Да придёт к нам дева. Имя её — Любовь!

— Что делаете, Ваше Высочество? — позади раздался вкрадчивый и уже знакомый голос, явно выделивший обращение. Лале вздрогнула, сердце забилось быстрее. — Покажешь, что получилось? — Нет, — твердо ответила Лале-хатун и взглянула на рисунок перед ней. Краски на солнце сияли: тонкая пленочка масла на поверхности красочного слоя работала как линза, вбирала и отражала свет. — Кто это? — Влад присел рядом с племянницей султана, даже не спрашивая разрешения. — Ты знаешь, что за такое поведение тебе отрубят голову? — Лале повернула льняной холст на подставке, но юноша успел разглядеть наброски лица неизвестного ему человека ещё когда он только подошёл. — Ты знаешь, что здесь нельзя рисовать людей? — вопросом на вопрос. — Если ты меня сдашь… — в голосе слышались нотки страха, который Лале ещё не научилась скрывать. — Не сдам. Лале несколько секунд пристально смотрела в глаза своему новоиспеченному знакомому, выискивая признаки малейшей лжи, затем, убедившись в каких-то своих мыслях, коротко кивнула, разворачивая холст, чтобы продолжить. — То что нельзя — знаю, но почему? И кто это всё-таки? — Религия запрещает художнику изображать живых существ с натуры. Считается, что изображение животных может пробудить в человеке животные инстинкты, человек может перенять качества этих животных. Изображение людей заставляет забывать о Боге. — последний вопрос Лале проигнорировала. — Бред. Ещё несколько минут они сидели в полной тишине, Лале молчала, пока не начала писать глаза: — Также запрет связан с тем, что рисуя живых существ… художник рисует и глаза, пытается оживить рисунок, а это подвластно только Аллаху. — Ты пытаешься его оживить? — тут же задал вопрос юноша. — В своей памяти.

***

      Обсуждение того, как лучше добраться до Холодного леса прервала настойчивая телефонная трель. Мысленно Лайя отметила выключать телефон на время поездок с сестрой, отпуска или каникул. На экране высветилось имя работодателя. Его девушка сейчас никак не хотела бы слышать. — Мил, секунду. — не дожидаясь ответа сестры, Лайя встала из-за столика и ушла с балкона обратно в номер. — Да, здравствуйте.       Единственное, что поняла девушка из невнятной, быстрой речи, это то, что есть картины. Картины очень важные и забрать их нужно немедленно. — Изображение человека на холсте? В ответ послышалось что-то утвердительное, быстро продиктованный адрес, чей-то номер, и… гудки. — Этого мне не хватало… — Лайя устало вертела телефон в руках, решая, что дальше делать. Упускать такую возможность — кощунство. Может стоит договориться с владельцем? Рестовраторша уже набирала номер, записанный наспех на оторванной где-то бумажке. Затяжные гудки. Никто не ответил.       Девушка тяжело вздохнула. Отдых явно накрылся. Лайя бросила пару взглядов на ту же злосчастную бумажку с номером и адресом. Бросить сестру одну — увольте, это совместный отдых. Тащить её с собой — себе дороже. Оставлять с… Лео? Она знала его от силы пару часов. Нет, она не могла доверить сестру странному типу, лазающему по чужим балконам. Ни за что. Может, получится её уговорить?

***

      Брови девчушки грозно сошлись на переносице, она всем видом старалась показать сестре, что затея её — отстой, почему это картины не могут подождать и вообще, они приехали отдыхать, а не бегать полдня по городу не с целью что-то купить. В общем и целом, ответом стало твердое: — Нет! — Милли задрала голову и скрестила руки на груди, пытаясь выглядеть убедительно. — Ты обещала.       Да, она действительно обещала. Да, Лайя Бёрнел сдержтвает обещания. Даже если ради этого её попрут с высокооплачиваемой работы. Вот же гадство. Вспомнился ценник за одну работу и переведённые на карту деньги за неё. В душе поплохело. Это была даже не одна треть суммы, остальное на специальном счёте, где она брала деньги на покупку картин и выписки чеков. За каждую копейку приходилось отчитываться миллионами чеков, но сама мысль о круглых суммах на счету приятно согревала. Тщеславие постепенно брало своё. — Мил, пожалуйста, ради меня... — Ты можешь для меня кое-что сделать? — Лале с надеждой взглянула на своего приятеля. — Сохрани эти рисунки. Ради меня.