Salvation

Прошло две недели с того самого дня, как Хёнджин решил, что пора бы спасать свою жизнь. Минхо предложил остаться у него, а Хван только и рад был согласиться. Старший вышвырнул телефон Хёнджина в окно, наблюдая, как тот разбивается вдребезги. Хван наблюдал, как разбивается вдребезги его прежняя жизнь, полная страхов и боли. От Ли веяло теплом, весь он излучал какой-то слишком тёплый свет. Хёнджин думал, что уже никогда в жизни не сможет вновь почувствовать столь нежное тепло, но Минхо доказал ему обратное. Они много разговаривали, старший рассказывал смешные истории из детства, пока Хёнджин внимательно слушал, поглаживая усевшуюся на его колени кошку. Хван даже начал улыбаться. Ушибы на теле более-менее зажили, превращаясь в желтовато-синие отметины, которые вскоре должны были сойти. Хёнджин и сам весь поменялся немного. Кожа перестала выглядеть болезненно бледной, а тёмные круги под глазами исчезли вовсе. В карамельных глазах теперь искрится упрямое желание жить, а не просто выживать. Он покрасил волосы в светлый и теперь любовался своим отражением в зеркале. Минхо лечил его, не только физически выхаживая каждую ссадину, но и спасал морально, вытаскивая из трясины на поверхность. Хёнджин правда не понимал, зачем Минхо это всё сдалось, но всё же с благодарностью принимал заботу. Однако Хван всё никак не мог избавиться от чувства должности. Четыре года ада всё-таки брали своё, искажая психику Хёнджина. Он разучился принимать без чувства того, что обязательно должен что-то отдать взамен, что-то большее. Но у него ничего не было, кроме своего тела, которое он не раз предлагал взамен. То, с каким взглядом смотрел на него Минхо после таких предложений, посылало дрожь по всему телу. Двоякую дрожь. Минхо смотрел с нежностью, но и с осуждением, качая головой. Как может быть столько противоречий в одном человеке? Хёнджину становилось стыдно, но по-хорошему стыдно. Такой стыд испытываешь тогда, когда начинаешь учиться и меняться. Хёнджин хотел меняться с помощью Минхо. Хотел меняться для него. На удивление, Хван практически и думать забыл о Джеине. Первые пару дней он трясся от испуга, что Чхве всё-таки их найдёт, и тогда пострадают оба. Подпрыгивал от каждого звонка в дверь, когда заходили друзья Ли, и боялся оставаться один. А потом Минхо просто заполнил все его мысли. Минхо перетягивал на себя всё внимание, даже ничего толком не делая. Хёнджин не мог отвести взгляд, когда Ли просто пил чай или готовил ужин у плиты в своей излюбленной простой серой футболке и домашних штанах, напевая что-то себе под нос. Когда читал что-то в интернете, в милых очках и с одной из кошек на руках (они всегда чередовались, Хёнджин замечал). В такие моменты невозможно было не смотреть. Потому что такой Минхо ну просто завораживал своей теплотой и домашней атмосферой. Потому что это просто был Ли Минхо. На улице ночь и очередная гроза, сверкающая молниями и обрушивающая свой гнев на этот грешный мир. Небо льёт слёзы, оплакивая души. Хёнджин и Минхо сидят на кухне, попивая мятный чай. Его аромат разносится по всему дому, наполняя его теплом и уютом. Хёнджин слегка вздрагивает и морщится, когда за окном слышится очередной раскат грома. Он по-прежнему не любит грозы, а особенно раскаты грома. Они слишком громкие и навеивают некую тревогу. Она зарождается в груди, растекаясь неприятно липкими потоками по венам, заставляя обхватить тёплую кружку чуть сильнее. Минхо замечает тут же. Хёнджин всегда удивлялся его способности подмечать самые мелкие детали. — Боишься грозы? Тихо спрашивает Минхо. Его голос граничит с шёпотом, отлично вписываясь в песню дождя за окном. Он обволакивает тут же, будто бы растекаясь по стенам всей комнаты, плавно передвигаясь. Хёнджин поднимает взгляд, смотрит в тёмные глаза напротив и кивает. — Да.. не люблю громкие звуки, они напоминают о.. нём.. Голос Хёнджина такой же тихий. Минхо понимающе кивает, а затем встаёт, подходя ближе. Хван следит за его действиями. — Джинни, тебе нечего бояться. Он не тронет тебя. Больше никогда, я обещаю. Рука Минхо тянется к нему, аккуратно ложась на щёку, поглаживая чистую кожу. Хёнджин не отшатывается от прикосновения, наоборот, льнёт ближе, словно котёнок ластясь к ладони. Он ловит кошачий взгляд полный нежности и теплоты. — Можно я тебя поцелую? Шепчет Ли, пристально смотря в глаза напротив. Взгляд пробивает насквозь, а вопрос и вовсе заставляет сердце пропустить удар и начать биться чаще. Хёнджин понимает, насколько сам желает этого, когда Минхо наклоняется чуть ниже, а его горячий взгляд падает на пухлые губы. Хван заторможено кивает, а старший наклоняется к заветным губам ещё ближе, но всё же не целует, оставляя полное право хорошенько обдумать свой выбор. Хёнджин вновь невольно сравнивает, ведь Джеин никогда не спрашивал. Он брал, что хотел, а в основном он хотел Хёнджина. Даже если сам Хван не хотел, его брали силой. А тут Минхо вручает полный контроль над ситуацией Хёнджину. От этого немного непривычно, но какое-то чересчур нежное чувство загорается мелким костром внутри. Горячие языки лижут сердце изнутри, посылая тепло по венам. Хёнджин сам сокращает расстояние, целуя трепетно, совсем по-детски. Просто сминая чужие губы, чувствуя привкус мятного чая на них и то, как чужой палец аккуратно поглаживает скулу. Минхо на пробу облизывает нижнюю губу Хёнджина, как бы спрашивая разрешения, и Хван охотно впускает его, приоткрывая рот, углубляя поцелуй. На удивление, это не делает его более пошлым. Совсем нет. Лишь более чувственным. Хёнджин пальцами хватается за запястье Минхо, поглаживая оголённую кожу. Джеин всегда целовал остервенело и жадно, порой даже прокусывая губы, заставляя алую жидкость течь из них. Минхо целует по-другому. Медленно и немного развязно, распаляя костёр внутри Хёнджина ещё больше. Тот сильнее разгоняет тепло по телу. Ли запускает пальцы в волосы младшего, но не сжимает в кулак и не тянет, лишь перебирает светлые шелковистые пряди, посылая мурашки по телу. Хван и подумать не мог, что это может быть не больно, а даже приятно. Минхо отстраняется, слегка тянет вверх, заставляя подняться, а затем чуть разворачивает и толкает назад, вынуждая сесть на край стола. Хёнджин смотрит слегка напуганно, инстинктивно сдвигая колени вместе. Минхо материт самого себя за необдуманные резкие движения. Смотрит смягчённым, немного виноватым взглядом, полным сожаления. Накрывает одной ладонью колено Хёнджина, а второй заправляет непослушную прядь светлых волос за ухо. — Джинни, милый, не бойся меня. Я не обижу тебя, правда. Просто доверься, я не причиню тебе боль, — шепчет Минхо, заглядывая в карамельные глаза. Хёнджин смотрит на него несколько секунд, а Ли наблюдает за тем, как страх в глазах напротив постепенно улетучивается. Хван верит ему. Кивает слегка, расслабляясь, позволяя Минхо аккуратно раздвинуть его колени в стороны, устраиваясь между ними. Он дышит ему в губы и снова целует. Мягко и нежно, успокаивая, даруя ощущение безопасности. В этот раз отстраняется сам Хёнджин, кладя руку на чужую грудь. Минхо тут же повинуется желанию младшего. — Ты правда никогда не сделаешь мне больно, хён? Тихо спрашивает Хёнджин и смотрит на Минхо так жалостно и преданно, что у Ли внутри всё ломит от нежности к этому парню. Нежность граничит с огромной ненавистью к Джеину. Он отплатит за всё, что сделал с Хёнджином. За каждый год, за каждый побой. Он отплатит сполна. — Никогда, малыш, я клянусь. Я убью любого, кто посмеет тронуть тебя. Убью самого себя, если я когда-либо причиню тебе боль. В глазах горит какая-то совершенно безумная искра. Она заставляет верить на слово. И Хёнджин верит. Верит и льнёт ближе, вновь целуя, самостоятельно углубляя поцелуй, притягивая Минхо к себе, обвивая руки вокруг его широких плеч. Минхо целует умело, приятно поглаживая бедро Хвана, но не смея зайти дальше. Другая рука вновь вплетается в волосы, несильно сжимая у корней, доставляя лишь удовольствие, которое жидким пламенем растекается по венам. С губ Хёнджина срывается первый тихий стон, похожий, скорее всего, лишь на громкий выдох, когда Минхо спускается поцелуями на шею. Он не оставляет отметин, не позволяет себе такого, потому что Хёнджин без каких-либо пометок выглядит наиболее красивым. Собственник внутри рвётся наружу, но Минхо упорно удерживает его на цепи, понимая, что пока уж точно не время. Ему действительно хочется оставить свои метки на этой бледной коже, чтобы показать всем, что этот мальчик — его и только. Но нет, он не может. Он губами следует пути вен, целует там, где раньше красовались следы пальцев, и спускается к выпирающим из-под ворота слишком растянутой майки ключицам. Размашисто проводит языком, а затем вновь поднимается к губам, целуя чуть более настойчиво. Хёнджин замечает, что даже с усиленным напором, его нежность никуда не девается. Она льётся, кажется, из самого Минхо. Словно какой-то слишком яркий импульс души, который так нужен сейчас Хвану. Он сам невольно прижимает Ли ближе к себе, ненароком слегка двигая бёдрами, тут же ощущая, как хватка на бедре становится сильнее, а сам Минхо рвано выдыхает ему куда-то в шею. В голове зарождается мысль, которая никогда бы не появилась, будь он с Джеином. Хёнджин повторно вскидывает бёдра, в этот раз нарочно, довольствуясь ещё одним рваным вдохом. — Джинни.. не дразни меня. Я не хочу, чтобы ты сейчас на эмоциях делал то, о чём потом будешь жалеть. Хёнджин теряется в горячем тумане тёмных омутов. Слова Минхо эхом звучат в голове, и от них в сердце предательски колет. Хочет ли он чего-то большего, чем просто горячие поцелуи на обеденном столе? Определённо, да. Будет ли он потом об этом жалеть? Определённо, нет. — Хён.. Минхо-хён, я прожил в страхе и боли около четырёх лет. На протяжении этих лет меня насиловали и избивали чуть ли не каждый день. Я забыл, что такое наслаждение, забыл, что можно получать удовольствие от поцелуев и простых прикосновений. Ты спас меня, Минхо. Вытащил из этого ада и показал, что не весь мир бывает жесток. Я верю тебе, доверяю. Я хочу, чтобы ты показал мне и научил чувствовать то, что я позабыл. Я хочу вспомнить, что такое настоящее наслаждение, хён. Я правда хочу этого. Я хочу тебя. Хёнджин говорит уверенно и упрямо, словно ребёнок, просящий конфету. Однако Минхо не видит в нём ребёнка. Он давно не ребёнок. Привычка подчиняться ломала его изнутри, но Хёнджин готов распрощаться с ней навсегда. Пусть только Минхо будет рядом и будет ловить его, если он вдруг оступится. Минхо притягивает его за шею к себе и целует. Глубоко, но всё так же нежно и аккуратно, а Хёнджин, в свою очередь, вплетает эстетичные пальцы в рыжие волосы, ощущая их жёсткость, явно от слишком частого окрашивания. Он обвивает ногами торс старшего, буквально впечатывая в себя, ощущая через весьма тонкую ткань домашних штанов нарастающее возбуждение старшего. — Точно не будешь жалеть? Шепчет Минхо прямо в ухо, влажно целуя в чувствительное место за ним. Хёнджин лишь сильнее сжимает чужие сухие пряди. — Не буду. Шепчет в ответ, отрицательно качая головой для большей уверенности. Минхо улыбается, а Хёнджин может поклясться, что слышит тихое мурчание, исходящее от него. Сходство со своими питомцами просто поражает. Минхо повторно чмокает в то же самое место за ухом и с лёгкостью поднимает Хёнджина, заставляя его негромко вскрикнуть от неожиданности. Ли несёт его в спальню, аккуратно укладывая на покрывала, нависая сверху. Под Хёнджином мягкость одеяла, а над ним приятная тяжесть. Обычно его грубо бросали на твёрдый матрас, утыкая лицом в подушку и пристраиваясь сзади, резко входя без подготовки. Хёнджин, кажется, помнит каждый раз, когда лежал так, глотая слёзы и крики боли, лишь изредка всхлипывая, дожидаясь, когда кошмар закончится. Но сейчас он смотрит в глаза напротив, утопая в тёмной сладкой бездне. В такой хочется тонуть постоянно. Минхо вновь целует, а затем опять переходит поцелуями на шею, спускаясь к ключицам. Тёплые руки пробираются нежными прикосновениями под майку. Оглаживают бока, пересчитывают рёбра, останавливаясь на талии, поглаживая чувствительную кожу. Минхо смотрит в пылающие карамельные глаза, понимая, что давно пропал. — Могу я снять это? Говорит про одежду, дожидаясь утвердительного кивка. Улыбается и неспеша тянет материю вверх. Хёнджин поднимается на локтях, помогая избавить себя от предмета гардероба. Взгляд Минхо устремляется к телу под ним, а Хёнджин почему-то весь тушуется. В голове гнусный голос повторяет фразу, выплюнутую много-много раз: «на тебя никогда никто не будет смотреть так, как я, потому что ты отвратительный, а любить такое ничтожество способен лишь я». В глазах мелькает стыд, ведь синяки ещё не до конца зажили и по-прежнему украшают светлую кожу. Минхо замечает, а как же? В его глазах пробегает тень сожаления, но она быстро сменяется привычной нежностью. Он наклоняется и целует в середину груди, чувствуя учащённое биение сердца. Проходится губами ниже, даря поцелуй каждому заживающему синяку и шраму. Повторяет изгибы тела губами, покрывая его невесомыми поцелуями. — Ты такой красивый, Джинни.. слишком красивый для этого мира, малыш. Шепчет он куда-то в кожу Хвана, а у того на глазах наворачиваются слёзы, потому что он никогда не слышал ничего подобного, сказанного столь искренним тоном. Минхо поднимается к лицу, замечая блестящие дорожки на щеках. Сцеловывает слёзы, чувствуя солёный привкус на губах. Целует в закрытые веки, расцеловывает щёки и чмокает в кончик носа, заставляя немного морщиться. — Это чистая правда, милый. Вновь шепчет и опять прокладывает дорожку вниз, в этот раз выцеловывая кромку штанов. Хёнджин тянет чужую майку наверх, а Минхо намёк понимает быстро, сам избавляясь от материи. Длинные пальцы тут же ложатся на плечи, очерчивая их, соскальзывают к ключицам, повторяя их контур. Минхо блаженно закрывает глаза, когда чувствует лёгкие поцелуи в шею и грудь. А Хёнджин дёргается от неожиданности, когда рука Ли поддевает резинку боксеров, невесомо проходясь по возбуждению. Его вверх подбрасывает от этого ощущения, а с губ слетает тихий стон. — Милый. Шепчет в ухо Минхо, целуя в плечо, а Хёнджин кожей ощущает чужую улыбку. Джеин никогда не делал чего-то подобного, предпочитая получать удовольствие, но не доставлять его. Минхо не спешит, им не за чем спешить, ведь у них вся ночь впереди и можно сполна насладиться друг другом и ощущениями. Он аккуратно оглаживает возбуждение Хёнджина, задевая чувствительную головку, от чего младший прерывисто стонет, а дыхание срывается к чертям. Короткие ноготки впиваются в плечи старшего. Минхо дразнится, ведь вынимает руку почти сразу, смотрит лукаво, а затем вновь целует пухлые губы, сминая медленно и поочерёдно. Хёнджин сам выгибается навстречу, проходясь бёдрами и по чужому возбуждению, заставляя сдавленно шипеть. — Джинни.. Шепчет, а в голосе читается несдержанность. Хёнджину почему-то хочется посмотреть, насколько его хватит. Он вновь вскидывает бёдра и уже откровенно трётся, совершенно не стесняясь. Чего уж тут таить? Они оба хотят друг друга одинаково сильно. У Хвана глаза горят опасным огнём, отражая блеск глаз Минхо, зеркаля его собственное желание. Выдержки Минхо хватает ненадолго. Он прижимает чужие бёдра к кровати, смотря осуждающе, но с явным азартом. Хёнджин улыбается невинно, а в глазах чертята пляшут свои бесовские танцы. Ли быстро избавляет их от одежды, с удовольствием слушая облегчённый вздох. Он припадает к уже зацелованным губам, тут же углубляя поцелуй, прижимаясь всем телом к чужому, чувствуя мелкую дрожь. Он отстраняется, смотрит в глаза, мягко поглаживая тазобедренную косточку большим пальцем. — Малыш, ты точно уверен в этом? — Спрашивает слегка взволнованным голосом, на что Хёнджин лишь закатывает глаза, притягивая к себе и целуя. Он приподнимает бёдра, вжимаясь своим возбуждением в чужое. Минхо разрывает поцелуй, чтобы сдавлено простонать. Хёнджин дышит рвано. — Это не отвечает на твой вопрос, хён? Его голос слегка раздражённый, но полный желания. Минхо тихо смеётся, смотрит влюблённо, заправляя светлую прядь за ухо, улыбаясь мягко. — Отвечает. Минхо растягивает предельно осторожно, подкладывая под поясницу подушку, чтобы было более удобно. Пытается доставить как можно больше удовольствия. Он не перестаёт расцеловывать всего Хёнджина, пока тот не начинает тихо постанывать на все махинации старшего. Минхо удостоверяется, что Хван действительно готов, когда тот выгибает спину, а его стоны становятся всё громче и мелодичнее. Он вынимает пальцы, а Хёнджин разочаровано выдыхает, потеряв нить удовольствия. Минхо наклоняется и легко целует в губы. — Я не сделаю тебе больно, малыш. Просто верь мне. Веришь, Джинни? Шепчет Ли, заглядывая в глаза напротив. В них он читает ответную нежность и любовь. А ещё безграничную благодарность и преданность. В груди Минхо прорастают цветы красной гвоздики, пуская корни глубоко-глубоко в сердце. — Верю. Такое простое, но такое сильное слово. Хёнджин действительно верит. Верит, что Минхо и вправду не сделает больно, а сам Ли стремится это доказать. Он улыбается счастливо, наклоняется и нежно целует. Он входит медленно и аккуратно, давая время привыкнуть, хоть ощущения и сводят с ума. Он сжимает простыни по обе стороны от головы Хвана, но запрещает себе двигаться. Хёнджин сжимает его плечи, жмурится, а меж бровей залегает маленькая складочка. Минхо спешит её разгладить. Целует в лоб, в кончик носа, в уголок губ. Оставляет россыпь поцелуев на груди и шее. Это срабатывает, потому что младший и вправду расслабляется. Сам на пробу виляет бёдрами, и они оба стонут протяжно. Минхо начинает двигаться, не срываясь на дикий темп, как это сразу делал Джеин. Нет, он любит нежно и аккуратно, плавно двигая бёдрами, иногда ускоряясь, а затем снова замедляясь, будто дразня. Это сводит Хёнджина с ума. Его выгибает дугой, а с губ слетают красивые стоны, которые ласкают слух Ли. Хёнджин не помнит, когда последний раз слышал свой собственный стон. Обычно он абстрагировался от всего, что происходило с ним во время секса. Его душа будто бы вылетала из тела на это время. В ушах стоял лишь какой-то гул, а по телу пробегались волны резкой боли. С Минхо не так. С Минхо нежно и чувственно. С Минхо всё тело содрогается, когда он доходит до пика наслаждения. Каждая клеточка пропускает через себя волны чистого блаженства. Каждый нерв оголяется. Он стонет высоко и мелодично, слыша, как Минхо следует за ним. Его стон низкий и гортанный, похожий на рычание. Его пальцы слегка грубовато сжимают чужое бедро, но Хёнджину глубоко плевать. Он не помнит, когда в последний раз испытывал столько наслаждения. Старший валится рядом, раскрывая объятия в приглашающем жесте. Хёнджин охотно придвигается ближе, укладывая голову на чужой груди. Ему плевать на то, что они оба мокрые и немного грязные. Сердце бьётся словно бешеное о грудную клетку, а в голове пустота, кроме одной единственной громкой мысли: «Ли Минхо». Хёнджин оставляет беглый поцелуй на груди Ли, чувствуя пальцы в своих волосах. Минхо притягивает его ближе к себе, целуя в лоб. — Тебя больше никто не тронет, Джинни. Тихо говорит Ли, а в голосе читается ненависть ко всему миру. Будто вся вселенная представляет потенциальную опасность для Хёнджина. Хвана это забавляет немного, но он всё же поднимает взгляд. Смотрит преданным щенком и улыбается. — Спасибо, что спас меня, Минхо.