В качестве Казекаге

Мужчина быстро собирал всё самое необходимое, неаккуратно складывая вещи в напоясную сумку, попутно пересчитывая. Дымовые завесы, кунаи, сюрикены, взрывные печати и даже давно запрещённые исчезающие свитки, что после открывания можно увидеть лишь, когда тонкие иглы войдут на несколько мучительных сантиметров каждого клочка тела жертвы, избавляя того от крови. Скрипя зубами Каори оскалился. И как только он мог так просчитаться? Почему ему казалось, что неприметный парень из Конохи, что ни черта не смыслит в политике и Суне, сможет стать отличной марионеткой в его руках? Почему, когда начали происходить первые странные события, он не задумался, что именно Нара и Коноха в этом замешаны? А теперь уже поздно. И всё из-за его просчёта. В Каори кипела кровь и желание испытать их выдержку, когда он долго и очень медленно будет пытать предателей. А ведь он спец в этом деле уже, как тридцать лет. Но Харуки знает зачем он это делает. Не для собственного удовольствия, когда он может протыкать тело жертвы так долго, как она будет находиться в сознании, и не для того, чтобы вытрясти ценную информацию из врага. Хотя это также не мало важно, но это не главная цель, которую Каори преследует. Ещё с самого детства маленького Каори учили, что страна, деревня, в которой ты родился и живёшь — самое главное. Ещё будучи мальчишкой, он видел, как его дедушка, отец и дядя отчаянно сражались за их благополучие, за возможность есть не только одни кактусы, но и рис, и рыбу. Сражались до потери пульса, но выстрадали этот мир и достаток. И, когда после похорон дяди отец задумчиво нахмурился, глядя на надгробную плиту брата, маленький Каори задумался. Ведь, его дядя жизнь положил на то, чтобы его брат и племянник жили не зная бед. И именно тот, неожиданно дождливый, день в Суне запомнился Каори, как начало его нового пути, разделённого жизни на «до» и «после». Поступивши в академию, Каори показывал лучшие результаты во всём. Старался не отставать от взрослых и никогда не расстраивать отца, ведь он не заслуживает этого. А каждый раз, когда хотелось сойти с пути, оставить всё, как есть, Каори вспоминал первый в своей жизни дождь, кладбище и тот полный грусти, но всё такой же строгий взгляд отца на выбитое на камне имя «Харуки Шонджи». И хоть для некоторых пристрастие Каори к ожесточённым пыткам казалось садистским наслаждением, для него самого это было необходимой частью работы и пути шиноби. Ведь он должен защищать родину, дом, что завещали ему давно покойные дядя и отец. И может делал он это грубо и неправильно с моральной точки зрения, но зато был спокоен, что мирная жизнь в стране Ветра останется такой подольше. Каждый раз, когда косой, полный страха и недоверия, взгляд ощущался на спине, Каори лишь посильнее сжимал зубы. Кому объяснишь, что такие методы самые действенные, хоть и самые жестокие? Что беря на себя звание " Садист кровавого Песка», Каори остаётся в тени, но смотрит из неё на мирно играющих в мяч детей, ведь лишь это греет ему душу? А ведь он и не может иначе. Это его долг и путь шиноби, который достался ему от родных, что доверили оберегать их наследие. Харуки Каори костьми ляжет и зубами землю грызть будет, но не отдаст самое ценное, что у него есть — деревню. И ему будет всё равно, кто станет на его пути. Будь то какой-то коноховец, Шинки или сам Казекаге — Каори убьёт всех их, если будет угроза для страны. Такой уж его негласный закон. Сменив нежно-песчаное одеяние советника на простую форму джонина, Каори закрепил сумку на поясе и нанёс расскраску на лицо. Он провинился — ему и исправлять. Даже ценой собственной жизни, Каори поймает предателей и силой заставит вернуть всё назад. Он взглянул в зеркало в последний раз. Хорошо просматриваемая седина не щадила его ещё с двадцати лет, впрочем, как и всех давно погибших членов когда-то великого клана. Жилет сидел, как влитой и напоминал о днях давно минувших лет. Но сегодня ему предстоит, возможно, главная битва всей жизни и времени на отдых нет. Мужчина вышел на улицу, пробегающие мимо шиноби то и дело, что здоровались в спешке. А Каори быстрым шагом направился к стене, откуда пол часа назад сбегали трое. Нужно, как можно скорее нагнать их, сломить и вернуть в туда, где им самое место — пыточное отделение тюрьмы. — О, Каори, ты случайно не видели нашего маленького Казекаге? — послышалось с насмешкой за спиной. Обернувшись, мужчина увидел ухмыляющегося Сато. — Есть несколько вопросов, которые нужно решить сейчас. Отвернувшись от главы Полиции, Харуки сжал зубы, прикрывая на миг глаза. Вдох-выдох. Он подошёл к полноватому советнику. — Во-первых, соблюдайте субординацию. — строго кинул Харуки, от чего в советника прошёлся холод по спине. — А во-вторых, срочно найдите Темари, Канкуро и тех ребят из команды Шинки. Их нужно немедленно отправить за решётку. И даже на Баки нацепите наручники! Глаза Сато поползли на лоб, который покрылся морщинами. Он лишь моргал, глядя на Каори. Такой резкий смен тона в голосе Харуки пугал. Обычно он так говорил о преступниках А и S ранга. Да вот только взгляд, полон ненависти заставлял Сато тихо кивнуть и мигом подчиниться приказу безо всяких вопросов. Но сильнейшая песчаная буря, что в секунду покрыла деревню в тёмные тона, откинула советников на несколько метров назад. Крики помощи и возгласы страха, неуспевших спрятаться людей, разразились на всю округу, но из-за песка не было видно ничего. И лишь через несколько долгих мгновений песок рассеялся, а сердитый ветер сменился на полный штиль. На месте Больших ворот теперь была лишь рухлять и несколько десятков человек, покрытых во всё жёлтое. Поднявшись на ноги, Каори отряхнулся от песка. Мужчина взобрался на ближайшую крышу, рассматривая непроханых гостей. Люди стояли стеной перед входом в Суну. И только один человек вышел вперёд, снимая с себя повязку. Вздохнув с облегчением, загадочный мужчина расстрепал чутка седые волосы, избавляясь от песчаной пыли. Он так широко улыбался, от чего что-то в груди Каори, словно, грохнуло. Что-то такое знакомое и в то же время далёкое. Уж больно счастливый парень кого-то напоминал. Каори по кусочкам собирал черты лица, очертания тела и тембр голоса незнакомца. Харуки удивлялся самому себе. Дыхание замерло. Поправляя очки снова и снова, Каори вновь вглядывался в парня, чьи волосы были достаточно седыми на его возраст. Это было невозможно, но он собственными глазами видел перед собой правду. Столько вопросов в миг появилось в голове Каори, что и не сосчитать, а ответов — никаких. Мысленно мужчина бил себя по щекам, будто, говоря: «Одумайся! Это невозможно!». Парень был достаточно младше самого Каори, может лет двадцать или чуть больше. Но его улыбка, голос и мимика — всё по-чутьчуть выдавало в нём такого родного дядю Шонджи. — Здравствуй, Суна! Наконец мы встретились. — радо воскликнул парень, кружась по пустой улице, в тенях которой затаились АНБУ. — Как давно я хотел здесь побывать. — вдохнул поглубже и выдохнув спокойно. — А, как хотелось встретиться с нынешним Казекаге! Может с молодым и умным правителем я смогу найти общий язык? С некой нездоровой радостью говорил он, всё время ухмыляясь. Но даже эта насмешливая улыбка была для Каори родной, хоть и печально, что сложилось всё именно так. — Может вместе мы сможем направить мир на нужный путь? — откликались эхом в пустых стенах слова. — Ну же, Казекаге сама! Я желаю встретиться с вами с глазу на глаз. Поверьте, нам будет, что обсудить! — рассмеялся он, но после, как по щелчку пальца лицо переменилось на презрительно-злое. — А, если нет, я захвачу Суну силой и сам освобожу весь мир от вашей напасти. Что-то оборвалось внутри Харуки. Что-то, что должно было связывать его с этим парнем. В миг родные черты, голос и взгляд стали чуждыми, холодными и даже неприятными. Дядя Шонджи никогда бы так не сказал. Почему-то только сейчас картинка начала сама складываться в одно целое. Становилось грустно и невыносимо больно. Только через почти пятьдесят лет Каори понял почему накануне смерти Шонджи, отец и дядя ссорились за закрытыми дверями. Почему отец строго запретил маленькому сыну быть таким «добреньким». И почему под могильной плитой никогда не было тела. Кулаки невольно сжались, появился оскал. Все его убеждения, весь его путь шиноби был построен на наивном суждении. Мол дядя хотел бы, чтобы Каори, как и он, боролся за процветание своей деревни. Смешно… Но ведь это не должно значить, что Харуки нужно откреститься от того, что он начертил себе сам. Да, может главная философия его жизни была ложью, но цель от того не менее благородная. Пробежавшись по мелким улочкам, в тени которых можно легко скрыться, Каори осторожно взбежал на стену. Мужчина невольно кинул взгляд на брата или может быть племянника. Нервный вздох, тоска в глазах сменилась на решимость. Какой же он дурак… Сейчас, главное успеть вернуть всё в спять и исправить то, что творил его же клан в течении многих лет.

***

Звёздное, безоблачное небо, полнолуние — что может быть красивее безграничных, синих широт с мерцающими огоньками вдалеке? Обычно люди наслаждаться такой красотой, размышляя о чём-то великом, о чём-то своём. Тихий шёпот ветра и ты забываешь обо всём на свете, а после, с улыбкой на устах, встречаешь первые лучи солнца, что озаряют землю своим теплом. И как бы он не хотел сидеть на крыше, свесив ноги на краю и смотреть в безмолвное небо, но не сегодня, не сейчас. Будет ещё время, если те секунды, что, как песчинки, медленно истекают сквозь пальцы, не утратить на век. Гонка за временем, как за жизнью, скоро окончиться. А они, как и фигуры на доске, вправе сами избрать себе роль — проигравший или победивший. Отец всегда говорил, что жизнь, словно, игра. Есть дружественные партии, где нет победителей и нет проигравших, лишь необходимый для жизни опыт. Есть важные партии, от которых зависит многое, но не главное, где выграшь — хорошо, а, как проиграл — не стоит отчаиваться. Но также, есть турниры, где каждая игра, каждый шаг или даже мысль может изменить ход событий. В такой игре проиграть — значит умереть. И Шикадай понимал, что, возможно, сегодня самая ответственная партия его жизни. У него нет права на ошибку. Ведь любой его шаг может привести к гибели родных. Это была самая главная мотивация для него. С каждым часом бежать становилось всё труднее. Путь от Суны до самого краешка земли песков ой как неблизок. Целый день уж точно понадобиться. А и без того обессиленный от нехватки сна и всё время напряжённых нервов Шикадай, бежал лишь на адреналине, что постоянно стучал вместе с кровью в его висках. Но даже так ноги не хотели слушаться парня, то и дело, что запинаясь на каждом камешке. Но Нара не смотрел на усталость, не смотрел назад, не на отца с Шинки. Только вперёд. Он таил надежду, что вот-вот и из-за горизонта, в свете луны покажутся редкие деревья и зелени цвет, ведь это означает, что они на границе. Но час от часу пейзаж менялся лишь новыми дюнами и разными кактусами. Чем дольше Шикадай бежал, тем сильнее сжимались его зубы и чаще билось сердце. Он изредка смотрел на луну, видя, как медленно она опускается. Как там мама и дядя? А Баки? Смогли ли Йодо с Араей вывести их безопасно из деревни? Все эти вопросы крутились в голове парня, не давая ему продыху. А когда он слишком сильно нырял внутрь этих переживаний, то невольно переставал контролировать уставшее тело и падал в объятия острого песка. Шикамару с Шинки, как один повернулись через плечо, глядя на лежащее тело Шикадая. Глубокие и резкие вдохи, пот, что даже в лёгком свете луны был виден и кровь из пальцев из-за песка, который он сжимал. — Нам нужно остановить ненадолго. — спокойно изрёк Шинки. Вставший на колени Шикадай, сжимал с силой песок и пытался отдышаться.  — Нет, мы должны бежать дальше. Не менее усталый Шикамару подошёл к сыну, положил руку на его спину и тихо молвил:  — Я понимаю твоё желание, как можно скорее всё закончить. Но какой прок от уставшего шиноби? Горло жгло от рваного дыхания и песка. Шикадай закрыл глаза. Руки сжались в кулаки, а песок в них врезался в кровавые мозоли. Слова отца имели смысл, но, что если остановившись они упустят такие важные минуты? Это был сложный выбор для парня. Шикадай хотел бы продолжить путь, но тело всё равно не слушалось. — Хорошо. — прошептал он. — Но только пол часа. Поедим, восстановим дыхание и продолжим. Упав на бок, Шикадай всматривался в далёкое небо, жадно хватая воздух. Все его мысли где-то там, далеко. Но чувства прямо здесь, глубоко внутри. И большое место его души занимал сейчас страх и злость. Страх за тех людей, что за сотни километров от них и злость на тех, кто собственноручно решил вершить самосуд. Но лишь эти два чувства позволяли продолжать бороться, когда сил уже не оставалось. — На вот, поешь. — протянул вяленое мясо Шинки. Переведя взгляд, а после поднявшись на локтях, Шикадай взял мясо, что любезно предложил Шинки. А после и отец кинул ему начатую бутылку воды. Парень ухмыльнулся, откусывая кусочек мяса и запивая такой сладостной и прохладной водой. А ведь человеку так мало надо для счастья: еда, вода, крыша над головой и семья. А всё остальное лишь надуманные желания, которые никак не могут заменить нам первых четыре пункта. — Сегодня так красиво. — промолвил Шинки, всматриваясь в высь. Шикадай от неожиданности взглянул на брата. Хоть он и говорил о красоте с лёгким восхищением, но его глаза были полны других эмоций. Скорее всего, Шинки, как и Шикадай старался отвечся. — Ты прав. — поддержал его Шикадай, продолжая есть. Шикамару смотрел на парней. Нара разделял их ощущения. Но ко всему этому мужчина чувствовал, что скоро что-то случиться. Временами Шикамару проклинал своё чутьё, которое никак не вязалось с его пристрастием полагаться на ум, но также никогда не подводило. И Шикамару надеялся лишь на то, что это происшествие, которое он ощущает и заранее ненавидит всеми фибрами души, случиться только с ним. Ведь не хотелось больше видеть боль родных. За столько лет ему хватило. Вот так и лежали они под светом луны и покровом звёзд, думая кто о чём своём. Этот недолгий миг передышки перед большим боем казался глотком свежего воздуха, которого так не хватало. Но чем дольше они лежат, тем меньше хватает им этого времени. Прикрыв глаза, Шикадай вдыхал прохладный воздух. Осталось несколько минут перед тем, как они продолжат путь. Но чей-то тихий топот среди полной тишины заставил парня резко расспахнуть глаза, а кровь стучать в висках. Шикадай подорвался с места, а за ним, как по команде — Шинки с Шикамару. Приняв боевую стойку, они ожидали боя, часто дыша. А когда топот усиливался, сердце начинало стучать с бешеной скоростью. Когда силуэт шиноби начал принимать чёткости, Шикадай потянулся за веером, сжимая его. Песок Шинки принял форму острых игл. А доставший из сумки кунай, Шикамару держал перед собой. — Наконец-то я догнал вас. — строго промолвил запыхавшийся Каори. Да вот слушать его никто не стал. Шикадай вытянул веер, раскрыл и с силой вонзил его в песок прямо перед собой. Песок Шинки окружил советника стеной, не позволяя ступить и шагу назад. А подбежавший Шикамару едва касался острым кунаем горла Каори, заставляя того вздёрнуть подбородок. — Зачем ты пришёл?! — сквозь зубы прошипел Шикамару, поморщившись от злобы. Невольно его рука сильнее прижала остриё к горлу, от чего просочилась маленькая струйка крови. Харуки только ухмыльнулся. Он не ожидал другого. Потому лишь кратко ответил:  — Чтобы помочь. Зубы Шикадая сжались. Он не помнил, как поднял веер над головой, передал чакру в руки, а после в оружие. Ветер откинул Каори назад, вбивая тело того в песчаную стену Шинки. — Лжец! Воздух из лёгких Харуки вышел с болезненным стоном. Седовласый мужчина едва стоял на ногах, а когда почувствовал холод куная, старался не двигаться, но не мог. Прикрывая глаза, Каори заходился в неистовом кашле пока его лёгкие, казалось, горели. Мужчина поправил очки, окинул взглядом парней. Злоба в их глазах была причиной его действий. И Харуки понимал это. Конечно, его намерения были благими. Ведь, если бы правителем стал он, то никогда бы не позволил людям голодать и страдать, как это было в его молодые годы. Но его методы не всем понятны. Наивный Шикадай ещё не понял, что нельзя всегда решать проблемы мирными путями. Иногда для того, чтобы достичь мира приходится обратиться к войне. И как бы это ни было парадоксально — во многом это работает. И разделённый на противоположности мир почерёдно принимает на себя, как ужас так и благословение, чёрную и белую сторону. После одного обязательно приходит на смену другое… Инь и Янь, а Каори между ними лишь посредник. — Отвечай зачем пришёл, если хочешь жить. — взял его за грудки Шикамару, держа прямо перед глазами усталое лицо советника. Жадно глотая воздух, Мужчина осторожно протянул руку вперёд, казалось бы, бессило. Но, когда лёгкая боль пронзила всё тело Шикамару и тот отштнулся, Каори упал на колени, вдыхая прохладный воздух. Пока песок Шинки прочно окутал всё тело Каори, не позволяя даже двинуться, Шикадай оставил веер и подбежал к отцу, придерживая его. — Что ты сделал?! — выкрикнул Шикадай. Советник перевёл равнодушный взгляд на Шикамару и, насколько позволяли оковы песка, мотнул головой в сторону Нары.  — Смотри. Когда Шикамару вновь смог дышать в полные груди, он почувствовал как тепло разлилось по его телу. Ему вновь стало легче держаться на ногах. В некой надежде Шикамару осторожно сложил печати. А когда не почувствовал ужасающей боли, что пронзала тело — ухмылка сама полезла вверх. Чёрные тени поползли из-под ног Нары, доставая до окутанного песком, тела советника. Но резонный вопрос не заставил ухмылке долго оставаться на лице мужчины. Тени исчезли, а сам Шикамару подойдя к Каори, присел возле возвышающейся над чёрным песком головы. — Почему ты это сделал? — Я уже сказал, что пришёл помочь вам. Песок сильнее прижался к Каори, заставляя того выдохнуть. Подошедший Шинки смотрел на Харуки сверху вниз холодным, пронизывающим взглядом:  — Почему мы должны верить тебе? Каори прикрыл глаза, вздохнул.  — Я знаю, что много чего натворил. Но всё, что я делал и продолжаю делать — лишь на благо деревни. Но Шинки был неумолим. Его рука медленно повернулась, пальцы согнулись, а песок лишь повеновался. Песок закрутился, вытянул тело советника в полный рост и продолжал давить на него со всех сторон. — Я повторю свой вопрос. — хладнокровно зазвинел его голос. — Почему мы должны тебе верить? Хрипя от боли, Каори едва не закрывал глаза от нехватки воздуха:  — Потому что я знаю, кто всё это устроил. Если сложить то, что знаете вы к тому, что знаю я, будет больше шансов на победу. Кинув краткие взор на Шикамару с Шикадаем, повелитель песка отпустил Каори. И лишь его руки оставались в плену железа парня. — Тогда говори быстрее, времени у нас нет. — промолвил Шикадай, оскалившись. Когда седовласый мужчина отдышался, он заговорил, рассказывать было что. Каори, словно, искупал свою вину, выдавая даже самые сокровенные тайны его клана. Всё, что хоть как-то могло помочь победить им — звучало из его уст. Ведь таить что-то бессмысленно, особенно, если от этого зависит будущее мира, которое Каори хочет сохранить. И пока Харуки говорил, Шикамару лишь сильнее сжимал кунай в руках. Он понимал, что Каори и сам лишь причина следствий мрачных событий, но животная ненависть пробирала его изнутри. Нара всматривался в глаза Каори, что старался рассказать даже самые незначительные детали. — Хватит! — выкрикнул Шикамару, прерывая монолог советника. Он подошёл к нему, взял за жилет, что аж костяшки побелели. — Думаешь, рассказал нам всё и мы простим тебя? — Конечно нет. — пустой взгляд, без какой либо надежды. — Сейчас для меня нет большего желания, чем исправить всё. Оскал озарил лицо Шикамару. Спокойный тон Каори выводил его из себя. Неужели он думает, что после всего они будут сотрудничать с ним? Ведь кто знает, может Харуки лишь придобряется, а уже за секунду и глазом не моргнёт — перебьёт их всех? — Ты и твой клан заставил мою семью страдать. — взгляд полон кипящей злости, обратился на Каори. Шикамару схватил кунай, поднеся его к горлу Харуки, придавливая чутка. — Мне даже стыдно не будет за то, что я убью тебя. Каори спокойно выдохнул, ожидая близкой кончины. Мужчина принял свою участь. Возможно, это плата за все грехи клана и его самого. Что ж, он готов к этому, если его смерть будет полезна для мира. Прикрывая глаза, Каори лишь желал поскорее покончить со всем. Но ни через секунду, ни через минуту ничего не происходило. Шикамару почувствовал, как его рука налилась свинцом, не в праве шевельнуться. Он посмотрел назад. Тени ползли по его телу, обхватывая руку с кунаем. — Остановись, папа. — промолвил Шикадай тихо. Держа печать, Шикадай нахмурился. Его не грызла совесть. Нет. Наоборот, ему и самому было бы приятнее, если бы человек, по чей вине они пришли у всему этому, был уже мёртв. Но остатки разума среди бури эмоций заставляли оставить старика в живых. — Он может пригодиться. Сквозь зубы, Шикамару тихо рычал, борясь сам с собой. Он смотрел в глаза Харуки видя там искренне сожаление, но было ли оно таким уж искренним? Перед глазами повисла картина белоснежной палаты, бледого лица Темари и её ран. Как он мог простить всю ту боль, что испытала его жена, сын и он сам? — Пап. — холодно повторил Шикадай чуть громче. Чертыхнувшись себе под нос, Шикамару выронил кунай и с силой откинув обессиленое тело Каори на песок. Глубоко дыша, Шикамару всё ещё не мог отделаться от мысли, что лучше бы он убил этого мерзавца. — Пойдёшь с нами. — холодно кинул Шинки, приказывая песку окружить кисти советника, чтобы он не мог ничего сделать. Подошедший к Харуки Шикадай, освещался серебристым светом луны. Сложив руки на груди, его взгляд пропитался презренностью.  — Но, если ты сделаешь хоть одну попытку навредить нам — я самолично перережу твою глотку.

***

Оставались считанные километры до конца песков. Судя по карте, которую держал Шикамару, они совсем близко. И, по логике вещей, большие дюны должны были плавно переходит в ровные песчаные ковры, что расстилались бы на несколько недолгих километров. Но вместо этого в далеке виднелись лишь ещё большие «пирамиды» из песка. Это слегка вводило в ступор, но поделать с этим нечего. — Сколько там ещё? — спросил Шикадай, изредка поглядывая на фигуру Каори чуть правее. Шикамару ответил не сразу, упорно глядя то на карту, то на широкие просторы страны.  — По правде говоря, мы уже должны видеть что-то кроме песков. Задумчивый Шинки нахмурил брови.  — Может мы должны идти на юг? Поглядывая на пунктирную линию на краю страны Ветра, Шикамару замотал головой. — Нет. Может наш радиус поисков и большой, но всё сводиться к северо-западу. Это место должно быть где-то здесь. По правде говоря, Нара побаивался, что они так и не найдут того призрачного места, которое никто не видел. Ведь все его домыслы могут так и остаться лишь домыслами. Может и вовсе никакого тайного места нет, а слова Саске остаются лишь приукрашенной легендой? В таком случае все их усилия напрасны и не имеют никакого смысла. Сжав кулаки, Шикамару старался не думать о таком. Даже, если это всё ничего не стоит, они должны попытаться. Шиноби должен учитывать все возможные развития событий. Продолжая бездумно бежать, Шикадай не сразу заметил перед собой острое лезвие катаны, сто отдавало блеском солнца. А, когда оно приблизилось к его груди, он резко поднял свой взгляд со страхом в глазах. — Какого чёрта? Что ты здесь делаешь? — выругался Шикамару, оттаскивая застывшего Шикадая от острия. Шинки, что стоял чуть дальше остальных лишь приглядывал за спокойным Каори. Но даже он с интересом наблюдал за медленной походкой шиноби, что так резко возник перед ними. — Я уже заждался вас. — размеренно ответил Саске, очертивая взглядом всех присутствующих.