Да придёт к нам дева. Имя её — Любовь!

Для всего святого есть своё нечистое.

      Белый цвет всегда считался символом непорочности, праведности, святости. Но белый флаг вечно обозначал смирение перед победителем, лишением гордости. Как это двусмысленно, не правда ли? Выходит, что ангелы низки и презренны, хоть и святы.       Вики Уокер это доказывает каждый день: свято врёт, глядя в ноги самому Шепфе — лицо его не дано узреть никому. Она каждый божий день покрывает сбежавшую на землю Мими. Врёт больше, чем сам Сатана — демон обмана.       И каждый вечер, в тщетных поисках пропавшей, она спускается на землю. И при тайных встречах поцелуи демона — обжигают кожу, свои она считает холодными какими-то, они у неё короткие.       Мими раздевается быстро, сбрасывает на пол короткую мини юбку, прижимается телом к Вики, которая медленно проведёт пальцем по всем изгибам, чтобы заставить Мими уже изнывать от желания. Лёд против пламени.       Они разные, в общем-то, так непохожие друг на друга, чёрные перья спадают на пол, вперемешку с белыми. Одна — оторва, любит театры и ментоловые сигареты, другой по душе кинофильмы и пиво «Blue Мoon» по акции.       Мими болтает о любви, Вики — ногами.       Одна ведёт разговоры о вселенной, праведности, грехах, смысле жизни, другая молчит постоянно и слушает, как первая аж взахлёб. Жизни у неё уже нет, собеседница же утверждает, что жизнь — только началась.       Мими нравится лететь долго-долго, чтобы ветер в лицо и в крылья, чтоб прям около земли приземлиться, впуская адреналин в кровь, чтобы в облаках и до боли в мышцах. Вики летать боится.       Дъяволице нравится плести косы своему Ангелу, попутно вплетая ромашки, а на последней — гадать: — Любит. Не любит. Любит. Не любит… — Люблю, конечно.       Вики нравятся едва ощутимые и мимолётные касания к шеи время от времени, потому не перечит, сидит в ромашковом поле. Хотелось бы, погрубее, но одна грубо не любит, но любит чтоб нежно.       И у той, что нежно — сгусток энергии, всёснощясий вихрь, она хочет пойти туда, сюда, а ещё во-о-н в то место. А та, что грубость — прогулки не любит, нагулялась при жизни, но покорно идёт, ведь совместно.       Мими променяла чёрный — на яркий, Вики же носит кристально белый, хотя, безусловно, променяла бы и на чёрный, но в её случае — жёлтый.       А вообще, Вики хорошо воспитали, она поможет, даже если останется в минусе, если обидят — простит, даже если обидели сильно. Она вся такая спокойная, прямо холодный Питер. В адском пламени другой можно согреться, ведь она лишь посмотрит на всё это, а потом, чтобы Ангел не знала, убьёт обидчика.       И Вики уступит место в автобусе, даже если устала страшно, а Мими её поддержит, и посадит на свои колени, иногда незаметно целуя в шею, только не подавай виду, Уокер.       Вики купит яблоко по цене килограмма, а на ангельской работе пахать за двоих — ей в радость, (вякают про повышение лишь самодуры, ей же это не надо!) Мими потом ссожёт фруктовую лавку, а про работу она не знает, закатывает скандалы.       Она ведь любит кричать, бить посуду, доводить до истерики себя и соседей, чтоб хлопнуть дверью и уйти на лестницу. Вики даже бровью не поведёт, соберёт осколки, пойдёт за девушкой.       И Вики никогда не скажет своего мнения, может, из-за его отсутсвия? Мими всегда выскажет, даже если тогда не присутствовала.       Вики думает, что она — лишь приложение, с одной лишь функцией, не отдельная личность, зато приличная. Мими поддакивает: — Да, отличная! — затем продолжает. — Носишь платья, капрон в минус сорок, красишь губы в коричневый, а не как я, валютная, в алый красный.       — Тебя, Вики, хорошо воспитали, просто отлично, учили держать ложку с вилкой, нож слева, ешь мало, леди положено быть кроткой, теперь — холодная, бесчувственная, смеёшься редко, прикрываясь ладошкой. А я смеюсь — аж до слёз, чтоб в животе болело. — Мне… хотелось бы… во всю силу, пить чрезмерно, во всю смеяться. Скурить Parlament, прям всю пачку. Гулять до утра и днями не возвращаться. Ну и давать с размаху в рожу своим обидчикам, но это удел мальчиков. — Это мой удел, Уокер. — Мими выпускает мятный дым прямо в непроницаемое лицо своей девушки. — Я убью каждого, кто тебя обидел.       Вики не одобряет смерть и насилие, но её признание девушке нравится.       И всё же, в чем-то они схожи.       Когда в один день Мими находят и отрывают крылья, не ссылают в изгнание — убивают. Вторая находит её обидчиков и перерезает глотки. Она не одобряет насилие, но также убьёт за Мими.       И если одна отказалась от вечности, вторая откажется тоже. И пойдёт следом. Осталось только придумать как, ведь шарф имеет два конца и повеситься можно, впринципе, на каждом из них. Верно, Мими?       Она бы этого не одобрила точно, порола бы чушь про жизнь дальше, легко было бы сказать — забудь и начни жизнь сначала… А если это «забудь» было единственным, что давало сил жить? Мими наверняка бы указала на ангельское прощение. Только сама она больше не Ангел, а Мими — не Дъявол, вообще не живая.       Ну а если не так, то всё равно: разве Раю нужна жизнь без его Ада?