Чёрные мотыльки

      Глаза молодой девушки безучастно скользили по большому роскошному залу, обставленному с особым вниманием к деталям. Люди в красивых нарядах скользили под высоким потолком в лёгком элегантном танце, тихо посмеиваясь и наслаждаясь мелодичной музыкой. Она же просто сидела в тени у окна, чувствуя лёгкий ветерок ночной прохлады и вглядываясь в открывающийся пейзаж, который она находила куда красивее здешних материальных излишеств.       Девушка была очень одинока, хотя вокруг неё, куда бы не упал взгляд, было множество людей. Но её они совершенно не интересовали. Она лишь меланхолично покачивала в руке бокал с вином, которое инертно переливалось по тонким стенкам. Его бордовый цвет красиво сочетался с её богатым платьем, которое подчёркивало бледность фарфоровой кожи и иссиня-чёрный цвет волос, уложенных в аккуратную причёску. Каждый мужчина в зале, случайно замечающий эту одинокую девушку, заглядывался на неё, однако этот взгляд был мимолётным, ведь уже в следующую же секунду его уводила другая леди.       Так было со всеми, кроме него. Он тоже стоял в стороне, хотя был виновником этого роскошного торжества. Молодое нордское лицо обрамляли чёрные волосы, завязанные в короткий хвост. Его мрачный костюм ничем не выделялся на фоне остальных, отчего этого мужчину тоже можно было легко потерять в толпе.       Он следил глубокими голубыми глазами за её плавными и отстранёнными движениями, ощущая явный интерес. Чувствуя, что момент настал, он осторожно двинулся к ней, не сводя глаз с её хрупкой одинокой фигуры. Ловко лавируя между танцующими парами, он старался поскорее дойти до очаровательной незнакомки.       — Могу я пригласить вас на танец? — тихо произнёс он, однако девушка слышала каждое его слово так, словно бы ей шептали на ушко.       Она подняла голову и обратила на него свой любопытный и немного испуганные взгляд, в котором улыбалось его отражение. Она узнала в этом человеке знаменитого лорда, по приглашению которого её семья и отправилась в его владения. Внезапный страх сковал её, ведь она и подумать не могла, что такой человек обратит на неё внимание.       Девушка замялась и стыдливо отвела взгляд, чувствуя, как руки слегка трясутся от нервного напряжения и неуверенности.       — Если вы не желаете танцевать, могу я хотя бы составить вам компанию? — не растерялся молодой человек, аккуратно присаживаясь рядом и подливая вина в полупустой стакан девушки.       — Не мне вам что-то разрешать, лорд, — тихо произнесла она, наконец-то решившись поднять взгляд.       — Можно просто Харкон, — улыбнулся мужчина. — А как ваше имя?       — Валерика.       — Очень красиво звучит, Валерика, — он кивнул ей и поднял бокал. — За знакомство.       Она уже давно не вспоминала его лицо, чувствуя острую горечь всякий раз, когда это событие четырёх тысячелетней давности всплывало у неё в голове. Однако сейчас вспомнить лицо молодого Харкона было просто невозможно — Серана была исключительно похожа на своего отца, и это отчётливо читалось в её изменившемся взгляде.       Они стояли вместе на заднем дворе, облагороженные клумбы которого уже накрыл пушистый снег. Его хлопья валились на чёрную меховую накидку, с которой Серана не расставалась. Это был старый плащ Харкона, который Валерика подарила ему на их годовщину. Серана сидела на коленях у дерева, держа в руках горшочек с пеплом, который, как ей казалось, до сих пор был тёплым. Слёзы на её щеках уже высохли, однако красные припухлости под глазами упорно выдавали правду. Валерика с грустью и сожалением смотрела на свою единственную дочь, которая медленно рассыпала пепел под деревом, с сожалением глядя на то, как тот развеивается по ветру.       Серана больше не носила вампирскую королевскую броню, сменив ту на обычный доспех из тёмной кожи с мехом. Чёрный цвет был очень ей к лицу, однако одновременно с этим предавал всему её образу исключительно мрачную окраску.       — Серана, мне очень жаль, — Валерика подошла к дочери и крепко её обняла. Та, поддавшись эмоциональному порыву, крепко прильнула к матери и старательно пыталась подавить желание расплакаться.       Та чувствовала свою любимую девочку и просто нежно гладила её по голове, пытаясь хоть как-то успокоить. Валерика до сих пор не могла поверить, что всё кончилось, что теперь она свободна от власти Идеальных Повелителей и смогла вернуться в Тамриэль. Она уже подзабыла, каким огромным был замок и какими недружелюбными были обитающие в нём вампиры.       Харкон был повержен, и теперь право главы клана перешло к тому самому имперцу, которого Валерика впервые увидела в Каирне Душ, когда произошло их воссоединение с Сераной. Этот мужчина не вызывал у неё особой симпатии, однако тем не менее был более адекватной заменой превратившемуся в тирана Харкону. Женщина до сих пор корила себя за то, что не смогла ничего изменить и остановить своего мужа. Она просто сбежала, спрятав свою дочку от отца и отложив таким образом решение этого вопроса.       — Он сказал, что любит меня… — прошептала Серана, отстраняясь.       — Я уверена, что это так, Серана. Он всегда тебя любил… по-своему.       Наконец девушка улыбнулась, хоть и получилось у неё это с трудом:       — Пошли в замок.       В замке было немного теплее, однако температура не оказывала никакого влияния на холодных и мрачных обитателей этого места. Моварт бодро обсуждал что-то с остальными вампирами. Его подданные перебрались в замок окончательно, отчего здесь теперь было по-настоящему людно — прямо как на самой заре становления клана Волкихар. Кровь лилась рекой, наполняя множество бокалов, соприкасаемых под звуки многообещающих тостов.       Зигфрид, который в это время беседовал с Хестлой, заметил Серану и Валерику, отчего тотчас поспешил к ним, закончив разговор. Он обошёл толпу, поздоровался и с извиняющимся видом, почесал затылок, вглядываясь в пустое лицо девушки.       — Ты как, Серана?       — Прекрасно себя чувствую. Очень… отрезвляюще получилось, — ответила она, с явной неприязнью косясь на приближающегося к ним Моварта, который уже успел облачиться в вампирскую королевскую бронь, оставленную Харконом в его покоях.       — Рад приветствовать госпожу Волкихар снова в стенах замка, — он подмигнул Валерике, отпивая кровь из бокала. — Рад, что вы с Сераной наконец-то смогли по-настоящему воссоединиться. Спустя столько лет… Подумать только, наконец мать и дочь снова вместе. Я уже выслушал драматическую историю о разрыве ваших семейных отношений из-за мании Харкона. Искренне рад, что в итоге всё благополучно разрешилось.       Зигфрид с опаской посмотрел на Серану, которая очень сильно старалась подавить нарастающую в себе ненависть.       — И ты называешь убийство моего отца благополучным решением? — с издёвкой спросила она, блеснув янтарными глазами.       — Из-за Харкона клан Волкихар начал приходить в упадок, — произнёс старый вампир. — Приход к власти Довакина положит этому логическое завершение и наконец приведёт наш род к процветанию, Серана. Как вампир, ты должна смириться и радоваться за наш род.       — Довольно, Моварт, — остановил его Зигфрид. — Ты должен понимать, что для Сераны Харкон был и остаётся важным человеком.       — Не дай этому смертному восприятию закрывать себе глаза, лорд Зигфрид, — хохотнул Моварт, допив остатки крови. — Пойдём лучше отпразднуем твой приход к власти. Слышал, Хестла выковала тебе отличную броню, как раз достойную такого замечательного лидера.       — Я присоединюсь чуть позже, Моварт, — покачал головой Зиг. — Начинайте без меня.       Вампир только пожал плечами и вернулся на нижний этаж, где уже во всю велось празднество. Довакин кивнул Валерике, прося её оставить их с Сераной наедине. Он предложил им прогуляться по мосту на улице, и девушка согласилась, хоть и без особого желания.       На каждом слове изо рта выпускалось облачко белёсого пара, и куда бы не ложился взгляд — до самого горизонта тянулся присыпанный снегом лёд. Море замёрзло и весь замок с виду погрузился в зимний сон. Луны не было видно — только облака клубились на небе, стремительно изменяя свои формы и изредка осыпая землю воздушными хлопьями, рассекающими в ночном пространстве.       — Так о чём ты хотел поговорить, Зиг? — холодным тоном произнесла Серана, оглянувшись на остановившегося посередине моста мужчину.       Зигфрид сглотнул, почувствовав, будто бы он снова вернулся в то время, когда тогда впервые в Крипте Ночной Пустоты отыскал Серану. Она была слишком холодна и безразлична и воздвигла за это короткое время такую высокую стену, разделяющую их, что он даже не мог к ней подступиться.       — Мне правда очень жаль, что всё так кончилось и я… я бы очень хотел повернуть назад, но…       — Назад? — с издёвкой переспросила вампирша, поправляя отросшие чёрные волосы, которые на ветру теперь немного мешали. — Чтобы папа тогда убил тебя, и я осталась в одиночестве, изгнанная и никому не нужная?       — Серана…       — Я не буду тешить твоё самолюбие Зигфрид и успокаивать тебя, говоря, что я в порядке, — она забралась на перила моста, балансируя на них и заглядываясь на далёкий горизонт. — Я совершенно не в порядке. Мне очень неприятен Моварт и тот факт, что теперь все эти вампиры живут в нашем замке.       — Прости, — коротко сказал Зигфрид, не зная, что ответить на правду, которую он не хотел слышать.       — Если бы твоё «прости» и моё мнение могли бы что-то изменить… — горько улыбнулась Серана и спрыгнула обратно на мост. — Так что лучше не обращай внимание. В конце концов я и для тебя не имею никакого значения. Я просто… — она запрокинула голову, сдерживая слёзы, однако в этот раз ей это удалось на удивление легко. — Идиотка.       — Серана, стой, это не так! — крикнул Зигфрид, хватая девушку за руку и притягивая к себе.       Он крепко обнял её, однако она лишь ловко отстранилась и молча направилась в замок.       Сидя за столом, Серана отчаянно пыталась не рассмеяться — до того её веселила абсурдность происходящего, умноженная на эффект алкоголя. Девушка смотрела на то, с какой торжественностью к трону её отца подходит Зигфрид, разодетый в новый доспех, выкованный Хестлой специально к этому случаю. Он сидел на нем как влитый, отливая эбонитовым блеском и белизной драконьих костей, которыми кузнец выложила рёбра.       Это был доспех достойный повелителя вампиров — мрачный, сливающийся с ночью и напоминающей отполированными костями о поджидающей участи каждого, кто его заметит. В довершение всего беловолосую голову украшала чёрная корона, переходящая в маску в виде черепа, скрывающую лицо нового главы Волкихар. Зигфрид поднял бокал и все остальные, кроме Сераны и Валерики, последовали его примеру.       Девушка лишь тихо посмеивалась, ощущая, как легко ей становится с каждой минутой. В гуле общего веселья никто не мог слышать, как в глубине души кричит от боли её разрывающееся сердце.       — С приходом нового лидера начнётся новая эра! — проговорил Моварт, подходя к Зигфриду и становясь рядом с троном, чем ещё больше рассмешил Серану, которая видела двузначность каждого его движения. — Лук Ауриэля теперь у нас, и мы готовы к захвату Морфала, куда теперь мы вернёмся победителями.       Раздался оглушительный свист и бурные овации, заставившие рот Моварта растянуться в самодовольной кровожадной ухмылке.       Оказавшись наедине с собой, Серана шатаясь добралась до уединённой комнаты, держась за стены и чувствуя себя просто отвратительно. Перед глазами всё плыло и решение выпить последний бокал залпом было явно лишним. Она упала на колени, чувствуя, как её выворачивает наизнанку. Разрядка оказалась очень быстрой, и протрезвление не заставило себя долго ждать. Девушка поднялась с колен и поспешила выйти на улицу, чтобы освежить тяжёлую голову.       Она присела на холодные перила моста, свесив ноги вниз и болтая ими. Тучи понемногу рассеивались, показывая изредка краешки лун. И наконец облаков не стало совсем, звёздное небо предстало её взгляду, лишь у самого горизонта постепенно окрашиваясь в малиновый оттенок. Вдруг девушка ощутила на своих щеках что-то мокрое и коснулась их, обнаружив на подушечках пальцев блестящие капельки слёз.       — Папа… — слёзы ещё пуще полились из её глаз. — Я не могу… я не хочу так больше. За что?       Она ударила рукой по холодным перилам. Однако даже удар не заставил их дать ответ на поставленный вопрос.       — Почему я должна так страдать?! За что, даэдра подери?! — прокричала она, ощутив после этого лишь давящую на уши тишину. — Почему…       Её глаза вглядывались в даль, которая расплывалась от слёз.       Никто не хотел говорить ей правду. И что-то в ней навсегда сломалось.       — Что значит, что мы должны собираться обратно в Форт? — растерянно переспросил Фейсендил, глядя с непониманием на главного капитана стражи Морфала.       Когда их с Эйрин пригласили вечером в дом ярла, легат надеялся услышать, что местные власти наконец одумались и поблагодарят их отряд за исследования в логове вампиров, однако вместо этого капитан стражи просто попросил Стражу Рассвета наконец удалиться из города.       — Вы же не нашли там никаких вампиров, — мужчина пожал плечами, наливая себе полную чашку эля. — Вот я и подумал, что вам можно вернуться обратно, чтобы… ну, защищать места, где вы реально нужны.       — Но мы не можем уехать так скоро. Приказа от Израна ещё не поступало, — воспротивился Фейсендил, разгорячённо хлопая по столу рукой.       Эйрин с неодобрением покачала головой, отмечая, что поведение легата вызывает у капитана стражи только ещё большую неприязнь. Она уже давно смирилась с тем фактом, что люди относятся к миссии Израна с недоверием и даже не понимают, почему такая инициатива вообще спонсируется некоторыми ярлами.       В последнее время количество поступлений о вампирах заметно сократилось, поэтому беспокойство постепенно сходило на нет, погружая всех в зимний сон. Эйрин не находила такой подход разумным, однако переубеждать стражников в своей правоте ей тоже не особо хотелось.       — Ну что, как прошло? — простила Ингъярд, которая в нетерпении набросилась на двоих дипломатов, стоило тем зайти в таверну.       Они подошли к барной стойке и Фейсендил залпом осушил рюмку крепчайшего алкоголя. Полуэльфийка с опаской на него посмотрела и покачала головой, отмечая, что сегодня в таверне было на удивление не людно, а потому эльф довольно скоро закончит пить, не найдя себе собутыльников.       — Съёбываемся из этого гадюшника завтра же. Достало, что нас пинают и имеют в виду, — выпалил легат, которого ситуация в конец достала.       — Тогда постарайся протрезветь к утру, ладно, — ухмыльнулась Эйрин и направилась с Ингъярд в их комнату.       На столике у кровати в маленькой вазочке уже стояли засохшие цветы, которые напомнили девушке о том, что она провела в Морфале почти целый месяц. Завтра они наконец уедут из этого слякотного, недружелюбного места. Мысли о предстоящей поездке заставили Эйрин улыбнуться и расслабленно откинуться на кровать.       — Уже завтра, да? — тихо спросила Ингъярд, не веря сказанным словам. — Поверить не могу, что мы наконец отсюда уедем.       — Да, мне казалось, мы провели тут целую вечность.       Они помолчали, однако Ингъярд отчего-то настойчиво ощущала, что Эйрин хочет что-то сказать, но не решается. Девушка не просто так не гасила стоящую на столике свечу.       — Эйрин, прости меня, — женщина первой начала разговор, чувствуя острую неловкость от того, что ей снова приходится поднимать эту тему. — Не принимай мои слова слишком близко. Мне не стоило их произносить.       Полуэльфийка перевернулась на другой бок, теперь видя в приглушённом свете очертания лица Ингъярд.       — Ты тоже прости меня за грубость. Я иногда не думаю, что могу ранить.       Тишина снова воцарилась в комнате, однако теперь отчего-то она не казалась такой уж давящей.       — Что собираешься делать после того, как мы закончим с этими вампирами? — спросила женщина, всё ещё чувствуя интерес к девушке, которая удивляла своими поразительными способностями боя и вызывала восхищение.       — Не думала об этом, — грустно улыбнулась Эйрин, поправляя побелевшие волосы. — А ты?       — Я останусь в форте. Мне нравится жизнь там, — поделилась Ингъярд, запрокидывая руки за голову. — Мы охотимся, тренируемся, иногда посещаем Рифтен и выполняем заказы от людей, которым нужна помощь. Это достойная жизнь.       Эйрин нахмурилась, и у неё перед глазами промелькнули яркие воспоминания о прошлом, окрашенные в исключительный красный цвет. Огонь до сих пор казался ей слишком реальным, слишком настоящим для обычных воспоминаний. Эйрин очень хорошо запомнила тот день, когда раз и на всегда сняла с себя чёрную униформу талморского юстициара.       — Достойная жизнь… — протянула она, пытаясь убрать из головы навязчивые образы. — Это хорошо.       — Я уверена, что ты с твоим мастерством тоже найдёшь путь по себе, — улыбнулась женщина. — Такие солдаты, как ты, очень бы пригодились Страже Рассвета.       — Хах, говоришь так, словно бы я сейчас не с вами работаю, — рассмеялась Эйрин.       — Ну, потом-то ты всё равно вернёшься под крыло Империи, так ведь?       — Посмотрим. Империя тоже не без греха.       — Ого, Эйрин, неужели ты смеешь критиковать имперскую идеологию, облачаясь в свою униформу? — прыснула Ингъярд.       — Критиковать идеологию наиболее обосновано можно только нося униформу этого режима, — грустно улыбнулась девушка.       Они поболтали ещё немного, обсуждая предстоящую поездку в Рифтен и, вероятно, недовольство бурчащего Израна. Эйрин уже давно не беседовала с кем-то настолько легко и непринуждённо, отчего под конец даже немного расстроилась, что пора ко сну. Она перевернулась на бок и затушила свечу, потеплее укутавшись в одеяло.       Но сон почему-то никак не приходил. Эйрин переворачивалась с боку на бок и никак не могла уснуть. Какое-то странное, неприятное предчувствие потихоньку возникало в глубине её души. Девушка всё никак не могла понять, что именно её беспокоит, однако понимание всё никак не приходило. Провалявшись полночи с периодическим погружением в сон, она наконец окончательно заснула, однако даже во сне её преследовали навязчивые образы, отчего к утру, после пробуждения у Эйрин возникло такое чувство, будто бы она и вовсе не спала.       Это было особенно морозное утро. Даже вода в подвале покрылась корочкой льда, отчего первый стакан обжигающей свежестью заставил Эйрин прийти в себя. Несмотря на тяжёлую ночь, она очень быстро собралась, и они с Ингъярд, попрощавшись с трактирщиком, покинули таверну.       На улице лежал снег. Видимо, ночью температура опустилась настолько низко, что даже Морфал с его умеренным климатом пал жертвой настойчивой зимы. Половина солдат уже толпилась на площади, зевая и почёсываясь. В этом сонном сонме Эйрин вдруг заметила Фейсендила, который с обеспокоенным видом беседовал о чём-то со стражниками, охраняющими вход в длинный зал ярла.       — Что значит, их никто не видел? — на повышенных тонах вопрошал эльф. Его шапка съехала на правую сторону и волосы немного растрепались.       Эйрин подошла ближе и ловким движением вернула головной убор командира в правильное положение, заставив того обратить на неё внимание.       — Что стряслось, Фейс? Поражаюсь твоей настойчивости вбивать рациональное зерно в эти непробиваемые…       — Эйрин, — с необычайной серьёзностью легат прервал её, чуть сузив взгляд. — Ночной отряд, патрулирующий окрестности, сегодня не вернулся.       Эйрин ощутила, как внутри стало ещё холоднее, чем было до этого, и наконец заметила, что она улицах и в лесу было необыкновенно тихо для погожего утра. Криков птиц было не слыхать.