не превратиться в цербера, черноволосый продолжает контролировать свои движения. Тихие вздохи, в которых чувствуется толика боли, срываются с губ Тэхена, заставляя императора сжать плотно челюсти. Он водит руками вдоль подтянутой талии, оставляя укусы на тонкой коже шеи, и старается двигаться максимально аккуратно, пока не задевает пульсирующей головкой комочек нервов. — Ах! Лекарь изгибается в пояснице, невольно насаживаясь глубже на половой орган, пока все его тело вздрагивает от приятной волны удовольствия. От этого он чувствует, как член внутри него становится больше в размерах и сильнее давит на стенки кишечника. Блондин поднимает затуманенные глаза на Чонгука, замечая его напряженное лицо, и глубоко целует, поглаживая ладошкой выраженные скулы. — Ах…ты можешь…ох…чуть сильнее, Чонгук. Там…было приятно. Чон замирает на мгновенье, и в следующую секунду наваливается телом полностью, выше приподнимая чужие бедра. Его движения становятся резче и жестче, с губ срывается гортанный рык, который заводит обоих в несколько раз сильнее. Постепенно темп ускоряется, а шлепки от соприкосновения тел становятся все громче и громче. На самом деле, никто в этой кровати не обращает на них внимание — их глаза направлены на лица друг друга, чтобы запомнить каждое мгновенье этой ночи. Чувствуя приближение разрядки, Чонгук хватает в руку чужой член, начиная его бешено надрачивать. Под аккомпанемент звучных стонов и тихого рычания они почти одновременно кончают — и застывают не в силах отвести взгляд. — Тэ, я… «Хотел тебе кое-что сказать…»