Kind of Woman

За последнюю неделю, что Мисти проводит в обществе Корделии, она чувствует, что привязывается к ней с каждой секундой всё сильнее. Привязанность эта произрастает из закоулков её души, словно дикие травы в лесу, плавно и мягко, под благотворным светом летнего солнца. Мисти ловит себя на мысли, что весь её разум занят одной лишь Корделией Фокс, что она думает о ней утром, днём и вечером, а порой даже и видит её во снах, после которых ужасно не хочется просыпаться. Мисти нравится заниматься сбором трав и приготовлением зелий под руководством своей наставницы. Мисс Корделия, кажется, — прирождённый лидер и учитель: мягкая, заботливая, терпеливая, она не ругает Мисти за промахи, указывает ей на ошибки и искренне хвалит за успехи, называя вскоре девушку одной из талантливейших юных ведьм, что она встречала в своей жизни. Мисти это приятно до дрожи в коленках, и это мотивирует её стараться и совершенствоваться дальше, как ничто другое. Как-то в очередной раз Мисти сидит в хижине у Корделии и пьёт сваренный старшей ведьмой кофе с небольшим количеством сахара. Терпкая горечь чуть сладковатого кофе — любимого напитка Корделии — разливается по телу девушки, и она слегка улыбается своей наставнице уголками губ, допивая столь непривычный для себя напиток. — Как твоя семья отнеслась к тому, что ты — ведьма? — интересуется Корделия, — ты ведь — единственная ведьма в своём роду, да, Мисти? — Да, единственная, — девушка ставит допитую чашку на маленький деревянный столик, — думаю, мама отнеслась бы с пониманием, но, увы, она умерла, когда мне было всего три года. Эмили — моя сестра — приняла мой дар и поддержала меня, а вот отец меня, кажется, стесняется, — в голосе её слышатся отголоски боли. — Соболезную насчёт смерти мамы, — голос Корделии полон искреннего сочувствия, — мы с моей матерью никогда особо не ладили, но сейчас она тяжело больна, и я всё на свете бы отдала за её выздоровление! — взгляд её становится тяжёлым, губы слегка подрагивают, — Мисти, я считаю, что тебе очень повезло с сестрой, правда. А твой отец неправ, и я очень надеюсь, что со временем он это поймёт! — Я вам тоже очень сочувствую насчёт вашей матери, мисс Корделия, — отвечает Мисти, — знаете, я думаю, что вам нужно просто попробовать откровенно с ней поговорить, сказать всё, что на душе и что не было сказано до этого. Пока есть время. Попытайтесь отпустить ей все былые обиды! — Может быть, Мисти, ты и права, — Корделия тяжело вздыхает, — я в последнее время очень часто анализирую наши отношения с матерью и стараюсь не повторять её ошибок в воспитании моей Тэрри. Хотя и у нас в семье в последнее время не всё гладко… — Трудности переходного возраста? — спрашивает Мисти. — Проблема не в Тэрри, а скорее в наших отношениях с мужем, — признаётся она, — у нас вот уже года два не всё ладится, и, если честно, вместе нас удерживает практически только Тэрри. Мы с Хэнком, конечно, стараемся не ссориться при ней, но порой это бывает крайне трудно. — Мне правда очень жаль, мисс Корделия, — только и вырывается у Мисти, внимательно выслушавшей её историю. Если у мисс Корделии не такой уж и счастливый брак с мужем, может ли это значить, что… «Нет!» — резко осекает она сама себя, ругая себя за столь неуместные мысли. Как бы то ни было, Корделия всё же замужем, у неё семья, дочь, и Мисти не стоит даже пытаться. Как бы ни хотелось. Но нет. В чужую семью она не полезет. Девушке становится не по себе от всё сильнее и сильнее вползающих ей в душу, словно змеи, мыслей. Что же ей теперь делать? Перестать видеться с Корделией? Нет, нет, и речи быть не может! Мисти вновь открывает тетрадь и чертит в ней хаотичные линии простым карандашом, отчаянно пытаясь привести свои мысли в порядок. На следующее утро всё меняется — возвращается домой Джордж, и у него есть важная, по его словам, новость для дочери. — Я в той деревне разговорился с одним своим знакомым, — говорит он, — сын у него чуть старше тебя, Мисти, и он сейчас как раз ищет себе жену. Я сказал, что был бы не против видеть его своим зятем. Через три дня они приедут к нам погостить, и его сын как раз познакомится с тобой. Только не вздумай устраивать здесь спектакли в духе твоей строптивой старшей сестры! — голос Джорджа становится куда более строгим. — Папа, ты уверен, что мне именно сейчас стоит выходить замуж? — у Мисти буквально падает всё внутри, но она из последних сил старается не выдавать своих истинных эмоций. — Хочешь остаться старой девой, как Эмили? — Джордж презрительно косится на стоящую рядом падчерицу, — в тридцать шесть лет нет ни мужа, ни детей, и никто не оплачет её после смерти — жалкая участь! Да, Эмили? Эмили ни слова не произносит в ответ и лишь смеряет отчима острым, полным огня взглядом, который у неё до сих пор ничуть не менее живой и яркий, чем двадцать лет назад. Когда сёстры остаются наедине в своей комнате, у Мисти в буквальном смысле этого слова начинается истерика. Она плачет, плачет тихо, чтобы отец ненароком не услышал, но оттого не менее сильно, и всё её тело сотрясается от рыданий. — Тихо, тихо, сестрёнка! — Эмили обнимает её, пытаясь успокоить, — ему не удастся сделать это с тобой! Я не позволю! Хочешь, я научу тебя своим фирменным приёмчикам, которыми я в своё время отпугивала всех женихов? Только прошу тебя, Мисти, не плачь! — Эмили, помоги мне! — из-за слёз Мисти трудно говорить, — Эмили, я не могу выйти замуж, потому что моё сердце не свободно! Кажется, я уже кое-кого люблю… По крайней мере, мне нравится, — дыхание её сбивается, — мне нравится один человек! — Да ты что, сестрёнка? — Эмили не на шутку удивлена и даже растеряна, — я не скажу Джорджу — клянусь! Только прошу, расскажи мне, кто это! — Это женщина, — шепчет Мисти, глядя сестре в глаза и сжимая её ладони вспотевшими от нервов пальцами, — её зовут Корделия Фокс… И, кажется, Эмили, я испытываю к ней то же самое, что ты испытываешь к Стиви! Кажется, я её люблю! Люблю! В этот вечер Мисти сидит на полу в их с Эмили маленькой комнате, плачет и повторяет, словно мантру: «Кажется, я люблю Корделию Фокс!»