***
На улице светало. Солнце озаряло небо розовым переливом и первыми лучами. Ночной холод уходил вместе со звёздами, а на смену ему приходило тепло. Шикадай только устало простонал. Он уже перестал считать сколько ночей он не высыпался. И даже, если его ленивоё нутро очень хочет, Шикадай попросту не может пойти и поспать хотя бы час. Во-первых, потом он просто не проснётся. А во-вторых, уже скоро к нему хлинут толпы советников, шиноби и писем, на которые он должен ответить в скором времени. Ну и, конечно, нужно написать отчёт Дайме о ночном происшествии. И выходит, что у него нету выбора, кроме, как купить в ближайшем магазинчике что-то поесть и пойти на башню — встречать рассвет. Возможно вкусная еда и ароматный кофе, сможет пробудить его… ну или хотя бы не дать окончательно уснуть. Выходя из магазина, Шикадай держал в руках две булочки и стакан с кофе. Парень вздохнул, ему едва хватило пятидесяти рё, что на самом то деле просто баснословные деньги для такого скудного наборчика. Конечно, цены растут, и не только на еду. Чтобы хоть как-то прокормить свои семьи, люди поднимают цены на всё, равно пропорционально с ростом дефицита продовольствия. Даже продавец в магазине, казалось, готов был плюнуть в лицо Наре. А, что Шикадай? Ну, а, что он мог… виновато улыбнулся и быстрым шагом покинул магазинчик. Каждый раз, когда он выходит на улицу, желает стать невидимым. Он никогда в жизни не ловил столько косых взглядов. Но он не винит людей, просто не за что. Вот так с осадком на душе, парень прогуливался по крышам домов, чтобы меньше встречаться с народом. А когда дошёл до башни, грустно взглянул вниз, на людей. Он в последний раз окинул взглядом оживлённые улицы и взобрался на верхушку башни. Шикадай был сильно погружён в свои мысли. Парень сел на лаву, откусил булочку и запил кофе. Видела бы его мать — дала бы подзатыльник за такой завтрак. Но здесь не было никого. Впрочем, Шикадай и не жаловался, сейчас ему хочется побыть одному. — Нигде от тебя не скрыться. — грозно послышалось с другой стороны. Встав с лавки, Шикадай прошёл пол круга вокруг огромного шпиля. Выйдя на тенёк, Шикадай обнаружил там надутую Йодо. Девушка, похоже, также хотела уединения, но он ей помешал. Йодо сидела прямо на каменном полу, опираясь на стену шпиля. Сложив руки на груди, она сердито смотрела в даль, где луна ещё не полностью зашла за горизонт. — Оу, ты тоже здесь. — удивился Нара, жуя свою булочку. Девушка вздёрнула голову и тихо прорычала: — Будто бы не видишь. Шикадай по доброму ухмыльнулся, присел возле неё. — Раз так, держи. — парень протянул ей другую булочку, улыбаясь. Он не хотел ссориться. — Ты, наверное, голодна. Йодо мельком окинула его взглядом, а после только фыркнула. — Перестань дурака валять. Если хочешь вывести на разговор, то это явно не лучшее время. Шикадай приподнял бровь. Она такая проницательная, прямо, как его мать. Но честно говоря, даже Темари казалась Шикадаю не такой страшной, как эта мадам. Если мать он знал хорошо и приблизительно понимал, как противостоять её запретам и нравоучениям, то Йодо была для него полнейшей тайной. А бороться с тем, кого ты совершенно не знаешь то ещё задание. — Да ладно тебе, всё равно же есть хочешь. А поговорить по душам лишь маленький бонус. Почему нет? — парень вновь протянул ей руку с булочкой. Йодо только оскалилась. Она была не в духе и злить её было плохой идеей. Девушка быстро повернулась к нему и также резко ответила: — Почему нет?! Мне казалось, ты умнее и можешь догадаться, что сейчас не до разговоров! — скривилась она. Девушка глубоко дышала, говорила громко, быстро. Её вспыльчивая натура с потрохами выдавала в ней дикое волнение. Может и стояло оставить их всех на едине с самим собой, но Шикадай боялся, что они потеряются в своих переживаниях. Он не хотел оставлять их с чувством вины, ведь они совершенно не виноваты в том, что Баки попал под удар. И, как говорил Шинки, чувства легко могут съесть их изнутри. — Я просто хочу помочь. — возразил Шикадай. — Твоя помощь сейчас ничем не поможет. — прошипела она. Её бегающий взгляд никак не мог остановиться на парне. — Я бы посмотрела на тебя, если бы с твоими родными что-то случилось. Сильно бы тебе помог разговор? Она, будто, кидала ему вызов. По ней видно, что она до сих пор не может отойти от произошедшего. Но Шикадай понимал, что это нормально. Увидеть столько ужаса и остаться при своём разуме — дорогого стоит. Парень серьёзно свёл брови к переносице, опустил взгляд. — Позавчера АНБУ напали ночью на отца. Сейчас он в отключке, но жив и это радует… Я понимаю твои чувства, но нужно набраться… Не выдержав, Йодо поднялась на ноги. Её пылающий взгляд по-настоящему пугал Шикадая. Её грудь часто вздымалась, щёки горели, глаза полны ярости. Она сильно сердиться. — Нет! Ты не можешь понять, что я… мы чувствуем. — она на секунду замолчала, но лишь для того, чтобы собраться с духом и продолжить. — Ты не видел обгоревшие трупы, не разговаривал с детьми, которые видели всё своими глазами, не слышал предсмертные крики и не ощущал, будто, это последний твой день… В какой-то миг, Нара осознал, что, возможно, правда не может постичь всё эти ощущение. Никто не сможет, кроме тех, кто был там. Но он очень хочет разделить эту боль с ними. Ведь нести эту ношу одному бывает невыносимо тяжело. Он знает, что это может медленно убивать изнутри. И Нара не хотел такого исхода для своих друзей. —… Ты не мог даже задуматься, что один из немногих близких для тебя людей идёт на верную смерть. Что ты совершенно ничем не можешь ему помочь. И что, возможно, ты больше никогда не увидишь того, кто практически, вырастил тебя… Её взгляд дрогнул. Девушка закусила губу, отвернулась. Только спустя несколько секунд, Шикадай понял, что она сказала. В пылу ссоры Йодо нечаянно выпалила то, что должно было оставаться секретом. И пока она стояла спиной к нему, молчала, когда слёзы беззвучно текли по её щеках, Шикадай отложил свою еду, поднялся на ноги. Парень боялся даже коснуться её. Он и правда не мог понять её чувств, даже, если очень хотел. Пересилив себя, он медленно подошёл к ней, провёл пальцами по плечу, проверяя, не ударит ли его. А когда ни криков, ни слов не последовало, он притянул её к себе в охабку, прижимаясь своей грудью к её спине. Одной рукой он осторожно обнял её за плечи. Йодо, кажется, даже не двигалась, как впрочем и Шикадай. Парень не видел лица девушки, но чувствовал, как рукав его плаща пропитался влагой. Она даже не вздрагивала, слёзы медленно стекали по её щекам, шее, капая на его руку. Шикадай старался даже не дышать, чтобы не спугнуть её. Но через какое-то время всё же уткнулся носом в затылок девушки. Йодо лишь чуть отшатнулась, глубоко вдохнула и просто замерла. Она не ожидала такого жеста от Нары. Йодо привыкла, что в Суне люди до сих пор слегка чёрствые и грубые. То-ли дело в климате, то-ли в традиции. Но немногим было до неё дело. Лишь Шинки с Араей, ну и конечно же Баки. Вот почему она так дорожит ими. Это единственная её семья. Стояли они так долго, но не считали времени. Шикадай удивлялся, как она ещё не оттолкнула его, но не желал даже пытаться что-либо сказать. Пускай всё будет так, как есть. Он дышал в её золотистые волосы, поглядывая в даль, туда, где нет всех этих проблем. —… Баки был единственный, кто помог мне после смерти родителей… — прошептала она еле слышно. Возможно, Шикадай бы не услышал, задумавшись, но парень уловил смысл слов. Он не хотел тянуть из неё то, что она бы не хотела говорить. Шикадай хотел оставить выбор за ней, потому только прижал сильнее девушку к себе. Его вторая рука осторожно легла поверх её рук, которые она сложила под грудью. — Мне было десять, когда он поймал меня на улице с ворованой едой… — её голос слегка дрожал. Конечно, ей было сложно говорить, но Шикадай был безмерно благодарен за её откровение. — Но к моему удивлению, Баки не ругал и не отбирал еду, напротив, он заплатил за неё. Нара опустил взгляд на её волосы. Он осторожно поглаживал её руку большими пальцем, словно, пытаясь успокоить. До этого дня он даже не догадывался через, что пришлось ей пройти и почему она такая язвительная и груба. Также, как и у Шинки — это характер, закалённый тяжёлым детством. И он не мог упрекать её в этом. — А после, он взял меня на попечение. Платил за дом, еду и академию. Баки никогда не влезал в мою жизнь, но оберегал, как мог… и я благодарна ему за это. Если бы не он, у меня ничего бы не было… Её голос окончательно сломался. Слёзы покатились градом и Шикадай чувствовал, как она дрожала. Но парень не стал ничего говорить, слова здесь лишни. Йодо права, он никогда не поймёт её. Ему не приходилось проходить через всё это, ведь он жил в любви и достатке. И всё, что он мог сделать — обнять и попытаться поддержать, успокоить. Шикадай ещё больше зарылся носом в её волосы, прижимая небольшое тельце девушки к себе. Да, она страшнее даже чем его мать и слишком заморочена, но… она такая не потому что ей так захотелось. Шикадай лишь недавно усвоил, что плохими нас делает жизнь. От хорошей жизни злым не будешь… никогда. И Йодо заслуживает на самую обыкновенную любовь и сострадание. Ведь она лишь сломанный системной, жизнью человек. — Я хотел бы обещать тебе, что с Баки обязательно всё будет хорошо, но совру, если скажу такое… — говорил он где-то над ней, зная, что она услышит. — Но я точно знаю, что Шинки и Арая всегда будут с тобой… ну и я тоже постараюсь. — улыбнулся он ей в макушку. Йодо не отвечала, продолжая смотреть в даль изредка глубоко вдыхая, чтобы восстановить дыхание. Но в какой-то момент подшагнула назад, чуть ближе к парню. Шикадай только приподнял уголок губ. Он мягче и сильнее обнял Йодо, осторожно положив подбородок на её макушку. —… Всё будет хорошо. — мягко сказал он. — Мы разберёмся со всем этим… — он сглотнул ком в горле и нерешительно прошептал. — Ты же веришь мне? А Йодо молчала. Девушка не знала, что говорить. Жизнь научила не доверять людям, которые не прошли с тобой огонь и воду. Но почему-то в его объятиях было так тепло и хорошо. Конечно, это не показатель, но ей хотелось верить, что она может доверять и ему. — Да. — тихо ответила она. Шикадай улыбнулся, вдохнул поглубже пока ещё прохладный воздух. Ветер бережно касался его волос и развивал её долгие косы. Словно из неоткуда взялась золотая пыль, принесённая ветром. Впервые за два дня у Шикадая разлилось тепло внутри. Пускай люди презирают его, пускай страна отвернулась, Шикадаю хватает тех, кто готов стоять с ним бок о бок, а большего ему и не надо. И также, как и они помогли ему, он хочет оградить их от боли, которую они испытали. А Нара не привык сдаваться.***
Смыв с себя давно засохшую кровь, Шинки смотрел в зеркало. Без грима и песка он был совершенно другим человеком. Но сейчас до этого добавился тусклый взгляд. Когда-то Шинки ненавидел чувства, считая их лишними для шиноби, главная задача которого — выполнить задание, что бы не случилось. Но лишь повзрослев, парень понял, что открестившись от всего людского, можно превратиться в чудовище. И только эмоции отличают человека от животного. Эта, казалось бы, простая истина изменила его. Шинки стал больше доверяться отцу и дяде, а также ценить дружбу с Йодо и Араей. Не часто, но время от времени он открывался им. И больше всего парень боялся перестать ощущать счастье и боль, радость и грусть… прямо, как в детстве, где место было лишь для тьмы. Шинки боялся вновь отдалиться от людей, принося им боль и страдания. Всю свою жизнь он боролся со своими демонами. Именно поэтому он всегда сохранял спокойствие и хладнокровный расчёт. Страх выйти из-под контроля, нанести вред близким иногда сводила его с ума. Но, когда Гаара изредка обнимал его по отцовски, дядя Канкуро глупо улыбался, а Йодо с Араей звали «погулять», Шинки становилось легче. А, когда появился Шикадай, волей-неволей, Нара вывел его на новую степь. Шинки, будто, заново научился жить. Парень считал неприпустимыми детские шалости. Ему, казалось, что так он позорит отца. Но теперь, он начал понимать для чего придумано веселье. Не всегда и не часто, но парень смеялся и даже принимал участие в некоторых играх. И, кажется, он смог избавиться от своих внутренних переживаний, оставить их где-то там, позади. Но эти сутки окатили его холодной водой. Если бы он не колебался… если бы не думал, что должен выбирать, может Баки был бы здоров и его жизнь не висела на волоске. Но он не сумел. Столько стараний, годы борьбы с самим собой… А он так и остался орудием, выгодным для страны. В голову парня опять начали лезть дурные мысли, от которых, ему казалось, он давно избавился. Шинки смотрел в своё отражение, в собственные глаза. Он смотрел и хотел увидеть там что-то человечное. Шинки желал понять, вспомнить, чувствовал ли он что-то, когда нёс на своих руках Баки через пол страны? Ощущал ли что-то внутри, когда кровь стекала по его руках? Глаза судорожно оглядывали всего себя. Он задавался этим вопросом не один и, похоже, не последний год. «Сможет ли он стать настоящим человеком?» Не только, чтобы внешняя оболочка говорила о схожести с людьми… Но и, чтобы внутри также был свет, напоминающий ему каждый раз — ты не животное. Опустив взгляд на руки, Шинки открутил кран. Хлинувшая вода, набиралась в его ладони, одаривая их прохладой. Умыв лицо и волосы, парень в последний раз взглянул в отражение. Вода стекала вниз по его шее, капала с носа. Парень надеялся, что она поможет ему, но ничего не изменилось. В любом случае, времени нет. Он обещал Шикадаю принести отчёты и сделает это. Если хочет быть полезным для деревни, искупить свои грехи перед ней — должен делать всё, что в его силах. По-быстрому одевшись и нанеся грим на лицо, парень глубоко вдохнул. Нужно оставаться при разуме. Политика — дело тонкое, одно неверное движение и всё может кануть в небытие. Выйдя из своей комнаты, парень прошёлся по ступенькам вниз, на этаж ниже. Завернув в коридор налево, Шинки шёл в самую глубь. Постучав несколько раз в дверь, парень вошёл в кабинет. — Привет. — поднял приветственно ладонь Шикадай, улыбаясь. Пройдя чуть дальше, Шинки кинул на стол брату небольшую папку. Он забрал её с кабинета Баки. Ведь советник занимался бумагами о сборе команды и броне жилья в Конохе, где и будет проводиться Совет пяти Каге. — Осталось только подписать и выслать копию в Коноху. — промолвил тихо Шинки. Подошедший к нему Шикадай, широко улыбался. Положив руку на плечо брата, парень тянул его к дивану с небольшим столом в углу кабинета. — Хорошо, а пока давай обговорим, что мы можем сделать. — указывая на диван напротив кресла-качалки, в которое сел парень. Удивлённо приподняв бровь, Шинки в конечном итоге поддался улыбке брата и сел на мягкий диван. На столе уже стоял небольшой чайник, две чашки и тарелка с пирожками из их чайной. Нара быстро разлил чай по стаканам, приговаривая: — Надеюсь ты смог что-то придумать. Лёгко кивнув, Шинки заворажено смотрел на свою чашку. Парень сложил руки на груди, говоря: — Нам будет сложно, поскольку у нас правда мало ресурсов, которые мы можем предоставлять. Но… Шинки поднял взгляд на брата, который уже во всю ждал его слов. Шикадай с лёгкой улыбкой попивал свой чай. — Думаю, кроме металов, драгоценных камней, песка и энергии мы можем предложить им обмен данными. За эти годы Суна смогла отыскать много интересных вещей о нукенинах других стран. Также наша медицина, хоть и не шагнула так далеко, как в Конохе, но достаточно сильно развита. Предложение обмена опытом у ирьёнинов сможет обеспечить уровень хорошей медицины той же Иве, которая не так хорошо в этом развита. Отпивая несколько глотков своего чая, Шикадай внимательно слушал брата. Поставив чашку на стол, парень сказал: — Но ведь Ива такая же бедная на еду, как и мы. Что ты хочешь с неё брать? — Деньгами конечно. Если мы сможем провернуть этот проект, это пополнит нашу казну, а дальше мы будем выходить из того, что будем иметь. Шикадай понятливо распахнул рот, закивал. Это звучало логично и очень даже хорошо, но главное, чтобы Цучикаге согласилась на эти условиях. Конечно, можно сказать, что «Это поспособствует развитию всех стран, а также сравнению их на один уровень.». Но даст ли Цучикаге своё согласие — хороший вопрос. Это была такая же авантюра, как и с Райкаге. По факту им приходилось из пальца высасывать возможности доставить людям еду. — Также можно попросить Коноху о помощи с технологиями их парников. У нас они есть, но в плохом состоянии и их крайне мало. Если мы сможем сделать больше новых парников — будет возможность выращивать больше своих продуктов и не полагаться так сильно на другие страны. — А это хорошая идея. — воскликнул Шикадай. На самом деле, не зависить от остального мира они попросту не могут. Но попробовать сократить импорт хотя бы на чуть-чуть — было бы просто прекрасно. Если они смогут выращивать большую часть продовольствие у себя, это значительно улучшит ситуацию. Но… — Только… — нахмурился Шикадай, постукивая пальцем по подбородку. — Даже в таком случае, нам понадобится время построить парники, засадить и вырастить еду. Шинки закрыл глаза. Конечно, он понимал это. Хоть эта идея и была лучшей, для неё нужно очень много времени, которого у них нет. — Поэтому, кроме всего этого, нам придётся… молить их о помощи. Желалки парня заметно выступили. Шинки не хотел просто так о чём-то просить остальных Каге. Не то, чтобы он не хотел показывать, что у страны есть такие большие проблемы, скорее не хотелось оставаться в долгу перед миром. — Но, мы всё равно же попробуем сначала уговорить их на сделку? Верно, Шинки? — вопросительно посмотрел Шикадай, откусывая кусочек булочки. — Конечно. Нара видел, как Шинки напрягся. Видел, что он изменился после той ночи. Он хотел поговорить с братом. Всё же не чужие люди. Шикадай не хотел ему такой участи, как было у дяди Гаары. Но Нара не знал, как начать. Отпивая чуть чая, Шикадай внимательно смотрел на Шинки, он хотел, но всё никак не мог подобрать нужных слов. Опустив взгляд на тёмный напиток, Нара тихо промолвил: — Я… я знаю, что Баки не последний человек для тебя. И я уверен, он бы не хотел, чтобы ты терзал себя из-за этого. Шинки смотрел на него всё также холодно, хотя внутри бушевали эмоции. Он не хотел говорить об этом с Шикадем, но пересиливал себя. Когда-то Шинки сам сказал ему, чтобы тот доверял им. Так что было бы глупо не делать это в ответ. — Я не переживаю из-за произошедшего. — тихо отвечал Шинки. — Главное, чтобы он выжил… Я говорил с врачами. Они сказали, что нужно ждать. Если проживёт первые три дня, дальше всё будет хорошо. Нара исподлобья глядел на него. Шинки напряжённо уткнулся взглядом в свою чашку, стоящую на столе. Его руки сжались в кулаки. Действия и слова парня слегка расходились. — Но ты всё равно, будто, сам не свой. Глаза быстро метнулись на Шикадая. Обычно Шинки мог скрыть свои чувства от других, но Нара, словно, как книгу, читал его. Это казалось Шинки странным. — Я… это давняя история. Не забивай себе этим голову. — произнёс Шинки, стараясь скрыть лёгкое волнение. Наверное, никто, кроме отца и дяди не знал о его переживаниях. Он не любил говорить об этих страхах. Он готов бороться с ними, но это тайная война. Шинки не хотел, чтобы кто-то, кроме самых родных знал об этом. — Помнишь, как сказал мне доверять свои чувства другим? Об этом важно помнить не только мне. Нахмурившись, Шинки засмотрелся на свою чашку чая. Если Шикадай смог хотя бы на миг подарить ему ощущение умиротворённости и утраченного детства, может стоит ему поверить? Это было против его правил, но Шинки всё равно не было к кому идти. Дядя Канкуро совершенно его не помнит и помочь ничем не сможет. А ребята такие же убитые этими событиями, как и он. Может это не такая уж плохая идея? Вздохнув, Шинки поджал губы, взял в руки чашку. Он прожигал взглядом чаинки, которые кружились в танце с водой. Сложно было выдавить эти слова из себя. — Я не знаю… смогу ли стать кем-то, кроме орудия. Непонятливо скинув бровь, Шикадай поставил свою чашку на стол, перевалился вперёд. — Что ты имеешь ввиду? Невольно взгляд Шинки метнулся за окно. Безмятежные дети играли в догонялки. — Кажется, я ничего не чувствовал, когда нёс Баки. Ни ни страха, ни боли… ничего. Когда он пытается вспомнить те минуты или может даже часы, внутри него ничего нет, словно, пустота. Шинки даже не помнит, как отдал тело сенсея врачам. А осознал он всё, только когда сидел в коридоре. Мысли начали путаться и возвращается к старым кошмарам. — Я… — дыхание парня слегка участилось, взгляд замер. — Боюсь утратить человеческий облик. Глаза Шикадая метнулись к рукам брата, которые с силой сжимали чашку. Казалось, она вот-вот лопнет, врезаясь осколкам в его ладони. — Но, то, что ты задумываешься об этом, переживаешь… Разве это не указывает на то, кто ты на самом деле? — осторожно молвил Шикадай. Не отводя взгляда от глубин чашки, Шинки неуверенно замотал головой. Он давно запутался во всём этом, перестал понимать, где, что. — Не знаю… — Даже, если ты не чувствуешь ничего сейчас, вспомни, о чём думал, когда бежал спасать Баки. Что сподвигнуло тебя вернуться назад, наплевав на приказы и правила? — стараясь заглянуть в глаза брату, говорил Шикадай. — Думаю, человек, который не знает эмоций, не сделал бы этого. Моргнув, Шинки перевёл взгляд на лёгкую улыбку брата. Шинки смотрел на него растерянными глазами. Невольно его дыхание чуть участилось, стало глубжим, хоть он и пытался это скрыть. Нара повернул голову к окну, улыбнулся во все тридцать два: — Ты хороший человек, Шинки. Спасённое селение и Баки тому пример…